Глава 28.

Я наконец-то побрилась. Так непривычно чувствовать себя ухоженной девушкой, но я словно полностью обновилась, даже чувствую себя как-то по-другому. Хорошо, что теперь я смогу это делать намного чаще, потому что мне доверяют лезвие.

Стоит мне вернуться к себе в хижину, как ко мне залетает Ромка с радостной улыбкой на лице. Похоже, случилось что-то действительно хорошее, иначе бы он так усердно не показывал мне свои 32 чуть пожелтевших зуба.

— Собирайся! — чуть ли не кричит он, полностью обескураживая меня.

Я смотрю на него в недоумении, не зная, как реагировать на его фразу и что именно он имел в виду.

— Лодка готова, — поясняет он чуть тише. — Я не ожидал, что справлюсь так быстро, но, похоже, я действительно мастер своего дела, — он гордо задирает подбородок, улыбаясь во весь рот, но сейчас даже его забавные выходки не могут развеселить меня. Тем не менее, я выдавливаю из себя улыбку, надеюсь, достаточно правдоподобную, и хвалю своего друга:

— Ты умница, Ром. Но ты уверен, что она достаточно прочная? Может, стоит еще подождать? Ведь нам предстоит долгий путь, — как бы невзначай предлагаю я.

«Дура, другой такой возможности может и не быть» — негодует подсознание.

К сожалению, Рома всегда умел определять мое настроение.

— Маш, что-то не так? — садясь рядом со мной, спрашивает он. Улыбка мгновенно сходит с его лица.

— Все хорошо, просто…— пару мгновений я собираюсь с духом, — …Ром, мы так много еще можем сделать! С нашей помощью дикари спасли ребенка, но ведь это не предел! Можно отменить и другие жестокие обычаи, устроить школу, научить их тому, что знаем сами…

— Ты действительно думаешь, что им это нужно? — перебивает мою пылкую тираду Рома, смотря прямо в глаза, от чего я еще больше теряюсь и не нахожусь с ответом.

— Вот именно, — кивает он на мой невысказанный ответ. — Маш, это не наш дом и не наш народ. Мы здесь чужие и всегда такими будем. Поэтому мы должны уехать, и как можно скорее, пока мы полностью не погрязли в иллюзиях. Иначе мы потеряем последний шанс вернуться домой.

Он прав. И я понимаю это, мой мозг осознает правильность его слов. Да, нужно забыть этот остров, дикарей и все, что на нем было, и уйти навсегда, в надежде вновь обрести свой дом. Но почему тогда мне так тяжело решиться уйти? От чего на сердце будто лежит тяжелая ноша? Я не знаю. Я запуталась, и от осознования этого еще больнее.

К счастью, нам приходится отложить этот разговор, потому что внутрь врывается Вэл. Глянув на наши хмурые лица, он на мгновение теряется, но вскоре вспоминает, зачем пришел.

— Вы почему здесь? Быстро вставайте! На поле первый тур охотников! — вопит он, и, сообщив нам главную новость, дикарь помчался обратно.

А мы что? Естественно, мы с Ромой тоже побежали на поле, на время забыв о переживаниях. Нам стало жутко интересно, что это за «первый тур» и в чем он заключается. Как оказалось, чтобы в полнолуние пойти на охоту в джунгли и попробовать убить тигра, нужно доказать, что ты этого достоин. Да уж, зачем так издеваться над бедными мальчиками.

Оказавшись на месте, я замечаю, что уже все племя здесь. Некоторые дикарки что-то ободряюще кричат, другие танцуют какой-то танец, все сливается воедино, и от этого начинает болеть голова. Но когда я протискиваюсь в первые ряды круга, я понимаю, кого подбадривают все эти чернокожие люди. В середине круга, рядом с огромным костром стоят 5 мальчиков, каждый из них раскрашен в белые, красные и черные цвета, разноцветные полосы украшают их молодые тела и лица. Я замечаю в их взгляде волнение, но в тоже время решимость и даже долю благоговения. Они все кого-то ждут, скорее всего, вождя. Похоже, это действительно большая честь быть здесь и стать на шаг ближе к самому главному и опасному испытанию. Я замечаю в толпе Тайху и Вэла, они с беспокойством куда-то смотрят. Я прослеживаю за их взглядом и понимаю, что они наблюдают за одним из стоящих у костра мальчиков. Похоже, это и есть младший брат этой дикарской девушки, и именно про него она тогда говорила с Вэлом. Я замечаю, как мой чернокожий друг нежно берет ее за руку и привлекает к себе. Я не могу не улыбнуться. Все-таки я изначально знала, что из них получится хорошая пара. Слава Богам, он забыл ту мерзкую девку. Но к моему удивлению, Тэрона нигде не видно.

Наконец, приходит вождь, я замечаю в его руках глиняное ведро с водой. Все расступаются перед ним, пропуская в середину круга. Когда гул стихает, Велис начинает говорить:

— Приветствую всех на первом испытании будущих охотников! Но только самый сильный дойдет до конца!

Меня передергивает. Надеюсь, он не имеет в виду, что остальные четверо погибнут. И если это лишь первый тур, то, сколько их всего? И что придется делать этим маленьким мальчикам?

— Не волнуйся, — видимо, замечая мое волнение, успокаивает Рома, — я слышал, обычно на первых двух турах никто не погибает. Они просто выходят из состязания, если не могут что-либо сделать.

— А сколько всего этих туров?

— 3.

Хм…значит до полнолуния около недели. Нужно будет предупредить тигра о приближающейся опасности. Черт, если я к тому времени не уплыву отсюда.

— Я догадываюсь, о чем ты думаешь. Ты хочешь уплыть после последнего испытания, — шепчет мне на ухо Рома, хотя в этом нет необходимости, ведь нас все равно никто не понимает.

Ну…на самом деле я не об этом думала, но это отличная возможность оттянуть время уезда, поэтому я решаю соврать. Пожалуй, раньше я никогда не врала своему лучшему другу. Что ж, думаю, от одного раза ничего не будет.

— Да, потому что в этих садистских испытаниях участвует младший брат Тайхи, и я тоже волнуюсь за него, — опуская взгляд, произношу я.

Сомневаюсь, что Рома знает, кто такая Тайха, но я на это и рассчитываю. Его дезинформация не даст повода для расспросов.

— Ох, Маш, ты меня с ума сводишь! — всплескивая руками, ворчит он. — Прошу, запомни, они — не твоя семья и никогда ею не станут. Но если ты так сильно хочешь остаться здесь еще на неделю и стать свидетельницей этих, как ты сказала «садистских испытаний», то так и быть, пусть будет по-твоему. Думаю, вряд ли что-то сильно изменится за неделю.

— Все-таки я тебя люблю, — улыбаюсь я, обнимая рыжеволосого долговязого друга.

— А вот я уже начинаю тебя ненавидеть, — хмурится он, но не выдерживает, и тоже начинает задорно улыбаться.

