Глава 18

Боги, вы топите нас в своей ярости,

Властители жизней и бесконечной неясности.

Вы ломаете судьбы, чтоб служили вашим планам,

Но я всегда буду плыть средь ваших буранов.

Судьба, ты тьма в ночи,

Тень, что грядёт, как ни кричи.

Но под твоим весом я никогда не согнусь,

А если и да, то тут же вернусь.

Глубина, ты бездна, тёмная пустота,

Ты поглощаешь корабли, души и свет утра.

Но я никогда не утону в тебе, тьме без добра,

У меня есть огонь, у меня есть искра.

Во имя Дурака и богов старины,

Я стою несломленная в ветрах мерзлоты!

Ветер свистит, и волны слабеньки,

Но буду плыть всегда, всегдашеньки!

— Записка в тайнике для документов, спрятанном в ноге капитана Смешинки.

***

Сэйфо серьёзно насел на Мрачноглаза. Южанин был выше и шире пустынника (но, следовательно, и попасть по нему было проще) и дрался металлическими бумерангами в каждой руке, а Мрачник — (ниже и уже (и, следовательно, его пространство для ранений в мире было меньше) и дрался только одним) стилетом.

И ещё Сэйфо догадался, что справа Мрачник видит хуже, чем слева, чем не стеснялся пользоваться. Мрачноглаз наблюдал за тем, как его спарринг-партнёр выкладывается на полную в своих атаках на него. Какая преданность тренировке! Так старается, чтобы я стал лучше.

Принцесса и Первак остановились от своего спарринга и наблюдали за начавшейся интенсивной дуэлью.

— Это всё ещё тренировка или вы внезапно вспомнили, что являетесь смертельными врагами, и решили убить друг друга? — Смешинка свесила ноги через ограду возвышения для штурвала, с интересом наблюдая за драками пассажиров и время от времени делая глоток из своей фляжки.

— Берегись его двойных замахов, Избранный! — выразила заботу Принцесса.

— А мне какой совет? — поинтересовался Сэйфо.

— А ты не берегись.

— Эй, не отвлекай его! — попросил Мрачник свою спутницу. — Или тогда всегда отвлекай всех моих противников.

У Сэйфо после этого открылось второе дыхание, и он удвоил давление.

После острова Мрачник осознал, насколько слаженно работает его команда, и решил, что такое стоит сильно улучшить. Теперь все тренировались вместе, один Крыс прохлаждался. Дни путешествия пролетали еще быстрее, наполненные боями с друзьями, обучением у Трансформо и общением с командой.

Однажды, когда небо затянулось темными тучами и начался мелкий, но противный дождь, из воды выскочил прозрачный корабль. Вся команда попряталась в каютах, оставив на палубе лишь Смешинку, Дреки, Кайзу и Мрачноглаза. Капитан, удерживая одной рукой Кайзу от его единоличного абордажа внезапного корабля, помахала своей шляпой.

Мрачник, с интересом рассматривая внутреннее устройство прозрачного судна, заметил, как с палубы поднимаются лежавшие там прозрачные люди. Некоторые из них начали махать руками в ответ, а один из них крикнул:

— Вы нас не боитесь? Наконец-то нормальный… — он замолчал, присматриваясь к Смешинке, а затем с ужасом (и невежливостью) завопил:

— Это корабль нежити! Спасайся, кто может!

Прозрачные люди начали бестолково метаться по своей палубе, постоянно проходя сквозь друг друга и корабельные штуки.

— Тарабарщина какая-то. Слова вроде знакомые, но будто искривлённые. У него явно с головой какие-то проблемы, — Смешинка повернула к Мрачнику голову с глазом, в то время как второй продолжал следить за паникующими людьми.

— Нет, он говорит на другом языке, — осознал и объяснил капитану Мрачноглаз.

— Это не значит, что проблем с головой у него нет, — Смешинка выровняла глаза.

— Эй! Я не нежить! — крикнул Мрачноглаз перепуганным морякам, надеясь, что его дар воспримет их крики как начало диалога.

— И ты туда же? — осудила его капитан.

— Да у вас и корабль зловещий, украшенный скелетами! Вы пришли утащить наши души для Глубины? — завопил один из прозрачных людей.

— Послушайте, это трофейный корабль, а они… — Мрачник махнул рукой на мёртвую часть команды рядом. — У них состояние такое. Кто-то толст, например. Кто-то мокрый от дождя. А они умерли и были оживлены. Что ж поделать теперь, бывает.

Несколько минут ушло на то, чтобы убедить прозрачных моряков в отсутствии дурных намерений. Те, в свою очередь, объяснили, что после одного шторма уже очень-очень-очень-рехнуться-как-очень долго блуждают по этим водам, и все корабли стали их бояться. Им очень скучно вот так существовать, они хотели бы уйти на покой, но их сварливый капитан не даёт разделить общак.

