Параграф 16. «Голос Титана»

Когда пришла пора честно выстраданного перерыва, силы оставаться перед монитором полностью исчерпали свой запас. Невероятным усилием воли я таки заставил себя всё время до обеда провести за сосредоточенным чтением «трактата о том, как без особых усилий заставить человека мучиться», но теперь скорость моего побега из кабинета поразила меня самого.

Вышедшие в коридор Геннадий и Елена выглядели несколько удивлёнными.

— Что, знакомство с должностными инструкциями настолько тебя допекло? — спросила рыжеволосая девушка, неспешно идя по коридору слева от меня.

— Лучше не упоминай о их. Слышать об этом собрании отборной канцелярщины уже больно. Куча терминов, слишком долго и подробно описывающих даже самые простые определения, будто для дураков объясняют. Общий регламент, правила поведения на территории завода. Перечисление всех структур завода, поясняющие всё едва ли не до обязанностей уборщика. Зачем это всё?

Лена молча пожала плечами. Настроение у неё, судя по всему, хорошенько подпорчено.

— Да просто для вида, сплошная фикция, — Гена завёл свою знакомую «шарманку». — Если даже непосредственное начальство не понимает сути происходящего, то назвать это как-то иначе язык не поворачивается.

— В смысле? Ты о каком начальстве?

— О Варвикове, о ком же ещё?

— Вы успели с ним поговорить? — не думал, что столь сильно задержался в лаборатории после ухода ребят.

— Если подобное можно назвать разговором, — негромко прокомментировала вопрос Лена. — Я пыталась узнать, в курсе ли он «особенностей» лаборатории, а заодно хотела поинтересоваться, в чём ценность и суть нашей работы, так как в «Должностных инструкциях» ничего конкретного об этом не сказано…

— И?

— «Всё оборудование и инвентарь, размещённые в пределах заводского комплекса, отвечают потребностям функционирующих отделов. Свои обязанности Вы узнаете, когда поступят соответствующие распоряжения», — таков был мне ответ. Говорил с трудом, будто на допросе.

— Видел бы ты, на него смотреть было страшно. Под глазами синячищи, сами глаза красные, губами еле шевелит! Я думал он прямо там стоя уснёт, но нет — схватил какие-то документы и снова ушёл, — поделился своими впечатлениями Гена.

В воздухе повисла неловкая напряжённая тишина. Проходя через заводские улочки, мы идём молча. Настроения, похоже, ни у кого нет, а хмурое облачное небо лишь усугубляет упаднический дух. Каждый мыслит о чём-то своём. В полной тишине наша троица дошла до «обеденного ангара».

Получив свою порцию пайка, мы уселись за вчерашними столиками. Рацион, кстати, не изменился.

— Нет, ну нельзя же так переходить все границы… Они вообще что-нибудь умеют готовить, кроме этой мерзости?! — вознегодовал Геннадий, практически бросив ложку в блеклую водянистую мешанину картошки, капусты и чего-то ещё.

— Готовить, скорее всего, умеют, только вряд ли они будут делать это бесплатно, — ответил на вопрос явно уставший голос, который за «вечер знакомства» я слишком хорошо запомнил.

Фигура во всём черном да с огромным белым крестом, изображённым на груди, поставила поднос на стол и уселась рядом со мной напротив возмущённого Гены.

— Всем доброго дня и приятного аппетита. Надеюсь, вы не против моей компании? — похоже, сегодня Семён, как ни странно, более предрасположен к беседе, уж слишком приветлив по голосу, хоть по внешнему виду так и не скажешь.

Внешне он как раз наоборот — по-прежнему хмур, кожа бледна, сонные глаза красны от полопавшихся капилляров и, кажется, ещё больше похудел.

Мы с Еленой точно не против, но наш светловолосый коллега, видимо, не слишком рад. Да, у него всё «на лице написано».

— Собственно, я по большей части к тебе, Ген. Хочу извиниться перед тобой. И перед остальными тоже, — заявление хмурого парня оказалось не менее неожиданным, чем его появление.

Три пары удивлённых глаз непонимающе уставились на Семёна, будто он заговорил неизвестном языке.

— С чего вдруг? — недоверчиво спросил полненький блондин.

— Не смотрите на меня так шокировано, это смущает. Признаю, я — вовсе не образчик добродушного общительного рубахи-парня, ибо давний мизантроп, но ведь не абсолютнейший социопат. Ничто человеческое мне не чуждо.

