Параграф 25. «Добрый совет»

Увы, субботний «двадцатилетний сон» закончился около восьми утра. Словно издеваясь над самим собой, измотанный недавними видениями мозг пробудил сознание и больше не дал ему возможности передохнуть. Как я ни ворочался в безуспешных попытках улечься поудобнее и уснуть — всё тщетно. Придётся вставать.

Первая же неуклюжая попытка едва не закончилась обмороком с переходом из вертикального положения в напольное горизонтальное.

Следующие десять-пятнадцать минут бессильного лежания на постели сопровождались трепыханием бешено стучавшего сердца, будто пережившего чемпионский спринтерский забег. В какой-то момент появилась надежда провалиться в желанный сон. Ложная надежда, Морфей явно пожадничал.

Вторая попытка подняться с кровати была более успешной, хоть избежать головокружения не удалось. Пол под ногами казался мягким, зыбким, но я всё-таки сумел одеться и добраться до холодильника. Вот только при взгляде на еду к горлу подкатила тошнота — вид пищи вызывает жуткое отвращение, а ведь желудок пуст со вчерашнего дня. И всё-таки необходимо перекусить хотя бы самую малость…

Началось настоящее самоистязание. С одной стороны голод, заставляющий желудок гудеть, как мотор, с другой — ощущение противоестественных запахов и вкуса, которыми моё скромное меню обладать никак не могло. Даже просто смотреть на еду тяжело. На висках пульсируют вздувшиеся вены.

«Надо проветриться», — предложил измученный внутренний голос.

Не медля ни секунды, встаю из-за стола, роняя на пол стул.

«Отличная идея! Нужно поскорее выйти на свежий воздух, пока ещё какой-нибудь внезапный приступ клаустрофобии не разразился. Как же я всё это ненавижу! Эти гнилые стены! Этот стрёмный завод! Этот дохлый посёлок!», — закипающие мысли мечутся от одного объекта ненависти к другому, усиленно вспоминая, что ещё можно возненавидеть прямо сейчас.

Пока я переодевался, список обид невообразимо увеличился, едва не доходя до родителей. Такой концентрации ненависти в себе мне не доводилось чувствовать никогда.

Стараясь концентрироваться на предстоящей прогулке, а не всё возрастающем гневе, покидаю комнату и бегом спускаюсь по лестнице, почти спотыкаясь о собственные ноги. Затем пересекаю вахтёрскую «заставу» настолько быстро, что дежурящей женщине остаётся лишь беспомощно кричать из своей будки: «Для кого правила писали?!»

Выбравшись на улицу, я делаю, пожалуй, самый глубокий вдох в своей жизни. От резкого притока кислорода снова кружится голова, но это головокружение оказалось на удивление приятным и умиротворяющим. Пелена озлобленности спала, ярость сменилась спокойствием.

Через блеклый туман светит солнце. Меня потянуло прочь от общежития. От унылого пейзажа кошки на душе не скребут, а скорее топором высаживают дверь последней надежды покинуть проклятый посёлок. Сырая земля не успела подсохнуть после недавних проливных дождей, из-за чего каждый неаккуратный шаг может закончиться падением в грязевую кашу.

И всё же я иду. Шатаясь, пачкая обувь, периодически оскальзываясь, не думая о том, куда, но иду. Вскоре мои ноги привели меня к входу в парк. Пара минут впустую потраченных на бессмысленное разглядывание таблички над входом, и путь продолжается.

Туманное облако, окутавшее парк, оказалось ещё более непроницаемым для солнечного света, обзор же ограничен тридцатью метрами, если не меньше.

«Ну и марево, — слова вырвались у меня сами по себе, будто мозг решил озвучивать каждую невольно возникшую мысль в обход пустующего сознания. — Куда теперь?»

Стоило задуматься о дальнейшем маршруте, решение появилось практически моментально. Даже не решение, а некое подобие необходимости — ощущение, словно меня давно ждёт неизведанная часть парка. Пруд. Не размышляя более ни секунды, отправляюсь к намеченной цели

По мере моего продвижения к водоёму туман приобретает какую-то вовсе запредельную густоту, кажется, ещё чуть-чуть и его можно будет схватить рукой. Асфальтовое покрытие на данном участке дороги хуже того, что ведёт к заводу, и в нём часто встречаются островки зелени, поэтому приходится больше обращать внимания себе под ноги, дабы ненароком во что-нибудь не вляпаться.

Через несколько минут ходьбы я почувствовал отчётливый неприятный запах застоявшейся воды, ила и гниющей листвы. Наконец, перед моим взором предстал заросший камышом край берега, обрываемый мутной водной поверхностью, протянувшейся куда-то за пределы зоны видимости. Рядом с водой неприятный запах стал откровенно противным, из-за этого мне пришлось отойти на несколько шагов назад и отвернуться в сторону, чтобы сберечь себя от возобновления тошноты.

