Глава 28

Уф, правильно говорят ломать — не строить, но и второе занятие довольно утомительное. Вытерев пот со лба рукавом от рубашки, я села на пол посреди устроенного мной беспорядка. Да, если Зоран вернется, то не увидит уютной комнаты в маленькой хижине. Он сам виноват: нечего было запирать меня здесь. Двойное похищение, а потом оставил в этом богом забытом месте, ушел ничего не объяснив. И что оставалось делать?

Нет, первые два дня я была довольно сильно напугана и ждала его возвращения. После заявления, что я нужна ему для спасения его дочери, в голову лезли самые страшные мысли и наличие магического кольца на безымянном пальчике не успокаивало. С моим количеством практики противопоставить опытному магу было нечего. А если за мной придет кто-то более могущественный и опасный? Только Зоран забыл поделиться деталями о личности похитителя Камиллы.

Больше всего я боялась, что Захарий, увидев мое отсутствие, бросится в погоню и спустит с цепи всех тварей из клеток. Я нужна ему живой, но покалечить никто не мешает, главное, чтобы ходить могла.

Следующие два дня от страхов плавно перешла к самобичеванию и жалости к собственной персоне. Уткнувшись в подушку, я выговаривала ей, как лучшей подружке обиды на мужской пол.

— Олег — пытался подложить в постель босса, — всхлипывая, я загнула указательный палец на руке.

— Марк — папашка потерянный, даже не удосужился за эти месяцы признаться, — вот именно этот палец мне хотелось показать им всем, но я ограничилась его присоединением к первому.

— Зоран — двуликий, бездушный, — я оторвала голову от подушки, — Хотя нет, душа у него есть, он все-таки защищал меня. Тогда лживый, трусливый льстец. И еще он эгоист, — помахав головой новой подруге в знак убеждения, загнула следующий палец.

— И остался последний — Дэн. Вот с ним все сложнее. Красивый, обаятельный, а какая улыбка, ой..., — по пальцам, вцепившимся в подушку, прошелся статический ток, словно она напоминала мне, что обсуждаем минусы, а не плюсы.

— Я тебя поняла. Неуравновешенный, трусливый. Ты хочешь спросить почему, — обратилась я к подруге из пуха. — Хорошо расскажу. Он все время морочил мне голову: сначала оказывал знаки внимания, даже ревновал, а потом все отрицал и орал на меня по любому поводу. Мы чуть не занялись..., но это уж слишком личное, прости. А как только я расслабилась, он убежал. Так только трусы поступают и перепады настроения у нормальных людей происходят по какой-либо причине.

Загнув мизинец, потрясла кулаком перед лицом.

— Четверо, представляешь четверо мужчин, которые обидели. И это только в последнее время. Если начну остальных перечислять, пальцев и на ногах не хватит. Только один был всегда ко мне добр — Велимир, начальник охраны в клубе, где я работаю или работала. Сейчас все перемешалось. Вот бы он моим папой оказался, — я улыбнулась, вспоминая теплые объятья здоровяка.

Остальное время я плакала и говорила, как люблю Дэна, а потом ворчала, что он подлец. Я передернула плечами, стряхивая остатки воспоминаний. Пожалеть себя можно, но не стоит впадать в крайности, как это сделала я.

Проснувшись на пятый день моего пребывания непонятно где, с опухшими от слез глазами, наконец, поняла, что никто не придет. Приказав себе собраться, решила осмотреть месо, где меня заточил Зоран. Глупо было все это время не замечать, что меня поселили в довольно уютной комнате в деревянном доме. Это можно было понять, увидев стены из бруса, расстояние между которыми было забито мхом. Я оторвала кусочек, чтобы в этом убедиться. Бледно-зеленая пористая масса рассыпалась в ладони, просачиваясь сквозь пальцы, стоило ее сжать сильнее. Как нашкодившая девчонка, смела ногой мусор с ковра, решив позже обязательно убраться как надо. В углу стояла русская печка, из-за заслонки которой вырывались языки пламени. Вот значит что тепло в домике обеспечивало! Все-таки Зоран не так плох, как я о нем думала, наложил заклинание, предполагая, что мне не до растопки и поддержания огня будет. Я провела ладошкой по побеленной лежанке, зная, где буду спать этой ночью.