— Сказал субъект, который зарабатывает промышленным шпионажем, взламывает чужие компы и лишает людей работы, — лицо Геннадия покраснело, брови сдвинулись к переносице, взгляд исподлобья упёрся в виновника всех бед.

Семён спокойно пожал плечами.

— Согласен — грязная работёнка, ничего поделаешь. Я не пытаюсь себя оправдывать, мне это и не нужно. Роль у меня такая. Каждый из нас несёт собственный крест, — произнося эти слова, хакер потыкал указательными пальцами обеих рук в большой белый крест, изображённый на его чёрной толстовке. — И всё же, можешь не верить, однако мне действительно жаль, что с тобой всё так получилось. Тебе просто не повезло стать моей единственной лазейкой в системе информационной безопасности.

— «Да без проблем, прощаю!» — ты ожидаешь чего-то подобного? — саркастично прыснул Гена.

— Нет, вообще ничего не ожидаю, — хмурый парень снова пожал плечами. — Повторяю, я не пытаюсь себя оправдывать. Обыкновенные извинения и сожаления. Если честно, произношу их, наверно, даже не ради тебя, ведь изменить ситуацию уже невозможно. Это больше для меня самого. Чувствовал, что должен сказать и сказал. А теперь, с вашего позволения, я вас покидаю.

Только сейчас ко мне пришло осознание пустоты тарелок нашего хмурого собеседника. Неужто он всё съел? И мерзкую блеклую жижу? Быть того не может, любого нормального человека стошнит от её вкусовых качеств. Похоже, к нам хакер пришёл с уже пустой посудой, так как ложки ко рту он не поднёс ни разу.

Встав, Семён забрал свой поднос и направился в сторону выхода. Мы молча провожаем его взглядом.

— Что только у этого кадра в голове происходит? — судя по интонации, вопрос Геннадия не предполагает необходимость ответа.

— Как сам относишься к его словам? — обратилась к Гене Лена, продолжая смотреть вслед Семёну.

— В плане чего?

— Ты всё ещё на него зол из-за происшедшего?

— Конечно же, зол! Однако в одном он прав — изменить ситуацию невозможно. Похоже, придётся всё-таки его простить, — не задумываясь, заявил светловолосый парень, и, сказать по правде, эта фраза меня удивила.

— Ему твоё прощение, по-моему, толком не нужно, — думаю, моё замечание не безосновательно.

— Ему не нужно. Мне — нужно, — на этот раз ответ принявшегося за рис Геннадия удивил и меня, и Лену.

Продолжать расспросы мы не стали. Каждый перевёл внимание на свою тарелку с кашей, к похлёбке никто не притронулся. Я подумываю начать носить с собой на обед еду собственного приготовления. Только для этого неплохо бы начать готовить…

— Всем приятного аппетита!

От неожиданности звонко прозвучавшего пожелания Гена дернул рукой, едва не опрокинув стакан с компотом, который он вот-вот намеревался взять. На лице парня тут же отразилось всё негодование, разом нахлынувшее на него, однако стоило ему лишь взглянуть на автора пожелания, как гнев моментально сменился на искреннейшую улыбку.

— Доброго денёчка, Анфиса! — сейчас неподдельная радость практически «сочится» в голосе блондина, только глухой этого не заметит.

— Привет, Анфис, — спокойно поздоровалась с девушкой Лена.

Я скромно помахал рукой, ибо именно сейчас мой рот оказался набит разваренным рисом.

Улыбаясь, Анфиса присела рядом со мной на то место, где незадолго до неё сидел Семён, то есть прямо напротив Геннадия, от чего тот определённо чувствует себя едва ли не самым счастливым человеком на свете. На подносе девушки, как и вчера, несколько небольших контейнеров с содержимым, разительно отличающимся от типичного «титанического» обеденного набора.

— Ты на каждый день себе обед готовишь? — поинтересовалась Елена.

— И не только обед. Завтрак и ужин тоже готовить кроме меня некому, — усмехнулась Анфиса. — Хотя, я была бы совсем не против, если б по утрам галантный кавалер угощал меня свежезаваренным кофе.

От этих слов глаза Гены округлились, а из их глубин, казалось, вот-вот посыплются искры. Бедняга… Меня же отрезвляет твёрдая уверенность, что сейчас Анфиса просто дразнится, провоцирует на ответную реакцию. Кого? Зачем? Ответы ведомы лишь ей. Коли уж говорить честно, подобные манипуляции мне отнюдь не по нутру.

