Параграф 17. «Три месяца как»

Пусть участие в интервью я вовсе не считаю радостным или воодушевляющем событием, а совсем даже наоборот, однако, должен признать, нет худа без добра. Мне хотя бы не пришлось всё послеобеденное время сидеть перед экраном и через силу читать очередную порцию никчемной информации, изложенной в инструктаже. Возвратившись на своё рабочее место приблизительно в два часа, оставшиеся три мне предстояло провести в борьбе с постоянно накатывающими приступами сонливости, удерживая глаза открытыми едва ли не пальцами обеих рук. Конечно, качество усвоения читаемой белиберды усиленно стремилось к минус бесконечности. Надеюсь, основная работа не будет столь усыпляющей.

Зато Гена в который раз мирно посапывал, пребывая в стране грёз. Всё ему нипочём. Удивительное пренебрежение чужим мнением и трудовыми обязанностями. Из коллег никто ничего ему всё ещё не сказал. Они хоть говорить умеют?

Впрочем, Елена также его не тормошит, просто внимательно читает, наверно, тоже должностные. Мне бы её усидчивость и силу воли. Провоевав с навязчивой сонностью до самого окончания рабочего дня, я чувствую себя совершенно истощённым. Кто же всё-таки придумал столь изощрённую пытку?

Заспанный блондин и сосредоточенная рыжеволосая девушка не спеша встают из-за своих столов, однако другие, похоже, никуда вообще не собираются.

Желая поскорее выбраться за заводские стены, небрежно сбрасываю халат, чуть ли не комком оставляю его на кресле и, не дождавшись, пока отключится компьютер, покидаю кабинет ещё более стремительно, чем в обеденный перерыв.

— Как прошло интервью? — первым делом задала вопрос Лена, когда они с Геной вышли в коридор.

При упоминании об интервью Геннадий моментально избавился от остатков сонливости, шаг приобрёл бодрость, а лицо — напряжённость.

— Да никак. Интервью не состоялось. Анфиса успела озвучить лишь три вопроса, после чего пришла её начальница и разогнала нас со словами: «Посторонний, покиньте кабинет», — или нечто в этом духе.

— Ого! За что она на тебя так? — спросил Геннадий со слабой еле заметной улыбочкой.

— Главное руководство забраковало инициативу. Анфиса пыталась действовать «на опережение» — организовала интервью до того, как получила дозволение на реализацию своей задумки. Вот Нина Георгиевна нас и прервала внезапным известием. Она как раз с переговоров по этому поводу вернулась.

— Нина Георгиевна?

— Начальница Анфисы. Не шибко дружелюбная женщина, хочу отметить, — пояснил я Гене.

— Анфиса, вроде ж, говорила, что всё уладила? — озадаченно спросила Лена.

— Говорила. Уладила. Но только с Варвиковым насчёт меня. С высшим руководством её фокус уже не прокатил. Хотя, кто знает, как всё обернулось бы, будь на месте Нины Георгиевны во время переговоров сама Анфиса. Она — девушка хваткая и волевая. Возможно, ей удалось бы уболтать больших начальников. Увы, история не терпит сослагательного наклонения.

— Ты, похоже, не сильно расстроен подобным поворотом событий.

Либо у меня всё «на лице написано», либо Елена гораздо более чуткий человек, чем мне казалось.

— Ну-у да, откровенно говоря, расстроенным себя не назову — не люблю ни интервью, ни излишнее общественное внимание, однако я отнюдь и не радуюсь. Жаль всё-таки Анфису. Думаю, она действительно хотела сделать как лучше.

За повестью о не свершившемся интервью наша троица быстрым шагом добрались до проходной КПП. Хоть мы сегодня ни с кем не договаривались о встрече после работы, с внешней стороны шлагбаума стоят три знакомых девушки, одна из которых, приветственно машет нам рукой.

— У-у-у, вижу, несостоявшаяся титаническая звезда совсем нос повесил. Да не переживай ты так! Будет у тебя ещё другая возможность прославиться. Но это не точно, — широко улыбаясь, заявила махавшая асимметрично стриженая девушка, когда мы наконец вышли за пределы заводской ограды и подошли к ним.

