Глава 2

Почему-то я не могу назвать Купчиху мамой. Глупо как-то. Волки я называю отцом. Они ведь меня вырастили вместе. Но что-то во мне физически хватает за горло и выдавливает Купчиху. — Мрачноглаз, древопись “Мирокрай”.

~~~

По славной мирокраевской традиции, с наступлением зимы большинство мужчин начинают паническую охоту за альмами ради тёплых меховых шкур. В эту зиму все решили не отступать от традиций и даже усилить паническую составляющую отсутствием готовых домов и заметно увеличенной численностью клана.

После того как Столицу захватили Траурники, большинство горожан сбежало и присоединилось к Мирокраю. Деревня (хотя называть это деревней всё сложнее) была рада такому количеству женщин. С новой кровью и надеждами она вернулась на своё прежнее место.

Купчиха, придерживая татуированной рукой Малышка в его нагрудной переноске, пыталась собрать остальных детей клана. Хозяин столичного сиротского приюта Децимус теперь стал Носителем Меча Света. Это, как и было предсказано в пророчестве на табличке у меча, лишило его прежней жизни (где он, по всей видимости, делал ничего, кроме балования своих подопечных), и он отправился в странствия.

А раз Купчиха заботится об одном осиротевшем ребёнке, то и о куче сирот может позаботиться заодно. Она не ожидала такого вероломного предательства от логики, ей казалось, они друзья.

Вообще-то нянькой деревни был её приёмный сын Мрачноглаз, но он тоже отправился на поиски приключений (оставив приёмной матери ещё одного ребёнка для заботы). А Волки, муж Купчихи и по совместительству родной отец Мрачника, это поощряет. Он сам искал приключения в молодости и по-дружбе дал сыну работу очень дальнего разведчика деревни.

— Летний Дождь, Дневило, Звёздочка, собирайте остальных! Всем нужно быть у костра, пока тёплая одежда не будет готова, — крикнула женщина самым старшим детям, пытаясь рукой обхватить младших и равномерно распределить их у горящего рядом костра. Мест в виде поваленных деревьев было меньше, чем детей, но они явно не будут сидеть все одновременно.

Купчиха нервно глянула на непхилью ферму. Непхилы полностью оплели паутиной и коконами свои столбы с перекладинами и теперь висели там, иногда совершая какие-то манипуляции с паутиной своими пугающими длинными конечностями или же более пугающе медленно передвигались по своему новому дому.

Женщина понимала, что цена хорошей одежды — это жизнь с этими существами. Они были источником не только шёлка для одежды, но и шипастых шкур, из которых делали броню. Но пауки пугали её даже тогда, когда они были маленькими, а не размером со среднюю альму. Хорошо ещё, что деревня не отказалась от старого доброго сдирания шкур с меховых альм.

Купчиха заставила себя отвернуться от больших пауков вовремя, чтобы заметить, как Гитгуд и самые младшие дети что-то нашли в трещине, опасно близкой к яме, которая образовалась после обвала землянки Мирокрая ещё до недавнего исхода клана.

— Гитгуд! Улыбака, отведи Гитгуд и остальных от ямы!

Гитгуд была взрослой женщиной, но когда палач Траурников обхватил её голову щупальцем, чтобы раздавить, её душа от испуга преждевременно вылетела из тела, так и не узнав, что тело было спасено (или не смогла вернуться обратно). Выражение лица Гитгуд стало детским, она начала общаться только мычанием, и её лучшими друзьями стали самые маленькие дети. Почему бы не отдать заодно и взрослого ребёнка Купчихе. Конечно, почему не отдать? Отдать! Она ведь любит тяжко работать и полную ответственность над беспомощными человеческими жизнями! Трясущиеся руки, седые волосы и преждевременные морщины, о чём ещё может мечтать женщина?

Рядом с кучкующимися (но всё равно стремившимися распространиться на как можно более обширную площадь) детьми прошёл Сказитель. Он бормотал что-то о фракциях, родах и геральдике, и был так сосредоточен на этом деле, что шёл шагами, не подразумевающими выпавший снег, и разбрасывал его в стороны.

— Сказитель! Хохот не с тобой? — крикнула Купчиха рассказчику Мирокрая.

— А, он хряков пасёт. И Девочка с ними, — рассеянно ответил Сказитель.

