2. Рэми. Учитель

Кого боги хотят покарать,

того они делают педагогом.

 Луций Анней Сенека (младший)

Арман резко сел на кровати. Мир, сейчас надо думать о Мире, а его уже пару дней мучают кошмары. Мечется на кровати Эрр, плачет бесшумно, зовет. И когда-то давно, услышав этот плач, Арман сорвался бы среди ночи, бросился бы в комнату брата, обнял бы, успокаивая, чувствуя, как льется через пальцы проклятый ужас...

Но Эрра уже давно нет. И Арман уже далеко не тот мальчик. Так, ради богов, что это за сны?

И почему кажется, что к Эрру рвется, а не может прорваться кто-то другой...

И вспоминается вдруг… что брат был мягок и добр, но некоторых вещей не прощал ни себе, ни другим.

"Я убил, А-а-а-ар!" — Арман вздрогнул и, посмотрев на Нара, взял из рук хариба чашу с зельем.

Этой ночью лучше спать без снов.

Жизнь коварная штука. И кажется, точно знаешь, куда она заведет тебя завтра, как вдруг...

В жизни Томаса «вдруг» случилось пару лун назад, жаркой летней ночью.

— Томас, Томас, — тормошили его за плечо.

Вставать не хотелось до одури — куда и зачем вставать в эту проклятую жару? Девка рядом застонала во сне, перевернулась к стенке, задевая горячим бедром. Сразу же стало не до жары и захотелось заехать Уилу по шее… но друг-то в чем виноват?

— Ну что опять?.. — прохрипел Томас, садясь на кровати. Проклятие, бардак-то какой… одежда по углам расшвыряна, на полу — лужи от пролитого вина, кровать… в чем-то липком, наверное, в том же вине. Хорошо вчера погулял. Только вот где?

Кажется, начал в таверне «Шустрая козочка». Потом таверны стало мало… и он, шатаясь, брел по улице, плевался в звездное небо и что-то орал. Боги, что же? Ах вот:

— Ну за что?! Подвига хочу! Дела настоящего! А не школы! Нахрена мне дар?! На хрена мне эти щенки?! Арханчики, мать вашу!

— Сильно зол? — спросил Томас, натягивая протянутую другом тунику.

— А ты думал? — ответил тот. — Глава лесного рода лично к директору заявился. Скандал устроить изволил. Как такой как ты может быть воспитателем его сына?

— Выпороть бы его сына...

— Даже не думай, — ответил Уил, и Томас махнул рукой проснувшейся девке. Мол, убирайся. И без того тошно — как он такую уродину подобрать-то умудрился? Но девке заплатил, даже больше, чем положено. За дурь надо платить. Пусть и последними монетами, оставшимися от жалования.

— Я понимаю, что мальчишка дурак, но ты пойми, он — сын советника. И ничего ты с ним не поделаешь.

— Это я уже слышал, — ответил Томас, поднимаясь. — И что я должен улыбаться в ответ на его выходки — тоже слышал. И делать вид, что его дар огромен, хотя в этом мальчишке его всего лишь капля. И на экзаменах ему поставить высший бал. Знаю. И думаешь, мне легче от этого знания?

— Привыкнешь.

— Я — учитель, высший маг, а не прислужник, — прохрипел Томас, завязывая широкий пояс. — Я не собираюсь ни к чему привыкать. Уволят? Да ради богов!

— Они тебя не уволят, они тебя уничтожат, — поправил Уил. — И на что ты будешь мать содержать? А с сестрой что сделаешь? Пойми, Томас. Я знаю, что твой дар огромен, но в этом мире правит золото. Потерпи, поулыбайся толстосумам, глядишь, и позовут в учителя какого-нибудь арханчика. А там уже будет легче...

— Будет ли? Я не умею лебезить.

— Умерь гордыню! — Уил бросил на измятые простыни желтый свиток. — Она тебе не по карману. Здесь распределение в лахарийскую школу и большей дыры для тебя найти не могли. Отсидишься там, я тебя позднее постараюсь вытянуть. По старой дружбе. И прошу… ради сестры, не упусти этого шанса. И не испогань все еще раз.

По старой дружбе? Томас криво усмехнулся. Ради лазуревых глаз младшей сестренки, которая, увы, Уилу никогда не достанется. Но роль свою играла отменно — улыбалась простоватому племяннику директора, строила ему глазки, кормила смутными надеждами. А тот, видимо, всерьез купился.

Их дело. Томас сомкнул пальцы на свитке и тихо сказал:

— Хорошо.

— Обещаешь не делать глупостей?

— Какие глупости? Там же не будет сыночков советников? — криво усмехнулся Томас, заглянув в бледные глаза «друга». Тот сжал тонкие губы и ответил:

— Ты так ничего и не понял.

Впрочем, Томас понял все. Но после вчерашней пьянки было уже все равно. А вчера, после того, как он влепил «ученику» затрещину — уж тем более. И плевать, что это сын советника. И плевать, даже если это будущий советник. Потому что мальчик, распявший ради забавы на воротах служанку, заслужил. Мальчик ли? Мелкий уродец!

— Когда я должен… уйти? — тихо спросил Томас, опуская взгляд. Боги, не стоило вмешиваться. Но как надоели эти гаденыши! Все надоели!

— Сейчас. Томас, пойми, — голос Уила стал мягче, — мы не изгоняем тебя. — Мы? — Мы пытаемся спасти. Гнев советника...

— Пусть будет так, — усмехнулся Томас, поднимаясь, — значит, на то воля богов. И… — он остановился в дверях и посмотрел внимательно на Уила, — ты позаботишься о моих? Вместо меня?

