Глава 5.

К концу рабочего дня я уже полностью вымотана. Я знала, что шить — это не моё, тем более без ниток, иголок и других необходимых приспособлений. И сам тот факт, что я должна шить юбки для их уродских женщин не добавляет мне интузиазма. Также моя белая кожа совершенно не привыкла к такому количеству ультрафиолетовых лучей. Поэтому, теперь она приобрела красный оттенок, а голова до сих пор кружится. И если кожа после кактусового мыла на удивление мягкая, то моим волосам оно явно не понравилось. Если обычно они просто непослушные, то теперь похожи на настоящее воронье гнездо. Короткое, светло-русое воронье гнездо, зашибись. Ко всему прочему, каждый глоток воды я получала через силу, потому что никто из этих противных баб не хотел со мной делиться. Хотя я не удивлена, этих дикарей при всём желании сложно назвать людьми.

Доплетясь до своей лачуги, я буквально падаю на пол. В этот миг я зла на весь мир. Велис сказал, что я не буду получать еду, если не буду работать. Да какая мне сейчас еда, если я могу думать только о своей сгоревшей коже? Лучше бы тогда я и вовсе не работала. И суть в том, что я так сильно устала не из-за шитья, а из-за палящего солнца и морального давления со стороны аборигенов. Вдруг мои мысли прерывает звук открывающейся двери. Я надеюсь, что это Рома, но это оказался вождь. Мужчина садится рядом с моим распластавшимся на полу телом. Я знаю, что ради приличия должна хотя бы сесть, но зудящая больная кожа не даёт мне этого сделать, поэтому я остаюсь лежать на земле.

— Как проходить день? — интересуется вождь.

Ужасно, хуже не придумаешь.

— Нормально, — сухо отвечаю я.

— Я слышать, что вы шить всего 2 юбки, — немного с укором говорит Велис.

— Я это делаю впервые. И я не привыкла работать на таком пекле, — я начинаю заводиться.

— Пекло? — смеется вождь. — Сегодня лишь тепло, вы ещё не видеть пекла.

О, превосходно. Тогда, когда по их меркам будет пекло, я просто сгорю заживо.

Я с трудом приподнимаюсь на локтях.

— Можно мне попробовать себя в другой работе? — заглядывая в чёрные глаза вождя, спрашиваю я.

Да, это глаза сильного человека. Это невозможно объяснить, такое просто чувствуется. Вождь непонимающе смотрит на меня, я решаю пояснить.

— Можно мне не шить?

— Ты хотеть стирать? — спрашивает мужчина.

Я смотрю на свои красные воспалённые руки и понимаю, что они не вынесут кактусового мыла.

— Нет. Я могу попробовать добывать еду, ну…или строить, — последнее я добавляю с меньшим энтузиазмом.

— Но это делать мужчины.

— Мне кажется, я справлюсь.

— Такого никогда не быть, но…— Велис задумался, но примерно через минуту добавляет, — Но вы можете попробовать работать на поле. Это тоже мужчины работа, но она легче, чем охота или строительство. Начинать завтра утром.

Подходит.

— Спасибо, — слабо улыбаюсь я, хотя не знаю, как выдержу ещё один день на улице.

Вдруг в дверь вваливается Ромка.

— Машка, я… — он видит вождя и замолкает.

— Я уходить. Скоро все есть и вы должны придти.

— Хорошо, — кивает Рома, а я вновь ложусь на спину.

И хоть я не хочу есть и куда-либо выходить, я понимаю, что мне не отвертеться. Чертовы правила приличия!

***

Велис, крайне довольный собой, усаживает нас с Ромой в общий круг перед костром. К нему тут же подлетает Шрам и начинает ругаться. Но хоть убей, я не понимаю, почему к нам так плохо относятся? Мы на них не нападаем, работаем, и если подумать, это они убили нашего человека, а не мы их. Наконец, спор заканчивается и Шрам, злой, как чёрт, садится на своё место. Также я замечаю, что женщины сидят с одной стороны, а мужчины с другой. И ведут они себя, как два разных лагеря, что странно, ведь я думала они здесь, как одна большая семья.