Видимо, Анфиса успела поделиться своим недовольством по поводу провалившейся инициативы. Яна же, скорее всего, решила, что мой уставший облик также выражает переживания относительно, несомненно, «лютой несправедливости» руководящей верхушки. Ей просто неведомы муки чтения огромного никчемного документа, называемого «Должностные инструкции». Или ведомы? Интересно, тот адский трактат должны прочитать все сотрудники предприятия, или это «привилегия» только нашего отдела?

— Надеюсь, ты права. Мне уже цельных двадцать три года, а мир всё ещё ничего не знает о таком замечательном, добром, красивом, отзывчивом, умной и скромном парне, — я предпочёл отшутиться — не рассказывать же, всем, да ещё при Анфисе, что сама по себе отмена интервью лично меня нисколечко не огорчила.

— Аха-хах, теперь я в ещё большей печали! Как-никак, шанс на оглушительный успех интервью с участием столь невероятного тебя накрылся медным тазом, — Анфиса охотно мне подыграла.

— Стоп! Давайте говорить, как истинные сотрудники химической промышленности, например: «Шанс на оглушительный успех накрылся медным купоросом». Мы всё-таки не на литейном заводе работаем.

Все девушки дружно улыбнулись, Гена лишь негромко хмыкнул.

Мы идём через парк под сопровождением обильного листопада, участники которого то вертятся в танцующем вихре, то играют в догонялки, проносясь мимо нас, подгоняемые прохладным осенним ветерком.

Девушки активно дискутировали о влиянии различных психотропных веществ на разум и сознание человека. Яна с Анфисой, судя по всему, отстаивают позицию редкого, осторожного, со многими оговорками, но в целом дозволительного потребления подобных «стимуляторов». В противовес им открыто высказывают полнейшее несогласие Елена и Маргарита, допускающие целесообразность применения наркотических веществ лишь в медицинской и научной сфере — например, в качестве обезболивающего. Гена же мечется меж двух лагерей, явно не имея собственного устоявшегося мнения, пытаясь высказать плюсы за обе точки зрения, что получается у него плоховато.

Ну, а я снова отмалчиваюсь — не вижу смысла вступать в полемику, ведь всю жизнь был весьма далёк не только от всего связанного с психотропами, но и даже научная психология для меня была достаточно скучна. Всегда считал себя не особо общительным человеком, тем более, если тема мне не интересна. Зато можно просто спокойно идти, наслаждаясь видами листопада, теплыми лучами закатного солнца и пряным запахом осени.

По пути мимо отдалённого пруда мне вспоминается утренний образ одинокой женской фигуры с копной светлых развевающихся волос. На секунду мне показалось, будто вновь вижу её, однако это всего лишь заигралась моя фантазия — сейчас помех между моим взором и предпрудовым участком нет, и появиться на секунду, а затем моментально спрятаться человеку там просто невозможно. Или… это призрак? Хе-хе, нужно поменьше читать всякой дряни в рабочее время, пока остатки мозга ещё на месте.

Меж тем наша бравая компания добралась до выхода из парка в посёлок.

— Народ, вы дальше без меня, — неожиданно сказала Лена. — Мне нужно завернуть в продуктовый. Вчера не додумалась взять с запасом, а в комнате из еды шаром покати.

— О! Я с тобой! — бойко заявила Анфиса. — У меня запасики тоже близятся к скорому истощению.

— И-и у меня! — подал голос Гена.

Я даже не сомневался в его участии после фразы от Анфисы.

— О как. Жа-а-аль, но нам в другую сторону, — протянула Яна.

— Подожди, Ян, у нас же тоже практически не осталось продуктов. Может, в хозяйственный за твоим ведром и кастрюлей в другой раз — например, завтра? Не голодать же сегодняшний вечер и завтра утром, — Маргарита заставила подругу задуматься.

— М-м-м… Костя! А ты чего молчишь? — обратилась та ко мне.

