6. На празднике и после него

Зрителей немного. Они переговариваются друг с другом, порой бросая короткие взгляды на арену. Она — небольшая, чуть вытянутая песчаная площадка, окруженная со всех сторон амфитеатром мест для сидения. Главная ложа привлекает своей роскошью. Ложа отделана тканью бордового цвета с золотыми нитями. Стражники властителя на месте. Охрана спряталась под тенью, отбрасываемой толстой парусиной полога. Ган-Дион-Тир еще не явился.

Актеры вышли на площадь. Они что-то обсуждают, затем уходят, появляются другие. Кажется, что, сменяя друг друга, люди решают, кому выступать первым, но на самом деле разные группы будут представлять мистерию о потерянном рае параллельно, но в разных частях сцены.

Хайм Длаз и ученики заняли места ближе к арене.

Наконец, актеры, ненадолго покинувшие площадь, вновь появились и встали, обратив взоры на пустующее ложе. Это было сигналом. Люди зашумели, поднимаясь с мест. Властитель появился в ярко-красной одежде, медленно прошел мимо стражников и занял место. Зрители сели. Актеры поклонились Ган-Дион-Тиру и покинули арену. Остался лишь один человек. Он поклонился царю и произнес нарочито напыщенно и размеренно:

— Приветствую властителя Гондваны на празднике Матери-Земли. Поклон вам, пришедшим на эту площадь и желающим увидеть торжество и вдохнуть воздух иного мира. Мы начинаем.

Человек удалился.

Из бокового выхода арены появилась фигура, укутанная в лиловое одеяние. Издалека было неясно, кто там, мужчина или женщина, но цвет говорил, что это Матерь Мира. Шлейф покрывала оказался длинным, и люди прятались под ним. Женщина медленно прошествовала к середине сцены, остановилась. Взмах рукой, и, скрывающиеся под шлейфом актеры, появились. Замелькали разноцветные наряды. Белые — Духов Тысяч Солнц, бледно-голубые — Царя Благословляющих Крыльев, темно-синий — Царя Оживляющих Вод, пестрые одежды — властителей царств животных и трав, красный с желтым — Царя Огненного Тела. Они двигались то медленно, то быстро, затем заняли места в разных частях сцены, продолжая танец. Резкие и плавные жесты и движения чередовались. В феерии цвета происходила мистерия. Зрители заметили, как в центре картина замерла. Рядом с Матерью Мира оказались Мать-Земля — женщина в пестром одеянии и Отец-Солнце — актер в ярко-желтой одежде. В руках у него золотой диск, насаженный на длинный шест. Духи природы окружили плотным кольцом фигуры Матери, Земли и Солнца. Сцена замерла. Все танцоры покинули площадь. Лишь Матерь Мира осталась в одиночестве. Пришло время для Лилит. Длинное лиловое покрывало, как сказочный змей, проползло по песку, открыв зрителям лежащую девушку. Лицо ее скрыто темными локонами.

Лилит проснулась. Танцовщица, одетая в золотистый прозрачный наряд, медленно поднялась. Ткань не скрывала осиной талии, стройных ног. Движения девушки медлительны и томны. Иссиня-черные волосы рассыпались по плечам, открыв чуть вытянутое лицо с пухлыми губами. Подведенные углем глаза раскосы. Они обожгли зрителей агатовым огнем. Руки поднялись вверх, ткань скользнула к плечам, обнажив смуглую кожу. Тело девушки упруго и напряжено. Оно хочет собрать каждой своей клеточкой всю теплоту и красоту знойного юга. Матерь Мира не двигается. Вновь появляются Отец-Солнце, Земля и подходят к Лилит. Они протягивают руки, ненадолго загораживая девушку. Чуть отстраняются. Лилит держит на ладонях шар молочного цвета. Это драгоценная жемчужина мира. Лилит смотрит на боковой выход. На арену высыпалась большая группа актеров. Она одета в алые наряды. Так появляется человечество. Вновь начинается кружение. Оно длится долго.

