Глава вторая

…Предполагать следовало что угодно, и рассчитывать стоило и на подобный исход. Слежка за существом из параллельного мира кончилась ничем. Хотя угроза ушла, но предчувствие, что дело не завершено, не отпускало. Какое решение примет команда, посмотрим. Экипаж личные вещи Индиго передал мне. Надо, так надо. Я не стал оспаривать. Да и не в настроении я был возражать. Беспокойное чувство продолжало тревожить душу. Оно, будто въелось в кожу, в каждую клеточку организма. И да, я не верю в смерть Индиго. Он жив. По крайней мере, не удалось выстроить прочный фундамент для пессимистического умозаключения.

Итак, сейчас на столе лежит чемодан друга. Хотя стоп, почему друга? Просто хорошего знакомого. У меня не поворачивается язык назвать его так. Странно говорить мне о нем в прошедшем времени. Индиго был замкнутым человеком. Не скажу, что он угрюм, но его странная личность производила впечатление нелюдима. Кто он? Человек невысокого роста, худощавый, с правильными чертами лица. Лицо красиво, но в меру. Без этого приторно-конфетного взгляда и чересчур женственных линий, встречающихся среди представителей нашей цивилизации. Я не поручусь описывать внешность. Как не получилось из меня художника, так и писатель умер во мне. Выходит трафаретно и банально. А если говорить в целом, его внешность неуловима. Да, точно. Это единственное определение, что подходит ему. Он будто специально прятался от прямых взглядов и долгих разговоров.

Я открыл чемодан и обнаружил несколько рубашек и кое-что из нижнего белья. Все сложено в правильные квадраты стопками. Чуть уловимый запах свежести почувствовался в воздухе. В чемодане имеется свободное место. Его занимает пластиковая коробка. В ней предметы личной гигиены. Сверху лежала знакомая часть туалета — темно-синяя рубаха с искрой. Индиго часто ее надевал. Я вынул и разложил рубаху на столе.

Индиго, кто же ты был на самом деле?

Взгляд впился в темно-синий цвет. Я заметил, что все пуговицы застегнуты. Вот так и Индиго. Скользя по жизни, слегка касаясь реальности, он жил с душой, застегнутой на все пуговицы.

На внутренней стороне крышки чемодана есть отделение — большой карман. В нем лежало что-то твердое. Я извлек предмет. Это планшет старой модификации. В запоминающем устройстве сиротливо ютился текстовой файл. Он содержал описание событий, начиная от нашего знакомства и до конца истории. Язык Индиго скуп на эмоции, косноязычен, мало добротных описаний, это больше похоже на отчет, но меня это не удивило, это в его духе. Считаю, о записках должен знать экипаж. Записки начинались с пространного предложение, которое не совсем свойственно Индиго: «Я верю в определенный круг жизненных обстоятельств…».

Я верю в определенный круг жизненных обстоятельств, в события, что не случатся ни при каких условиях. Так мелко судить об окружающем мире я мог совсем недавно, доверять философии и жить с ней: всё течет в определенном русле.

Есть основное направление, в толще которого живет мыслящее существо. Ты двигаешься, как хочешь, но оставить движение в русле не в силах. Однако имеется спорный вопрос о роли личности в истории и о том, можно ли выйти из потока. Теперь я не задумываюсь над этим. Если индивид меняется, то уже и другая картина мира, то есть ты попадаешь в другое русло, не замечая перемен. Это еще можно сравнить с мозаикой. Выбей, поменяй один кусочек — и общая картина будет вроде прежней. Но вот тут и кроется заблуждение. Фрагмент мозаики другой, но полотно, называемое историей, преобразилось, хоть мы и не видим изменений.

В реальности всё сложнее и динамичнее. Любой индивид влияет на ход событий. Разница лишь в силе и в форме воздействия. Воздействие — это поступок, фраза, взгляд. Дневник что-то в этом роде. Он меняет историю. Пускай малую часть, но все-таки...

Дневник является попыткой влияния на историю? Да, пусть так, но причины к написанию его у каждого свои. Зачем тратить драгоценные часы? Передать опыт? Или мечта о личном бессмертии толкает людей однажды настучать n-ое количество килобайт? Вохможно, хобби?

Сейчас передо мной планшет. Старенькая модель, но ее хватает для текстовых редакторов. Люминесцентная лампа льет холодный свет. Тихо в комнате отдыха, есть возможность погрузиться в недавние события.

Все началось с экспедиции в Северный Город. Весь это кавардак вокруг чрезвычайного происшествия затянул нас в вихрь событий. Но я забегаю вперед.

Итак…

Пока учился, подрабатывал. Закончив, устроился на экспедиционное предприятие, где и осел, как думал, надолго. Ну да, человеку свойственно обманываться. Я собирался уходить в другое место, но вот куда? А пока оправдывал лень, строя воздушные замки, говоря, что работа интересная и платят прилично. Последнее верно, но, если уж начистоту, это не такой весомый стимул в моей ситуации. Каждый день пешком на предприятие и обратно. Полчаса в одну сторону, столько же в другую. Это неплохо для физического здоровья, но никак не для душевного. Монотонность затянула. Мысль о смене работы гнездилась глубоко и дремала, ожидая своего часа. Нужен был толчок. И он случился. Хрупкое равновесие нарушилось не без участия со стороны. Имя человека, подтолкнувшего к переменам — Лац.

В обеденный перерыв нас осталось двое: я и он.

