12. Закат Гондваны

Экспедиция за звенящим кедром вернулась, как и предсказывал Сатх. Она сделала стоянку на Острове Богов и забрала друзей. Теперь они вместе с караваном кораблей, везущим дары далеких стран, возвращались домой.

Еще не причалило судно, а Сатх заметил людей, собравшихся на берегу.

— Кто они, Астар? — спросил Ной.

— Бион и преданные ему вельможи. Извини, не предупредил. Я отправился за тобой, а они знали об этом.

— Не стоит извинений. — Сатх вгляделся в причал, и на сердце стало тревожно. — Они встречают меня?

— Да.

— Почему?

— Они ждут тебя, как сына богов. Говорил же ты о том, что экспедиция за звенящим кедром вернется? Говорил. Так и случилось. Бион все знает. Ему Зарэт рассказал. Теперь имя — Сатх Ной — имеет иное значение для Гондваны.

— Мне не нравится твоя восторженность. И люди, толпящиеся на причале.

— Что тебя беспокоит?

— Это конец, — задумчиво произнес Сатх.

— Конец чего? Погоди, или ты хочешь сказать, что властитель уже умер?

— Нет, он еще жив. Я имел в виду, конец Гондване.

— Сатх, как можешь ты говорить такое о своей стране?! Да, дни наши омрачены скорой смертью Ган-Дион-Тира, но теперь молодой Бион будет на троне, и все изменится. Я в это верю. Тебе не надо скрываться от Амата Нэя. Он оказался предателем и убит.

Человеческие фигуры обрели ясные очертания. Вот Бион впереди. За ним стояли вельможи. Есть среди них и молодые, есть и пожилые, но все рассчитывают на милость юного властителя.

— Апофеоз власти — это всегда ее конец, — прошептал Ной.

Сатх и Астар сошли на берег.

Бион, встречая долгожданных гостей, приложил ладонь к сердцу, сделал короткий поклон и сказал:

— Сатх Ной, мне нет смысла рассказывать, что произошло в твое отсутствие. Астар тебе уже поведал. Я хочу лишь сопроводить тебя к моему дяде. Он при смерти, но желает говорить с сыном богов.

— Я не могу отказать в последней просьбе властителю, — произнес Сатх, сделав ритуальный поклон.

И пока они шли в молчании и гнетущей тишине до дворца властителя, Ной с тревогой размышлял о предстоящей беседе. Зачем она понадобилась умирающему? Неужели даже он уверовал в его избранность? Наивная мысль! Правители Гондваны, хоть и овеянные ореолом божественности, оставались всегда прагматичными людьми. И богоизбранность властителя — дань традициям.

— Теперь только ты, Ной — сказал Бион, указав на дверь в покои властителя.

Сатх вошел. Тусклый свет факелов вновь навеял тревожные мысли. Осторожно ступая, он приблизился к смертному одру. Ган-Дион-Тир ждал его. Он повернул голову и прошептал:

— Сатх, подойди ближе. — Тот сделал пару шагов. — Не надо вставать на колено. Ни к чему церемонии. Я хочу говорить с тобой на равных.

— Как вы себя чувствуйте, властитель? — прозвучал неуместный вопрос.

Тень беспомощной улыбки скользнула по лицу Ган-Дион-Тира.

— Отвратительно, — выдохнул он. — Лекари напоили какими-то зельями. Теперь я не чувствую боли. И почти не ощущаю тела ниже груди. Кожа как не моя. Но в то же время… — Он сглотнул. — Но в тоже время могу дышать и шевелиться. Не об этом… Не об этом хочу вести беседу. Поговорим о смерти.

Властитель, уходящий в золотые дали, отрешается навсегда от бренного мира и готовит себя к иной жизни. Поэтому уместны беседы о смерти, о смысле жизни, о чем угодно, но только бы мысль не касалась мирских забот, ведь мир вечен, а отрезок времени от рождения до смерти — мгновение. Зачем тревожить ум, когда ты на пороге смерти?