— Думаю, любой мужчина с радостью согласится быть твоим галантным кавалером, — без особых эмоций произнесла Лена, но я почему-то услышал в этих словах упрёк почти всему мужскому роду.

— Поддерживаю! Без сомнений! — Гена охотно поддакнул, тем самым оправдывая замаскированный упрёк рыжеволосой девушки.

Я отмалчиваюсь, продолжая ковыряться в своей тарелке с рисом, который заканчивается.

— Аха-хах, спасибо большое, Леночка, очень приятно! К сожалению, фантазия большинства кавалеров весьма ограничена. У некоторых вовсе больше одной мыслишки определённого характера в отношении девушек в голове не умещается.

Я по-прежнему отмалчиваюсь и спокойно наблюдаю, как лицо полненького блондина заливает румянец. Дважды бедняга. Слишком уж он склонен воспринимать всё на свой счёт.

— Константин! — Анфиса внезапно заострила своё внимание на мне, от неожиданности по моей спине волной промчались мурашки. — Ты чего сегодня такой молчаливый? От тарелки оторваться не можешь, неужто настолько оголодал? А как же пообщаться с друзьями?

Друзьями? Вот это поворот! Знакомы без году два дня, а уже друзья? Не слишком ли оперативно? Раньше называть людей друзьями на второй день знакомства мне не доводилось. Не назову и сейчас. Правда, эти мысли я лучше тоже оставлю при себе.

— Простите, немного задумался…

— О чём, если не секрет? — Анфиса наседает.

И в самом деле. Я ведь действительно пребываю в задумчивости, и связано это с извинениями хакера. Но о чём конкретно были мои мысли? Голова будто ватная…

— О том, что нужно лучше высыпаться, — со вздохом, наконец, ответил я.

— Аха-хах-ах, не поверишь, сама думала об этом до того, как вас увидела. Даже за неделю не привыкла к новой обстановке. Более-менее выспаться удалось только на выходных.

— Не зна-а-ю-ю, — протянул Геннадий, — я себя чувствую вполне бодрячком.

— Ничего удивительного, многоуважаемый сонных дел мастер, — Лена беззлобно подколола коллегу.

Тот демонстративно проигнорировал выпад в его сторону.

— Анфи… — похоже, Гена собирался обраться к девушке, однако она его опередила…

— Ко-о-ость, можно попросить тебя об одолжении, — обратившись ко мне.

— Э-э, внимательно слушаю, — заострённое в очередной раз на моей персоне внимание Анфисы заставило меня пересечься с нею взглядом.

— Мне хочется взять у тебя интервью!

Я поперхнулся последней ложкой риса — пошло «не в то горло».

— Кха-кху-у-кху! Интервью? Кха-кха! Какое ещё интервью? — голос мой осип и теперь похож на скрип плохо смазанных дверных петель.

— Моя маленькая инициативка, — с улыбкой не без гордости сказала девушка. — В общем, сегодня я просматривала старые каталоги в нашем кабинете и наткнулась на кое-что интересное. Раньше, ещё до начала девяностых, на предприятии раз в месяц в печать выходила новостная страничка «Голос Титана», где освещались основные наиболее примечательные события прошедшего месяца. Касающиеся завода, естественно. Увы, после распада Советов многие направления активной деятельности трудового коллектива, не относящиеся непосредственно к производственному процессу, были упразднены.

— Ты хочешь снова пустить в печать «Голос Титана», — высказала догадку Лена.

— Ну-у… Не обязательно именно в печать. Сейчас начальство, прежде всего, заинтересовано в коммерческой выгоде того или иного проекта, а если раздавать один печатный новостной лист на человека, то, исходя из общего количества сотрудников, получится приблизительно две тысячи семьсот листов газетного формата. Согласитесь — не самое выгодное вложение. Поэтому нужно возродить «Голос Титана» хотя бы в цифровом формате. Зато ограничения по страницам будут весьма условными.

— Так, а я каким боком в это затесался?

— Ты — самый молодой сотрудник, с которым я знакома, вдобавок завод стал твоим первым местом работы. Да и работаешь ты всего-то со вчерашнего дня. Поделись положительными впечатлениями, расскажи о прекрасных коллегах, придумай что-нибудь, в конце концов.

— Ага, то есть соври, — идея с, мягко говоря, неискренними ответами моментально вызвала во мне некое подобие отвращения, что ни для кого из близсидящих не осталось незамеченным.