Неожиданно сквозь белёсую завесу я замечаю человеческий силуэт, замерший неподалёку от воды. Первая же мысль почти заставила ноги сорваться с места, унося остальное тело куда подальше, однако любопытство и внезапное желание хоть с кем-нибудь поговорить прервали порыв к бегству. В результате я крайне неуклюже дёрнулся в сторону, громко шаркнув ногой по мокрому асфальту.

Силуэт во мгле вздрогнул.

— Кто здесь?! — раздался испуганный голос, принадлежащий, судя по всему, молодой девушке.

— П-простите! Не хотел никого напугать, просто поскользнулся и чуть не упал, — враньё не входит в число моих привычек, да только правда звучала бы, мягко говоря, странно.

Медленно и настороженно силуэт незнакомки двинулся в мою сторону. Наконец, на расстоянии десяти метров от меня она остановилась. В пелене тумана даже на таком расстоянии мне тяжело подробно рассмотреть черты её лица, но видно, что в целом девица симпатичная. Чистая бледная кожа и густые светлые волосы придают ей своеобразный аристократический шарм, который подчёркивается манерой держаться. Одета в (коричневое?) плащ-пальто. И держит в правой руке электрошокер...

Повисла неловкая пауза. Чтобы как-то её прервать, а заодно хоть чуть-чуть успокоить крайне настороженную владелицу предмета самообороны, решаю завязать разговор первым пришедшим в голову способом.

— Не подскажите, как пройти в библиотеку? — тут же я пожалел о скоропалительном вопросе, однако отступать уже поздно.

Девушка сделала пару шагов вперёд, на лице застыло выражение откровенного недопонимания, о чём явно свидетельствует вопросительно изогнутая левая бровь.

— Понимаю, это странно звучит, хе-хе… Видите ли, я в Сплавнинске совсем недавно и практически ничего о нём не знаю. Народ здесь не шибко неразговорчивый, интернет не ловит, получается, спросить не у кого. А мне-то неймётся, я очень интересуюсь историей подобных мест, — Господи, что за бред я несу?!

Почему нельзя было признать реплику про библиотеку неудачной шуткой и попытаться нормально продолжить разговор?

Как ни странно, незнакомка… хихикнула? Или мне показалось?

— Вы серьёзно или просто пытаетесь таким образом завязать беседу? — девушка убрала шокер в карман пальто, напряжение в её голосе ослабло.

Ну, как говорится, если начал отыгрывать дурачка — доводи дело до конца.

— Я серьёзно пытаюсь таким образом завязать беседу.

На этот раз у меня даже получилось увидеть на лице собеседницы лёгкую улыбку.

— Что ж, будем считать, попытка засчитана. Позволите узнать Ваше имя? А то я уже готова называть Вас «Андриано».

— Константин.

— Юлия. Приятно познакомиться. Так значит, Константин, Вы — один из новых сотрудников производственного объединения «Титан»?

— Так заметно? Впрочем, один человек сказал мне, мол, приезжают сюда лишь те, кто устраивается на завод, да всякие любители заброшенок.

Не будь я занят пристальным разглядыванием лица девушки, возможно, не заметил бы как на мгновение Юлия нахмурилась, но затем быстро вернула бесстрастную личину.

— Ну, в некотором роде так и есть. Посёлок постепенно вымирает. Скоро местных можно будет пересчитывать по пальцам… Печальная участь большинства мест подобных Сплавнинску.

Юлия повернулась в сторону водоёма и глубоко вздохнула. Я решился подойти ближе, остановившись на расстоянии приблизительно трёх метров.

Хмурый взгляд барышни обращён к воде, будто пытается что-то увидеть в этой огромной мутной луже. Поднявшийся ветер принёс с собой новую волну зловония, от чего мне захотелось зажать нос рукой.

— У-у-ух, ну и аромат. Кажется, из выгребных ям менее мерзко разит, — поделилась девушка впечатлениями, предварительно укрыв рот и аккуратный короткий носик поднятым воротником пальто. — Болотный газ в стоячих водоёмах — обычное дело, но здешний уж слишком ядрён. А ведь, если верить старым фотографиям и рассказам оставшихся старожилов, летом три десятилетия назад здесь ещё купались люди.

— Честно сказать, верится с трудом. Запах, словно их здесь топили.

На меня посмотрели холодные голубые глаза собеседницы.

— А вот эта шутка у Вас не удалась.

Пожимаю плечами.

— Не удивительно, шутки мне даются с переменным успехом. Особенно, когда приходится сдерживать тошноту. Кстати, Юлия, как Вы отнесётесь к предложению обращаться на «ты». Не люблю лишний формализм.

— Я не против. Кость, если не секрет, давно ты работаешь на заводе?