— Но хряки ещё не такие большие, чтобы их присутствие защищало детей от опасностей. И сейчас выпал снег, лучше бы их вернуть, — мозг Купчихи теперь никогда не выходил из режима заботы о детях.

— Снег? — Сказитель с удивлением посмотрел на снег, который он месил ногами. — А я думал, почему так тяжело ходить, думал, старческая немощь наступает так внезапно, я тебе говорю.

— Что же тебя так отвлекло от реального мира, Сказитель?

— Я пообщался с Хорем и теперь переосмысливаю всю свою работу. Оказывается, парадигма давно сменилась, а я застрял в 5 цикле Эры драконов. Мета совсем другая, я тебе говорю, Купчиха.

— Ага, — Купчиха, сделав вид, что понимает. Она уже начала жалеть о решении поддерживать разговор. Моя проклятая прирождённая вежливость!

— Раз ты всё понимаешь, почему не предупредила меня? — Сказитель нашёл вываливание своих мыслей на слушателя намного увлекательней, чем бормотание их про себя. — Героизм и заурядная вселенская борьба Добра со Злом всем наскучили.

— Ага, — обречённо поддержала Купчиха и постаралась отвлечься, считая головы подопечных.

— Сейчас всем интересна политика и предательства. И ещё я понял, что недостаточно жесток к своим персонажам, я тебе говорю.

— Давай ты не будешь упоминать предательства возле Мрачника. И Первака, — Купчиха моментально посерьёзнела.

— Ладно, что-то я застоялся. Такой старой развалине нужно много ходить, особенно в такой мороз. Да и думается на ходу получше, я тебе говорю, — Сказитель поспешил по своим делам. Он болезненно реагировал на любые проявления цензуры по отношению к нему.

— Ты-то старый? Да ты меня переживёшь, учитывая мою работу, — бросила ему вслед воспитательница детей.

— Опять зима, опять старение всех на цикл. Но хотя бы дикая охота отменяется из-за неё, — появился Волки, тоже бурча себе под нос, неся на плече лопату и кутаясь в плащ. — И воду не надо будет добывать.

Купчиха, увидев Волки, обрадовалась. Теперь и у неё появился слушатель для жалоб на жизнь.

— Я, конечно, хотела стать бабушкой, но что-то слишком много внуков, да и Мрачник привёл внучку сразу в тяжёлом бунтарском возрасте, — сказала Купчиха, ни к кому конкретно не обращаясь, и оглядела своих подопечных. Улыбака за руки привела Гитгуд и её товарок. Лишённая души смотрела на свет Дневила (реального Дневила, подопечная Купчиха пока свет не испускает), забыв удерживать челюстью закрытый рот.

Волки заметил играющую улыбку на губах Купчихи, когда она смотрела на детей, и подошёл обнять Купчиху сзади. Она коснулась рукой его руки в ответ.

— Всё равно мало, жена (им до сих пор нравилось озвучивать всему миру их статусы по отношению друг к другу), — тихо сказал Волки.

— Конечно, мало. Чтобы красоваться, шутить и играться с ними иногда. А чтобы вытирать им сопли, следить, чтобы они всегда были в безопасности, тепле, сыты и здоровы. Чтобы не дрались между собой и выросли хорошими людьми, немного перебор, уж поверь тому, кто это делает.

Волки опустил голову ей на плечо к своей руке и сказал совсем тихо, чтобы только Купчиха слышала:

— Я всё же считаю, что нам нужно обратиться к лекарю. Пусть даже к магу.

— Да хватит, я точно знаю, что у меня не может быть детей. Ты доказал, что у тебя может, а у меня нет, — Купчиха бросила быстрый взгляд на своё татуированное плечо, но тут же отняла его. Если бы Волки увидел, что скрывается в этом взгляде, то он бы обеспокоился и даже рассвирепел на причину таких эмоций. Но она сидела к нему спиной.

— Спасибо, кстати, за помощь с Мрачником. Без тебя было бы намного хуже, ему и мне. Но мне всё-таки хотелось бы принести в этот мир частичку тебя, — Волки воспользовался случаем и поцеловал шею жены.