К этому времени Велис уже заканчивает свою « грандиозную» речь и мальчики приступают к первому заданию. Каждый из них на пару секунд прыгает в горящий костер, наступая на угли от спаленных деревьев, пытаясь потушить его. Я морщусь, представляя, как это больно. Да уж, не хотела бы я оказаться на их месте, удивительно, что для них это большая честь. Через какое-то время, когда костер наполовину погас, вождь выливает на него какую-то часть воды, тем самым полностью гася пламя. Вместо него на земле остаются раскаленные угли. Все мальчики стоят в строю, ожидая команды Велиса. Я замечаю, что их ноги обуглились, а у кого-то даже появились небольшие волдыри. Непроизвольно я хватаю Рому за руку, чтобы удержать себя от возможных действий. После команды Велиса, первым из стоя выходит незнакомый мне худенький мальчик лет 10. Он встает в упор лежа на раскаленные угли, и лишь слегка поморщившись, начинает отжиматься (думаю, у них это называется как-то по-другому), пока его руки и ноги с каждым разом не начинают трястись все сильнее, и в конечном итоге он навзничь падает на угли. Я непроизвольно делаю шаг вперед, но Рома вовремя меня удерживает. Он прав, я не должна вмешиваться, это их обряд, и я здесь ни при чем. Поэтому, волей-неволей нужно стоять и наблюдать за их муками. На самом деле, этот мальчик отжался очень много раз, поставив тем самым высокую планку для своих соперников. Через пару мгновений он поднимается на ноги, и встает обратно в строй. Его чернокожее тело во многих местах стало красным, а кое-где даже слезла кожа, все это результат раскаленных углей. Каждый маленький дикаренок проделывал то же самое, но не всем удалось так хорошо себя проявить, как первому участнику. В результате, двое выбыли уже на первом туре. А прошли дальше два неизвестных мне мальчика и брат Тайхи. Я взглядом нахожу ее в толпе, и замечаю, как вздулась вена на ее лбу от тревоги, как она еле удерживает себя, чтобы не подбежать сейчас же к своему братику. Судя по глазам, она еле сдерживает слезы, ведь девушка понимает, что чем дальше проходит ее брат, тем большая опасность его ждет впереди.

Так же еле сдерживают слезы и мальчики, которые не прошли. Их тела покрыты ожогами, и как же ужасно осознавать, что все было зря. По их лицам видно, что они яростно хотят быть охотниками, и сейчас, особенно в их возрасте дети очень впечатлительны, поэтому, думаю, им кажется, что их жизнь кончена. Надеюсь, позже они поймут, что возможно, это было к лучшему. После официального завершения первого тура и тушения углей, родители проигравших мальчиков увели куда-то своих детей. Возможно, они будут их ругать, а может, наоборот обнимут и утешат, радуясь, что их ребенок не будет проходить самое опасное последнее испытание. Другие два мальчика затерялись в толпе, и я не стараюсь отыскать их, меня интересует третий чернокожий дикаренок — брат Тайхи. Мы с Ромой становимся свидетелями очень эмоционально сильной сцены. Тайха буквально подлетает к своему обожженному младшему брату, и присев на корточки, стискивает его в объятиях, не обращая внимания на его ворчание. Слезы стекают по ее щекам, капая мальчику на тело, но она не может себя сдержать, и я понимаю ее.

— Прошу, не надо продолжать. Отступи, дальше будет только хуже, — молит его девушка, смотря на брата опухшими от слез глазами.

Но тот становится лишь еще недовольнее, мальчик отстраняется от Тайхи, и зло отвечает:

— Ни за что. Я стану победителем и никто мне не помешает. Я сделаю это ради всей нашей семьи.

Он забыл упомянуть «погибшей семьи».

Брату Тайхи на вид лет 11, но кто знает, сколько ему на самом деле. А сколько было его братьям? И из-за чего погибла вся ее семья? К сожалению, я этого не знаю, но мне вдруг стала интересна их история.

Я не слышала, что ответила молодая дикарка, потому что толпа буквально снесла нас в противоположную сторону от этих двух.

***

Второе испытание состоялось на третий день почти на рассвете. На этот раз, мальчикам предстояло доплыть до совсем небольшого островка, который находится рядом с нашим, прожить там без какого-либо пропитания и воды сутки, добывая себе все, что необходимо для выживания, и на рассвете прыгнуть с вышки, которую старшие охотники возводили все эти 3 дня, самостоятельно соорудив себе лианы для привязывания ног. Раньше я не знала о существовании этого острова, потому что его видно лишь с самой крайней и высокой точки острова, на которой я никогда не была. Оказывается, дикари используют этот мини-островок специально для ежегодных испытаний охотников. И теперь я поняла, почему все эти дни Тэрон и некоторые другие мужчины отсутствовали. Оказывается, они почти круглосуточно возводили вышку, с которой должны прыгать мальчики. У них так заведено, что именно охотники организуют все, что связано с испытаниями. Мужчины строили вышку из бамбука, буквально просто ставя палки друг на друга, поэтому и смогли управиться вовремя. Это еще одна причина, почему так опасно прыгать с нее, ведь ты никогда не можешь быть уверен, что лианы не порвутся, и вышка не свалится на тебя. Поэтому, чаще всего с самого верха очень редко кто-то прыгает.

На том острове мальчиков может ждать все, что угодно. Любая опасность способна подстерегать их в джунглях, и ночью, не смотря на звезды с луной, вряд ли они смогут успокоиться, зная, что в любую секунду на них может наброситься дикий зверь или укусить какое-нибудь опасное насекомое или животное. Никому из племени нельзя покидать наш остров целые сутки, любой, кто осмелится это сделать и постарается помочь кому-то из мальчиков, будет подвергнут жестокому наказанию. Также, дикарям нельзя объединяться в группу, все мальчики обязаны проходить второй тур поодиночке. Но, по большей части победитель второго испытания будет выбран с помощью прыжка с вышки. Тот, кто не побоится прыгнуть с самого верха (а это примерная высота 7 этажа), и пройдет в следующий тур. Чаще всего, не находится двух ребят, кто осмелится на такое.

На рассвете мальчики отплыли на соседний остров, нервничая сильнее обычного. Еще бы, ведь в результате этого испытания будет решено, кто отправится в джунгли в полнолуние. Родственники чернокожих мальчишек остались переживать на краю острова, и Тайха была одной из них. Да, возможно прозвучит бесчеловечно, но я даже не знаю этих мальчиков, и хоть я за них переживаю и мне их жалко, но я не собираюсь спать на песке. Поэтому я иду в свою хижину, чтобы выспаться, потому что во время испытаний вся работа на острове отменяется, и у меня в запасе еще целые сутки на собственный отдых. В этот раз я спала неспокойно, вечно просыпаясь и вздрагивая от любого шороха. Но окончательно я просыпаюсь от ощущения, что за мной наблюдают. Я неуверенно открываю глаза, медленно потягиваюсь и вздрагиваю от неожиданности, увидев стоящего надо мной Тэрона. Мгновенно проснувшись, я привстаю, внимательно наблюдая за ним. Рефлекторно, я проверяю, вся ли одежда на месте и нет ли каких-либо следов изнасилования. Но через пару мгновений понимаю, что мои опасения совершенно не обоснованы и отбрасываю эти мысли. А дикарь, в свою очередь, выглядит даже смущенным, что так несвойственно для него. Но, тем не менее, вся его поза выражает силу и непоколебимость, он стоит рядом со мной словно оловянный солдатик, ну, только очень смуглый и в одной набедренной повязке.