Гена выглядит шокированным. В плохом смысле. Будто наблюдал за неразумным дурачком, вытворившим очередную ерунду.

Лена, кажется, наоборот — смотрит на меня с молчаливым одобрением или даже уважением.

Мысли Анфисы понять не удалось. Пару мгновений её лицо просто походило на мраморную скульптуру какого-нибудь античного мастера. Без реакции, без чувств, без эмоций. Абсолютное ровное безразличие.

Однако затем губы девушки растянулись в мягкой улыбке.

— Прости, немного перегнула. Со мной такое бывает, когда энтузиазм бьёт через край, как сейчас. В мыслях крутится столько идей, планов, всевозможных задумок-передумок… Немудрено перестать «видеть берега».

Анфиса потупила взор, весь её вид выражает раскаяние. Невероятно милое раскаяние. Я громко и медленно вздыхаю. Ну и какой тут остаётся выбор?

— Ладно, давай попробуем. Не всё же здесь, в самом деле, настолько плохо, — да-а-а, не продержался и пяти минут, слабак.

— Ура-а! — девушка радостно захлопала в ладоши. — Спасибо большое, Кость! Буду должна!

Мои коллеги по кабинету этой радости не разделили, хотя у них, думаю, есть свои на то причины.

— Ну, пока благодарить не за что. Когда планируешь проводить интервью?

— Да прямо сейчас, сразу после обеда.

— Воу! Так быстро? Я же совсем не готов!

— А чего тебе готовиться? — вяло, словно нехотя, подключилась к беседе Лена. — Ты всё равно не знаешь, какие темы вы будете обсуждать.

— Именно! — резво подтвердила будущий интервьюер. — Не к чему готовиться. Если ты только не собираешься чуть позже отказаться.

Э-эх! Раскусила-таки! Спасибо, Лена, подставила, иначе не скажешь. На такой вариант я не шибко рассчитывал, но небольшая надежда была.

— Отказаться? А можно было? — пытаюсь всё обратить в шутку, получается плохо.

— А не нужно ли ему сначала отпроситься у нашего начальства? — Геннадий задал достаточно справедливый вопрос, хоть и с несколько кислой миной.

— С Варвиковым? Я уже обо всём договорилась заранее, — Анфиса заговорщицки подмигнула. — Прямо перед началом обеда.

Заранее. Без моего согласия. Впрочем, возможно, у неё есть запасной вариант на случай моего отказа. В предприимчивости и самоуверенности ей не откажешь.

— Раз так, думаю, всем нам пора выдвигаться. Нам с Геной обратно в отдел, вам — на интервью, — сказала Лена, поглядывая на часы.

— Полностью поддерживаю. Пойдём, Кость!

Анфиса бодро поднялась из-за стола, взяла поднос, предварительно сложив свои контейнеры в небольшой откуда-то взявшийся пакет, и пошла с ним к стойкам сдачи подносов. Елена с Геннадием также начали не спеша собираться. Похоже, за меня уже всё решили.

Смирившись с предстоящим, я последовал за Анфисой. Угораздило.

— Расслабься, выглядишь, будто на экзекуцию ведут, — с улыбкой проговорила девушка, когда мы уже бок о бок двигались в сторону административного корпуса.

— Да не любитель я быть объектом внимания широкой общественности, ещё со школы подобные события вызывали у меня отторжения.

— Часто доводилось мелькать перед большой публикой?

— Относительно. В школьные годы меня активно отправляли на различные олимпиады. В частности, по физике, биологии и, конечно же, химии. Один раз по географии, но то был полный провал. Зато по химии доводилось участвовать даже на всероссийской олимпиаде. Так как мой родной городок весьма маленький, Хим-Бота знали многие.

— Кого-кого? — Анфиса выгнула бровки.

— Хим-Бот. Школьное прозвище. Сначала использовалось классическое Ботан, затем Химота, а после эволюция до Хим-Бота — сокращённое от первых двух прозвищ. С фантазией у одноклассников туго, однако могло быть хуже. Гораздо хуже. На всероссийскую олимпиаду я попал в девятом классе, по возвращении у меня брала интервью наша местная газета. Так моё имя, а впоследствии и прозвище, стало известным среди учеников других школ. Надо ли говорить, что пользы мне это не принесло?

— Аха-хах, теперь всё встало на свои места. Не переживай, обещаю, после моего интервью у тебя всё будет хорошо, — девушка как-то по-особенному мило улыбнулась.