— А вон там спрятан какой-то мешок, в досках, — указал Мрачник на прозрачный мешок между прозрачными досками в глубине прозрачного корабля.

Глаза у человека расширились, и его команда, как по команде, бросилась к указанному месту. Через пару мгновений весь корабль взорвался синими огоньками и растворился в воздухе, как будто его и не было.

— Демонобесие какое-то, — заключила капитан-нежить.

Другая встреча состоялась из-за ужасного шума за бортом, как будто что-то дряхлое противно скрипело, а рядом кто-то мучил свору голосистых альм. Источником какофонии оказалась стая существ, подплывших к Червебогу.

Они были похожи на людей, но отличались гладкостью кожи, выпученными мутными глазами, отсутствием носов и зубастыми ртами. Некоторые из них слабо светились, и через их кожу можно было разглядеть внутренние органы, а перед их лицами нависал стебелёк с огоньком на конце. Мрачноглаз понял, что это разные расы одного вида (как он сам, Сэйфо и Северянин).

Выглянув за борт, он увидел, как шумные существа призывно машут руками. Они могли позволить себе не задействовать руки в плавании, потому что вместо ног у них были мощные чешуйчатые хвосты, которые очень подвижно изгибались в воде. Это их изображали цветные камешки в моём доме в Столице!

Рядом с Мрачником встал Джон и, сдерживая искривление своего лица, принялся хлопать в ладоши:

— Очень… уникальная манера исполнения.

— Идите к нам. Разве наши песни не прекрасны? — побулькало очень толстое существо, явно задыхаясь на воздухе.

— Я бы с радостью. Да дел много, а так бы я, конечно, прыгнул к вам, — очень дипломатично ответил Джон. — Но, может быть, просто такое маленькое предложение, не примите за критику: когда вы делаете вздохи, прерывайте своё своеобразное пение, а то кажется, что вы совершаете последний вздох в жизни. Страшно за вас.

— Ты зачем их поощряешь? — шепнул ему Мрачноглаз.

— Как-то неудобно, — тоже шёпотом ответил химера. — Русалки ведь так стараются для нас. Мне их жалко. После Перелома их голоса стали такими. Ужасная участь для певца, а ведь их пение обеспечивало кормление их семей...

— Хватит! Прекратите мучить мои уши! Они и без вас полусгнили! Вы никогда не вступите в мою команду! — к борту подбежала Смешинка и принялась угрожать полулюдям. Те нырнули в воду, на прощание яростно махнув своими хвостами.

Сейчас Мрачноглаз притворился, что теряет равновесие, и Сэйфо радостно поверил этой уловке. Его бумеранг радостно устремился к Мрачнику, но тот, ловко извернувшись, ушёл от удара, перебросил стилет в другую руку и приставил его к торсу южанина. Сэйфо едва успел приставить свой бумеранг к горлу оппонента, сведя дуэль в ничью.

— Капитан, мы входим в Аномальный многогранник, — к Смешинке подошла встревоженная Гримстих с пергаментом в руках.

— Напомни… Разумеется, для наших пассажиров, что это такое, — попросила Смешинка.

— Конечно, капитан, — Гримстих даже не подумала поворачиваться к пассажирам для объяснения: — Это регион магробурь, приходящих с южного континента.

— А мы куда плывём? — капитан опередила с вопросом Мрачника.

— А мы держим курс в земли огня, которые находятся на чуть отколотом юге северного континента. У наших пассажиров есть ещё вопросы? — миним по-прежнему смотрела только на капитана.

— Что такое магробури? — спросил Мрачноглаз.

— Точно! Это тоже им объясни, а то стыдно такое не знать, — сказала Смешинка без тени смущения или стыда.

— Это как мяугрота, только в няубе и буряу, — ответил вместо Грим Бэзил, катя моток канатов по палубе.

— Звучит скверно. Давайте избегать такого, — испугалась капитан.

Магробурю они увидели через полдня. Сначала она казалась лишь лёгкой тенью на горизонте, но вскоре разрослась до эпических размеров. Она была в форме гигантской руки, летящей по небу. Её очертания формировали переплетающиеся завихрения чёрного, фиолетового, красного, синего, золотого и зелёного дыма. Вместо ногтей у бури сверкали молнии. Они не рвались по небу хаотично, как обычно, а выскакивали из неё, словно когти, что выцарапывают небесную ткань. Каждая молния оставляла свой послеобраз, искрившийся в воздухе.

Когда одна из молний угрожающе прыгнула в воду совсем близко, невидимая сила заставила все волосы Мрачника подняться, а его кожу выделить пот. Хотя, возможно, это был он сам.