— Ну, еды у меня не осталось, но и с посудой для готовки напряжёнка, необходимо расширять кухонный «арсенал». По-хорошему мне нужно и в продуктовый, и в хозяйственный. Только не знаю, где последний находится.

— Отлично! Тогда предлагаю сделать так: говори, что покупать — я на тебя затарюсь снедью, а ты пойдёшь с Марго. Поможешь ей всё дотащить, плюс собственные покупки. В общаге сочтёмся. Только называй, исходя из хоть приблизительного ассортимента того несчастного «Гастрономикона», то есть без изысков.

Размышлять тут особо нечего, хороший вариант.

— Окей, договорились.

Назвав краткий список пожеланий, мы с Маргаритой пошли в противоположном относительно продуктового магазина направлении.

— Неожиданно, что вы с Яной решили взять для неё собственную утварь. Помнится, ты говорила, мол, она всё у тебя берёт, — обратился я к Марго, чтобы наша совместная дорога не превратилась в неудобное молчаливое созерцание здешних «красот».

— Берёт. Наверно, будь её воля, так продолжалось бы ещё долго, — негромко ответила девушка.

— Значит, это ты настояла на этой закупке?

— Именно. Не подумай, мне вовсе не жаль поделиться чем-либо с другим человеком, тем более с Яной, однако её… танкоподобие в отношении собственных интересов сильно напрягает. Сегодня она разбудила меня в пять утра, чтобы взять ведро с ковшиком — помыться хотела. Конечно же, я их ей дала, только уснуть после этого мне не удалось. По дороге на работу, ещё до встречи с вами, мы обговорили этот момент. В итоге она согласилась-таки с доводами сходить в хозяйственный.

Честно говоря, удивлён. Вот уж не думал, что такая тихоня решится напрямую выразить своё недовольство нашей общей знакомой-пацанке.

— Не подумай ничего такого, мы с нею просто спокойно обсудили необходимость данной покупки. Я освоилась быть с людьми почти всегда максимально дипломатичной, вдобавок Яна вполне адекватный человек, хоть немного привыкший делать всё по принципу «хочу — значит сделаю».

Интересно, она действительно так думает или просто не хочет плохо отзываться о своей новой подруге? Хотя называть их подругами, пожалуй, слишком рано, они знакомы-то всего ничего. А, может, Яна всё-таки не такая уж безбашенная бой-баба, какой порой мне кажется?

По пути нам попадается множество старых в большинстве своём заброшенных или даже разрушенных зданий, порой сменяемые одноэтажными домиками и совсем-совсем редко двухэтажными, которые, возможно, ещё можно назвать жилыми. Дорога изредка поворачивает, но ни одного перекрёстка нет, путь всё время один.

— Кость, кстати, у меня к тебе дело, — неожиданно обратилась ко мне Маргарита.

Что ж такое-то? Прям «деловой день по мою душу». Надеюсь, это не какое-нибудь интервью…

— Внимательно слушаю.

— Помнишь, я как-то обмолвилась, что в мои обязанности входит проверка на стрессоустойчивость и психологическую стабильность новых сотрудников завода. Мы и остальные ребята — самое свежее пополнение трудовых рядов предприятия. Стало быть, всем вам, кроме уже прошедшей Яны, нужно пройти у меня в отделе психологической поддержки проверку уровня этой самой психологической устойчивости. Просто нужно ответить на ряд вопросов и дать несколько расширенных комментариев. Там не много.

Да-а-а, не мой день — всех жутко тянет позадавать мне «ряд вопросов», на которые меня не очень-то тянет отвечать.

— И когда?

— Думаю, можно сразу после обеда. Кабинет триста тридцать семь. Можешь предупредить своего начальника утром. В любом случае, когда закончим, я выдам тебе специальное уведомление, чтобы лишних вопросов тебе не задавали.

— Эх. Ладно. Раз уж требуют от всех, то выбора всё равно нет.

Маргарита мягко улыбнулась.

— Информация конфиденциальна; без веских причин, сопровождаемых распоряжением высшего руководства, никому никакие сведения передаваться не будут.