— Что ты здесь делаешь? — чуть нахмурившись, спрашиваю я. На самом деле, я думала, он следит за прохождением испытания. Я уже даже морально приготовилась к тому, что увижу его, лишь когда буду уплывать отсюда. Но нет, вот, он, здесь, стоит передо мной, как обычно, слишком воинственный и сосредоточенный, и его вид мгновенно напоминает мне, кто он такой.

— Я наблюдал за тобой, — честно отвечает дикарь, обескураживая меня своим ответом. Я думала, что Тэрон что-нибудь придумает в оправдание, но нет, Шрам все сказал как есть, да уж, в этом весь он.

Я сразу же смущаюсь от его признания. А что если я говорила во сне, или пускала слюни? Брр…лучше не думать об этом. Все-таки, никто его не заставлял приходить сюда, а раз уж решил понаблюдать за спящей девушкой, то будь готов ко всему.

— И? — не зная, что еще сказать, произношу я.

— Ты во сне намного спокойнее, — замечает он.

— Все люди во сне спокойнее! — восклицаю я.

— Вот, я как раз об этом, — качает головой дикарь, указывая на мое поведение. Этим Тэрон еще больше начинает меня раздражать, даже отец не смел мне указывать на какие-то недостатки, а этот тем более никакого права не имеет!

— Понаблюдал? — все мое смущение куда-то испарилось, вместо него появились доля уверенности и раздражения. — Тогда можешь идти, уверена, у тебя еще много дел, — прищуривая глаза, едко говорю я.

Шрам глубоко вздыхает, внутренне успокаиваясь. Мое подсознание ликует, я только что нахамила ему, а он даже не схватился за копье, вместо этого он всеми силами старается удержать свою вспыльчивость. Пожалуй, не стоит больше провоцировать его. Ну, по крайней мере, в ближайшее время.

— Я хочу отдать тебе кое-что, — с непонятной интонацией произносит он, помогая мне встать.

Остается надеяться, что это не шкура убитого животного или что-то в этом же духе.

— Закрой глаза, — достаточно вежливо просит он, вставая у меня за спиной. Немного помедлив, я повинуюсь. Но пусть только попробует поставить меня на колени, сразу останется кастратом.

Я слышу его дыхание и чувствую на своей коже. Он нервничает. Уж не знаю, что Шрам сейчас собирается сделать, но это для него явно в новинку. Мое дыхание тоже учащено, я стою в нетерпении, чуть ли не считая секунды до того, когда можно будет открыть глаза. Что он собирается мне дать? И можно ли это рассчитывать как подарок? Я прикусываю губу, чтобы удержаться от ненужных расспросов.

«Подожди немного и сама все увидишь» — бурчит подсознание, недовольное моим любопытством.

Наконец, я чувствую на своей шее что-то холодное и гладкое. Этого достаточно много, и когда Тэрон закрепляет это у меня на шее, оно оказывается лежать ближе к грудной клетке. Надеюсь, это не какая-нибудь мертвая рыба, хотя, с другой стороны, зачем ему дарить мне рыбу? Дикарь что-то завязал сзади на моей шее и разрешил открыть глаза. Я мгновенно опускаю их вниз, чтобы узнать, что же такое весит на моей шее. И в туже секунду мой рот раскрывается от удивления, а глаза едва не лезут на лоб. Единственное, что у меня получается из себя выдавить, это нечленораздельные звуки, но Тэрон нетерпеливо ждет моей реакции. К сожалению, нормально ответить выше моих сил.

— Это…это…— лишь неразборчиво бормочу я, в шоке уставившись на него. Естественно, моя злоба по поводу его замечаний мгновенно улетучилась.

— Тебе не нравится? — холодно спрашивает Шрам.

Он издевается? Да как такое вообще может не понравиться?!

— Ты что, это просто…чудесно…— найдя подходящее слово, восторженно произношу я.

Я замечаю, как теплеют его глаза, в них будто разливается золото.

— Я рад, — намеренно спокойно отвечает он, но я знаю, ему приятно, что его труды оценили по достоинству.

— Тэрон, спасибо, правда, большое спасибо, — пылко благодарю я дикаря, уставившись на колье из жемчуга, до сих пор не веря своим глазам. Естественно, крупные бусинки натурального жемчуга соединяет ни какая-то цепочка, как у нас принято, а тонкая нить, которую почти не видно, из-за чего кажется, будто жемчуг держится сам собой. Это великолепно, это действительно безумно красиво. Да, даже представить сложно, сколько бы стоило такое колье у нас в России. Он даже не представляет, насколько дорогой подарок преподнес мне. Хотя, на самом деле, его дороговизна определяется не ценой, оно уже стало мне дорого, потому что это первый подарок от Тэрона. Он старался ради меня, чтобы сделать приятное. И осознование этого будоражит до глубины души. — Но как? — уставившись на Шрама во все глаза, с любопытством спрашиваю я

— 3 дня мы строили вышку, но по ночам были свободны, — тем самым объясняя, когда он успел достать мне жемчуг, отвечает Тэрон. Мы со всех сторон окружены водой, поэтому такого добра, как жемчуг, на глубинах океана достаточно, но, тем не менее, достать, столько жемчужин было крайне тяжело. Я до сих пор в шоке, что Тэрон сделал это для меня. — Потом я отдал его старцу, и он сделал вот это, — дикарь указывает на мою шею. Его глаза улыбаются мне. Он доволен результатом, я вижу это.

— Там, где я раньше жила, такое стоит очень дорого, — говорю я.

— Стоит? — хмурится он.

— Да, у нас есть деньги, это такие бумажки, которыми люди за все расплачиваются. Они не могут купить себе еду и остальное, если у них их нет, — объясняю я.

— А если у человека нет этих бумажек? — с неподдельным интересом интересуется дикарь, от чего я не могу сдержать улыбку, все-таки ему интересно узнать про мой мир.

— Тогда он просит их у других людей, но чаще всего такие люди очень бедные, у них даже нет дома.

— Выходит, другие люди не всегда делятся бумажками? — непонимающе спрашивает Тэрон.

— Они очень редко это делают. Тэрон, люди жестоки, и наш мир очень жесток. Бедность — еще не самое худшее, из того, что может уготовить тебе жизнь.

— Я знаю, — лишь коротко кивает он, смотря мне в глаза и будто заглядывая в самую душу. Вдруг, дикарь отходит в сторону, склонив голову набок, он явно чем-то озабочен. Пару мгновений Тэрон смотрит на меня своим поразительно глубоким взглядом, ничего не говоря, лишь углубившись в свою мысли. Складка между его бровей становится еще более глубокой. Я не знаю, о чем он думает и что собирается сделать, но вдруг, совершенно неожиданно Шрам делает пару больших стремительных шагов, и со словами, которые полны решимости:

— Да пошло оно все к черту.