Сатх вынырнул из задумчивости, услышав голос умирающего правителя:

— Человек всегда думает, что жить будет долго. Смерть… Она случится, но в старости. Обычные мысли. Но порой не так. Смерть приходит нежданно. Человек должен понимать, что он умрет завтра. Возможно… Завтра…

Ной вслушался в шепот властителя. Эта речь, решил Сатх, это всего лишь агония.

— Сатх Ной, почему молчишь?

— Я считаю, не следует себя так настраивать. Я умру завтра? Разве можно говорить здоровому молодому человеку подобное? Он может впасть в уныние. Это преступление.

Сатх почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он окинул взглядом комнату. Она оказалась необъятной, истинно царской, но откуда взялось отвратительное ощущение? Или сама смерть колдует? Вон она, стоит у постели.

— Да. Ты прав, — опять тихий голос властителя. — Это все зелья. Они дурманят разум.

— Смерть придумал Хаос. Смерть приносит мучения. Она разрушает, а разрушение несет только господин небытия.

— Ты прав.

Властитель повернул голову и закрыл глаза. Был виден его профиль. В неверном свете факелов показалось, что Ган-Дион-Тир умер. Но нет, грудь медленно поднималась и опускалась. «Он уснул, — решил Сатх, — тогда к чему все это? Для чего вызвал?»

Правитель открыл глаза, будто услышал мысли собеседника и произнес:

— Я ж не о том хотел говорить. Проклятые зелья. Сатх, ты сын богов?

Сатх не ответил. Он впился взглядом в лицо властителя, словно впервые увидел заострившийся нос, мертвенного цвета кожу, затем посмотрел на руки Дион-Тира. Они были вытянуты вдоль тела. Пальцы шевелились, как будто перебирали последние крупицы жизни.

— Сатх.

— Я здесь, господин.

— Ответь.

— Я не знаю ответа.

— Однажды я пригласил Фабиуса к себе. В библиотеку. Мы говорили. О тебе. Я тогда испугался. За трон. Смешно? Правда? Авторитет мудреца сильнее властителя. Понимаешь? Я испугался, что ты… А беда пришла с другой стороны…

— Да, я все понимаю. — Сатху стало неуютно. — Но я не претендую на власть. Клянусь богами.

Ган-Дион-Тир сглотнул, и, придав голосу твердости, приказал:

— Позови Биона.

Сатх, поклонившись, вышел за дверь. Племянник уже ждал.

— Властитель ждет тебя.

— Оставайся здесь, Сатх. Никуда не уходи. Думаю, это ненадолго.

— Где Мирна?

Этот вопрос, похоже, не застал Биона врасплох. Он твердо проговорил:

— Она под стражей, как дочь предателя. Мы еще с тобой побеседуем о ней.

И будущий властитель скрылся за дверью.

«Уйти отсюда скорее, ничего не видеть здесь и больше не появляться, — подумал Сатх, — слишком тяжело». И вовсе не смерть, витавшая во дворце, была причиной подобных мыслей. Ной почувствовал присутствие Хаоса. Его чуть уловимый след остался среди высоких каменных стен, словно напоминание: скоро вернусь, ждите.

Ожидание Биона стало невыносимым. Когда тот вернется от Ганн-Дион-Тира?

Наконец, Бион вернулся.

— Пойдем, — произнес он. — Мне нужно найти Зарэта.

Они спустились по ступеням, проследовали в сад, вернувшись к группе вельмож, что все время ждала их. Астар никуда не ушел, он так и сопровождал чиновников, был и Зарэт. Как оказалось, он явился недавно, узнав о прибытии Сатха. Взгляд Биона остановился на Зарэте.

— Зарэт, следуй со мной, — сказал будущий властитель. — Остальные могут быть свободны.

Сатх и Астар поняли, что они тоже сейчас не нужны, и когда остались один на один, Астар спросил:

— Что случилось?

— Пока ничего, — сухо ответил Ной.