Но жена не ответила, всё её внимание сконцентрировалось на пришедших детях и того, кого они привели:

— Нет! Зачем вы привели его сюда?! — панически вскинулась Купчиха, но как только Малышок начал хныкать, продолжила громким шёпотом: — Мы его не оставим. Нет.

Хохотун, Девочка и маленькие хряки остановились. Также остановился скелет в броне, которого дети вели за кисти. Его череп украшал венок из гибкостеблей, присыпанный снегом.

— Де… ти… — проскрежетал скелет, глядя на детей. Затем он перевёл взгляд на Волки, и в его неразборчивом голосе появилось очень разборчивое осуждение: — Эль… винона… нет… там...

— Я… Извините… — пробормотал Волки. Он вспомнил скелета на дороге в Столицу. Тогда он тащил за собой двуручный меч, который кое-как помогал ему сохранять равновесие. Но теперь падший воин его потерял. Или, возможно, выбросил, чтобы освободить руки для детских ладоней. Теперь дети помогали ему держать баланс.

— Но он потерянный. И хороший. Гитгуд тоже взрослая и потерянная, вот мы и подумали… — жалобно проговорил Хохотун.

Все живые свидетели этой картины застыли. Купчиха посмотрела вверх, закрыла глаза и начала считать до десяти про себя, чтобы успокоиться. Один. Два. Мне заботиться ещё и о скелете. Три. Четыре. Ну конечно! Одним подопечным больше, одним меньше. Какая тебе разница, Купчиха. Пять. Шесть. Скелет. Семь. Восемь. Он — взрослый. Да он нам в прародители рода годится. Девять. Десять. Хотя, конечно, со стороны эта ситуация выглядит забавно. Нефилимы...

— Магия лжебогов! — крикнул Гном, главный строитель деревни. Рядом с ним на земле сидел Виль, столичный беженец и бывший мажордом. Он ничего не сказал, но старался, сюдя по открытому и дрожащему рту.

— Дети! — одновременно крикнули Купчиха и Волки.

— Де… ти… — запоздало проскрежетал скелет.

— Да, дети сами бы такое сказали, если бы знали такие слова. А то и сильнее чего придумали, — Гном указал на мертвеца. — А это действительно магия. И не какая-то безобидная, вроде цветных парунков из рук. Эта тварь опасна.

— Мы знаем. Или ты думаешь, мы серьёзно думаем оставить его? Гитгуд! Остановите её! — крикнула Купчиха, но все были слишком напуганы, чтобы действовать (кроме самой Гитгуд, разумеется).

Гитгуд подошла к скелету и протянула руку к его венку. Он высвободил кисти из рук Девочки и мягко взял её ладонь.

— Моё, — удивительно чётко сказал он.

— Зачем вы так говорите? Он же ничего плохого не сделал. Он не тварь, а человек, ну немного потёртый, — заступилась за честь мертвеца Девочка.

— Может, действительно оставим его? Мирокраю нужна новая кровь. То есть в его случае костная жидкость, — Волки повернул голову к жене и смущённо потёр зашеек.

— Иногда мне кажется, что у меня на одного подопечного больше, — устало сказала Купчиха.

Услышав от главного взрослого, что скелет может стать другом, дети вышли из испуга, вошли в интерес и подошли к скелету.

— А как вас зовут, сударь? — полюбопытствовал Лунный Осколок, шмыгнув носом. Заболел? Надо будет поторопить охотников.

— Не… помню… — извиняющимся тоном заскрипел скелет.

— Значит, будешь Забытым. Нет, это дурное имя. Будешь Вспомнившим. Это имя поможет тебе в жи… в послесмертии, — Волки, довольный собой, перевёл взгляд на жену, и его глуповатая улыбочка исчезла. — Так вы что-то хотели? — быстро обратился он к Гному и Вилю.

— Мы серьёзно примем скелета? — наконец смог совладать со своим ртом Виль. Ему стало холодно на земле, и он поднялся.

— Такова политика клана, — развёл руками Волки.

— А вот если тебе надо завязать узел… — послышался приближающийся голос Обрубка. Он приближался не один, а со своим обладателем и Рексаной, решительно уходящей от него.

— Хватит! То, что у нас обоих был один, или у тебя их было много, я не знаю, неудачный день, не делает меня частью твоего клуба по интересам! — бросила через плечо Рексана.