— Пора валить с этой работы, — блекло, будто фиксируя случившееся событие, сказал Лац.

— И куда вы?

— Давай на «ты».

— Давай.

— Думаю, в звездный городок.

Честно сказать, я не зондировал такой вариант. То, что происходило на моей планете последние десять лет, мне было до лампочки. Я не заражен техническим экстазом. Да, «новые виды энергий открывали большие перспективы развития космической отрасли», но как данная фраза для меня холодна и утилитарна, так и строительство звездных городков прошло мимо. Они, как грибы после дождя, вылезали то тут, то там. Недавно была пустыня, и вдруг вырастало поселение. А я только наблюдал, не разделяя энтузиазма «адептов» сего направления. Не видя нравственного нерва в происходящем, а только голую эйфорию, я с равнодушием отмел этот вариант, но почему-то после слов Лаца задумался: а здравая идея! На общей волне радости, подкрепленной государственным вниманием, это было бы перспективно. Возможно, светил карьерный рост, если подсуетиться.

Уже два года работаю в экспедиционной конторе. Здесь я не рву жилы, делаю свое дело и все. Карьера меня не интересует. Выслуживаться? Нет, увольте. Занял свою нишу, и на том скажите спасибо. Я пригрелся и прижился, посматриваю на остальных. Поглядываю, как они работают, что нового происходит в их жизни, но без зависти и эмоций. Я — наблюдатель, что отгородился стеклянной перегородкой от мира. Создал комфортные условия для себя и не думаю об отношениях внутри коллектива, ибо они нейтральные и не выходят за рамки профессионального. Это дает преимущества: никто не лезет в твою личную жизнь, ты не лезешь. Тоже и с начальством.

Но Лац предложил сменить образ жизни. Привыкнув к праздности, я еще раздумывал: согласиться, или ответить, что нам не по пути. Осознавая, что работа в звездном городке будет беспокойной в сравнении с конторской рутиной, я все ж рискнул. Я согласился.

Лац тогда показался более коммуникабельным человеком. Может, ошибаюсь, потому как сужу с высоты своей башни. Иногда я замечал у него холодность в отношении с коллегами. Она была видна в его взгляде, слышна в голосе, но, думаю, это маска, или бог знает, с чем всё это связано. К решению проблем он подходил осторожно, нащупывая каждый вариант. Ему важны доводы и четкие причины. Так и в дружбе соблюдался этот принцип, но я не знал, каковы мотивы выбора Лаца? Почему он предложил впоследствии знакомство мне, а не другому? Вариантов имелась масса — целый экспидиционный отдел. Он никого не отмечал вниманием, и вдруг в поле зрения оказался «новый интересный объект». Кстати, да, его слова. Позже он признался в этом, а я ничуть не обиделся. Странно, конечно, но я не ощущал себя подопытным материалом, или добычей на охоте. Трудно и сейчас объяснить те чувства. Его холодность и сдержанность не оттолкнули вначале. За маской напускного равнодушия не пряталось клыков хищника.

Но больше мы не обсуждали тему новой работы. Молчаливое согласие возникло между нами. Забегая вперед, скажу, никто не признался, что подал документы на рассмотрение в администрацию, заведующую распределением людей по звездным городкам.

Молчаливо пустив дело по кругу (я отправил на подпись заявление об увольнении), ожидал, вызова от начальника. Ходить без нужды и проявлять инициативу не собирался. В экспедиционной конторе, как и на остальных предприятиях, все подчинено субординации. Не скачи через голову, не ищи обходных путей и будет тебе счастье. Сотрудники согласны: да, волокита, медленно, но так заведено. Традиция. Она, въевшаяся в умы некоторых подчиненных, срабатывала инстинктивно. Были и другие, кто пытался играть иначе, но их воспринимали, как безобидных чудаков, идущих против системы. Так что ходить по кабинетам бессмысленно. Есть нити распоряжений, приказов, бери и умело пользуйся этим. Дергай вовремя за нужную нить.

Так и я не собирался появляться в кабинете начальника. Пускай сам решает: молчаливая резолюция или беседа. Он выбрал последнее.

— Заявление об увольнении по собственному желанию удовлетворено, но с отсрочкой на неделю. Знаешь зачем? — спросил он.

— Да. Еще не нашли человека на мое место.

— Все верно, но… — Он отодвинул в сторону мою бумагу. — Индиго, прежде ты освобождаешься от всех обязанностей, кроме одной — участие в экспедиции. Я предлагаю должность руководителя. На время кампании, конечно. Эта отработка будет твоим последним заданием в конторе. Опыт ты имеешь огромный, да и ничего сложного тебя не ждет. Приедешь в Северный Город с караваном машин, заправишь цистерны топливом и вернешься домой. Теперь же ознакомься вот с этими бумагами. — Из ящика стола начальник вынул папку и передал мне. — Здесь необходимые документы для экспедиции, а также дополнительный договор. Оплата указана. В общем, возьми папку и прочти. Распишешься и вечером занесешь.

Я молча согласился. Семидневная задержка не обременит.

Я вернулся на рабочее место и ближе к концу дня пролистал документы, затем внимательно прочитал договор.

Обратил внимание на состав экспедиции. К сожалению, никого я не знал, кроме Лаца. Даже удивился тому, что он участвует: надо же, какое совпадение. Только что беседовали и снова вместе.