— Тут всё общее. Угощаться, — улыбается вождь. Он начинает мне нравиться. Истинный правитель — добрый, сильный и справедливый. Надеюсь, он не оставит нас на растерзание этих дикарей.

Живот начинает урчать лишь от одного упоминания о еде. Я протягиваю руку за какой-то жареной на костре рыбой, но вдруг всё племя, кроме вождя, перестают разговаривать, есть и злобно буравят меня взглядом. Я нервно сглатываю и останавливаю руку на полпути. Вместо рыбы я беру глиняный стакан с водой и, опустив голову, словно провинившийся ребёнок, уставляюсь на свои ноги. Тогда все успокаиваются и продолжают трапезу. Боковым зрением я вижу, что Роме тоже неловко. Вдруг к нам обращается вождь.

— Рассказать о себе, я перевести.

Рома с надеждой смотрит на меня, и я понимаю, что говорить придётся мне. Неуверенно обведя всех присутствующих взглядом, я вкрадчиво говорю:

— Меня зовут Маша, это мой друг Рома. Мы случайно попали на ваш остров, и мы не хотим причинять вам неудобства, но как попасть домой никто из нас не знает. И мы будем очень признательны, если вы не будете так враждебно к нам относиться, потому что лично мы не желаем вам зла.

Я решаю не упоминать, что мы с Ромой ждём вертолёт со спасательной группой, потому что не знаю, как эту новость воспримут дикари. Мне кажется, что вождь немного приукрашивает мои слова, потому что почти все буквально заглядывают ему в рот, и после его речи у многих дикарей немного смягчается выражение лица. Я благодарно улыбаюсь вождю, но, на всякий случай, больше к еде не притрагиваюсь. Когда все начинают расходиться, я беру Рому под руку и поспешно бреду в свою лачугу. Я уже примерно запомнила, как до неё добираться. И только оказавшись за стенами хижины, я чувствую себя в безопасности. Иллюзия, конечно, ведь любой может сюда войти, но всё-таки тут спокойнее. Рома устало плюхается на землю, и я рядом с ним.

— Вот тебе и поели, — вздыхаю я.

Я вдруг замечаю, что даже в темноте видно, как сильно он сгорел. На лице уже не видно веснушек, вместо них лишь ожоги.

— Бедняга, сильно ты сгорел, — с сочувствием произношу я.

— Ты тоже похожа на жареную курочку, — он старается улыбнуться, но, морщится и передумывает.

Вдруг дверь открывается и внутрь входит тот самый парень, который однажды приносил мне еду. В одной руке он держит материал, из которого я сегодня шила юбки. Юноша кладёт его на землю и жестом показывает, что на этом нужно спать. Я очень рада такому подарку, потому что спать на голой земле — занятие не из приятных. Я поднимаю вверх большой палец, как бы говоря, что он молодец. Но Вэл явно меня не понимает и, подняв свой палец, начинает его разглядывать.

Я застонала. Он сейчас целую вечность будет изучать свой палец, как тогда с рукой. Рома не понимает, почему у меня такой недовольный вид, но я решаю позже объяснить ему причину.

Вдруг я замечаю, что во второй руке, которую дикарь держал за спиной, та самая жареная рыба. Я быстро вскакиваю на ноги и в мгновение ока оказываюсь перед парнем. Вэл испуганно и недоумённо отшатывается к стене, но уже через миг понимает, чего я хочу. Он протягивает мне еду и быстро схватив её, я протягиваю Роме половину и без того небольшого куска. Пока мы жадно едим, Вэл молча наблюдает за нами.

«Странный, но хороший парень» — рассуждает моё подсознание.

Позже я понимаю суть визита Вэла. Мы с Ромой вызываем у него явный интерес, поэтому он хочет узнать нас поближе. Но так как, не понимая друг друга, мы ничего не добьёмся, то Вэл решает хотя бы попробовать обучить нас их языку. Но при условии, что об этом никто не будет знать. Что для меня легче простого, ведь я ни с кем из здешних аборигенов не общаюсь. Изъясняясь на жестах, мы договариваемся начать уроки завтра ночью. А после того, как вы всё обговорили, Вэл довольно пошёл к себе в хижину. Вскоре Рома ушёл к себе, прихватив половину соломенного материала.