В его воображении непроизвольно возник образ титана за тучами, которому принадлежала эта рука. Он был размером с Тита и, казалось, был в настроении что-то схватить и поиграться. Полёт этой титанической руки был плавным и почти сдержанным, но в каждом её изгибе скрывалась угроза, словно она только выбирала, что разрушить в следующий момент.

— Шквал с Зюйд-Вест! Приготовиться! — закричал Гриффин у штурвала.

— Всем слушаться старпома! — поддержала его капитан.

— Грёбы! Уберите верхний ветряк и завяжите фал! Кэп, проверьте грот! Вот тот парус! Дреки, на корму — держать ванты! — старпом разбрасывался своими мистическими морскими словами. — Грим, выправь штаг, пусть он идёт как следует, или выйдем с галса!

Команда начала выполнять свои морские ритуалы, и Мрачноглаз с друзьями хотел уйти в свои каюты, но и их окликнул Гриффин:

— Пассажиры, помогите как можете! Помогайте с подкреплением! Мы боремся с бурей все вместе!

Мрачноглаз поспешил помочь Джону тянуть какой-то канат. Смешинка закончила со своим гротом и на фоне приближающейся стихийной руки начала возбуждённо скакать по палубе, грозя кулаками небесам:

— СУДЬБА! ГЛУБИНА! ВЫ СЛЫШИТЕ МЕНЯ? Я ЕСТЬ! И Я ТУТ! ВАМ МЕНЯ НЕ СЛОМИТЬ!

Ветер не просто дул — он рвался к ним, терзая мачты и паруса, и, казалось, менял своё направление с каждым ударом сердца. Но пахло почему-то жжёными сладостями. Волны, порождённые бурей, тоже сошли с ума, повскакивали на дыбы и остервенело бились в борт. Солёные капли бросались на лицо. Рука, казалось, имела в себе такую бескрайнюю мощь, что сама её тень дарила разум стихиям на своём пути и тут же лишала его. Рядом с Мрачноглазом встал Первак, помогая тянуть.

Стало совсем темно, и лишь вспышки молний выделяли для Мрачноглаза людей и нелюдей. Гримстих, вцепившись в канат, орёт в бурю, словно стараясь приручить её громким голосом. Трансформо стал синей рукой, вторя форме магробури. Он очень уместен, как будто она — его стихия. Кайза носится по палубе рядом со Смешинкой, иногда пробегая между её сапогами. Он делит ярость со своим капитаном, сейчас они словно породнились, заключив ментальную связь. Бэзил двигается ещё ловчее на подвижной палубе, его глаза светятся ярче, чем обычно. Принцесса и Сэйфо держат один канат и перекрикиваются между собой.

— Готовьтесь к брашу! Плотно крепим такелаж, не дайте ему сорваться! — не унимался старпом. — Не дайте кораблю лечь на бок! Не отпускайте ванты! Стойте крепко!

Рука бури закрыла большую часть неба, но корабль почти ушёл из-под неё, лишь мизинище навис над кораблём.

— ЭВОЛЮЦИЯ! МАТЬ ВЕТРОВ! Я ПОБЕДИЛА СМЕРТЬ, А ВЫ НЕТ! ВАС ЗАБЫЛИ!

Из мизинца бури ударила молния, попав прямо в богохульную Смешинку. Мрачнику даже показалось, что в ярком свете он увидел металлический скелет нежити.

— Она выживет? — с тревогой спросил Мрачноглаз.

— Нет, она уже давно мертва, — ответил ему Джон, стоявший рядом. — Но она будет продолжать существовать, как и прежде. Это уже не первая её молния.

Из мизинца бури ударила молния, попав прямо в богохульную Смешинку. Мрачнику даже показалось, что в ярком свете он увидел металлический скелет нежити.

— Она выживет? — с тревогой спросил Мрачноглаз.

— Нет, она уже давно мертва, — ответил ему Джон, стоявший рядом. — Но она будет продолжать существовать, как и прежде. Это уже не первая её молния.

Из мизинца бури ударила молния, попав прямо в богохульную Смешинку. Мрачнику даже показалось, что в ярком свете он увидел металлический скелет нежити.

— Она выживет? — с тревогой спросил Мрачноглаз.

— Нет, она уже давно мертва, — ответил ему Джон, стоявший рядом. — Но она будет продолжать существовать, как и прежде. Это уже не первая её молния.

Из мизинца бури ударила молния, попав прямо в богохульную Смешинку. Мрачнику даже показалось, что в ярком свете он увидел металлический скелет нежити.

— Она выживет? — с тревогой спросил Мрачноглаз.