Притягивает меня к себе и целует в губы. Его правая рука переплетается с моими волосами, а левая крепко удерживает за талию, ясно давая понять, что он меня никуда не отпустит. Я даже среагировать никак не успеваю, как уже оказываюсь в его власти. На мгновение хочется просто утонуть в его объятиях, захлебнуться в противоречивых чувствах, наплевав на все предрассудки. Хочется, но я не могу. Не могу позволить себе чувствовать нечто большее, чем просто непонятное внутреннее притяжение. Даже если не брать в расчет, что изначально это все неправильно и противоестественно, я все равно не могу позволить себе отдаться в его власть, дать ему возможность полюбить меня и любить в ответ. Ведь через пару дней я уплыву, и если сейчас я не сделаю ошибку, то покинуть этот остров будет гораздо проще. Черт, нет, да кого я обманываю, я привыкла ко многим в этом племени, я подружилась с Вэлом, лишь начала узнавать историю Тайхи, добилась уважения со стороны мужчин и некоторых женщин, и сблизилась с Тэроном до слишком опасной степени. Это тяжело. Действительно, как мало надо, чтобы решить остаться, и как много нужно, чтобы решиться уйти. Но в эти мгновения, оказавшись прижатой к разгоряченному телу Тэрона, мне удается отбросить терзающие меня мысли. Я отвечаю на его поцелуй, но не потому что боюсь его или не хочу обидеть, я хочу его поцеловать, почувствовать влажность его губ, движения языка, ощущать, как шершавые пальцы скользят по моей спине и переплетаются с волосами. Я хочу этого, и только поэтому, делаю. Да, в эти минуты я позволила себе быть слабой и просто отдаться чувствам. Не знаю, возможно, я совершаю огромную ошибку, но это самая приятная ошибка из всех, что мне приходилось совершать.

«Просто будь счастлива в этот миг. Этот миг и есть твоя жизнь» — шепчет внутренний голос, и я отбрасываю все волнения и просто растворяюсь в этом опасном дикаре…Моем дикаре.

***

Через сутки днем мальчики прибыли обратно. С ними уже был вождь. На пляже собралось все племя, дикари воодушевленно кричат при возвращении детей. Никто не знает имя победителя, даже родственники участников. Я с ужасом замечаю, что у одного из ребят разбита голова, похоже, лианы все-таки не выдержали, и он упал на землю, ударившись головой. Удивительно, что он еще стоит на ногах. Другой дикаренок выглядит уставшим, но каких-то особых ранений у него не наблюдается. И, наконец, мой взгляд падает на брата Тайхи, его руки и ноги испещрены царапинами и достаточно глубокими порезами, но он жив и более-менее здоров. Я замечаю, как облегченно вздыхает девушка при появлении брата. Кажется, будто тяжелая ноша свалилась с ее плеч. К сожалению, ненадолго. После очередной речи (на этот раз более короткой), Велис объявляет имя победителя.

— Самым смелым и отважным оказался…— он выдерживает театральную паузу, — …Вага! Только он осмелился спрыгнуть с самого верха вышки. Не все взрослые мужчины осмелятся на такое, но этот мальчик проявил настоящую отвагу и мужество, доказав всем, что он достоин перейти в завершающий тур, — с гордостью восклицает Велис, перекрикивая радостный клич дикарей. Да, в эту минуту Вага звезда. Мальчик буквально светится от счастья, он улыбается, пусть и уставшей улыбкой, ведь все-таки эта неделя выдалась очень тяжелой. Но вот Тайха не разделяет его радости, она едва сдерживает слезы, вцепившись в руку Вэла, который успокаивает ее, как может, но видно, что он сам побледнел. Думаю, почти все понимают, что этот мальчик может погибнуть. 10-11 лет он жил, радовался, грустил, смеялся с друзьями, переживал вместе с сестрой, а через 2 дня он, возможно, будет растерзан огромным зверем. Естественно, все надеются на лучшее, но готовятся, все-таки, к худшему. Я верю в этого мальчика, и буду верить до конца, что у него получится пройти последнее испытание. Я призираю убийство тигра, но я даже представить боюсь, что станет с Тайхой, если умрет ее последний брат.

***

Полнолуние должно быть через 2 дня. До этого времени работа на острове приостановилась, все местные жители занимаются своими делами. А я решила попрощаться с Вэлом, не хотелось бы уходить так внезапно. Завтра на острове будет суматоха, все будут готовиться к ночному испытанию, поэтому вряд ли мне удастся нормально поговорить с Вэлом. Заходя к нему в хижину, я с радостью замечаю, что он один.

— Привет, — садясь рядом с темнокожим другом, говорю я.

— Мари, я не ожидал тебя увидеть, — Вэл улыбается, но я замечаю мешки под его глазами, он выглядит очень уставшим, хоть и старается это скрыть. — Просто в последнее время ты вечно чем-то занята.

— Да, я знаю. Но сейчас мне захотелось провести с тобой время. Не могу же я оставить тебя без внимания, — улыбаюсь я, хлопая дикаря по плечу. Эх, раньше бы он испугался этого жеста и рассматривал свое плечо и мою руку около 10 минут, но теперь все по-другому, я многому его научила. Теперь он «продвинутый» дикарь. Это согревает мне душу, значит, все мои руки не пропали даром. — Почему ты такой уставший? У нас же выходные.

— Я стараюсь помочь Тайхе, но пока безуспешно.

— А в чем ей требуется помощь? — нахмурившись, спрашиваю я. Может, и я смогу посодействовать.

— Ты ведь знаешь, что ее брат выиграл?

— Конечно.

— Ну а ты бы как отреагировала на это? Естественно, Тайха ищет способы спасти его от участи остальных братьев, а я ей помогаю, — рассказывает темнокожий парень, но вдруг спохватывается. — О нет, что же я наделал! Мари, прошу, никому не рассказывай, — умоляет Вэл.

— Конечно, не буду, ты можешь доверять мне, — искренне говорю я, смотря парню в глаза. Он заметно успокаивается после моих слов.

— Я рад, что ты попала к нам, — от чистого сердца признается Вэл, беря меня за руку.

— И я рада, что обрела нового друга, — обнимая уставшего дикаря, с грустной улыбкой произношу я.

Обрела, но скоро навсегда потеряю.

***

Следующим пунктом моего назначения стали джунгли на другом конце острова. Туда я отправилась вечером, чтобы не бросаться дикарям в глаза. За все время, дорогу до местообитания тигра я выучила наизусть, поэтому теперь даже с закрытыми глазами смогу ее найти. Правда, через 2 дня мне это уже не понадобится. От этой мысли настроение сразу портится. Завтра ночью Вага пойдет в джунгли на охоту, поэтому я уже не смогу навестить тигра, но сегодня я обязана предупредить его о приближающейся опасности, если Тэрон этого еще не сделал. При воспоминании о буйном дикаре я непроизвольно дотрагиваюсь до своего колье из жемчуга и улыбаюсь. Он меняется. Тэрон становится лучше на глазах, надеюсь, он не слетит с катушек, когда я уеду. Хотя, может он и не придаст этому никакого значения, кто знает. Я иду дальше и, оказавшись на месте, зову тигра. Ничего не происходит. Тогда я окликаю его громче, но замолкаю, опасаясь, что меня могут услышать. Зверь не приходит. Ничего не понимая, я бреду дальше, надеясь его встретить. Может, он заболел, или куда-то ушел? В конечном итоге я прихожу к выводу, что он пошел на охоту. Но я не могу знать, сколько он там пробудет, поэтому мне ничего не остается, кроме как вернуться обратно. Иду в хижину я с тяжелым сердцем, потому что я безумно хотела попрощаться с огромным диким зверем, еще раз погладить его, посмотреть в его умные глаза, и предупредить о завтрашней охоте. Но, к сожалению, остаются лишь воспоминания, и это все, что у меня будет о нем, когда я уплыву.