Особо не хотелось ехать, не конкретно в Северный Город, а вообще. Думал, проболтаюсь эти дни в конторе, рассчитаюсь и до свидания. Но раз начальник сказал — сделаю, чего зря нарываться.

Мое участие в экспедиции как тот фрагмент мозаики, меняющий судьбу. Но в тот момент я не сказал бы о предчувствии, о знаке свыше. Ощущения предначертанности не было. Какое там.

А вот сейчас сомневаюсь: не случись экспедиции, все бы пошло иначе.

Судьба всегда рядом, иногда она заявляет о себе, проявляет волю, ставя нас на место. Мы вправе игнорировать ее, говорить, что ее нет, но это ничего не меняет. Мы просто упускаем судьбу из вида, не считаем ее частью своей натуру, и из-за этого имеем искаженную оптику восприятия мироздания.

Я показал Лацу список участников экспедиции.

— Да, я знаю, я участвую, — произнес он, вернув бумагу. — Кстати, Северный Город — знаменитое место.

— Чем оно знаменито?

— Не слышал? Вопросы пространства и времени? Теория квантового луча? Телепортация биологических объектов и не только? М?

Раз звездные городки существовали на периферии моего внимания, так и Северный Город обитал в тех же краях. Слышал, конечно, об изысканиях ученых, как об альтернативном пути: вместо поиска универсальной формы энергии «сверлить» дыры в пространстве и времени. Особые модулирующие генераторы, космические «струны», вариативные поля и прочие термины закружились в мозгу, но были пустым звуком.

Весь мой интерес пока ограничивался экспедицией.

Лац удивился моей инфантильности, сказав возмущенно: «И тебя начальником экспедиции назначили?» Но я с безразличием отнесся к его замечанию. Назначили, значит, назначили. Мы едем не за тем, чтобы узнавать, как продвинулись ученые по альтернативному пути, мы едем за топливом.

Вечером занес бумаги начальнику.

И вскоре мы отправились в другой город.

Еще в пути, когда караван пробирался сквозь ночной мрак, Лац заговорил со мной осторожно:

— И все же не понял я шефа? Почему он назначил тебя?

— Я исполнителен. Вот и весь секрет. Не дергайся, экспедиция пройдет скучно, как по написанному сценарию. Предчувствий у меня никаких. Да и не верю в это, — ответил я ему.

Он посмотрел на меня угрюмо и что-то заговорил о судьбе, о тайных тропах, о подводных течениях, конечно, в аллегорическом значении. Я лишь скептически улыбнулся, напомнив ему, о рациональной составляющей его сознания. Я только закинул сеть наугад, проверяя, что скажет. Он согласился, добавив: «И все же, и все же…». Что скрывалось за этими повторами, не знаю. Возможно, сомнения. Но некогда было колебаться. Я собирался выполнить свою работу и вернуться назад — таков перечень моих действий на ближайшую пару дней.

Я сказал ему: «Давай спать».

Мы, разложив постели, улеглись и выключили свет.

Проснулся я только однажды. Машину слегка потряхивало. Сквозь тихий гул двигателей расслышал беспомощное завывание пустынных волков. Опасаться было нечего, но беседа с Лацем о судьбе, всплыв в сонном мозгу, мигом погрязла в скептическом настроении. Недовольно выдохнув, я перевернулся на другой бок и заснул.

Проснувшись, я заметил, что солнце косым снопом проникло сквозь окно. Машина еще ехала, но я знал, взглянув на часы, что скоро прибудем. Минут через пятнадцать-двадцать фургон замер. Я вышел наружу и, встав в недоумении, уперся взглядом в закрытые ворота. Страха и беспокойства не было. Лишь оцепеневший мозг и ни единой мысли, способной объяснить случившееся. Радист сказал, что Северный Город не выходит на связь. Тишина в эфире убила осознание происходящего, будто не со мной это, будто сон продолжился. Жернова его натужно вращаются, а я бездумно слежу за этим движением.

Внешне я остался спокойным, но глаза, кажется, выдали меня. Так не пойдет. Я проклял мысленно тот день, когда решился участвовать в экспедиции.

«Не люблю, — возникла мысль, — не люблю закрытые двери кабинетов, предприятий, общественных мест, ибо кажется, что кто-то в насмешку говорит: простите, но мы вас не ждем». Подумав, я отдал приказ трем человекам грузиться в легкий автомобиль и осмотреть ближайшие ворота. Тратить время на все семь не имело смысла.

Северный Город с наступлением ночи закрывался, так как администрация считала, что дикие животные могут забрести случайно ночью, но теперь мне виделся в этом решении чиновничий перегиб. Поселение не представлялось лакомым куском для фауны. Да и звери всегда избегали шумных мест.

Люди вернулись и доложили: «Ближайшие ворота тоже закрыты, на связь никто не выходил».

Город словно вымер. Будто эпидемия убила жизнь. Она, осенив мегаполис черным крылом ужаса, заставила всех замолчать. Фантазировать можно бесконечно. Ясно одно: вчера вечером город закрыли, все как обычно и вдруг… В растерянности рассматривая неприступные ворота, я произнес: «Придется перелезть через стену. Я пойду один. Если через пять, максимум десять, минут не вернусь, свяжитесь с Южным Городом». Возражений не было.

Перелезая через стену, я вообразил почему-то разрушенные здания, как после массированной бомбежки, но дома стояли нетронутыми, и тишина, давящая на мозг, царила вокруг. Город оказался пустым. Людей на улицах не было. Будто сговорившись, они покинули квартиры, но, странное дело, машины брошены, а уйти из города пешком в пустыню — такое могло придумать только больное воображение.