— Нет, она уже давно мертва, — ответил ему Джон, стоявший рядом. — Но она будет продолжать существовать, как и прежде. Это уже не первая её молния.

Из мизинца бури ударила молния, попав прямо в богохульную Смешинку. Мрачнику даже показалось, что в ярком свете он увидел металлический скелет нежити.

— Она выживет? — с тревогой спросил Мрачноглаз.

— Нет, она уже давно мертва, — ответил ему Джон, стоявший рядом. — Но она будет продолжать существовать, как и прежде. Это уже не первая её молния.

Внезапно корабль прыгнул вперёд, оставив небесную руку позади. Она полетела дальше, а Червебог оказался в спокойных водах, и даже ветер образумился.

— Что это значит, кок? — недовольно спросил Гриффин, стоя рядом у штурвала, на который устало упал Трансформо, рыже-белая альма с вытянутой мордой и в лихой одежде.

— Магробуря заключила нас в петлю времени. Помните, что это концентрированная дикая магия. К счастью, мой замкнутый поток изменения вошёл в контрфазу… Впрочем, неважно. Просто знайте, что эта аномалия на меня не подействовала.

Обугленная, почерневшая Смешинка, всё ещё дымясь, уныло прошла по палубе, бормоча себе под нос: — Ладно, боги, и в этот раз победа за вами. Пока… 36-0.

— Демонические магробури! Постой, я мыслю! Я мыслю, а значит, я существу… — раздался громкий голос, подозрительно синхронно с самостоятельно задвигающимся железным клювом корабля. На последних словах клюв громко клацнул и замолчал.

— О, таран починился, — отстраненно проговорила Гримстих.

— Лучше лишись самосознания, приятель. Эти люди так с нами обращаются, что лучше и не осознавать свою унизительную жизнь, — посоветовал кораблю Пискля.

Постойте, корабль ожил? Но магрота действует только на живые предметы, как люди, альмы, растения и прочее. Либо Червебог изначально был живым или состоял из живых частей (учитывая, что это корабль некромантов, это не невероятно) (но тогда получается, что и время — живое?), либо Мрачноглаз никогда, ни при каких обстоятельствах не отправится на южный континент. Или (самое пугающее) Мрачноглаз чего-то не понимал в магроте.

Парень ещё какое-то время с опаской ходил по кораблю, а в туалете почувствовал внезапную неловкость. Но корабль больше не проявлял признаков разума. И снова было множество вариантов, один хуже другого.

Но Аномальный многогранник только начался. Шпили тут были закручены на нереальную для простых столбов из камня длину и углы. Некоторые даже удумали переплетаться между собой. У вод появилась красная сыпь (хотелось бы так думать. Думать о внутренних озёрах крови не хотелось). Встретившийся остров каждый раз менялся, стоило прервать с ним зрительный контакт простым морганием. То он был наполнен растениями, грибами и радугами, то выжженной пустыней, то покрывался древними руинами, заполненными магротой. Этот остров, разумеется, обошли стороной, но Мрачноглаз здорово развлёк себя, рассматривая множество экзотических островов по цене одного.

Бэзил наловил рыбьих альм, и, несмотря на некоторые сомнения (они выглядели как нормальные альмы, только у них постоянно менялся цвет чешуек (как у пушистых деревьев рядом с Мирокраем (ох, теперь это расстояние для меня “рядом”))), их решили съесть на ужин.

В ту ночь Мрачноглазу приснился очень яркий и реалистичный сон: он парил, и вместо рук у него были огромные крылья, взмахнув которыми, мир вокруг него раскрылся. Он ощутил мощь и свободу своих новых конечностей, расправленных в свете чёрного Дневила. Оно было большим, очень большим, гораздо больше, чем видится с земли. Мрачноглаз ощущал его тяжесть, как будто светило заполняло собой всё сущее.

Из-за чёрного круга в небе, прямо из-под одной огромной огненной дуги, выплыли необычные корабли (словно сзади светила мог быть бездонный океан). Их силуэты были странными и неузнаваемыми: гладкие чёрные корпуса не отражали света, они не имели парусов, но двигались с такой лёгкостью, как будто их не двигала ни сила ветра, ни даже магия.

Мрачноглаз почувствовал, как его крылья начинают распадаться. Он стремительно полетел вниз, к тёмным просторам, где граница между небом и землёй исчезала в бездне. И тогда раздался крик. Его собственное имя, и в нём — печаль и отчаяние. Это был голос его приёмной матери, Купчихи.

Мрачник проснулся в (почему-то) холодном (хотя во сне он летел к тёплому Дневилу) поту.

За завтраком он поделился с друзьями своим необычным сном, и они погрузились в странное молчание.