«Да уж, твоим домашним питомцем стал тигр» — улыбаясь, хмыкает подсознание.

Но вот мне улыбаться совсем не хочется.

Я решаю зайти к Роме, чтобы обговорить, когда и откуда мы отплываем. К счастью, он в хижине.

— Привет, — улыбаюсь я, заходя внутрь.

— О, Машка, я как раз хотел с тобой поговорить, — радуется мой рыжеволосый друг.

— У меня иногда создается впечатление, что мы сиамские близнецы, — шучу я, — потому, что уж больно часто у нас совпадают мысли и желания.

— Ну, мой близнец, тогда скажи, когда пойдем воровать припасы? — обнимая меня за плечи, спрашивает Ромка.

— Ну, скоро ужин, мы можем взять часть еды с него, и с завтрашнего обеда и ужина. Правда, надеюсь, еда не испортится.

— Верно. Но ты права, нужно что-то более долгохранящееся. Поэтому, я думаю, нам стоит сейчас сходить за фруктами, их нам на дольше хватит, чем мяса. А воду я наберу завтра, кувшины я уже взял, и даже соорудил для них крышечки, — хвастается он, загребая меня в охапку и выводя на улицу.

Побродив по джунглям, мы набрали достаточно фруктов, их нам должно хватить хотя бы на неделю. Останется набрать воды и можно отправляться в путь. Надеюсь, никому не взбредет в голову обыскивать наши хижины, потому что тогда они найдут много сюрпризов и решат, что мы воры.

Мы с другом отправляемся на ужин, но вдруг он меня останавливает.

— Стой, я только что заметил, откуда у тебя такая красота?

— Мне подарили…— смущаюсь я, опуская взгляд.

— Дикари? — его глаза широко округляются, а брови вздымаются от удивления вверх.

— Ну, почти. Один из них…

Говорить, что это Тэрон или нет? Ах, черт.

— Кто? — Рома вообще запутался.

— Тэрон, — решая не врать, отвечаю я.

Челюсть моего друга медленно отвисает вниз, он в шоке уставляется на меня, но только Рома хочет что-то сказать, и я его перебиваю:

— Ужин уже начался, нам пора, — беря его за руку и волоча в сторону костра, вставляю я.

К счастью, больше Рома не расспрашивал о колье.

Но стоило нам подойти к костру, как я столкнулась с другой проблемой — местными женщинами. Все как одна уставились на мою шею, в их глазах читаются удивление, зависть и злоба. На несколько мгновений я тушуюсь, но позже расправляю плечи и гордой походкой дохожу до своего места. Если их мужчины не могут подарить им такой подарок, то это не моя проблема. Наверное, мое лицо сейчас ничего не выражает, но вот внутренне я улыбаюсь до ушей, при воспоминании о нашей прошлой встрече с Тэроном.

«И кстати, целуется он уже более уверенно» — замечает подсознание, от чего я краснею, как рак.

Чуть позже на ужин приходит Тэрон, заметив меня и колье на шее, он еле заметно улыбается. Боги, как я люблю эту его полуулыбку! Наверное, она, особенно дорога мне, потому что я вижу ее на лице Шрама, крайне редко. На ужине нам не удается поговорить. Но это не так страшно, ведь у нас есть еще два дня. Целых два дня…

***

Вот и настал этот ужасный день последнего испытания. Как я и предполагала, везде царит суматоха. Не знаю, почему вокруг все носятся и куда-то спешат, ведь они никак не могут повлиять на судьбу мальчика, только он пойдет на первую в своей жизни охоту. Наверное, я чего-то не знаю, но меня это не так сильно коробит. Днем я решаю обойти главные места острова, чтобы запомнить его таким, какой он сейчас. Почти с каждым местом что-то связано. Вот здесь я получила первое в жизни кактусовое мыло, а вот наша купальня, и даже стена стыда уже не так устрашает меня. Я провисела на ней сутки, но выжила, конечно, такой опыт повторять не хочется, но мне это и не грозит, ведь до моего уезда все меньше времени. Мы с Ромой договорились уплыть утром, после третьего испытания охотника. Все дикари будут увлечены и собраны в одном месте, поэтому у нас появится возможность уплыть незамеченными. Эх, а вот и поле, на котором я работала с утра до вечера, обгорая и обдирая руки, но нельзя не согласиться, что работа сделала меня более сильной. Вообще, многое на этом острове сделало меня более сильной и храброй. Я изменилась, и вряд ли уже когда-нибудь смогу стать прежней. Честно, я не знаю, что будет, если каким-то невероятным способом мы все-таки доберемся домой. Что уж там, я даже точно не знаю, сколько времени здесь пробыла, пожалуй, больше года. Просто, я уже давно не смотрела на их «календарь», мне это было не нужно. Что изменилось в моем мире за это время? Что скажет отец, когда вновь увидит меня? А как отреагирует начальник на мой «отпуск», ведь я запорола ему статью года? Не знаю, и неизвестность пугает. Наконец, я дохожу до поляны с деревьями, с которых свисают лианы. Могущественные стволы украшают всю ближайшую местность. И вдруг мне неожиданно сильно захотелось напоследок прокатиться на лиане. Почувствовать это ощущение свободы и скорости. Залезаю на дерево я уже более умело, лишь кожа на ладонях чуть ободралась. Сжимаю лиану в руках, глубоко вдыхаю чистый освежающий воздух и с восторженным криком прыгаю вниз. Как и в прошлый раз, небо сливается с землей, все вокруг перемешивается и остается лишь полное наслаждение, смешанное с адреналином. Все внутри меня бушует, ликует, я даже точно не знаю, как описать свои эмоции, уж больно их много. Да, даже такому научил меня этот остров. Жить — вот главное, чему я научилась. Не существовать, просыпаясь, каждый день рано утром и приходить на работу с одним желанием — чтобы этот день поскорее закончился, а после возвращаться вечером домой, и тратить последние силы на еду и сон. Здесь такого нет, не было и никогда не будет. Я, наконец, поняла, что такое настоящая жизнь.

Я бродила по острову до вечера, не решаясь снова пойти к тигру, боясь, что меня заметят. Ближе к вечеру, когда небо окрасилось в желто-красные цвета, а солнце стало опускаться за горизонт, я решила вернуться в хижину, но по пути встретила Тэрона. Честно, я была рада его увидеть, ведь он единственный, с кем я еще не попрощалась. Даже к Тайхе я зашла после ужина. Дикарь останавливается передо мной и смотрит на меня с прищуром. Его тело освещается лучами уходящего солнца, и от этого выглядит еще более привлекательно. Даже странно, что тело без пресса и каких-то особых рельефных мышц может быть настолько красиво, хотя нет, это не совсем подходящее слово. Тэрон далеко не красив, но он мужественен, в нем чувствуется внутренняя сила, мощь и какое-то природное обаяние, он будто книга, которую хочется изучить, но, даже прочитав ее, ты не сразу поймешь весь смысл. И перечитывая вновь и вновь, с каждым разом ты все больше будешь открывать для себя нового, видеть весь смысл между строк, который вначале был скрыт для твоего взора и понимания. Но я еще даже не дочитала до середины эту безумную, интересную книгу…

— Твои глаза… — толи с интересом, толи с восторгом говорит он, мне не совсем понятна его интонация.