Взгляд скользнул вниз. Я заметила вафельное полотенце, прикрывавшее нечто, лежащее на деревянной скамейке. Пальцы сами стянули импровизированное покрывало. Стоило увидеть тарелку с сыром и буханку хлеба — рот невольно наполнился слюной. В животе призывно заурчало. Не раздумывая, отломила кусочек хлеба, накрыла его сыром и стала наслаждаться этим великолепием, запивая молоком, которое стояло в кувшине. Только насытившись, задумалась, что ела до этого? Как оно оказывалось под рукой? Я точно помню, как заедала горе банановым мороженым, а потом эклеры дополнили пиршество. Всплыл момент, в первый день, под вечер, когда желудок свело от голода, а перед глазами мелькал цезарь с королевскими креветками, на кровати появилось блюдо с любимым салатом. Хм, все же кольцо пригодилось. А это, видимо, Зоран оставил, чтобы не голодала. И опять заклинание, потому что хлеб был горячий, а сыр мягкий, словно его только приготовили. После такого завтрака можно было продолжить осмотр.

На стенах по обе стороны от окна висели по две картины, на которых были изображены поля пшеницы, упирающиеся в посадки берез. Плотные синие шторы, с выбитыми на них серебристыми цветами, скрывали персикового цвета тюль. Прислонившись лбом к стеклу, огородив глаза ладонями, от света позади меня, я посмотрела на улицу. Из-за бушующей за порогом метели из пейзажа удалось выхватить только темнеющие верхушки деревьев, расположенных неподалеку. Ни слева, ни справа не было видно очертаний домов, только сплошная белая пелена. Со злостью задернув шторы обратно, уселась в кресло-качалку, стоявшее рядом и уставилась на спинку резного стула.

— Нужно отсюда выбираться, — вслух сказала я.

Под вешалкой возле двери нашла стопкой сложенную одежду. Хлопковая рубашка в клетку, шерстяной белый свитер, джинсы и даже ботинки оказались впору. Быстро накинув «Аляску», схватилась за дверную ручку и потянула на себя. И вот здесь меня ждало разочарование — она не открылась. Что я только не делала: дернула ее снова, потом повторила попытку, упиравшись одной ногой в стену; пыталась сломать замок, даже подносила горящее полено к петлям, думая, что они замерзли. Все оказалось бесполезно. С окном та же беда, ставни не хотели открываться. И тут меня накрыла волна бешенства.

Скинув ботинки, да так, что они, стукнувшись о противоположную стену, с грохотом упали на пол, избавилась от куртки и свитера. Потом взяла первое, что попалось под руку и бросила в сторону окна, надеясь разбить его к чертовой матери. Кувшин с треском раскололся на десятки мелких осколков, ударившись о невидимую стену. Десятки молочных пятен разлетелись в стороны, оставляя на шторах и стенах незамысловатые узоры. Зато стекло осталось целым и невредимым. Я даже стул в него кидала, но толку ноль. Когда все средства были перепробованы, сил не осталось, а результатом стала разруха в комнате — злость испарилась. Ничего не оставалось, как усесться в центре комнате и любоваться беспорядком.

В глазах резко потемнело, я уперлась ладонями в пол, чтобы не завалиться набок, а в следующее мгновение стена домика стала расплываться, меняя очертания. Меня резко засосало в водоворот.

— Ты никогда меня не слушаешь! — донесся разъяренный девичий голос.

— Потому что ты глупости говоришь. Рада, глупо думать, что мой отец не хочет нашей свадьбы. А Кордов вообще не существует! Они выдумка, сказка, которой пугают детишек, — отвечал молодой человек.

Их голоса были приглушенные, словно доносились издалека. А когда под ногами я почувствовала землю, они стали отчетливыми. Оглядевшись, под кроной дуба увидела сидевшего парня и стоявшую над ним брюнетку. Закинув голову вверх, он пристально смотрел на нее.