Обрубок не обратил внимания на грубость и вообще на всё вокруг, кроме Рексаны. На ней всё его внимание вместе с мечтательным взглядом и сосредоточилось.

— Я услышала, что вы говорили о политике клана. Для меня это представляет интерес. Я до сих пор не знаю, кто у нас главный, — обратилась бывшая правительница Столицы к собравшимся. Скелета она заметила, но какой-то бы то ни было реакции от неё он не заслужил.

— У нас нет главного, — признался Волки.

— Значит, я могу стать вашим главой? — невинно спросила Рексана.

— Конечно, — кивнул абсолютно не вождь Мирокрая.

Купчиха изменилась в лице, одной рукой придерживая Малышка, а другой за локоть отвела не-вождя подальше от толпы:

— Что это значит? Ты так просто отдаёшь власть? — зашептала она, оглядываясь на узурпаторшу.

— У Рексаны есть опыт управления большим городом. Мы в нём жили, разве были какие-то претензии к управлению? — Волки невинно удивился. Какие тут все невинные, просто диву даёшься.

— Да. Её город теперь в руинах и под чужим контролем.

— Ну, а кроме этого?

— С гибелью Мамаши наша фракция ослабла, — ещё тише зашептала Купчиха.

— Какая ещё фракция? — не понял её муж.

— Наша фракция. Из нашей семьи и семьи Лосихи. И теперь ты сдаёшь позиции новой фракции демонопоклонниц.

— Часть нашей фракции, как ты выразилась, в лице нашего сына тоже работала на демона.

— Что там у вас? К лидеру какие-то вопросы? — Рексане надоело подслушивать, и она обратилась к своим новоявленным подчиненным.

— Да какие сейчас вопросы! Вы ведь видели этого скелета? — изумился главный строитель.

— Да. Отличное дополнение к городу, — новая атаманша довольно кивнула. — Страх отлично отпугивает чужаков.

— Ах, леди Рексана, вы и здесь будете нами управлять, — Виль уже полностью успокоился и отряхивал от снега свои изысканные штаны.

— А ты, Виль, звучишь как-то не слишком восторженно, — Рексана повернула голову к своему бывшему мажордому. Она всегда старалась, чтобы собеседник видел все части её лица, особенно правую — с жестоким шрамом и заваленным глазом. Чтоб они знали, что в жизни Рексаны было что-то серьёзней разговора с ними.

— Я… Леди Рексана, вы меня знаете, я всё держу в себе. Я ведь стоик, — смутился Виль.

— Скорее мужчина, — фыркнула Рексана.

Виль решил сменить опасную тему:

— Господин Гном говорит, что я не могу сделать такую большую пегашню. Но мы же не ограничены стенами, вернее, будем ограничивать себя потом, а пегам нужно больше свободы.

— Да он область увеличивает каждый день, как я могу строить всё остальное? — включился в разговор господин Гном.

— Так, а где планы строительства? — спросила атаманша.

— Планы строительства? На пергаменте, то есть? С закорючками? — Гном почесал макушку, словно пытался удержать голову между противостоящими пальцами, но она постоянно выскальзывала. — Так вроде из нас только Мрачноглаз читать и писать умеет. Как он так смог, не знаю. Ну, то есть из старых нас, до вашего вливания.

— Виль может. Займись-ка этим, — приказала атаманша своему бывшему мажордому.

— Но, госпожа. Я ведь хотел заниматься пегами, — запротестовал Виль.

— “Но” — это последнее, что хотят слышать госпожи. Хотя есть ещё “я провалил ваше задание, госпожа”.

— Во! — Волки с гордостью указал на Рексану. Он с женой закончили шепчущий спор какое-то время назад и теперь следили за ходом разговора новой правительницы с подданными. Купчиха подняла вверх голову. Обрубок поддержал бывшего не-вождя пальцем вверх.

— Ладно, где ваши книги учёта? — спросил всех Виль.

— Что такое “учёт”? — спросил Волки.

— Что такое “книги”? — спросил Хохот.

— Что… такое… “где”? — спросил скелет.

Опустившая было голову Купчиха вновь подняла её вверх. Что-то очень интересное для неё там, в небе.