— Мне тоже приснился яркий сон, — задумчиво произнес Сэйфо. — Я оказался в огромном зале без окон и дверей, окружённый толпой безликих людей и тёмным туманом. Я танцевал странный кружащийся танец со скелетом.

— Хорошеньким? — с интересом спросила проходящая мимо Смешинка.

— Кажется, череп был женским, — неуверенно ответил Сэйфо. — А скелет тонкий, с костями, которые скрипели при каждом движении. И музыки не было. Глупый сон. Хотя бы музыку добавил.

— Я там тоже была! Видела тебя танцующим! И мне это не нравилось: ни скелет, ни танец. Так что даже не вздумай провернуть это в реальности! — воскликнула Принцесса, тряся надкушенным плодом.

Сэйфо хотел что-то сказать (явно не то, что это разрушит его планы на вечер), но тут заговорила Гримстих, тоже остановившаяся рядом:

— У нас с Джоном тоже был общий сон. Вся наша команда стояла у подножия огромной заснеженной горы. Ветер ревел, снег метался в лицо, словно пикси. Вокруг царила холодная тишина, как в гробнице забытого короля, только этот зловещий ветер не мог заткнуться. И мы увидели фигуру. Человек в какой-то синей человечьей одежде, ну вы любите длинные развивающиеся ткани, стоял на самой вершине горы. Он поднял правую руку, и из самой горы поднялась гигантская рука, тоже правая. Гром в шахте! Огромная, снежная. Она схватила нас, и я словно в камень вернулась.

— И у меняу был этот соун, — сказал Бэзил, занимаясь своей едой, но развернув уши к говорившим. — И я бросился бежауть, но проснумялся от рёвау дракона.

— Клянусь молотами украденной великой кузницы, это дурной знак, — Грим соорудила из своих пальцев какой-то знак.

— А тебе, Крыс, снилось что-нибудь? — спросил Мрачноглаз, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Писк! — Крыс показал что-то большое, затем закрыл глаза, а его маленькие кулаки начали мельтешить в воздухе, после этого он указал на свой нос и победно поднял вверх руки, изобразив нечто похожее на торжество.

— Да, наверное, истории из снов гораздо сложнее понимать, когда их рассказывают на языке жестов, — озадаченно произнёс Мрачник.

Но Крыс ещё не закончил. Его морда выражала неуверенность, словно он сомневался, стоит ли дорассказывать свой сон. Затем он снова поднял руки, показывая что-то огромнейшее, значительно больше того, с кем он сражался до этого, и закрыл глаза руками, будто пытаясь спрятаться от этого видения.

Мрачник ждал продолжения, но Крыс всё сидел, закрыв глаза, словно ребёнок, который думает, что его никто не увидит, если он ничего не видит.

— А вот я была в лесу с говорящими деревьями, — сказала заскучавшая Смешинка, которая всё это время с интересом слушала описания снов. — Они спорили о предпочтениях в сыре. С радостью докладываю, что победил сорт “Туманное Сердце”. Он ведь такой загадочный и утончённый, прямо как мой утренний настрой!

Её глаза привычно разъехались, но Мрачноглаз заметил, что в этот раз они разъехались по-другому, словно она сделала это осознано. Или ему просто показалось, он всё ещё был под впечатлением от всех этих сонных откровений.

— А тебе, Первак, что приснилось? — спросила Принцесса, закончив с плодом.

— Не важно, — ответил Первак. — Сны — это бред спящего разума. Наши сны — результат тех разноцветных альм, что мы съели. Больше я их есть не буду, — он бросил напряженный взгляд на Мрачника и отвернулся. Мрачноглаз знал его достаточно долго, чтобы понять, что его беспокоит не обсуждение снов, а содержание своего собственного. Однако в его словах было зерно истины. Огромная снежная рука могла быть всего лишь впечатлением от руки бури, мой сон — просто историей Трансформо от первого лица, а все наши тренировки с оружием вполне могли стать танцами со смертью.

Больше (необъяснимых) странностей не происходило, и все с облегчением решили, что они вышли из Аномального многогранника. Когда Грим увидела на горизонте два корабля некромантов, Мрачник даже обрадовался — открытые враги, это так предсказуемо и понятно.

— Уходим, капитан? — спросил Гриффин, отбирая у Смешинки штурвал, который давали ей в спокойных водах.

Умертвие рассматривала приближающиеся тёмные корабли в подзорную трубу, затем перевела её себе под ноги:

— Нет. Наш корабль такой же. Они должны подумать, что мы их приятели по Ночному Дозору, — неожиданно здраво рассудила капитан. — Только я лучше спрячусь, у них отличные художники, которые замечательно передали мой королевский анфас на розыскных плакатах. А капитаном притворится Мрачноглаз. Если что, он отлично испарит корабль одним движением пальца и нелепыми словами.