— И на том спасибо, — радости у меня, естественно, не прибавилось, но хоть немного успокаивает.

Вскоре мы пришли к серому кирпичному зданию, напоминающему огромный кубик. Само по себе оно высотой, наверно, этажа два, но по расположению больших окон, перекрытых стальным заграждением, видно — этаж всё-таки один. От здания дорога меж разрушенных построек уходит диагональю в неизведанные дали, постепенно выходя за пределы видимости.

— Это и есть хозяйственный магазин?

— На самом деле, я бы назвала это барахолкой. На худой конец складом. Здесь чего только нет, но практически всё из бывшего в употреблении и зачастую плохого качества. Зато дядечка-продавец очень приветливый, хоть порой немного глуховатый.

— Тогда пойдем, познакомишь с приветливым дядечкой-продавцом.

Перед моим взором предстало помещение с облупившейся зеленоватой краской на стенах, грязным запылённым полом и высокими потолками. Весь крайне разнообразный товар раскидан по многочисленным полкам простых невысоких стеллажей, плюс что-то лежит за стеклом витрины, занявшей место прямо в центре помещения напротив входной двери посреди товарного беспорядка.

Впечатления от увиденного моментально вытеснили из моей головы другие мысли. Складывается стойкое ощущение, будто весь ассортимент здесь — разнообразный хлам, собранный по тем заброшенным зданиям, попадавшимся нам на пути. В лучшем случае перекупленный, однако, по-прежнему хлам.

— Ты сейчас серьёзно? А мы точно никуда по ошибке не свернули? Мне вот кажется, на каком-то повороте ненароком всё же ушли… В девяностые. Хоть о них знаю лишь по урокам истории да рассказам родственников, но наверняка всё выглядело именно так, — моя рука широким жестом обвела в воздухе над головой круг.

Девушка в чёрном сдавленно хихикнула. Похоже, моя реакция её забавляет.

— А Яна с восторгом назвала это место «постапокалиптической сталкерской мечтой», — с улыбкой сказала Маргарита.

— У твоей подруги странные вкусы и мечты. Это слишком даже для постапокалипсиса.

— Ну, это же Яна, — в голосе Марго нет и намёка на издёвку, скорее, понимающая нежность.

Да, это Яна. Красивая, сильная, яркая, умная, весьма взбалмошная девушка-пацанка, обожающая странные эксперименты над собой и другими. А ещё она немного двинутая, поэтому для неё это всё действительно может выглядеть «сталкерской мечтой».

— Что-то никакого приветливого дядечку-продавца нигде не наблюдаю.

— Он, наверно, снова спит за прилавком, где витрина.

Я недоверчиво покосился на витрину в центре помещения. И это прилавок? Хотя в целом логично, конечно, где ж ему ещё быть.

— Спит, значит? Да, неплохо устроился, хоть кто-то в этом посёлке высыпается. Впрочем, чем ещё здешним старикам заняться? Пойдём, познакомишь нас.

Мы не спеша двинулись к витрине-прилавку. Сократив расстояние с нею приблизительно до десяти метров, мой взгляд зацепился будто за подобие кожаного мяча или шара. Гладкого, круглого, даже немного отражающего свет рядом стоящей настольной лампы

На деле же это никакой не мяч, а уткнувшаяся лицом в прилавок абсолютно лысая голова. Неожиданно на несколько секунд мной овладел страх, что человек вовсе не спит. Точнее спит… вечным сном.

К моему облегчению, лысина вдруг встрепенулась и подняла своего владельца так, чтобы было видно лик вполне живого человека лет шестидесяти-шестидесяти пяти. Отдалённо он напоминает моего начальника — Никодима Аркадьевича Варвикова. Однако, помимо чуть более стройного носа и чуть меньшего объема щёк, можно заметить наиболее разительное отличие. У него нет мешков под глазами, характерных для людей, страдающих серьёзным недосыпанием.

— О-о! Покупатели! — радостно воскликнул дядечка-продавец. — Да ещё такие молодые и красивые! Воистину замечательный день! Чем вам может служить Валентин Романович и его скромный хозяйственный магазин?