— Ах, провели меня, — бывший мажордом помахал указательным пальцем вперёд-назад. — Как долго вы репетировали эту шутку?

— Что такое “шутка”? — спросила Девочка.

— Вот ты. Ты ведь строитель. Зима, наверно, остановит стройку? — Рексана решила переключить внимание на что-то более осмысленное и обратилась к главному строителю.

— Нет, нет, деревья, высушенные на огне, на самом деле могут оказаться лучше, потому что влаги в воздухе намного меньше, и они высыхают быстрее. — Гном уселся на ближайший булыжник. Что было тревожным признаком. Разговор до этого был на ногах, а для этого нужно будет присесть? — Да, какие-то сложности это вызовет, вроде более твёрдой земли. Но мы, копатели, люди крепкие. Большинство моих парней — бывшие рабы, которые целыми днями копали туннели и привыкли работать в тяжелых условиях. А я, например, даже предпочитаю зиму долгим и потным летним дням! Да и копать нам совсем мало надо — ямы под фундамент уже готовы, это наши бывшие дома. Просто заполним камнями. А вот ещё наблюдение — снег гораздо лучше дождя для строительства, его просто можно сдвинуть ногой, а с дождём так не выйдет — получится лужа и грязная нога. О, и ещё надо будет больше древесины для костров и навесы от снегопадов.

Рексана дождалась, когда Гном остановится, чтобы набрать в лёгкие воздуха, и быстро вставила:

— Отлично, обсудите план с Вилем и составьте план строительства.

Все (кроме Гнома и Виля) вздохнули с облегчением, и мысль о Рексане-атаманше стала чуть приемлемей. Остановленный Гном посмотрел на Волки. За ним на Волки посмотрел и Виль.

— Эй! Что вы делаете? Вы смотрите на него после моего решения, — Рексана встала на пути их взглядов. — Так власть не работает.

— А возьмите-ка ещё Вспомнившего. У него нет мышц, нечему уставать. Наверняка он может копать очень долго. Только предупредите остальных родичей, — предложил Волки и улыбнулся жене. Та вздохнула и тоже улыбнулась ему. Но под нахмуренным взглядом Рексаны Волки смутился:

— Пойду настругаю кинжалов, — он всегда так говорил, когда хочет сбежать. Никто не видел, как он стругает свои кинжалы. Видимо, он очень скрытный.

^^^

— Может быть, снимешь наконец эту тряпку с лица? А то я как будто говорю не с тобой, а с ней, — Бойрианн зашла в заново установленную палатку Слизверта и огляделась. — Ну как там твои ниточки, тряпочка? А что ты плачешь? Не надо. Твой носитель постоянно дышит в тебя зловонным дыханием? Да ещё располнел лицом, ты уже не можешь полностью его закрывать. Ай-яй-яй...

У Бойрианн по-прежнему были большой рот, широко расставленные природой глаза, густые брови и плоский короткий носик. Но от Занозы ей достались коротко стриженные чёрные волосы и прямая спина.

— Эммммм, — вошедший за ней Слизверт не нашёл ничего лучше для ответа, чем своё характерное “эммммм”.

На нём по-прежнему была мантия Траурников и вуаль траура с тремя зубцами (на которой были изображены красные закрытые глаза и слёзы из них (но это не тряпочка плакала от зловонного дыхания, это был символ Траурников)). Бойрианн сменила гардероб и теперь носила чёрную рубашку с толстым кожаным поясом, переброшенным ремнём через плечо, тоже черные кожаные сапоги и перчатки, и юбку ниже колен. Пояс Мрачноглаза она носила вокруг руки выше локтя.

Девушка с разбега прыгнула на лежак на полу, о чём тут же пожалела:

— И это ваши кровати? Неудивительно, что вы все действуете так, как будто у вас палка в заднице. А под тряпкой — угрюмость.

Слизверт решил, что с него хватит. Он приковылял к Бойрианн и попытался рывком перевернуть свою лежанку с девушкой на ней. Но не смог этого сделать и, вместо этого, сделал вид, что так и хотел. Девушка с ехидством наблюдала за ним. Она перестала жалеть о своём необдуманном прыжке.

Центурион приковылял к своему раскладному столу (выбора особого в его палатке не было, а Бойрианн забрала половину вариантов) и устало уселся на стул за ним:

— Эммммм. Да будет тебе известно, мне казалось, что ты предпочтёшь остаться с Приключением. Эммммм. Особенно по той чуши в твоих отчётах.