Спустившись на землю, я огляделся. Часть автомобилей припаркованы на стоянках, обочинах, какие-то брошены посреди дороги. Даже увидел две столкнувшиеся машины, но говорить о панике в мегаполисе я не решился бы. Опять давящая тишина привлекла внимание. Но если люди покинули каменные джунгли, так и должно быть спокойно. Только почудилось что-то неестественное в этой гробовой тишине. Словно урбанистический пейзаж остановился во времени, остекленел. Будто таинственное чудовище хитростью проникло ночью в город и высосало звуки.

Я вышел на связь с экспедицией: «Со мной все в порядке. Возвращаюсь». Заодно проверил контрольно-пропускной пункт, управляющий воротами. Проникнуть в КПП оказалось легко — наблюдательный пост был не заперт. Электричество есть. Я нажал на кнопку. Большие ворота, заскрипев, открылись. Экспедиция вошла в город. Обсудили дальнейшие действия. Биохимик проверил среду. Никаких намеков на отравляющие вещества, опасные вирусы и бактерии. Ничего, что могло угрожать жизни. Такие результаты поставили нас в тупик. Не люблю я загадочность. Связавшись с Южным Городом и сообщив о положении вещей, мы получили ответ:

— У меня есть предложение: уходить. Но будет неправильным кидать дело на половине пути. Если опасности заражения нет, вам лучше проехать в промышленный сектор заправить топливом цистерны, если это возможно, и, не медля, домой. Да, кстати, не забывайте тестировать периодически окружающую среду и на излучения. Если заметите что-то неладное или странное в воздухе, возвращайтесь. А так, действуйте по обстоятельствам.

Мы не строго соблюдали указания руководства. Иногда отклонялись от маршрута. Все ж любопытство оказывалось сильнее того потаенного страха перед неизвестным. По дороге в промышленный сектор мы пытались найти жителей города или хотя бы признаки их недавнего присутствия. Небольшими группами, заходя в дома, видели то, что когда-то было людьми. В каждой новой находке нас ждал вопрос. В некоторых квартирах пришлось выламывать двери, ибо вход оказывался заваленным сломанной мебелью, но случалось и обратное. Попадались квартиры с сорванными с петель дверями. В забаррикадированных жилищах, полный хаос, все перевернуто вверх дном, на полу угли от костра, вокруг которых валялись скелеты в одеждах. В квартирах без дверей ни мебели, ни предметов домашней обстановки, ни жильцов. В таких местах редко попадались человеческие кости и черепа. Один раз удалось найти целый скелет, но без одежды.

Эта бесстрастная фиксация увиденного не клеилась с тем, что мы испытывали. Конечно, люди молчали, ничего не говорили, но я чувствовал их напряжение и немой вопрос на лицах: «Что здесь произошло?» У меня не было ответа. Я лишь фиксировал в тетради все подряд, каждую мелочь, считая, что, возможно, это пригодится. Хотя в нагромождении фактов, льющихся на бумагу, не видел смысла. Чем больше квартир мы открывали, тем больше появлялось вопросов, ни одна находка не разрешила тайны. «Радиация в норме», «вирусов нет» выдавали приборы, и их нули, словно глаза, удивленно глядели на нас: а что вы хотите? Последние дома мы обследовали без надежды найти нечто, объясняющее произошедшее. Время подошло к полудню. Пора было вспомнить и о цели визита. Осознав свою беспомощность перед загадочным происшествием, я плюнул на все. «Еще одно здание и направляем колону автомобилей в промышленный сектор», — распорядился я.

В одной из квартир мы нашли тетрадь. Явилась мысль о намеренности, словно подкинули эти записи, начинающиеся со слов: «Тьма пришла с заречной части». Точнее, они начинались с других слов, но несколько листов в начале тетради вырваны.

После слов о тьме — сбивчивое повествование, смысл которого в том, что духи явились и всех уничтожили. Кончались записи в сюрреалистическом ключе. Удивительно, но я дословно помню это. Предложения написаны нервной рукой, буквы прыгали, словно человека трясло в лихорадке.

То ли он сон описал, то ли галлюцинации.

Привожу их ниже.

«В голове крутились одни и те же события. С завидным постоянством. Я проснулся от непонятного шума. Вышел из лаборатории. Увидел белый халат незнакомки. Женский силуэт стоял мгновение перед глазами. Но образ ее не внутри меня. Это не воспоминание. Будто происходящее сейчас. Открываю дверь на улицу. И тут нить привычных образов рвется. Совсем другая картина. Словно непрофессиональный монтаж кадров. Не то склеили. Качнуло. Я не удержался и упал медленно в пустоту. Она открылась за входной дверью. Ориентиров нет. Одна кромешная космическая ночь без светил. Но вскоре неведомая сила утянула в сторону. Я провалился внутрь серой, подобной вихрю, воронки. Размер ее огромен. Око смерча. Трудно представить его размеры. Но там вверху (око находилось надо мной) увидел свою планету. И так близко. Чересчур близко. Можно дотянуться рукой. Можно захлебнуться от счастья. Но это иллюзия. Я глянул вниз и рассмотрел, что там. Нижняя часть воронки — черный круг. В том мраке обитал кто-то мертвый. Я не мог понять разумом как способно жить уже умершее. Я услышал свое имя. Обернулся на голос и увидел ЕЁ. Это ОНА. У НЕЁ нет имени. Темная тайна сопровождает ЕЁ. ОНА. Это была женщина. Точно. ЕЁ стан очень узок. Я смог разглядеть сущность. Вся фигура незнакомки словно размыта. Контуры нечеткие. Только маска на лице видна хорошо. Она черная. Непроницаемая. Не мог разглядеть глаз в узких прорезях. Я пытался. Но тщетно. Маска казалась зыбкой и подвижной. Тут я понял: у НЕЁ нет лица. Была только маска. Догадка, как лезвие острого ножа, полоснула меня. Глаз нет. Но я почувствовал внимательный взгляд. Он, мертвенно-живой, как у того круга внизу. И я соскользнул вниз. Цепляться за что-то оказалось невозможным. Тогда каким-то чудом я рванул в сторону — вышел из смерча. Меня выбросило. Мои истерзанные члены. Моя уставшая плоть. Мое измочаленное существо в горизонтальном положении. Накрыла темнота. Затем вдалеке мелькнуло пятно света. Смазавшись, оно улетело ввысь. Я лежал на твердой поверхности. Озарение явилось неожиданно: «Я нахожусь в темной прихожей». Прозвучал голос:

— Господин, я же предупреждал быть осторожней. Лампочка перегорела.

Сильные руки схватили меня за плечи и поставили на ноги.

— Ну вот, все в порядке.

Я в упор посмотрел на незнакомца. Это привратник. Его не смутил прямой взгляд. Он улыбнулся и произнес:

— Что же вы опаздываете, вас давно ждут.

Привратник указал на закрытую стеклянную дверь, играющую изнутри желтым светом.

— Где ждут? — спросил я.

— В аду, господин, в аду.

Я подошел к двери и…».

Далее я прочитал, вроде, «открыл ее», но слова были смазаны. В общем, полное разочарование. А с другой стороны, что я мог ожидать, пролистав до последней страницы? Связанное повествование? В фантастических романах автор раскладывает все по полочкам, ювелирно работая над текстом, и красиво завершая сюжет, а в нашем случае найденные куски головоломки не составляли единой картины.

Я забрал тетрадь. Нам предстояло ехать в заречную часть, где и располагался промышленный сектор, откуда и пришла беда, если полагаться на записки.

Северный Город делился рекой когда-то на две равные части, а написал я об этом в прошедшем времени, потому что реки не было.

Мы переезжали мост, и тут шофер остановил машину. «В чем дело?» — спросил я, но ответа не понадобилось. Водитель лишь указал налево, и я увидел вместо привычной водной ряби желтый песок. Колона встала. Я выбрался из автомобиля и подошел к краю моста. Воздух дрожал над высохшим руслом. Раскаленные потоки поднимались вверх и словно языки невидимых чудищ лизали мою кожу. Русло ненадолго представилось мне убитым животным, внутренности которого вывернули наружу. Морок исчез, но тревога раненным зверем затрепетала в душе. Объяснить ее я не смог, ибо не верил в мистику, но мегаполис, казалось, пропах ей так, что дышать невозможно.

Я вернулся в кабину и сказал угрюмо: «Поехали».

В голове сложился план действий. Во-первых, заправить емкости. На связь в этом городе так никто и не вышел, а приборы дали отрицательный результат: угроз для жизни и здоровья нет. Значит, цель экспедиции будет выполнена. Я ругнулся мысленно на обе администрации (Северного и Южного Города), на то, что они так и не смогли договориться между собой о прокладке топливопровода. Во-вторых, нужно понять причины исчезновения населения. Поняв их, мы обезопасим себя от непредвиденных угроз.

Во мне укоренилась мысль о техногенной катастрофе, и я захотел обследовать предприятия промышленного сектора.

Связавшись с шефом, я поделился своими соображениями. Он скептически отнесся к моей инициативе, но дал добро.

Итак, мы оказались в промышленном секторе и, разбившись на группы, окунулись в поиски того, чего сами не знали. Я попросил тут же выходить на связь, если они заприметят что-то необычное на их взгляд, пусть это и покажется незначительным. Однако задерживаться особо я не рекомендовал, потому как всего существовало пять крупных промышленных комплексов и тщательное их обследование отняло бы уйму времени.

Сколько же реально длились наши мытарства, не знаю. Даже сейчас затрудняюсь предположить. Казалось, мы вечность проторчали в Северном Городе. Минуты текли — мы не замечали их.

Проверив бегло четыре комплекса, команда явно устала. Люди бросали косые взгляды на меня, но выполняли указания, и радость стала неподдельной, когда подошла очередь последнего комплекса. Мы стояли у проходной, уже собираясь войти, но внимание привлекло движение в конце улицы. Что-то, или точнее кто-то, быстро приблизился к нам. Это пес. Лохматый, некрупный, он остановился рядом с колонной машин, сел, почесал за ухом. Наконец-то, живое существо в умершем городе. Может, оно единственное выжившее.

Собака с любопытством посмотрела на нас. Я запомнил эту лохматую голову, внимательный взгляд. Но дальше случилось то, чего никто не ожидал. Кровь ударила в виски, спина взмокла, и я не поверил своим ушам. Животное заговорило весело и непринужденно:

— А я слышу звук, почуял запахи нездешние, значит, кто-то живой, кто-то есть. Я очень надеялся. Как хорошо. Ожидания мои были не напрасны.