Марго была права — от мужика так и веет радушием. Довольное, дружелюбное, хоть и несколько хитрое лицо удивительно быстро вызывает доверие, да такое, что к обозначению этого хламосборника «хозяйственным магазином» относишься снисходительно.

— Добрый день, — негромко поздоровалась Маргарита, — подскажите, пожалуйста, найдутся у вас десятилитровое металлическое ведро, полулитровая металлическая кружка и кастрюля литра на три?

— Голубушка, для такой красавицы всё найдём! Или почти всё — это ж всё-таки хозяйственный, — представившийся Валентином Романовичем владелец «постапокалиптической мечты», заговорщицки подмигнув девушке, весело хохотнул и отправился на поиски нужного товара.

Цвет кожи лица Марго из бледно-мраморного плавно перешёл в пунцовый.Я же, стараясь не подавать виду, что заметил смущение спутницы, в очередной раз осматриваю здешнюю обстановку.

«Хозяйственный» говорите? Ага, конечно, вижу. Интересно, с каких пор в них продаётся посуда, статуэтки, картины, ковры, старые телевизоры, радиоприёмники, какие-то книги, журналы, почтовые ящики, кабеля электропроводки и ещё горы всякой всячины? В том числе одежда. Много одежды.

Помню вахтёрша, с которой делился шоколадкой, м-м… Нина Алексеевна, если не ошибаюсь, говорила про вещевой склад и бывшую оптовку. Допустим, это место некогда было оптовкой — значит, где-то ещё остаётся вещевой. Тогда зачем ещё здесь столько одежды? Возможно, хозяин решил расширить ассортимент? Тогда это уже универмаг получается.

Пока мой взгляд блуждал по товарным полкам, радушный дядька вернулся к прилавку с металлическим ведром, в которое погружено всё, заказанное Маргаритой.

— Отлично, беру, — сказала девушка, предварительно осмотрев покупку.

— Замечательно! Ну, а Вы, молодой человек, присмотрели что-нибудь для себя?

— Эм. Мне такой же набор, пожалуйста.

— Что ж Вы сразу не сказали? Я б сразу два комплекта принёс.

— Отвлёкся немного — у Вас тут… Такой богатый выбор.

— Хе-хе! И не говорите, сам горжусь своей коллекцией, — мужичок довольно заулыбался; непонятно правда, чем он там мог гордиться. — Ладно, сейчас приду.

Через пару минут, сопровождаемых звоном и грохотом, владелец вновь предстал пред нами, выставив вперёд десятилитровое ведро вместе с остальной нужной утварью.

Повертев всё это дело в руках, констатирую для себя, что мой «комплект» выглядит несколько более пользованным, в отличие от практически нового у Марго.

— Сойдёт, — говорю я, чуть помедлив, посматривая в сторону лукаво улыбающегося продавца, на что тот пожал плечами, мол: «Извини, брат, какие есть».

Было бы не удивительно, окажись общая сумма нашей закупки неоправданно завышенной, как-никак конкуренции в этих краях у хитрого радушного дядьки, скорее всего, нет вовсе, однако в итоге получилось даже немного меньше, чем в предполагаемых мной наиболее благоприятных расценках.

Мы расплатились и уже собирались прощаться, но тут любопытство всё-таки взяло надо мной верх.

— Простите, Валентин Романович, а подскажите, как можно пройти к вещевому складу?

Улыбка с лица дядьки медленно исчезла, на её место пришла настороженность.

— Молодые люди, а как давно вы приехали в Сплавнинск?

Ответный вопрос меня удивил, Маргарита же, судя по выражению лица, не совсем понимает, о чём вообще разговор.

— Меньше недели, — ответил я.

— Тогда откуда вам известно о вещевом складе? От него ведь только заколоченное здание осталось. Его владелец уже, кхе-кхе… Уже три месяца как помер. Ну, как помер… Убит, — последние слова фразы мужчина произнёс осипшим голосом.

По моей спине пробежал холодок. Э-эх, сегодня явно не мой день…