На корабле нашлась куча чёрных балахонов с капюшонами, которыми можно было скрыть лица. Повезло, что им противостоит такой культ, для которого так важен зловещий стиль. Почти вся команда начала маскироваться, а к новоявленному капитану подошла Смешинка и помогла выправлять складки тесной униформы некромантов.

— Не переживай, если ты всё испортишь и провалишь план. Он всё равно ужасный. Я сама каждый день смеюсь в лицо провалам и ошибкам. Хотя если ты именно его провалишь, то всех вас убьют ненадолго. Так что переживай. Волнуйся.

— Чем меньше шансов на успех, тем больше вероятность моей удачи, — усмехнулся Мрачноглаз.

— Нет. Что за глупости ты говоришь? — Смешинка показала жест угрозы. — Не пытайся победить меня в глупости, даже я не могу победить себя в ней. Так, чёрная одежда, зловещая повязка на глазу, мрачный взгляд и имя, но чего-то не достаёт до полноты образа. Дреки! — капитан повернулась к драугру: — Слушайся Мрачноглаза и будь его верным атрибутом некроманта. Ты что, зря, что ли, мёртвый?

Дреки послушно встал за спиной Мрачника, а Смешинка, оглядев остальных, потрясла соединёнными руками и направилась в глубины корабля, захватив с собой Плосконоса, Кайзу и Крыса.

Её замаскированная команда остановила корабль, когда к ним приблизились вражеские корабли и встали по бокам Червебога, что сильно не понравилось Мрачнику. Это было как минимум проявлением подозрения. Ожившие мертвецы заполняли палубы кораблей так плотно, что это было бы неприемлемо для любой живой команды.

— Вечной жизни, брат! Но я не ожидал увидеть Червебога так далеко от западного побережья, — привлёк внимание Мрачноглаза толстый лысеющий некромант, подходя к борту своего корабля и приветливо махая рукой. В его широкой улыбке парень заметил сверкающий золотой зуб. Капнул магротой?

— Вечной жизни, брат! Я преследовал Смешинку, но раз мы встретились, то, полагаю, она сбежала в другую сторону. Нас разделила магробуря, — Мрачноглаз начал так хорошо вживаться в роль, что даже расстроился, что упустил Смешинку.

Он внимательно осмотрел команду некроманта и с большим огорчением заметил множество мёртвых пращников и копьеносцев, а также странные устройства по бокам корабля. На другом корабле, должно быть, всё было точно так же. Они оказались зажатыми между двумя отрядами, способными вести дальний бой.

— Нет, мы не встретили Смешинку. Мне жаль, что у тебя были проблемы, но сейчас, похоже, всё в порядке… — некроманта отвлёк неприятно дёргающийся скелет, пошаркавший к нему рывками. Он принёс поднос с миской своему хозяину. Тот посмотрел на миску и, ударив по ней, уронил её содержимое на палубу: — Этот суп ещё живой! Сделай его заново, или я тебя за борт скину! Старая допереломная рухлядь, — пожаловался он уже Мрачноглазу.

— Да, брат. Так что там в нашем некромантском деле? Появились какие-нибудь новые подходы? — Мрачник решил поддержать светскую беседу.

— Не переводи тему, брат. Ты потерял всех своих слуг в магробуре, кроме этого северянина? — некромант тоже рассматривал команду Червебога, и в его голосе прозвучала зависть. — Но у тебя откуда-то свежая партия, у них даже плоть не истлела (он заметил их руки!). Ты и сам сменил тело, брат. А я ведь мне по старшинству положено сменить тело раньше. Что скажет наш отец?

Постой, брат, как настоящий брат, не как обращение к приятелю по секте?

— Я действовал по обстоятельствам, — расплывчато ответил Мрачноглаз.

— Знаешь, брат, ты вполне можешь быть не моим братом, — задумчиво произнёс некромант. — Уж прости мою подозрительность, но назови имя нашей матери.

— Ты имеешь в виду нашу родную мать или, может быть, наставницу? — Мрачноглаз дал Смешинку. — Ведь для меня и для всех в нашем культе мать — это не только женщина, которая нас родила, но и сам культ, эта сила, которая сформировала нас такими, какие мы есть сейчас, да и сама суть нашего некромантского учения порождает нас по-матерински, понимаешь? Или ты говоришь о родине? Для нас же она как вторая мать.

— Ты… опять юлить начинаешь? Любишь ты это дело, брат, — некромант положил руки на борт корабля. — Но ладно. Допустим, я согласен. Мать — это действительно не только та, кто рожает. Так как ты настаиваешь, назови мне имя наставницы, которую мы почитаем как мать, или название нашей родины, если уж так важны эти тонкости.