Наконец танцоры уходят. На песке остается Лилит. Она опустилась на колени. Гибкое тело девушки сделало наклон вперед, прогнулось назад. Движения повторяются, они томны и похожи на танец подводного растения, захваченного течением. Именно в этот момент на площадь, не спеша, выплывает фигура в черном. Хаос. Лицо актера припудрено мелом, глаза и скулы очерчены угольной краской. Кажется, что вместо лица череп. Движения господина небытия осторожны, но ломаны и ущербны, будто его тело скованно болезнью. Он приблизился к Лилит. Она, увидев его, замирает. Хаос делает на этот раз плавное движение рукой и протягивает ладонь так, словно на ней что-то лежит: «Возьми, я предлагаю людям бессмертие, я смогу передать его человечеству лишь через тебя». Лилит встает и делает шаг назад, отстраняясь жестом рук: «Нет». «Нет? Так я захвачу тебя силой» — Хаос молниеносно хватает девушку за руку и заключает в объятья. И тут из всех входов на сцену хлынул поток людей. Множество актеров. Впереди лиловый наряд Матери Мира. Уже не видно длинного шлейфа. Хаос отпустил Лилит и попытался скрыться, но попал в кольцо, и его черный наряд исчез в пестром кружении.

На этом первая часть праздника закончилась. Танцоры поклонились зрителям и покинули сцену.

Властитель встал и поднял руку в приветствии. Все знают, что он скажет. Ган-Дион-Тир сообщает об обретении имени безвестного творца и «Книге Начал».

— Пусть праздник посвящен Матери-Земле, но столь радостное событие, о котором я сказал, подвигло меня посвятить этот день ему, автору «Книги Начал», — закончил властитель.

…

Ган-Дион-Тир позвал гонца и вручил послание для Фабиуса. Властитель назначил еще одну аудиенцию и, когда праздник кончился, они встретились в библиотеке. Ган-Дион-Тир попросил мудреца вновь пересказать всю историю о находке, и тот опять поведал.

— Нет, я не понимаю, — после короткого молчания заключил властитель. — Я не понимаю вас. Фабиус, если он совершил такое чудо, то почему вы сомневаетесь?

— Потому что речь идет о сыне богов. Чудеса не имеют значения. Ведь и Хаос способен на чудо. Кроме того, ничего еще не решено. Сатх мальчик, он не выбрал путь в жизни.

Властитель посмотрел на мудреца таким взглядом, будто говорил: «Вы не убедили меня». Но вслух царь произнес:

— Кстати, на празднике я поинтересовался у своего куратора, нет ли среди присутствующих Хайма Длаза и Сатха. Он ответил: «Да, есть». И указал на их места. Потом мне удалось рассмотреть группу учеников ближе. И знаете, что я вам скажу? Дети все одинаковы. Я видел Сатха. С виду он обычный мальчик.

— Властитель, вы полностью повторяете мои мысли.

— Но чудо случилось?

— Опять повторюсь. Надо быть осмотрительным. Если волшебство произошло на твоих глазах, глупо отрицать, но вверяясь чуду, мы склонны становиться его рабами. Чудеса заслоняют нам истинную картину мира, скрывают суть человеческую, и мы все время будет ждать от избранного чего-то необыкновенного, но ведь он пришел в этот мир не для фокусов.

— Даже так? — рассеяно произнес властитель, удивленно подняв брови. — Боги, они великие маги, но вы отказываете сыну богов в этом? Кем же он должен стать?

— Великим учителем.

— Как мудрец с Острова Богов?

— И да, и нет. Его мудрость должна превзойти всю существующую ныне. Но большие надежды — большие разочарования.

— Насколько будет велик разумом сын богов?

— Властитель, я понимаю, о чем вы. От Сатха не исходит опасности для властителей.

— Я не тревожусь за себя и потомков. Во-первых, власть наследуется по крови. Сын богов не из царского рода. Если он и есть сын богов, то, во-вторых, бунт против трона не свойственен мудрецу. Недаром вам принадлежит целый остров, и вы ведете там свободную жизнь. Да и мятеж — зло, какие бы благие цели он не преследовал. В-третьих, сын богов ведом Матерью Мира. Мне нечего опасаться. Если он окажется тем, кем мы его считаем, буду рад помочь ему. И еще, Фабиус. — Ган-Дион-Тир улыбнулся. — Не кажется ли вам, что наша беседа похожа разговор двух охотников, которые делят шкуру неубитого зверя.