— О чем говорил с тобой властитель?

— О смерти и обо мне.

Сатху не хотелось распространяться сейчас ни о себе, ни о будущем, ни о Гондване. Хотелось молчать и прислушиваться к окружающему миру. Он почувствовал, как сгущаются тучи, небо затягивается серой пеленой, и начинаются дожди. Холодные и унылые. Беды и грядущие ужасы, как неведомые чудовища выползли из-за горизонта. Ощущения оказались похожими на те, что явились ему там, в каменном мешке на Острове Богов. Хаос распростер могучие крылья над светящимся болотом. Тишина и предчувствие грядущей беды.

— Он спросил о сыне богов? — осторожно начал Астар.

— Да. Но я сейчас не желаю обсуждать это. Для вас свершилось, но не для меня.

— Сатх, но предсказание об экспедиции? А имя безвестного творца? Разве не чудо?

— Пойми, я просто знал об этом, а не предсказал. Словно припомнил. А чудо… — Ной остановился и посмотрел на друга. — Чудо — это зло. Не поклоняйся ему. Чудо — пустое место, если оно лишено основ. А я еще не нашел своих основ. Многое уже прояснилось, почти все куски мозаики встали на место, но каждый раз я задаю вопрос себе: зачем я?

Астар захотел подбодрить Сатха, успокоить словом, вселить уверенность, но внутри кто-то поставил преграду, и он лишь произнес:

— Пойдем, провожу тебя.

— Спасибо.

Они молча дошли до дома Сатха, где и расстались.

Сатх вошел к себе с тревожным чувством, но теперь он понимал, откуда источник тревоги. Он обрел ясные очертания. Теперь Сатх знал, что случится с ним в ближайший год, знал, что как бы ни хотел, а вопреки простым человеческим желаниям, он должен сказать семье эти слова: «надо расстаться».

Существо Сатха раскололось на две части. Одна из частей жила с семьей, другая с тревогой вглядывалась в горизонт, и стремилось за эту мнимую черту. Сомнения были, но, увидев отца, он сразу же сказал после приветствия:

— Я скоро уйду. Еще побуду немного и вновь отправлюсь на Остров Богов.

— Ты не хочешь быть здесь, Сатх? — удивился отец.

— Дело не в этом. Бион не захочет видеть меня в Гондване.

— Не понимаю тебя, сын. Ты поссорился с властителем?

— Нет, и не собираюсь.

— В чем же дело?

Растерянный голос отца лишил уверенности, будто вода подмыла фундамент дома, что стал жертвой реки, вышедшей из берегов. Еще секунда или другая и Сатх готов был отказаться от своих слов, готов был сказать: «Извини, отец, я ошибся». Но сын произнес:

— Все уже предопределено. Сейчас хочется отдохнуть. Завтра будет тяжелый день.

Сатх не желал говорить о том, что чувствует в эти минуты. Недоверия к семье не было. Просто ощущения нельзя было объяснить человеческим языком. Он знал наперед, что будущий властитель не захочет видеть его в Гондване, но дальше этого знания простерлись бескрайние и туманные равнины смутных ощущений. Их невозможно выразить привычными словами, не хватило бы иероглифов, чтобы описать их.

Что Сатх мог сказать отцу: воля Матери Мира ведет меня? Да, он ведом, но сомневался, ею ли ведом? Можно полностью опереться на силу и предчувствие, на опыт, но тогда как объяснить, почему нельзя изменить решения, полагаясь на собственную волю? Взять, да и развернуть свою судьбу?

Сейчас Сатх желал одного: побыть в одиночестве и разобраться с собой, подвести черту под всей жизнью и вновь продолжить путь с легким сердцем. Осколки мыслей кружились, но не желали собраться в понятную картину. Проще было приказать им замереть и сгинуть. Просто выбросить их из головы и не вспоминать.

Вверяться лишь собственной воле — не правильно. Со стороны это походило б на эгоизм. Довериться воле богов — нельзя, ибо бездумная вера ни к чему не ведет. Душу бы измотали противоречия, тело устало бы — и всё. Дальше — тишина и забвение.