Из расслабленного состояния Бойрианн моментально перешла в стремительное. Она подскочила к входному полотнищу палатки и откинула его. В проёме появилось её Сумасшествие, сражающее с армией Траурников. Не говоря ни слова, девушка указала ладонью на высшего демона и мрачно уставилась на Слизверта.

— Эммммм. То есть, когда мы победим Первое Сумасшествие, то ты вернёшься к Приключению? — предположил Слизверт.

— Ну конечно! У девочек же одни мальчики на уме, — Бойрианн отпустила ткань и принялась обмахивать себя руками. — Ах, мальчики, мальчики, мальчики. Они и месть титанического размера демонам, которых мы породили. Но если серьёзно, — Бойрианн действительно посерьёзнела, — я вернусь к Мрачнику. И не только к нему. К Мирокраю.

— Эммммм. Не хочу тебя расстраивать. Но… Эммммм. Кхм. Имело место твоё предательство, смущённо произнёс Слизверт. — Я не говорю, что ты глупа и забыла такой важный факт… Но это как бы подразумевается в моих словах...

— Я ведь его предупреждала и не раз. Да всего-то поранила плечо. Всем бы нам такую скорость заживления ран, как у Мрачника. Ничего, что не могло исправить хорошее извинение, — легкомысленно заявила девушка, снова направляясь к лежанке, но на этот раз обошлось без прыжков. — Мрачноглаз ведь умён. Он-то меня знает, какой я тупой бессмысленный человек. Ах, нет, он же даже знает, что я не человек, а жалоспин. Если есть самое неудачное решение, то я его обязательно приму.

— То есть, спасение моей жизни — это неудачное решение? — расстроился Слизверт.

— Ты же сам виноват. Полез на Мрачника ещё и на пафосе, — Бойрианн довольно похоже изобразила трансформированного Слизверта: — “Я твоя последняя неудача”. Самому-то не смешно? Он служит верховному демону, победил дракона, с моей небольшой помощью, спас наши души из каменного ящика. И в таверновской драке почти хорош. Уж одного Траурника он сможет победить, — губы Бойрианн незаметно для неё сложились в улыбку.

— Я ведь трёхфаланговый… — с обидой начал центурион.

— Как жаль, что Мрачноглаз не знал об этом, а просто чуть не убил тебя одним движением.

— А ты изменилась. Старая Бойрианн никогда бы не сказала “Но если серьёзно”. Значит, новая Заноза готова, — наконец Слизверт нашёл момент, что начать этот разговор. Он и хотел начать его после “Но если серьёзно”, но поток диалога отнёс их куда отнёс. — Я ведь отправил тебя с Приключением, чтобы ты стала сильнее тут, — Слизверт ткнул пальцем свою голову. — Эммммм. Чтобы подготовить для миссии.

Бойрианн с интересом приподнялась на локтях:

— А мне казалось...

— Ты проникнешь в Хреб как шпион и найдёшь способ остановить Сумасшествие. Только ты можешь это сделать, Бойрианн. Эммммм. Или Заноза? Как ты хочешь?

На лице Бойрианн заиграла сумрачная радость:

— Бойрианн. Пока Бойрианн. У неё там знакомый, с которым она обязана встретиться.

###

Владибуря сидел в своём любимом кресле. Оно было сделано из ветви вечнодуба, который невозможно сломать или распилить. Вечнодуб можно только просить принять нужную форму, что и сделали альвские мастера ради этого кресла. Его спинка плавно перетекала в подлокотник, который через круглое углубление сиденья перетекал в другой подлокотник, а затем — в кряжистое основание.

Владибуря не представлял, как сидеть в этом кресле без подушек, поэтому он и не пытался (хотя подушки и слегка смазывали должное впечатление от зимнего короля).

В кабинете, помимо такого замечательного кресла, находились стол, кровать, шкафы, все забиты пергаментами с документами, картами и отчётами. Там также были рунные камни, фигурки и приборы (если честно признаться, то это были скорее любопытные диковинки, чем необходимые инструменты. Например, подвижная модель мироздания (как же создатель намучился с лунным поясом) или прозрачный шарик, в котором была такая же погода, как и дома (для Гиперона его легко заменила бы записка с надписью “снег”)).