— Ловлю на слове, — с ответной улыбкой сказал я, не зная, как ещё среагировать.

За выяснением причин моего настороженного отношения к идее участия в инициативе Анфисы мы дошли до административного корпуса. Кроме нас в здание заходит достаточно много народу, видимо, также возвращающегося с обеденного перерыва. На меня накатывает уже знакомое ощущение своеобразной неправильности.

Есть люди, которые не любят большие скопления людей из-за сопровождающего их шума, но сейчас тишина почти «звенящая». Никто не переговаривается, не спешит, не пытается нарушить строй. Каждый не спеша проходит через турникеты без каких-либо эмоций. Выражение сонных лиц большинства окружающих можно назвать «типовым» или «фабричным», словно у роботов.

— Аж мурашки по коже, да? — негромко высказалась моя спутница, обозревая окружающих, когда мы преодолели турникет, судя по всему, наши размышления схожи.

— Не без этого. Зато теперь нам известно, как выглядит настоящее «сонное царство», о котором говорят почти все учителя в школах, — столь же тихо ответил я, и Анфиса улыбнулась.

Так как кабинет девушки находится на шестом этаже, мы решили воспользоваться лифтом, но на третьем он вдруг остановился.

В раскрывшиеся двери вошли двое смеющихся мужчин приятной располагающей внешности, лицом чем-то похожие друг на друга. Держатся горделиво, одеты в дорогие костюмы. Возраст обоих приблизительно сорок лет, однако один из них с короткой из-за проявляющейся залысины причёской, в очках, и с будто всё сканирующими глазами, выглядит несколько старше. Второй же отличается густой зачёсанной назад шевелюрой, небольшой аккуратной бородкой, скрывающей подбородок, и насмешливым взглядом. У обоих, кроме схожих в целом черт лица, на левой щеке родинка. Видимо, братья.

Взглянув на нас, мужчины повернулись лицом к выходу, к нам — спиной, перестали смеяться и даже переговариваться. Мы тоже молча ждали, пока лифт доедет до нужного этажа. На шестом двери снова открылись.

— Разрешите? Это наша остановочка, — стараясь выглядеть дружелюбно, сказал я, протискиваясь между незнакомцами.

Мужик с густой шевелюрой посмотрел на меня с плохо скрываемым презрением, зато, когда мимо него проходила Анфиса, выражение его лица изменилось на явно заинтересованное. Приподнятая бровь субъекта в очках, красноречиво намекает, что он тоже весьма «благосклонно» оценил внешний вид девушки. Думаю, для неё это не осталось незамеченным.

Пока дверь за нами оставалась открытой, меня не оставляло ощущение пристального внимания со стороны незнакомцев.

Быстрым шагом мы, наконец, добрались до кабинета шестьсот тридцать семь, к двери которого, помимо номера, прикреплена табличка «Отдел по работе с представителями средств массовой информации».

— Вы, похоже, кроме того, что сотрудничаете со СМИ, сами же являетесь массовым информатором на территории завода, — сказал я, подразумевая затею Анфисы с возрождением «Голоса Титана».

— В некоторой степени, — ответила о чём-то размышляющая девушка.

— Тебя ничего не тревожит? Такая задумчивая сейчас.

— А? Да, прости, немного зависла. Два тех мужика в лифте заставили меня насторожиться. Прошу, присаживайся.

Обстановка отдела по работе с представителями средств массовой информации практически идентична двести двадцать пятому кабинету, а по размерам, пожалуй, ему даже уступает. Рабочих мест всего два. Я сел рядом с Анфисой, вооружившейся ручкой с блокнотом.

— Кстати, ты же не против, если я ещё включу диктофон? — спросила девушка.

— Ну-у… Ладно уж, включай, к чему полумеры, если уже всё равно согласился. А где твоя коллега?

— Начальница сейчас, наверно, решает вопрос с руководством завода об утверждении моей инициативы.

— Погоди, я думал, ты уже уладила все возможные вопросы…

— Уладила. А те, что не уладила, уже на стадии разрешения. С вашим Варвиковым я действительно договорилась. Что касается высшего руководства, то вряд ли они откажут. Собственно, это последний вопрос, который осталось уладить на данный момент. Может, начнём?

Громко вздохнув, я обречённо качнул головой в знак согласия.

— Представьтесь, пожалуйста, — Анфиса перешла на официальное обращение и тон.

— Константин Михайлович Чернов.

— Где и как давно Вы работаете на нашем предприятии?