Мрачноглаз, начиная осознавать, что смог выбраться из одной ловушки в другую, более серьёзную, запоздало нашёл более вменяемое оправдание:

— Совсем забыл о своей потере памяти, брат. Ты знаешь, та магробуря сделала что-то с моей головой.

— Ага, магическая буря. Я так и знал, что ты дойдёшь и до этой магической отмазки. Очень люблю, когда ты так увлекательно пытаешься увильнуть от ответа, брат, — некромант почти перевесился через борт, увлечённый разговором. — Ну, напрягись, брат. Веч...

— Веч?

— Вечна...

— Вечная ма...?

— Тень.

— Вечная Тень. Кажется, начинаю припоминать… Мы с тобой всегда её почитали!

Мрачноглаз наконец вспомнил, что его некромантскую наставницу звали Вечная Тень Черного Престола Эльфиенна Гоггатрикс Мракс, а родом он из царства Умирающих Звезд Вечной Долины Небытия. А их мать зовут по-простому Фарондора Григордисс Дракарис— Тенгрос. Некромант проявил настоящую братскую поддержку, напоминая все эти родные имена.

— Прекрасные имена, брат. Просто… волшебные.Но на самом деле нашу наставницу зовут Аркан, и она мужчина, а мать — Элла, — сказал некромант.

— Да? — Мрачноглаз спросил это с той уникальной интонацией человека, понимающего, что его обман был раскрыт, но ему решили подыграть, чтобы помучить немного, в то же время испытывающего облегчение от того, что больше не нужно притворяться.

— Да, — некромант махнул рукой, и в тот же миг Дреки схватил Мрачноглаза и закрыл собой от корабля. Парень почувствовал толчки в теле драугра от попадания вражеских снарядов. Ожившие мертвецы начали обстрел корабля. Видя это, другой некромантский корабль тоже начал кидать копья и камни в Червебога. Команда Смешинки повалилась вниз, прячась за бортами и мачтами. Дреки тоже спрятал Мрачника за борт корабля.

На шум из недр корабля выскочила Смешинка с Кайзой в руках и сразу же поймала копьё головой. Эта неприятность задержала умертвие на пару секунд.

— Ага, ты либо самозванец, либо действительно мой увертливый брат, который хочет заграбастать себе великого мертвеца. В любом случае тебя нужно немного наказать смертью, — заметив Смешинку, толстый некромант начал с предвкушением потирать руки.

Из своего убежища Мрачноглаз хмуро глядел, как на противоположном вражеском корабле в бортовое устройство набились мертвецы, а затем вылетели из него мешаниной тел, полетели на корабль, но не долетели, а ударились в борт Червебога и посыпались в воду. С его стороны такой ошибки не допустили, и мертвый дождь посыпался на палубу.

У некоторых вражеских мертвецов не хватало до полного комплекта конечностей, у некоторых были лишние, а другие были соединённой кучей мертвецов (напоминая амальгам). Скелет рядом с Мрачником имел большие колёса вместо ступней и был занят удержанием равновесия, а не нападением. Дреки тоже предпочёл стоять.

— Отражай вторжение, Дреки! — крикнул ему Мрачноглаз, и драугр пошёл хватать черепа и крошить их.

Только он, Смешинка, Кайза и Гриффин рисковали стоять прямо и отражать вторжение, в то время как остальные укрывались от двухсторонних обстрелов. Старпом был занят гигантским жалоспином, созданным из человеческих костей. Смешинка же бегала по палубе, толкалась и билась, привлекая на себя большую часть внимания. Кайза же тщетно искал противника, который бы обратил на него внимание.

Один человеческий скелет с черепом альмы с одним рогом заметил лежащего Мрачника. Подойдя, он замахнулся на парня оторванной рукой как дубинкой. Однако Мрачноглаз, обхватив его ногу своими ступнями и резко дёрнул. Скелет упал на палубу, и его чужой череп треснул, отлетев от чужого тела.

Нет, нужно что-то сделать. Мрачноглаз решился. Он подполз к Гримстих, которая тоже пряталась за бортом рядом.

— Мне нужны твои игровые кубики, — заявил он.

В глазах миним замелькали мысли, что сейчас не время для игр или шуток, что он безумец, что безумие вообще и в частности сконцентрировано тут. Она попыталась выразить это сотней разных способов, совместив их в одно слово:

— Смешинка.

В палубу рядом с ними вонзилось копьё, заставив их вздрогнуть.

— Ладно, вот. Но они мошеннические, со смещённым центром тяжести, — согласилась миним.

— Да какая разница? — Мрачноглаз схватил кубики и начал бросать их на палубу.