— Хех, первую неделю отработал, да и то не полностью — со вторника, если точнее.

— Одиннадцать дней значит, — еле слышно проговорила Юля, явно о чём-то задумавшись.

— М-м-м… четыре вообще-то.

— Что? — собеседница с непониманием воззрилась на меня.

— Четыре дня. Одиннадцать было бы работай я с позапрошлого вторника.

— А-а. Ну да, верно, прошу прощения. Неделька выдалась тяжёлая, внимательности к деталям уже не хватает.

— Понимаю, у самого неделька выдалась… убийственная, — на последнем слове мой голос осип, в памяти пронеслись воспоминания о смерти Семёна и ночном кошмаре.

На мгновение мне показалось, что двойник-альбинос убитого хакера стоит позади блондинки, улыбаясь окровавленными губами.

— Кость, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросила девушка. — Выглядишь так, будто призрака увидел.

Меня передёрнуло.

— Нет, конечно же, нет. Просто спалось плохо, теперь мерещится всякое. В таком тумане чего только не почудится, — в районе сердца защемило, словно мышцы в этом месте начали стягиваться в перекрученный пучок, на глазах вот-вот выступят слёзы. — По правде говоря, переезд дался мне не легко… Теперь, неделю спустя, пребывание здесь стало вовсе невыносимым.

Юля взглянула на меня с новым, ранее отсутствовавшим, интересом.

— Как же тебя занесло в наши края? Чем вообще жил в «большом мире»?

Формулировка вопросов меня насторожила. «Наши края»? Это оборот речи такой или она действительно из местных? А этот «большой мир», где я мог слышать подобное раньше? Может, в кино? Не помню.

— Студенчеством жил. Кстати, именно когда оно закончилось — в день защиты диплома, мне фактически навязали билет до Сплавнинска в один конец.

— Это как? — искренне удивилась девушка.

Я рассказал ей историю своего «успеха» во всех подробностях, особенно уделив внимание персоне Смазливктора, ставшему основным инициатором моего трудоустройства. Теперь, по окончании повести, выражение красивого аристократичного лица Юлии без единой эмоции напоминает застывшее в мраморе творение древнегреческого скульптора, и только в светло-голубых глазах пылает холодный огонь, выдающий настроение собеседницы.

— Эт-того не может быть, — сдавленным полным гнева голосом процедила она через полусжатые зубы. — Бред. Бессмыслица какая-то!

Руки девушки сжались в кулаки и еле заметно подрагивают от напряжения.

— Кхм-хм… Знаешь, мне, конечно, приятно, что наше с тобой мнение в отношении происходящего настолько схожи, но, если честно, даже не ожидал от кого-либо столь… горячей реакции.

Наши взгляды встретились. Вдруг, во взоре Юли нечто изменилось. Почему-то мне кажется, что теперь кроме гнева в нём… жалость?

— Уезжай отсюда, Кость. Это место обречено. Увы, ни Сплавнинск, ни «Титан» не ждёт ничего хорошего. Попытайся найти кого-нибудь, кто сможет тебя вывезти, а после забудь обо всём, как о плохом сне.

От неожиданности заявления меня будто парализовало. Явно слышимая в голосе девушки печаль не оставляет сомнений в искренности её слов.

— Прости, мне нужно идти. Надеюсь, ты покинешь посёлок без лишних затруднений. Не бойся, никаких санкций и преследований не последует — я позабочусь об этом. Однако на оплату за отработанные дни, к сожалению, тоже можешь не рассчитывать… Всего тебе доброго, — с этими словами моя новая знакомая быстрым шагом прошла мимо меня с какой-то боевой решимостью.

Наконец, я вышел из ступора и спешу задать хоть пару вопросов из множества, крутящихся на языке.

— Куда ты? Почему это место обречено? Что здесь вообще происходит?! — на последнем вопросе мой голос «дал петуха».

Не оборачиваясь, Юлия остановилась.

— Ты, кажется, искал библиотеку? Когда выйдешь из парка, иди прямо пока не упрёшься в Т-образный перекрёсток, затем сверни направо, также идёшь прямо до очередного перекрёстка и снова направо. Вскоре увидишь старый забор, за которым находится бывшая администрация, рядом с ней здание местного архива. Там ещё должны работать нормальные люди — думаю, они помогут найти ответы на некоторые вопросы. Может, у них даже машина найдётся. И, пожалуйста, Кость, не тяни с отбытием. Прощай, приятно было познакомиться.

Девушка возобновила движение, через несколько шагов скрывшись в постепенно оседающей туманной мгле.

Из недр моей уже измученной души вырвался громкий стон. Во что я только вляпался? Странностей всё больше, ответов всё меньше и теперь ещё в списке беспокойств у меня пополнение.

«Ещё должны работать нормальные люди»?