— Что с ними? — хмурюсь я, не понимая, о чем он.

— Они блестят, — между его бровей образуется складка, он рассматривает меня, словно диковинную зверушку.

Спустя какое-то время я догадываюсь, что имел в виду Тэрон. Я каталась на лиане, и теперь мои глаза будто горят адским пламенем. У меня всегда появляется блеск в глазах, когда я сильно возбуждена, но раньше это замечал только Рома, похоже, теперь, ряды людей, которые определяют мое настроение и видят даже самые незначительные мелочи, пополнились.

Мы стоим на безлюдном участке острова, не зная, как себя вести. Мы мало того, что переспали, но еще и поцеловались не так давно. И это тот редкий случай, когда поцелуй воспринимается как более интимная вещь, чем секс. Странно это осознавать, ведь в моем мире люди не придают этому особого значения. Молодежь целуется по пьяни в клубах, на спор, играя в различные интимные игры…Поцелуи и секс стали чем-то обыденным, словно в туалет сходить. Только познакомились, переспали, разбежались. Во время секса с незнакомым человеком люди тоже целуются, причем довольно страстно. Но, выходит, все это фальшь, либо действие алкоголя? Ведь, как ты можешь по-настоящему целовать человека, если у тебя к нему нет особых чувств? А если их нет, для чего тогда это нужно? Что бы скрасить одиночество, избавиться от депрессии или что-то в том же духе? Не знаю. Но для меня поцелуй всегда был и остается нечто интимным, и как же странно, что по воле судьбы я поддалась этому интимному искушению именно с Тэроном. С тем, кто вначале хотел меня изнасиловать и убить, но кто каждый раз не делал этого, находя все новые причины. Углубившись в свои мысли, я не замечала, что Тэрон все это время с интересом наблюдает за мной. Увидев, что я вышла из транса, он взял меня за руку и повел в неизвестную мне сторону.

— Куда мы идем? — еле успевая за быстрым дикарем, спрашиваю я.

— Тебе понравится, — загадочным тоном отвечает Шрам.

«Расценивай это как его последний подарок, перед твоим уездом» — подсказывает подсознание.

Минут через 15 мы оказываемся там, где я никогда не была. И, по словам Тэрона, мало кто успел побывать. Мы стоим на самой крайней и высокой точке этого острова. Солнце почти скрылось за горизонтом, из-за чего океан окрасился в более темные оттенки, а на растительность падают последние лучи уходящего солнца, благодаря чему они приобретают оранжевый оттенок, пока, наконец, не скрываются в темноте. Весь этот вид не может не завораживать. Это безумно красиво и так…величественно. Находясь в вечном стрессе, я даже не замечала великолепие здешних мест, и вот сейчас, за пару часов до моего отъезда, у меня открылись глаза. Такой момент бывает только раз в жизни, когда у тебя вдруг резко меняется мировоззрение, и ты стоишь, не в силах пошевелиться от осознования того, как все в твоем маленьком мирке изменилось. Как ты изменился. Да, такого момента больше никогда не будет. Я прикусываю губу, чтобы отвлечься на боль и не дать волю захлестнувшим меня эмоциям. Я дала себе слово быть сильной, и уж если я не плакала от жестоких наказаний, то явно не позволю себе проронить слезу сейчас. Я неуверенно сглатываю подступивший к горлу комок и, закрыв глаза, глубоко вдыхаю свежий воздух, он стремительно заполняет мне легкие, от чего сразу закружилась голова. Вдруг, пусть шепотом, но я решаюсь произнести то, что настойчиво крутится у меня в голове уже не первую минуту.

— Останься со мной этой ночью, — не смотря на подступивший жар к щекам, я не отвожу взгляд от глаз Тэрона, которые в сумерках выглядят еще более мистическими.

— Хорошо, — спустя пару мучительно долгих мгновений, произносит Шрам.

Черт, от чего к глазам вновь подступают слезы? Почему комок встал в горле, не давая сказать ни слова? Без понятия, но, тем не менее, я умудряюсь улыбнуться, и что еще более удивительно, так, это то, что моя робкая улыбка от чистого сердца. Но мое сердце по-настоящему ликует, когда я замечаю ответную улыбку на лице Тэрона. Естественно, это не была задорная ухмылка, открывающая напоказ почти все зубы, как у Ромы. Это чуть робкая, неуверенная, но искренняя полуулыбка. А это стоит многого.

До моей хижины мы идем молча. Не знаю, почему, но мне захотелось провести свою последнюю ночь на острове именно так. С Тэроном в своей хижине, которая на долгое время стала мне домом. Возможно, вы подумаете, будто стоило нам закрыть за собой дверь, как мы стали страстно срывать друг с друга одежду, смачно целуясь и плавно переходя в половой акт. Но я смею вас разочаровать. Мы разговаривали. Да, мы действительно почти всю ночь говорили обо мне, смешивая дикарский с русским языком. И Тэрон стал первым дикарем, узнавшим всю мою историю. Первым, и, скорее всего, последним.