Мне это не показалось забавным. Сейчас печатаю эти строки и улыбаюсь, но в Северном Городе я желал провалиться сквозь землю. Лишь бы он исчез, этот пес. Мысли спутались. Люди молчали. Никто не пошевелился. Я почувствовал мерзкий ручеек, скользнувший между лопаток.

В жизни не раз клялся, что не буду попадать в нелепые и сложные ситуации, что научусь предвидеть, но, скорее всего, по неосмотрительности, или из-за самонадеянности, я вляпывался с завидным постоянством. Затем я устраивал разнос себе, успокаивался, проходило время, все забывалось.

Я машинально дотронулся пальцами до лба. Он был в испарине. Есть такое словосочетание: «побледнеть от страха», и я физически ощутил, как кровь отхлынула от лица. Хотел что-то сказать, но губы не слушались.

— Ну, чего не отвечаете? Языки прикусили? — настороженно спросил пес.

— Ты… Говоришь? — дрожащим голосом произнес я.

— Да, а что в этом особенного?

— Просто собаки не говорят.

— Ну, насчет собак не знаю, а я вот болтаю, и это дело обыденное.

Нелепо вышло: группа здоровых мужиков испугалась одной небольшой собаки. Замешательство улетучилось, и мы осознали абсурдность ситуации: испугались пса. Вроде, он настроен к нам дружелюбно. Любопытство завладело мной, но я подбирал каждое слово с осторожностью. Кто знает, что на уме у животного? Скажешь, не подумавши и…

Я с опаской спросил:

— Ты хотя бы понимаешь, что здесь произошло? Куда делись люди?

— А они разве были? — на этот раз был удивлен пес. Он повертел головой, словно искал людей, а затем уставился на меня.

— Да, были.

— Когда я появился, никого не видел, никого не встречал, — ответила собака.

Животное встало и, переступая с ноги на ногу, завертелось на месте. То ли ему не терпелось сказать нечто важное, то ли мой вопрос на него так подействовал.

— А ты откуда взялся? — осторожно спросил я.

— Вон из этой проходной. — Он по-человечески кивнул в сторону комплекса.

— Ты, значит, с предприятия? Ты там родился?

— Появился, — отрезал пес.

Наконец, он успокоился, сел и нетерпеливо забил хвостом по земле.

— А сможешь показать это место? Да, кстати, а как тебя называть?

— Я безымянный. Я пришел в этот мир ногами вперед. Шутка. Так вы хотите видеть место моего появления? — Я кивнул. — К чему же глупые вопросы? Следуйте за мной, я провожу. Кстати, а зачем вам видеть то место?

— Мы считаем, что там скрывается причина всех...

— Да, да, да. Я понимаю. Что-то случилось — и люди исчезли. Но могу заверить, людей здесь не было.

Животное появилось, как божество из машины. Меня не отпускало ощущение надуманности происходящего, словно кто-то посмеялся над моими убеждениями. Прочитать вымышленную историю о встречи с говорящим псом было б забавно, но увидеть и услышать в реальности не хотелось бы.

Мы пошли за собакой. Она бодро перебирала лапами, чувствуя себя словно дома, гнусавила под нос песенку. Мелькнула мысль: «Кто-то разбил разные истории на фрагменты и смешал их, а потом соединил, не заботясь о логике. Говорящий пес, скелеты людей, странный дневник…».

Впервые в Северном Городе мне пришла идея, что давлеет над нами высшая сущность. Не бог, не вселенский разум, а закон, действующий так, что мы не можем противопоставить ему ничего, ибо не понимаем смыслов. Тогда же я подумал: «Возможно, объективный мир стремится к абсурду, к размытию понятий, к борьбе всех против всех. Но когда-то он минует точку наибольшего хаоса и уйдет, то куда уйдет?»

Шагая по пятам за животным, мы вошли на территорию предприятия. По правую руку находилось вытянутое здание. Подобные сооружения служили для помещений общего пользования, например, для столовой, для комнат отдыха. Следуя за псом, мы обогнули строение, и увидели многоэтажное сооружение.

— Вот этот дом. Все началось здесь, — сказала собака.

Мы подошли к парадному входу и прочитали табличку. Это был научно-производственный корпус, занимающийся опытными работами в области квантовой физики. Пес провел нас дальше. Мелькнула мысль о готовящейся ловушке. Жаль, не разрешалось носить оружие. Но тревога улетучилась, когда экспедиция, пройдя первым этажом, оказалась в подвальном помещении, где находились животные, точнее то, что от них осталось в результате экспериментов. Но что здесь произошло? Чье научное любопытство изуродовало «живой материал» так, что остались скелеты зверей со следами высохшей крови? Еще одна загадка и еще один тупик. Мы обследовали комнаты в поисках ответа. Странно, но никаких журналов и отчетов не нашлось, а вот в одной из клеток нам посчастливилось найти еле дышащее животное. Видимо, рука ученых до него не добралась. Осёл беспомощной тушей лежал среди разбросанных костей и скомканной подстилки.

Я спросил пса:

— Скажи, ты точно не знаешь, что здесь произошло?

— Нет. — Собака зашевелила ушами. — Да меня особо это и не волнует. Меня волнует иное. — Пес повел носом.

— Что тебя волнует?

— Почему я появился в образе собаки, а не в образе… — Пес сосредоточенно посмотрел на меня. — А не в образе человека?

— Я не знаю.

— Ну, это так. Риторический вопрос.

— И все ж, какие эксперименты здесь производили?