— Вараж, я слышала, как один из приближенных твоего отца разговаривал с человеком в черной рясе. Он передал ему мешок с амулетами, а в конце добавил, что дом Тур благодарен Кордам за помощь, — уперев руки в бока, Рада нагнулась ниже.

Медленно передвигаясь сквозь поле маков, я приближалась к парочке. Они казались мне смутно знакомыми, а чувства девушки были словно мои собственные несколько минут назад. Рада испытывала боль, злость в перемешку с любовью к блондину.

— Вараж, — произнесла я, смакуя странное имя.

Они одновременно повернули головы в мою сторону, словно услышали, но через секунду снова смотрели друг на друга.

— Рада, ничто и никто не сможет помешать нашей любви, запомни это, — он резко сделал выпад вперед, схватил девушку за руку и потянул на себя.

Завизжав от испуга, она рухнула ему на колени. Улыбнувшись, провела ладонью по его щеке, подымаясь вверх, погладила волосы и поцеловала в губы. В этот момент я испытала чувство полета, незабываемого восторга, именно оно наполняло душу, когда Дэн целовал меня. Эти ощущения заставили пристально присмотреться к парочке влюбленных. Рука Ваража приподняла низ свободной рубахи Рады, из-под которой на меня смотрел единорог. А когда молодой человек наклонил голову в сторону, желтые глаза дракона, расположенные на шее, сверкнули. Может, показалось, но зверь подмигнул мне, а потом водоворот понес дальше.

Я вижу Ваража, который стоит на краю скалы мрачнее тучи, сжимая руки в кулаки. Случилось что-то серьезное, это видно по выражению его лица: бледный, впалые щеки, в карих глазах больше не было блеска, они потухли как костры после длинной ночи.

— Я обещал тебя не покидать, но ты сделала свой выбор сама, — это было сказано так тихо, что на секунду я подумала, ослышалась.

— Нет! — что есть мочи закричала я. На миг подумала, что он сейчас прыгнет вниз.

— Мне хочется уйти за тобой, но я не могу оставить народ. Возможно, в следующей жизни мы еще встретимся? Тогда я сделаю все, чтобы тебе хотелось жить, — Вараж вытер слезу тыльной стороной ладони, а потом бросил в обрыв букет полевых цветов, появившийся в ладони.

Допустить хоть на минуту, что счастливая, лучезарная Рада могла покончить собой, было сложно. Это не укладывалось в моей голове. Сразу всплыли ее предупреждения о связи дома Тур с Кордами. Будучи знакомой с ними лично, не удивлюсь, если Раде помогли, а представили все как самоубийство. Я кричала, топала ногами, проклиная мужскую глупость. Любимый человек не должен был так быстро сдаваться и принимать на веру случившееся. Жаль, что он меня не слышит! Когда Варж, развернулся и пошел к лошади, стоявшей неподалеку, все опять поплыло под глазами.

Пока я летела в пустоте между пространством и временем, пришлось наблюдать десяток, а то и больше историй. Влюбленные отличались друг от друга внешне, но их объединяли татуировки на спине. Единорог у девушки и дракон у молодого человека. И раз за разом кто-то из них погибал, по одной и той же причине — дракон не мог покориться единорогу, не мог услышать и понять ее. Их сердца бились в унисон, а вот разум нет.

Такое количество душевных страданий прошло через меня, что сердце готово было разорваться на части. Каждый раз, когда умирал дракон, ее потеря становилась моей. Слезы, выступившие на глаза, превратились в потоки, которые невозможно было остановить. За несколько мгновений я поняла, что раз вынесла такое, то мои проблемы в реальной жизни ничто. Больше не осталось сил смотреть как две родственные души, скитающиеся во времени в поисках друг друга так и не могут обрести счастья. Я зажмурила глаза, представляя, что нахожусь в другом месте, только влага на щеках не давала забыться.

— Печальное зрелище! — услышала я знакомый мелодичный голос.

Открыв глаза, увидела Дукаш, стоящую надо мной.

— Это жестоко, — всхлипывая, я поднялась на ноги.

— С любовью всегда все непросто. Упрямство и гордыня могут все разрушить, — словно из воздуха к нам присоединился Милош.