Лежа в постели Сатх увидел себя прозрачной, почти невидимой каплей в бурлящем потоке реки. Маленькой и ничтожной каплей, которая в границах русла может перемещаться куда угодно, но не может выйти за пределы русла. Ее несет бесконечным потоком времени.

Сатх перевернулся на другой бок и закрыл глаза. Последняя мысль, всплывшая в дремлющем сознании, была: «Что будет завтра? Как пройдет следующий день?»

Но следующий день прошел как в тумане. Сатх присутствовал и в тоже время отсутствовал на погребении Ган-Дион-Тира. Бион сказал короткую надгробную речь, затем упомянул о Милете Атилле, что останки великого мудреца, создателя «Книги Начал» находятся здесь, и пройдет не так много времени и все без исключения увидят его усыпальницу из звенящего кедра, самые искусные мастера приложат свой труд. Много чего еще говорил новоиспеченный властитель. Сатх не запомнил всего, лишь врезался в память голос Биона, звучащий над площадью торжественно. Он летел над головами людей, как хищная птица, уверенная в своем превосходстве и звук достигал каждого. Последние слова властителя были: «Желающие могут прикоснуться к святыне, прежде чем она отправится на Остров Богов».

Затем Сатх видел многотысячные толпы знати и простолюдинов, двигающиеся как медленная река, слышал их голоса и звуки ударных инструментов. ЭВсплыла очевидная мысль: его вновь погребли, определив место для останков во временной гробнице, гробницу которую должен сменить новый «дом» из звенящего кедра.

Он пришел в себя только вечером, когда оказался в покоях властителя. Бион пригласил Ноя, а также Астара и Зарэта к себе.

— Есть несколько важных дел, — начал властитель. — Они касаются Астара, Зарэта и тебя, Сатх. Итак, первое. Я поручаю Астару плыть на Остров Богов и пригласить Фабиуса, а также других мудрецов, чтобы те смогли поклониться святыне, ибо неверно были бы истолкованы мои действия, если б я забыл о мудрейших. Мы должны чтить их. Торопиться, конечно, с этим не следует, но и откладывать надолго не стоит, так как останки Милета Атиллы не будут находиться здесь вечно.

— Благодарю за оказанное доверие, властитель. Но я бы счел более достойного человека — Сатха Ноя.

— Безусловно, ты прав. Что ж, умное решение. Я подумаю, но… — Бион чуть прищурился, всматриваясь в Сатха. — Но Сатх нужен мне здесь. Второе. Я желаю, чтобы Зарэт поразмыслил над одной важной идеей. — Бион сделал красноречивую паузу. — Касается она безвестного творца. Никогда прежде в Гондване не поклонялись человеку, тем более его останкам, неведома нам такая традиция. Есть лишь почитание мудрецов умерших и оставивших след в памяти людей, есть поклонение памяти предков, но не было того, чтобы творили идола из мертвого тела. Такое случилось впервые. Меня, Зарэт, волнует законность происходящего, но как я вижу, гондванский народ да и знать молчат. Займись изучением их настроений.

— Да, властитель.

— И все необходимые полномочия у тебя будут. Действуй деликатно. Не думаю, что столкнешься с чем-то, что потребует моего вмешательства, но обо всех действиях сообщай мне. Третье. Сатх, ты хотел говорить о Мирне, насколько я знаю?

— Да, господин. Освободите ее. Если необходимо, я поручусь.

— В твоей честности, Сатх, я не сомневаюсь, но она дочь убитого куратора — дочь предателя. Не пожелает ли она отмщения?

— Не настолько она глупа и не ценит свою жизнь. И если вы проявите милость, что ей останется делать?

— Пожалуй.

Бион встал. Все последовали его примеру. Он, не спеша, обвел присутствующих взглядом и закончил:

— Все свободны. А я, Сатх, помилую Мирну по случаю праздника.