Ещё там было круглое окно, через которое можно было увидеть проплывающий внизу пейзаж и пролетающие малые воздушные корабли. Кабинет, вокруг которого находился “Владыка бури”, медленно плыл среди облаков и голубого неба.

Зимний король смотрел в окно, стуча пальцами по подлокотникам, когда в его поле зрения выплыл ангел. Он едва успел отвести взгляд от его лица, заметив только изящный подбородок. Это было опасно близко.

— Есть люди, которые игнорируют проблемы. А есть те, кто одержимо вцепляются в проблемы и не отпускают их. Мне казалось, что ты относишься ко второму типу людей, — раздался безликий голос со стороны ангела.

— А есть безумцы, у кого нет проблем, но им кажется, что они у них есть, — бросил Владибуря. Он знал, что поддержанием разговора он ухудшает своё состояние. Но каждый раз при ангеле логичный Владибуря заменялся эмоциональным Владибурей.

Чтобы случайно не увидеть лицо ангела, король стал разглядывать себя. Синий камзол на фоне белой кожи. Плохо сращённые пальцы (отец сломал их, чтобы Владибуря не занимался глупостями вроде рисования, а мог только держать оружие). Добавить к этому длинные коричневые (с белым клочком) волосы, скрывающие лёгкую остроту ушей. Белая кожа — не такая уж беда, у основателя рода Владибури тоже была такая. А вот заострённые уши выдают примесь альвской крови.

Бастард, полукровка, совсем не северянин. А вот кто северянин, так это зашедший в кабинет Хрол. Ярко-голубые глаза, синяя кожа, каменное лицо, белый доспех и белые волосы. В какой-то мере он был противоположностью Владибури (и не только цветовой).

Прежде чем Хрол открыл рот, король быстро спросил:

— Ангел. По-прежнему невидим для тебя?

— Нет, верховный конунг, — Хрол опустил взгляд и преклонил колено в приветствии. Он даже не оглядел помещение в поисках этого самого ангела. А может, он спрятался под кроватью или очень маленький? Но главный разведчик уже знал ответ.

— Кроме тебя меня никто не видит. Ты знаешь это. И всё равно каждый раз спрашиваешь. Повторяешь одно и то же действие в надежде на другой результат. Возможно, ты действительно безумен, — донеслось со стороны ангела, как всегда безэмоционально.

— Ладно. Отчёт, — приказал Владибуря.

— Здесь есть магрота, не меньше, чем на нашей родине. Только она фиолетовая, а не светло-голубая. И местные говорят, что тут не бывает магробурь.

— Какой чудесный край. Я распоряжусь проверить, как местная магрота работает с нашими механизмами, — отчитался перед разведчиком Владибуря. Он не обязан был делиться своими планами с подчинённым, но ему нравилось создавать иллюзию общения.

— Паладины ордена Веритас выступят на нашей стороне, — в голосе Хрола появился намёк на гордость (немного. Если бы его голос был вином, то можно было сказать, что есть верхняя нота гордости в аромате).

Но проявление хоть каких-то эмоций в окружающих проявляло эмоций и зимнего короля.

— Отличная работа, Хрол! — Владибуря хлопнул ладонями по подлокотникам. — Но долго ещё ты будешь стоять на коленях?

Хрол поднял лицо:

— Я не сделал ничего особенного. Джастин — разумный ярл, его не нужно было серьёзно убеждать.

Комментарий про стояние на коленях он решил проигнорировать. Он был ярым сторонником традиций, и даже приказ верховного конунга об отступлении от традиций не мог пошатнуть его верность традициям. Что казалось слегка нелогичным, но такие уж северяне.

— Через пару дней мы достигнем Хреба. Иди отдохни, потом будет не до сна. Ты и все остальные мне понадобитесь, чтобы остановить войну, — усталым голосом приказал король.

Хрол кивнул, поднялся и решительно ушёл. Ангел подплыл на его освободившееся место и наклонил голову, пытаясь заглянуть в лицо Владибури. Тот быстро отвёл взгляд.

— Ты игнорируешь меня, но всё равно собираешься восстановить порядок, Влади. Спасибо, — сказал ангел.