— Властитель, если такое сравнение позволительно, то — да.

— Закончим нашу беседу.

— Желаю здоровья и долголетия тебе и великой Гондване, — произнес мудрец, поднявшись с места.

— Да прибудет с тобой мудрость.

Фабиус ушел в замешательстве. Зачем Ган-Дион-Тир приглашал его? Для чего опять выслушал историю о том, как Сатх нашел «Книгу Начал»? Правитель Гондваны что-то искал в этой истории? Тайные знаки? Намеки?

Фабиусу хотелось поделиться мыслями о сыне богов. Поведать о том, как избранный придет в этот мир, как укажет путь избавления от семени Хаоса. Очень часто оно прорастает горьким растением саморазрушения. Но желание сие показалось ему наивным и глупым.

…

Дети простились с учителем и разбрелись кто куда.

Сатх не заметил, как оказался вместе с Мирной. Они шли молча. Сатх не смотрел на нее. Его взгляд был устремлен вперед, где у горизонта солнце медленно наливалось алым цветом. В эти последние минуты оно казалось величественным, как властитель мира, одетый в красное.

Мирна взяла Сатха за руку. Он промолчал, даже не глянул на девочку. Девочка? Нет. Девушка — куда правильнее. Цветок юности не раскрылся еще до конца, но в его робких попытках увидеть мир в ином свете проступал абрис будущей жизни.

Они поднялись по дорожке на вершину холма, поросшей невысокой травой. Сатх высвободил ладонь и свернул с тропы.

— Сатх, ты куда? — спросила она.

Он не ответил. Его захватило странное и непонятное чувство. Что-то должно случиться. Именно сейчас. Именно здесь. Он пытался вглядеться в себя, но увидел только размытые образы предощущений. Их нельзя ясно обозначить. Цветные краски, мутные очертания, будто танец-мистерия на празднике в честь Матери-Земли. Сатх сел в траву и стал смотреть на закат. Он вспомнил Остров Богов. Это произошло недавно, но казалось таким далеким.

— Сатх, я сяду рядом?

Он удивленно поднял глаза на стоящую рядом девушку.

— Конечно, Мирна, садись.

Она села.

— Сатх, ты ездил на Остров Богов, но ничего не говоришь об этом.

— Хочешь, чтобы я рассказал?

— Спрашиваешь! Конечно!

И Сатх все рассказал.

— Ты станешь мудрецом, как Фабиус? — спросила Мирна.

— Не знаю… Может…

— Будешь жить на Острове Богов и ни с кем не встречаться?

— Почему? — В первое мгновение он удивился, но, смекнув в чем дело, стал успокаивать девушку: — Да нет же, я не хочу быть затворником. Пускай мне суждено стать мудрецом, но это не значит, что я перестану встречаться с друзьями.

— Правда?

— Да.

— И со мной?

Ласковый огонек затеплился в душе Сатха.

— Мы не расстанемся. Никогда.

— Поклянись же! — твердо произнесла Мирна. И не ясно, играла она, или это всерьез.

— Я клянусь всеми богами Гондваны, всеми духами, этой землей и этим небом, клянусь именами самых близких людей, мы не расстанемся никогда. Даже если это случится, мы встретимся вновь. Даже в другой жизни.

Сатх лег на спину, растянувшись в прохладной траве. Он лишь ненадолго приподнял голову, чтобы посмотреть на горизонт. Солнце почти наполовину ушло. Пора домой, но домой не хотелось. И страшная мысль пронзила сознание: «Скоро не будет никакого дома».

Но голос Мирны отвлек его:

— Здесь хорошо. Протяни руку. — Он повернул голову. Рука девушки юрким животным скользнула по траве к нему.

И Сатху показалось, что ему впервые удалось рассмотреть так близко худую маленькую кисть с тонкой смуглой кожей. Казалось, перед ним в траве лежит волшебная рыбка. Он накрыл ее ладонью. «Рыбка» не шелохнулась.

— Мирна.

— Тихо.

Сатх посмотрел на небо. Сегодня оно было особенно чистым — ни облачка. Не верилось, что скоро, после сбора урожая, небо заволокут серые тучи и начнется сезон дождей.