— Не в курсе. — Животное насторожилось. Это отразилось на его лице. Оно обладало человеческой мимикой, и сейчас собака недобро прищурила веки.

— Точно не знаешь? — уточнил я.

— Да я же говорю, что ничего не знаю. Вообще я не собираюсь отвечать за людей. Что это за эксперименты, для чего. Они гроша ломанного не стоят. Я так думаю: препарирование дает иллюзию развития, ибо под скальпелем прогресса совершается убийство человечества.

— Ты думаешь, все опыты над животными, и не только эти, бесполезны?

— Да. Не стоит овчинка выделки.

Пес занервничал.

— Ну, а как же, по-твоему, мы узнаем о внутреннем строении организма зверей? — задал я ему вопрос.

— А вы спросили разрешения у нас? Хотим мы быть живым материалом? Спросили? Нифига! Когда режут человека — это преступление, а когда животных — научная необходимость. Может, стоит поставить эксперимент над человеком? Пустить ему кровь в целях научной необходимости?! А? Царёчки природы, что скажите? Какого хера вы имеете права покушаться на нашу жизнь?

— Пес.

— Сам ты…

— Мне только хотелось прояснить ситуацию.

— Угу…

— Может, не стоит сориться?

Но он проигнорировал мой вопрос и сказал:

— Что здесь было, не знаю. Не спрашивай. Это ваши проблемы, вы и разбирайтесь.

Единственную ниточку, которая смогла бы привести нас к разгадке, мы упустили. Пес не шел на контакт, он отмалчивался, а если и говорил, то говорил неохотно, будто оказывая милость. Животное бегало по этажу, нюхало, настороженно застывало на месте, шевелило ушами, словно в предчувствии беды. Я вновь попытался заговорить с ним. Он неопределенно заявил: «Ох, не нравится мне здесь. Воздух плохой. А вот от чего, никак не пойму». И все в таком духе. Может, он знал все-таки, что здесь произошло, но делал вид, что не знает?

Осмотрев помещение, мы увидели на стеллажах различные средства измерений, блоки питания, генераторы высокой частоты, портативные модуляторы. Как работает в отдельности каждый прибор, мы могли бы себе представить, но вот в целом, естественно, терялись в догадках. И все же опять, журналы. На видных местах мы их не находили. В сейфы, конечно, не заглядывали, не наша это прерогатива. Но у меня создалось впечатление, будто специально спрятали всё, что как-то касалось произошедшего тут. Даже безобидные паспорта, формуляры и инструкции по эксплуатации на средства измерений отсутствовали. Уж они должны быть. Они-то не секретны. Также попадались на глаза непонятные агрегаты с нанесенными на них рисунками. Понять их смысл мы не смогли. Это как расшифровывать мертвый язык.

Я вспомнил слова Лаца. Точнее, теорию квантового луча, то есть перемещение в параллельную реальность, но тогда мне это показалось фантастикой, пусть и не такой далекой. Я спросил у Лаца об этом. Он пожал плечами и произнес:

— Могу лишь предположить. Опыт им удался, то есть они «просверлили» дырку в параллельную реальность, но, видимо, что-то пошло не так и мы… — Лац развел руками. — Мы видим результаты этого опыта.

В итоге, решили разбиться на группы и обследовать другие этажи, ограничив время осмотра.

«Когда закончим, — сказал я, — встречаемся в фойе».

Говорящий пес увязался за мной. Теперь он в основном молчал, опять прислушивался и принюхивался, недовольно фыркал. И это меня больше всего раздражало. «Ведь он что-то знает, — настойчиво вертелась мысль, — вредное животное! Сказал бы, да и дело с концом».

Я заговорил с ним:

— Тебя что-то мучает, пес?

— Беспокоит.

— Так расскажи. Легче станет. Я вижу, ты не договариваешь?

— Легче? Легче уже никому не будет. Эта цивилизация катится в бездну, в бездушную и холодную бездну, и чтоб не было так страшно, надо завязать глаза.

— А если без иносказаний?

— Если без иносказаний, то я понял, что здесь не так. Везде пахнет смертью. Весь город пропах ею.

— Значит, люди погибли?

— Они погибли раньше, чем умерли их тела.

Опять эти тайны! Я замолчал. Мне не хотелось продолжать беседу. Честно сказать, я был в отчаянии. Это животное начало действовать на нервы. Не раз я встречал в своей жизни людей, которые, еще не заговорив, вызывали у меня отторжение, ты настораживался, словно ожидая подвоха от незнакомца, хотя он не давал и повода так думать ни действиями, ни словами, ни взглядом. Вот и присутствие пса било по нервам. Я облегченно выдохнул, когда он исчез. А случилось так: вначале животное ляпнуло что-то вроде: «Я по делам» — и шмыгнуло в темный коридор. Я включил фонарь и побежал за ним, но какое там, его и след простыл. Темный коридор вывел меня в электроцех. Обследовав его и ничего необычного не обнаружив, я вернулся на место, где и расстался с псом. Больше мне, да и никому из членов экспедиции он не встречался.

Время прошло бездарно. Поиск ничего не дал. Вся группа собралась в фойе. Я вышел на связь с Южным Городом и рассказал все.

— Значит, говорящий пес и осёл? — зачем-то задал уточняющий вопрос начальник.

— Да.

— Так. Дай подумать. Среди вас есть медик. Как он оценивает состояние осла?