***

Просыпаюсь я от громкого шума. Хмурюсь, потираю глаза, лениво зеваю, и замечаю, что моя голова лежит на груди Тэрона. Ох, как же не хочется вставать. Вначале я, было, испугалась, что проспала, и теперь Рома будет в ярости, но через минуту понимаю, что еще только раннее утро. Стоп. Утро, после охоты…Я мигом вскакиваю и буквально вылетаю на улицу. Все визжат, кричат, девушки размахивают пальмовыми листьями, танцуя какой-то танец.…И тут я замечаю его. Вага вышагивает мимо всех дикарей, с гордо поднятой головой, в одной руке держа окровавленное копье, а в другой на вытянутой руке неся шкуру убитого зверя. Тигра. Тайха визжит громче остальных, по ее щекам стекают слезы счастья, ее брат выжил, и теперь, кажется, будто ничего ей не страшно. К горлу подступает тошнота при виде этой картины. Но, кажется, больше никого не смущает происходящее. Все ликуют, и я уже было собираюсь вернуться в хижину, не в силах смотреть на это, как вдруг врезаюсь в Тэрона. Он стоит на пороге моей лачуги, округленными глазами смотря на окровавленную изуродованную шкуру. Наше столкновение дикарь даже не заметил. Я снизу вверх наблюдаю за выражением его лица и глаз, и мое сердце с гулом падает вниз. Я поняла, все поняла. Нет, нет, нет, Боги, я умоляю, все что угодно, но только пусть это окажется не то, о чем я думаю. Я мысленно призываю кого угодно на помощь, пока по щекам стекают предательски жгучие слезы. Желваки на смуглом лице Шрама вздулись сильнее обычного, кажется, что от такого напряжения он сейчас сам сломает себе челюсть. Его лицо изменилось до неузнаваемости, будто он постарел лет на 30, а в глазах и на лице застыла гримаса кроме боли и отчаяния. Чувства душат его изнутри, и это ощущается буквально физически. Когда Вага проходит почти рядом с нами, я вижу, что мир Тэрона рухнул. Все, ради чего он жил и боролся, погасло. В его жизни больше нет ничего, что удерживало бы его от безумия. Вся человечность, любовь и сострадание навсегда погибло вместе с его тигром. Он был его опорой, но теперь, когда Тэрон тяжело дыша, наблюдает за проходящим мимо нас братом Тайхи, все внутри него ломается и замыкается. То, как он изменился в последнее время, кануло в бездну. Теперь не осталось ничего, кроме жгучей ненависти и боли. Ни говоря, ни слова Шрам уходит. Я протягиваю к нему руку, но она беспомощно падает вдоль тела, понимая, что все кончено. Я вбегаю обратно в хижину, и у меня начинается приступ паники, я начинаю задыхаться, и все, что я чувствую, это запах смерти. Он заполняет мои легкие, от чего в моей голове все помутилось еще сильнее. Я хожу туда-обратно по душной хижине, ощущая, будто стены давят на меня. Мое сердце болезненно сжимается, и, в конце концов, я сползаю по стене на землю, сотрясаясь в рыданиях. Это я во всем виновата, тигр погиб из-за меня. Я боялась, что дикари заметят меня и поэтому не пошла навестить тигра, я не предупредила его и он не спрятался. А после, я отвлекла Тэрона и попросила его остаться со мной на ночь, из-за чего он тоже не навестил своего тигра. Это я, это все я…воздуха в легких становится все меньше, я хватаюсь руками за голову, не в силах остановить свой плач. Я, я, это произошло из-за меня — лишь и крутится в моей голове. Я убийца! Я обхватываю руками колени и раскачиваюсь взад-вперед, будто это может помочь. Нет, уже ничего не может помочь. В каком-то паническом трансе, движущая последней надеждой, я сломя голову бегу вглубь джунглей на противоположном конце острова. Перед глазами все расплывается от стены слез, я беспомощно хватаюсь за деревья, но бегу дальше. Вот, сейчас я его позову, и он придет как обычно, посмотрит на меня своими умными глазами и даст понять, что все хорошо. Что он здесь, с нами, живой и невредимый. Я прижмусь к его огромному туловищу и обниму так крепко, как обнимала бы собственное дитя. По дороге я в ужасе замечаю следы крови, они располагаются на земле неравномерно, и лишь ближе к дому дикого зверя крови становится больше. Нет, нет, это совпадение, просто совпадение… Оказавшись на месте, я пару мгновений громко дышу ртом, поспешно вытираю опухшие от слез глаза и зову тигра так громко, как позволяют мне связки. Ничего не происходит. Тогда я зову его еще и еще раз, падая на колени и закрывая лицо руками. Он не придет, его действительно больше нет.…Все кончено. Невидящими глазами я поднимаю взор к небу и говорю то, в чем всегда была убеждена, но сейчас, разочаровавшись во всем, я уверена в этом как никогда прежде.

— Бога нет. Слышишь?! Бога нет!!! — сотрясаясь в рыданиях, кричу я в пустоту.

Нет…нет…нет…

На трясущихся ватных ногах, сама не осознавая как, я добрела до хижины Тэрона. Рядом с его домом сейчас никого нет, по традиции новоиспеченного охотника провожают в его лачугу, чтобы там он как следует, расположил шкуру убитого зверя. А пока он будет у себя, все племя устраивает пир, готовит еду и напитки у огромного костра, в честь нового храброго воина. Я открываю дверь и захожу внутрь. То, что я сейчас вижу, делает мне еще больнее, мое сердце буквально разрывается на части. Тэрон с криками отчаяния и боли сбрасывает со стены все свои копья, разнося в дребезги дом. Я не шевелясь стою у самого выхода, наблюдая за этой душераздирающей сценой. Никакие физические муки не сравнятся с душевными. Шрам испытывает такую адскую боль, какую невозможно описать словами. Я это вижу, глотая солоноватые слезы и прерывисто дыша. Видимо, услышав меня, он оборачивается. И вот сейчас я действительно поняла, что такое взгляд без души. Дикарь смотрит на меня безумными глазами, кажется, до сих пор до конца не осознавая происходящее. Он оглядывается вокруг, ищет хоть какие-то пути к спасению, но все тщетно. Его рот открывается и закрывается, будто произнося беззвучные предложения. Он делает непроизвольный жест рукой, сам не зная, на что показывая.

— Все, — быстро и коротко кивая головой, будто в трансе произносит он. — Его больше нет, — с дикой болью, мотая головой, неверящим тоном говорит Шрам. — Нет,…нет,…его больше нет!!! — подлетая ко мне и нависая надо мной, кричит Тэрон. Его глаза поистине безумные. Обычно сильный и жестокий дикарь на глазах превратился в маленького сломленного ребенка, мир которого неизбежно рухнул.

Я протягиваю к нему руку, глотая слезы, которые непрекращающимся потоком стекают по моим щекам. Но Тэрон с широко открытыми глазами и глубокой морщиной между бровями отстраняется от меня. Он мотает головой, отходя все дальше, пока, наконец, не выходит на улицу. От этого истерика началась с новой силой. Я не могу остановиться, как бы сильно этого не желала. Мне безумно плохо, будто все внутри меня гниет, и я никак не могу этого исправить. Через минут 15 я, наконец, кое-как собираюсь с духом, и, сделав несколько глубоких вдохов, решаю отыскать Тэрона. Потому что в таком состоянии он может сделать все, что угодно. Мне страшно за него. Мы потеряли тигра, того, кто не давал сдаться в трудную минуту и заставлял быть человеком. Я потеряла друга, но вот Шрам потерял намного больше. Человечность, сострадание, способность любить…теперь все это замкнулось глубоко внутри него. И вряд ли после такого сможет вырваться наружу.

По дороге вытирая слезы с опухших красных глаз, я продумываю варианты, куда он мог пойти. Но пока я стою в тени дерева и из последних сил размышляю о его возможных планах, ко мне подлетает Рома, больно цепляясь за мою руку.

— Ты почему здесь?! Мы уже давно должны были уплыть! Сейчас мальчик у себя, но скоро начнется пир. И вот тогда, это будет наша последняя надежда на спасение! — кричит он на меня, но развернув к себе мое лицо, мигом замолкает. — Что за… — хмурится он, но мне сейчас нет до Ромы дела. Я вдруг поняла, куда мог пойти Тэрон,…а если он туда пошел, то это не может предвещать ничего хорошего. Я вырываюсь их хватки друга и стремительно бегу к дому Ваги, который живет вместе с Тайхой. Я на всех парах несусь туда, надеясь, что в доме окажется его сестра. Вряд ли Тэрон причинит вред Ваге при ней. С замиранием сердца я медленно открываю дверь в хижину Тайхи и ее брата. Прикрываю глаза, боясь увидеть что-то жуткое, но когда я это вижу, мои рефлексы срабатывают быстрее, чем чувство самосохранения. Я подлетаю к Тэрону и пытаюсь оттащить его от маленького мальчика, которого он безжалостно избивает. Я кричу, зову на помощь, одновременно не оставляя попыток усмирить дикаря, но он лишь отбрасывает меня в сторону и я оказываюсь лежать распростертая на полу рядом с Тайхой. У нее разбита голова, и я искренне надеюсь, что девушка не мертва. Но пока я с криком успеваю встать и добежать до Тэрона, он успевает сделать непоправимое. Сломленный дикарь раз за разом протыкает тело мальчика копьем, которое лежало неподалеку. Мой крик превращается в беззвучный шум, все, что я могу осознавать, это ужасный звон в ушах, он отдает в виски и будто сжимает голову в тиски. Мне все-таки удается оттащить Тэрона от распростертого на полу трупа мальчика. Вокруг его чернокожего тела лужа крови, а испуганный взгляд устремлен в пустоту. У меня подступает новая волна паники, но сейчас для этого нет времени. Я должна что-то придумать, что-то сделать.… Но прежде чем я предпринимаю какие-то действия, я заглядываю в медные глаза Тэрона, дикаря, потерявшего всю свою человечность, и который мучительно убил маленького мальчика и, возможно, его сестру. Я даже предполагать не могу, что теперь с нами будет. Вот теперь точно все кончено. Тэрон встает, отбрасывая в сторону копье, и смотрит на убитого мальчика и его сестру, но я не могу понять его чувств в этот момент. Это постаревший мужчина не настоящий Тэрон, это его худшая, сломленная сторона. Но даже сейчас я не собираюсь его бросать. Не имею права. Только не сейчас, не в этот ужасный момент. Бежать бессмысленно, нас все равно найдут,…но если признаваться в содеянном, то вдвоем. Потому что ничего этого не было бы, если бы не погиб тигр. А этот добрый, огромный зверь погиб из-за меня…