— И с нами так будет? — этот вопрос вертелся на языке, как только увидела татуировки.

— Кто знает! Может вам удастся разорвать цепочку и переписать историю, — Дукаш приветливо улыбнулась.

— Как только огнедышащий дракон склонится вниз, к ногам единорога. В Кеттари возродиться снова мир, а души обретут покой в объятиях друг друга, — Милош поцеловал меня в лоб, а потом добавил, — Когда пытаешься колдовать, очисть голову от всех мыслей. Сосредоточься на том, что хочешь получить в итоге и заклинание само всплывет.

И тут я почувствовала нестерпимую боль в пятке. Я смотрела на древних и не понимала, что происходит.

— Очнись, — прошептала Дукаш, прикоснувшись к моей руке.

В следующее мгновение я подскачила и понимая, что это маленький язычок пламени из печки обжигает ступню. Носок задымился, пришлось похлопать по нему, чтобы огонь не перекинулся дальше. Как я тут оказалась? В обморок падала в другой стороне комнаты. Еще раз убедившись, что больше ничего вокруг не загорелось, с облегчением вздохнула. Нужно убраться в комнате, не люблю когда бардак в квартире. На улице уже стемнело, я посмотрела на часы, получалось, что без сознания провалялась меньше часа. Зоран меня за Полярный круг что ли спрятал? Только там день длиться так мало времени.

После еще нескольких часов уборки, комната приняла первозданный вид. Вот только кувшин не склеить, да и ножку к стулу не прибить. Плотно пообедав, решила, что пора выбираться из заключения. Как говориться спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Опять облачившись в зимнюю одежду, встала возле двери, закрыла глаза и сосредоточилась. Через пару секунд приоткрыла один глаз, ничего не произоло — я все так же стояла в хижине.

— Соберись, выкинь все из головы, — говорила себе, встряхивая руками.

Попытка номер два тоже закончилась провалом. Поразмыслив, стала говорить вслух:

— Хочу оказаться на улице, среди людей.

— О, йок-макарек! Ты откуда появилась? — два ошарашены рыбака, смотрели прямо на меня.

— Оттуда, — я ткнула пальцем в противоположную от нас сторону. Ничего умнее в голову не пришло.

Еще долго пришлось врать, чтобы утихомирить мужичков. В итоге выяснила, что нахожусь в Мурманской области, рядом с поселком Умба. А главное, усвоила: представлять нужно конкретное место. Так как магию применить возможности не было, три часа просидела с ними возле лунок. На снегоходах с уловом мы добрались до поселка за час. Один из рыбаков, Павел, пригласил к себе домой, чтобы отогреться. Жена у него оказалась доброй приветливой женщиной. Меня накормили, дали привести себя в порядок и разрешили позвонить. Номер Велимира, был единственный, который помнила наизусть.

— Слушаю, — раздалось с другого конца.

— Слушаю, — повторил Велимир, пока я от радости не могла сказать и слова.

— Это я, — единственное, что удалось вымолвить.

— Майя, малышка, ты где? Мы тебя обыскались, — радость и тревога смешались в его голосе.

После того как я объяснила место своего нахождения, он дал подробные инструкции как поступить дальше.

— Ближайший крупный город? — спросила у своего спасителя, Павла.

— Мурманск.

Я сразу же передала это начальнику охраны «Кармы». Он приказал ехать туда, ждать его приезда, сняв номер в гостинице.

— У меня денег нет, — прошептала в трубку.

— Ладно, есть там у меня один старый товарищ, свяжусь и попрошу тебя встретить на автовокзале. Когда ты там будешь?

— Завтра в двенадцать дня, — мои спасители обещали подбросить на машине до города, еще до звонка Велимиру.

— Тогда договорились. Я рад, что с тобой все хорошо, малышка. До встречи!

После разговора настроение уверенно стало подниматься. Остаток вечера я помогала чистить рыбу, а потом готовить уху. Заснула, стоило приложить голову к подушке. Я была рада тому, что на земле еще остались люди способные без лишних вопросов помочь незнакомому человеку. Нужно будет их обязательно отблагодарить.