— Я — сотрудник отдела химического анализа второй лаборатории химико-биологических испытаний. Работаю со вчерашнего дня.

— Какие у Вас впечатления от первого дня работы? Что скажите о коллегах? Успели уже с кем-нибудь подружиться?

Возможно, придираюсь, но у меня начинает складываться впечатление, что Анфиса абсолютный дилетант в ведении интервью. Это больше собеседование или допрос напоминает. Хотя я сам в подобном ничего не смыслю. Наверно, просто накручиваю, как-никак она в прошлом была начальником собственного отдела по работе со СМИ на оборонном предприятии.

— Сказать по правде, пока тяжело сказать о каких-то конкретных впечатлениях, — приходится лукавить, не говорить же, что был поражён здешним запустением. — Для меня производственное объединение «Титан» — первое место работы после окончания института, сравнить мне не с чем. А коллеги… В основном все сосредоточены на работе, поэтому пока успел познакомиться только с двумя. Парень и девушка, тоже новенькие на предприятии, работают лишь на несколько дней дольше меня. Хорошие ребята. Начальник у нас — Никодим Аркадьевич Варвиков, настоящий трудяга, подаёт отличный пример ответственного отношения к работе. А ещё у нас в соседнем помещении есть лаборатория. Весьма интересная лаборатория, должен сказать, таких мне ещё не доводилось видеть.

— Как интересно! А расскажите немного о себе.

Ещё раз признаю, об организации и проведении интервью я мало чего знаю, но подход Анфисы напоминает мне работу топором, причём наотмашь. Даже если сравнить с тем злополучным школьным интервью, то с таким же успехом можно сравнивать легковую BMW c КАМАЗом. Нынешнее явно не дотягивает до BMW.

— М-м-м, Анф…

Входная дверь резко распахнулась, и в кабинет вошла женщина лет пятидесяти. Шаг её бодрый, в отличие от взгляда невыразимо сонных глаз.

Меня она заметила будто бы не сразу, хотя я сижу едва ли не посреди комнаты.

— А Вы кто? — лишь пройдя несколько метров, она обратилась ко мне.

— Нина Георгиевна, — обратилась к женщине Анфиса, — это Константин. Мы уже проводим интервью и…

— Интервью не будет, — неожиданно заявила Нина Георгиевна.

— Простите?

— Руководство отклонило Вашу инициативу, — голос женщины холоден, бесстрастен, а повелительный тон не оставляет хоть какой-либо надежды на дискуссию, без сомнений, она и является начальницей отдела. — Посторонний, покиньте кабинет.

Нет, ну что за «повальное дружелюбие»? Здесь у всех со временем портится характер или таких специально набирают в первую очередь?

— Ухожу-ухожу, — я приподнимаю руки в умиротворительном жесте. — Сочувствую, Анфис… Может, как-нибудь в другой раз. Вдруг они ещё передумают?

— Не передумают, — откликнулась вместо девушки Нина Георгиевна. — Руководство велело забыть про «Голос Титана», как и о самой идее внутрипроизводственных информационных выпусков.

— Жаль. Похоже, нашему титану суждено остаться немым.

На мою попытку пошутить никто не отреагировал. Анфиса просто сидит и холодным взглядом буравит своё начальство, которому, судя по всему, от этого ни горячо, ни холодно.

— Мне тоже жаль, Кость. Спасибо, что откликнулся на просьбу, не буду тебя больше задерживать.

Выйдя из кабинета отдела по работе с представителями средств массовой информации, теперь не спеша иду в свою лабораторию. На самом деле, я вовсе не жалею о стремительном завершении столь топорного интервью, хотя Анфису по-своему понимаю — неприятно, когда твои инициативы подрубают на корню.

Пока передо мной мелькают виды заводских построек, размышляю о том, что окружающая обстановка будто предназначена нагонять невыразимую тоску. И завод, и полумёртвый Сплавнинск словно застряли во времени. Одной ногой в прошлом безрадостных для них девяностых годов, другой — в могиле.

Главное самому за этот год не стать таким же «мешком ударенным», как большинство здешних работяг.

По моём возвращении в свой отдел на меня обратили внимание лишь две пары глаз, остальные, не отрываясь, смотрели в мониторы компьютеров.

Во взгляде Лены читается молчаливый вопрос: «Неужто интервью оказалось таким коротким?»

В глазах же Геннадия почему-то не видно ничего, кроме зависти. Балбес.