Тяжело дыша, я подходу к Тэрону. Аккуратно, но уверено, я обнимаю его сзади. На мгновение Тэрон напрягается, но потом будто утопает в моих руках. Да, он убил невинного ребенка, но я не отвернусь от него, не брошу в этот ужасный период его жизни. Я лучше встречу смерть вместе с Тэроном, чем уплыву в безопасное место без него. Руки Шрама в крови, также как и часть лица с телом. Я понимаю, как ему больно, ведь он потерял воплощение своей человечности, он потерял лучшего друга. Этот тигр был тем, кто принимал его любым, и лишь ему удавалось смягчить ледяное сердце Шрама. А теперь его нет, поэтому мир Тэрона рушится на глазах. На его глазах нет слез, он не дрожит, дикарь просто стоит, прерывисто дыша, но я понимаю, что чувства рвут его изнутри. Пожалуй, иногда лучше выплеснуть всю бурю эмоций, иначе они постепенно убьют тебя. Зато я дрожу всем телом, у меня приступ паники, но я продолжаю делать вид, что все хорошо. Рядом валяется окровавленное копье с трупом, но я не хочу туда смотреть. Когда Тэрон убивал того мальчика, он убивал последнюю человечность в себе. Все изменится, теперь все будет совсем по-другому, но, к сожалению, не в лучшую сторону. В этот момент слова бессмысленны — ничего не изменишь. Я не знаю, что теперь с нами будет, каков будет приговор, но одно я могу утверждать точно — я буду до конца с этим опасным, но сломленным мужчиной. Моим мужчиной.

Не знаю, через сколько времени в хижину врывается вождь и остальные дикари. Для меня все происходит как во сне. Все что-то кричат, выводят нас наружу, трясут меня за плечи, а Тэрона куда-то уводят. У меня состояние близкое к обмороку, поэтому я мало, что нормально осознаю. Лишь одну вещь я знаю наверняка — нам конец. Убийство так просто Тэрону с рук не сойдет, а я, можно сказать, была его сообщницей, поэтому, меньшее, что нам грозит за такое жестокое преступление это 10 суток на стене стыда. Лучше, если хотят, пусть убьют меня сразу, перережут горло или, проткнут копьем, эта перспектива привлекает меня гораздо больше, нежели долгая и мучительная смерть. Но не из-за продолжительной боли, а потому что мне придется еще несколько дней мучиться воспоминаниями и чувством вины, а это хуже любой участи.… А еще я подставила Рому, я не уплыла вместе с ним и теперь он вынужден быть здесь и наблюдать весь этот кошмар. Все пошло совсем не так, как мы планировали. Да уж, что же я наделала…

***

Через неизвестное количество времени, могу лишь сказать, что уже был поздний вечер, состоялся совет, где решалась наша судьба. Узнав всю историю, сказать, что Рома и Вэл были в шоке, это все равно, что ничего не сказать. Я еще никогда не видела такого выражения полного шока и недоумения на их лицах. Нас с Тэроном поставили в середину круга, а все местные жители столпились вокруг нас. Не знаю, что их сдерживает, чтобы не наброситься и не растерзать нас. Может, они придумали что-то более ужасное?

У Тэрона полностью отсутствующий вид. Если ему задают вопрос — он кивает, ничего не спрашивают — молчит, уставившись вдаль. С каждой секундой он все больше замыкается в себе и внутренне ломается. Мне больно наблюдать за этим. Совет длится достаточно долго, и когда вождь, наконец, выносит приговор, на дворе уже полностью стемнело.

— Вы изгоняетесь с острова! — вроде твердо и непоколебимо объявляет вождь, но я слышу в его голосе горечь. Неужели, даже Велис не такой жестокий, каким кажется на первый взгляд? И даже его ледяное сердце колебалось при оглашении смертного приговора собственному сыну?

Но я понимаю, что он обязан это сделать. Тэрон убил невинное дитя, а я до конца была с ним, естественно, за такое должно быть самое жесткое наказание. Но сейчас мне совершенно все равно, что с нами будет. Мои мысли витают далеко отсюда, я застряла в воспоминаниях и я могу найти выхода. Мысли мечутся с бешеной скоростью, оставляя неприятный болезненный осадок на душе. Кажется, единственный, кто взбунтовался от этого приговора, это Рома. Он начинает вопить, что это несправедливо. И выходит к нам в круг с Тэроном, показывая свою поддержку.

— Иди отсюда, — шикаю я на него, но Рома делает вид, что не слышит меня.

От негодования хочется топать ногами. Зачем он-то еще сюда влез? Теперь я буду виновна и в его гибели…

— В таком случае, ты поедешь вместе с ними, — бесстрастно говорит вождь. Я вижу, как Рома напрягся и занервничал, но вряд ли кто-либо еще это заметил. — Вот только у нас нет плота…

О, может еще обойдется? Раз они не знают о нашей лодке.

Но мои надежды в дребезги рушатся, когда к вождю подходит тот самый противный дикарь, который, как я поняла, является помощником Велиса.

— Думаю, я знаю, где достать плот, — прищуривая глаза и еле заметно ухмыляясь, говорит он.

Нас втроем отправили в неизвестность прямо ночью на нашей же с Ромой лодке, дав в припасы лишь 2 кувшина с водой. Да уж, на этом долго не протянешь. И что самое удивительное, при прощании с сыном, Велис лишь сказал:

— Ты разочаровал меня.

И это все, чего удостоился Тэрон. Велис видит своего собственного сына, плоть от плоти, последний раз! И все, что он ему сказал, лишь это. Мне никогда не понять их отношений. Но больнее всего было прощаться с Вэлом, особенно, если учесть, что нам не дали нормально этого сделать, я, лишь успела мельком помахать ему, когда меня силой сажали в лодку, и все. На его лице застыла гримаса непонимания, мой темнокожий друг никак не может осознать, почему я защищаю убийцу. Плывя ночью в океане на лодке с двумя дорогими мне мужчинами, я впервые за последнее время ощутила всю серьезность ситуации. Мы без еды, почти без воды, плывем неизвестно куда, навстречу неизвестности. Но кто знает, что ждет нас впереди.