— Вы великодушны, властитель. Я хотел бы побеседовать с ней и убедить ее, что месть бессмысленна. Я постараюсь оградить ее от опрометчивых поступков.

— Тогда следуй за мной.

Друзья ушли из покоев, а Бион и Сатх, пройдя арочный коридор, оказались в библиотеке.

— Жди здесь, — сказал властитель и оставил Ноя одного.

Он сел и осмотрелся. Небольшое помещение. Посередине массивный стол. Вдоль длинных стен расположены полки, похожие на крупные соты, в них — свитки. У одной из стен стояла приставная лестница, невысокая, но прочная на вид. Фабиус как-то упомянул, что именно в этом месте он разговаривал с Ган-Дион-Тиром. Из беседы старый мудрец вынес лишь недоумение. Ему показалось, что властитель бросал слова на ветер. Возможно, показалось. За маскарадом слов скрывались опасения. Он боялся за власть, но беда пришла с другой стороны. Куратор. Сатх вспомнил, как Астар поведал историю о государственной измене. Друг рассказывал, а его воображение нарисовало картину, в которой зловещей тенью присутствовал Хаос. Тогда он не обратил на это внимания, счел, что на волне ощущений, вынесенных из каменного мешка, невольно проявились мрачные краски, обретшие очертание властителя небытия. Прошло не так много времени, но Сатха не покинула сия мысль. Хаос — реальность. Ной видел господина безвременья, видел, как тот вложил в руку Амата Нэя стило, как куратор решился на измену. Хаос мог подчинять волю человека себе и поиграть людской душой. Сатх знал об этом и раньше. Но действия первого вельможи показались безумием, ибо в них не было логики. Легче поверить, что Нэй сошел с ума, а господин небытия не при чем. Нет, Хаос подтолкнул вельможу, но зачем? Он видел безнадежность предприятия, он подвел Нэя к краю бездны, а затем столкнул его. Но для чего?

Мысли прервало появление Мирны.

— Здравствуй, Сатх.

— Здравствуй. Я хочу, чтобы ты была свободна.

— Не говори, я все знаю. Властитель объяснил. Сатх, у тебя доброе сердце, но не хочешь ли ты сказать еще что-то?

Ной поймал ее растерянный взгляд и представил, как он берет Мирну за руку и уводит из дворца, из столицы, прочь с этого острова туда, где их не знают.

— Ведь не для этого ты пришел сюда? Не для того, чтобы дать мне свободу? Почему избегаешь нужных слов? Я ведь чувствую, ты совсем не тот. Сын богов? Да. Но сейчас ты человек.

Сатх молчал.

Ах, если бы все было так просто. Если бы Мирна, которой он доверяет, произнесла: «Брось, забудь, ты человек, просто человек и не забивай себе голову», он бы поверил. Возможно.

Он сосредоточено посмотрел на девушку и, подойдя ближе, взял ее за плечи.

— Мирна, я боюсь за твою судьбу. Просто боюсь. Твой отец умер предателем, так говорит Бион. Он опасается мести с твоей стороны, но не можешь ты этого сделать. Не способна. Я все скажу тебе, что хочешь, но пойми, мой путь не радужен.

Она положила ладонь на его губы.

— Сатх, ты каким-то странным стал после дней, проведенных на Острове Богов. Молчишь, когда надо говорить, и говоришь, когда надо молчать, говоришь сумбурно и бессвязно. Всё знаю. Путь не радужен, но я пойду с тобой.

Это те слова, которые он желал услышать.

Человек? Бог? Полубог? Не важно. Главное: он есть.

Сатх обнял Мирну. Не хотелось отпускать ее. Все же он человек и сын богов, но, что сильнее: устремленность в иное или способность и желание раствориться в простом семейном счастье? Мирна сказала, что пойдет с ним. Поэтому неважно, что будет дальше.

Он ласкал ее, утонув в забытьи.

Бог? Человек? Кто я? Зачем? В сторону все вопросы, в сторону.