Я, бросив короткий взгляд на Лаца, продолжил разговор:

— Тяжелое, но выживет. Правда, Лац не ветеринар…

— Это я понимаю. Осла нужно доставить в наш город и передать специалистам. Индиго, ты сможешь обеспечить его транспортировку?

— Постараюсь.

— Я уже сообщил о происшествии в Северном Городе куда следует. Когда им будет известно об осле, то они пожелают его заполучить.

— А говорящий пес?

— Мы его упустили. Это наш промах, но я промолчу об этой ошибке. Также передай всем участникам экспедиции мой приказ: никакого говорящего пса не было. Ни слово о нем, ясно?

— Ясно.

— Думаю, что собака никуда не денется и рано или поздно комиссия по расследованию найдет животное.

Скажу, забегая вперед, что этого не случилось. Пса так и не обнаружили в Северном Городе.

Перечитал напечатанное выше и понял, что животное вызвало тогда противоречивые чувства. С одной стороны, мне хотелось узнать у пса больше, но непонятное отвращение останавливало.

В общем, мы вернулись в свой город. Осла передали медицинской службе. Когда я был на предприятии, начальник попросил зайти.

Я приготовился к неприятному разговору.

Сначала шеф спросил по работе:

— Как обстоят дела с твоими документами? Деньги за экспедицию получил?

— Все в порядке.

— Ну, вот и отлично, а то при такой ситуации…

— О чем вы?

— Сам знаешь.

— Никто не мог предполагать, что такое случится в Северном Городе.

— Я не соглашусь с тобой.

И к чему эти откровения именно сейчас, когда я стою, можно сказать, на пороге и собираюсь уйти? У меня создалось впечатление, что он будто хотел меня предостеречь, но вот от чего?

Начальник выражался туманно:

— Ученые, которые занимались опытами с пространством и временем, могли предвидеть такой исход, но почему проигнорировали, не знаю. Теперь у них об этом не спросишь, они все мертвы. Факты, которые будут собраны в результате расследования, не дадут полной картины катастрофы. Я в этом уверен. Чтобы все понять надо дойти до вершины.

Он закончил говорить, и мы попрощались.

Тут нужно сделать необходимое отступление. Устойчивое словосочетание «дойти до вершины» обозначает: «дойти до самой сути». Причем здесь вершина? Корни этого выражения уходят в легенду. Позже я нашел ее электронный вариант в бортовом компьютере космической станции. Мне известно множество интерпретаций легенды. Кто-то из авторов лишь сухо пересказывает древний миф, другие же расцвечивают его всеми красками, позволяя вольности с текстом, но суть истории всегда оставалась неприкосновенной.

Давным-давно жили три брата. Их дома стояли рядом друг с другом, далее простиралось поле, а горизонт скрывал туман, но однажды он рассеялся. Раньше такого не случалось ни разу. На их памяти точно. И вот, спавшая пелена открыла братьям высокую гору. Она вознесла свою вершину так высоко, что та терялась от взора за облаками. Братья заинтересовались горой и решили однажды изучить ее ближе, решили дойти до ее подножия и подняться наверх. И настал этот день. Братья двинулись в путь и очутились, спустя недолгое время, у подножья. Тут молвил старший брат: «Много деревьев здесь с вкусными плодами, и этого хватит нам надолго, если не лениться и собрать их, так что, если вы хотите, то следуйте дальше, а я, пожалуй, останусь собирать плоды». Только два брата стали взбираться на вершину. Путь их был труден. Прошло немного времени, и вышли они на высокогорные луга, и услышали пение ручьев. Воздух чистый, а трава зеленая и сочная, вода вкусная. Тогда молвил средний брат, что держал скот: «Это прекрасное место. Для моих овец корма предостаточно. Я буду сюда их гонять, когда луга нашей земли оскудеют. Послушай, брат, ты, если хочешь, иди дальше, а я останусь здесь и осмотрюсь». И вот, лишь один из троих отправился в путь. Дорога была трудна. Погода испортилась, стало холоднее, но младший брат, проявляя упорство, стремился вверх. Наконец, и его путь был завершен. Холод, искрящийся снег, лед, синее небо — только это и увидел он. Да, он ничего не приобрел. Не было на вершине деревьев с вкусными плодами, не было сочных лугов и хрустальных ручьев — ничего не было, кроме полного знания об этой горе, ведь младший брат дошел до самой ее вершины, до самой ее сути.

Эта сказка давно известна нашей цивилизации. Ученые так и не пришли к единому мнению, какая нация измыслила ее, ибо на разных континентах она будто зародилась одновременно и была знакома каждой народности в разных вариантах. Но три брата всегда присутствовали в повествовании, они поднимались на гору, соблазнялись разными дарами природы, но в итоге только один из них доходил до вершины.

Это был намек со стороны начальника, но я так и не понял его. Где и когда должно случиться со мной то событие, которое условно называется «дойти до вершины»? Ведь шеф об этом говорил?

Я пришел домой, лег на кровать и провалился в сон.

Меня разбудил сигнал видеофона. Я машинально глянул на будильник. Прошел в свою комнату. На экране видеофона горела надпись: «Пожалуйста, примите сообщение». Нажал кнопку. Выплыл лист бумаги, где сообщалось, что моя характеристика рассмотрена, я принят на работу, указан номер договора, который я должен подписать. Внизу листа: «Просьба сохранить данный документ. Он является пропуском в отдел кадров. Ждем вас завтра с утра в административном здании Звездного Городка 5/17».