Наступила ночь. Действительно, на этой соломе лежать удобнее, только я всё равно почему-то никак не могу уснуть. Долго ворочаясь, я решаю выйти подышать свежим воздухом. Открыв дверь, я выхожу наружу и оглядываюсь по сторонам. Тишина. Вдыхая освежающий ночной воздух, я наслаждаюсь и на какое-то время забываю обо всём на свете. Вдруг безумно захотелось пойти к морю, или океану (до сих пор точно не знаю), посмотреть на волны, представить, что нахожусь совсем в другом месте. Но я решаю не рисковать, всё-таки опасно ходить ночью по джунглям одной. Поэтому я сажусь на траву прямо перед хижиной. Лёгкий ветерок ласкает обгоревшую кожу и развевает мои спутанные светло-русые волосы. Я запрокидываю голову назад, уставившись на божественно красивое небо. Тысячи звёзд усыпают ночное небо, а почти посередине всего этого великолепия светит большая луна. Не знаю, возрастающая или убывающая, она ровным полукругом украшает небо. Боги, как же это красиво, аж дух захватывает! Да, в городе такого неба не увидишь. Полностью ляг на немного щекотящую тело траву, я незаметно для себя заснула. Не знаю, сколько часов проспала, но из сна меня вырвали грубо и бесцеремонно, вылив на меня примерно ведро ледяной воды. Ещё немного сонная, но жутко раздражённая, я вскакиваю на ноги. Протираю глаза и застаю стоящего передо мной Шрама. Его медного оттенка глаза (наконец, я замечаю их настоящий цвет) буравят меня и буквально мечут молнии. Его грозный взгляд заставляет меня непроизвольно съежиться и проглотить все нецензурные выражения, которые я хотела обрушить на него. Ещё не маловажный факт это то, что Шрам сжимает в руке копьё.

Но зачем он облил меня водой? Я не понимаю.

Мне кажется, что парень что-то хочет сказать, но внезапно у него становится отрешённый вид, и, возможно, даже немного грустный. Рассветает. И вот он стоит под первыми лучами солнца, такой воинственный, что при виде него становится жутко. Длинные каштановые волосы заправлены за уши, а мужественную широкую грудь покрывает небольшое количество волос. Но сам тот факт, что он — необразованный дикарь, желающий убить меня, никогда не позволит мне думать о нём, как о мужчине. И под его пристальным взглядом я впервые за всё время, проведённое на острове подумала, а как же выгляжу я? Наверное, хуже любой здешней дикарки. Мои коротко стриженные русые волосы сильно спутаны, ведь последние дни я расчесывала их только руками. Плохо обрезанная одежда обтягивает и без того худощавое тело, а теперешний короткий топ оголяет мои выпирающие верхние кости, которых я всегда стыдилась. Тем более, за последние дни я хорошенько похудела, поэтому, стала выглядеть ещё костлявее и измученнее, что меня явно не радует. Ох, так ещё и лицо без макияжа. Да уж, в городе я никогда не выходила на улицу без косметики на лице. И ко всему прочему, моя белая кожа стала красной. О, да я настоящая «красавица»!

Погрузившись в свои мысли, я не замечала на себе взгляда Шрама. Оказывается, всё это время он наблюдал за мной. Я встречаюсь с ним взглядом. Мои тёмно-серые с его медными. Он не отводит свой холодный взгляд. Что может скрываться за этой непроницаемой маской? Этого я знать не могу. В конце концов, мне надоедают эти переглядки, и, отведя взгляд, я неуверенно иду в свою лачугу, надеясь поспать ещё немного. Только теперь я вся мокрая и жутко злая, от благоговейного ночного настроения не осталось и следа. Я уже было открыла дверь, как что-то острое упёрлось мне в спину. В ужасе сглотнув, я понимаю, что это копьё. Страх сковывает моё тело, не давая пошевелиться. Ведь мы сейчас совсем одни и более удобного момента, чтобы убить меня, может и не быть. Но Шрам что-то тихо шипит на своём языке и неожиданно для меня, опускает копьё. Не оборачиваясь, я поспешно захожу в хижину, и только крепко закрыв дверь, позволяю себе снова дышать. Потихоньку страх отступает и морально вымотанная, я плюхаюсь на солому и тревожно засыпаю.