Грим полностью уверилась, что её пассажир рехнулся. Затем она заметила, что он выбрасывает одни шестёрки и пятёрки, и это вызывает у него разочарование, и подумала, что, возможно, рехнулась она.

Наконец, Мрачник выкинул одни единицы, отпраздновал это кулаком и улыбкой, встал в полный рост и сделал Пуф. Это было самое простое заклинание, которому его научил Трансформо. До Перелома оно создавало лёгкий толчок воздуха и немного дыма, но теперь оно имело непредсказуемый эффект дикой магии. Заклинание было настолько простым, что цена за него была потеря времени на эту глупость.

Мертвецы некромантского корабля, на которых Мрачноглаз направил свою силу, покрылись зелёными растениями. На них раскрылись цветы, а их стволы и корни опутали всю команду, включая некроманта.

— Камни под горой! — воскликнула Грим.

Мрачноглаз заметил, что его удача и неудача следуют друг за другом. Он бросал кубики, чтобы потратить неудачу, за которой, как он надеялся, последует удача. И она последовала, да ещё как! Мрачник, глядя на дело рук своих (вернее, мыслей своих), почувствовал необычное могущество, словно мог сделать всё, что угодно. Только что Вселенная сказала ему: “Как пожелаешь”.

Он развернулся и направил Пуф на другой корабль, но вместо чего-то великолепного, его ногти на руках невероятно сильно выросли, превратившись в когти, а на коже появились пёрышки (позорные, маленькие и пушистые, совсем не драконьи). Он увидел, как откуда-то с его лица на палубу капнула кровь, а голову словно оглушили дубинкой (он даже огляделся, проверяя, не оглушили ли его в самом деле подкравшиеся враги, но оглушителем был он сам).

— Что за фейские проделки? — Грим перевела удивлённый взгляд с цветущего корабля на Мрачника, и тот быстро спрятал от неё за спину руки.

— Тот некромант неудачно попытался применить заклинание? Или всё ещё последствия магробури? — невинно предположил Мрачноглаз.

Гримстих подозрительно посмотрела на него, но ничего не сказала. Они вместе пошли сражаться за корабль. Теперь, когда атака была только с одной стороны, все смогли сражаться в полную силу.

Смешинка, с помощью Дреки, перелетела на другой корабль и через одну пятую часа убила там всех заново. Червебог пристал к этому кораблю, и команда обшарила и забрала кучу ценностей оттуда. На всякий случай они раскололи цветочный корабль, что заняло ещё немного времени для разворота, маневрирования и разгона. Некромант, запутавшийся в растениях, всё это время кричал, но удалось понять только его последнюю фразу, когда Червебог уже входил в цветущий борт:

— Смерть — всего лишь дверь, и я открою её снова!

Никто не спрашивал о внезапном превращении корабля в густой сад. Это было странно, но сыграло им на руку. Лучше не привлекать к их внезапной удаче внимание, а то кто-нибудь из выживших богов заметит и решит уравновесить. Ногти Мрачноглаза действительно стали когтями, но Трансформо смог превратить их магией мясницкого тесака обратно во что-то похожее на человеческие ногти. Пёрышки Мрачноглаз выдрал сам, оставив трудно объяснимые ранки.

***

— Это они! — воскликнул Сэйфо, указывая на что-то вдалеке. — Они!

Мрачноглаз, прищурившись, увидел тёмный край земли и небольшие столбики, стоящие на ней.

— Путеводные колоссы! — уточнил Сэйфо, догадавшись, что пустынники не знают о таких заслуживающих восклицаний вещах.

— Это статуи ног, — Гримстих всматривалась в путеводных колоссов, её зрачки (и так огромных глаз) нечеловечески расширились. — Кажется, они сделаны из обсидиана и достигают примерно тридцати метров в высоту. Если судить по вашим пропорциям, статуи могли достигать 120 метров. Ай да люди! Молодцы!

Земля словно расплавилась, но не могла определиться, течь ей или оставаться твёрдой. Она разделялась, пропуская воду вглубь себя, а на берегах возвышались массивные ноги из чёрного материала, поглощавшие большую часть видимого мира. Волны, омывающие эти монументы, начали напоминать растревоженную пальцем лужу.

Мрачноглаз вспомнил о родной достопримечательности — гигантской каменной руке, торчащей из земли. Но теперь слово "гигантская" казалось совершенно неуместным в присутствии этих ног. Та рука могла бы стать лишь частью игрушки для таких настоящих гигантов, если бы те ещё имели тела. Сам парень, конечно, ощущал себя ползучим роевиком.

— Добро пожаловать в земли огня, — торжественно провозгласил Сэйфо, который, как только увидел эти ноги, сдерживал желание сказать эти драматические слова. Все из вежливости сделали вид, что не догадались об этом.