Уил кивнул, и Томас вышел из спальни, поверив в одно мгновение. Вещи привезет потом хариб, когда приберется в покоях. А Уил слишком честный, чтобы даже посмотреть на сестру непочтительно, пока Томаса не будет, и в обиду их не даст, так что бояться нечего. Пока нечего. А дальше посмотрим.

В полумраке коридора Уила остановил один из слуг, шепнул что-то на ухо, и племянник директора посмотрел на друга, пробормотал:

— Подожди меня во дворе, — и едва слышно спросил что-то у слуги.

Подожди! На улице было тихо. Школа за спиной постанывала во сне старым деревом, едва слышно стукала ставнями о стены. Шумели над головой недавно отцветшие каштаны, золотил свет фонаря дорожку. И было душно. Даже не от жары, рисковавшей пролиться ливнем, а от ощутимой всей кожей чужой ауры в окне класса. Радуется. Аж светится счастьем.

Томас не обернулся, не порадовал бывшего ученика еще больше. Получил свое, выродок? Сегодня. А завтра… а завтра может быть иначе. Только и торчать во дворе не охота. Уил просил подождать? Что еще он может сказать?

— Вы идете? — спросил молодой маг у созданной для Уила кляксы перехода. И вновь захлестнула с головой обида — не могли провести через арку, как положено? И почему этот маг так странно улыбается? Будто его что-то сильно забавляет.

Что-то крикнул за спиной Уил, но Томас не откликнулся — надоел со своим занудством — и вошел в кляксу перехода. Вокруг все мигнуло, стало тихо и прохладно, и сразу же пожалелось о собственной беспечности. Дорогие зеркала по стенам, за высокими окнами — синь усыпанная звездами, черточки теней на мозаичном полу. Нет… такого роскошного зала даже в столичных школах быть не может, не то, что в захолустье! И клякса перехода за спиной уже захлопнулась. Проклятие! То ли маг, открывающий переход, оказался полным идиотом, то ли над Томасом зло пошутили… Опять щенок советника? И тут золота подкинул?

— Что вы здесь забыли, архан? — спросил кто-то из-за спины, приставляя тонкий клинок к шее Томаса.

Томас не сопротивлялся. Сказать по правде, он мог бы снести ползамка своей силой, и того, кто стоял за спиной, размазать по стенке, но вопрос — зачем? Чтобы за ним послали карателей? С другими высшими он еще, может, справится, но повелитель таких шуток не оценит, может и телохранителей прислать… а с этими даже Томасу не сладить.

— Это всего лишь досадная ошибка, — спокойно ответил Томас, поднимая руки и понимая, что так просто ему не поверят, ибо такие замки у простых арханов не бывают. А тех, у кого бывают, охранять должны неплохо.

И не поверили же — грубо вжали в стену, прикоснулись к запястьям, активизируя татуировки, и, когда боль ушла, отпустили:

— Простите, высший.

Надо же! Хоть где-то статус высшего мага приносит пользу и уважение, а Томас уже и не надеялся.

Звякнуло спрятанное в ножны оружие, Томас отошел от стенки и поправил воротник, проведя пальцами в том месте, где недавно шеи коснулась сталь. И чуть поморщился, ощутив на коже теплую влагу. Кто-то за спиной извинился еще раз и протянул платок.

— Однако же вы сильны, если сумели пройти нашу защиту. Могу поинтересоваться зачем?

— Боюсь, проход открывал не я, — ответил Томас, всеми силами пытаясь вспомнить, кем был тот маг. Ну да, маг был, кажется, молод и незнаком. И эта улыбка… и эта сила… Томас осторожно прощупал защиту замка и скривился. Не, он, конечно, мог бы ее обойти, но… далеко не с той легкостью, с какой это сделал стоявший у перехода юноша. Ради богов, сколько золота выкинул советник за эту шутку? И зачем? И почему Томас, знавший в лицо всех высших магов, юношу не узнал? А с такой силой он должен был высшим.

На душе стало муторно и показалось вдруг, что за спиной легким щелчком захлопнулась дверца ловушки. Только какая к тварям грани может тут быть ловушка?! И кому нахрен Томас так нужен?

— Вот как, — протянул невидимый собеседник. — И где, если позволите узнать?

— В Зареме, — задумчиво ответил Томас и даже почти не соврал.

Ведь его из старой школы пока не уволили. И только сейчас вдруг вспомнилось, что официально его школа-то столичная и лучшая… Неофициально — прогнила до самого основания. И до сих пор Томаса не уволили лишь по одной причине — мало какой высший маг согласится работать с детишками. Томас бы тоже не согласился, если бы батюшка, прежде чем повеситься, долгов не понаделал. И если бы повелитель не поставил условие — долги он заплатит, но Томасу неплохо бы послужить на благо отчизны. Послужил, мать вашу! Целых две луны продержался.

— Вот оно что, — усмехнулся голос за спиной и что-то в этом голосе заставило Томаса напрячься.

— Почему насмехаетесь? — спросил он и впервые обернулся.

Дозорный, как и ожидалось. И на дурака, который осмеливается дерзить высшему, не был похож. Сильный, видно, что сильный, но не только телом — душой тоже. И под воротник бежит синяя вязь татуировки — явно старшой. Так, милостивые боги, чему он радуется?

— Что же вам самому не дали открыть переход?

Хороший вопрос. И жаль, что Томаса он заинтересовал только сейчас. Слишком зол он был, слишком обижен, вот и влип! Проклятие, смотри, как бы не по самые уши!

— По статусу не положено, — как можно спокойнее ответил Томас. — Да и кто же знал, что бывают такие недотепы?..

И тут осенило: а оправдываться-то зачем? Здесь никто же и не знает, что он в опале. Он — высший маг, перед каким-то дозорным отчитываться не обязан. И может поиграть в скучающего архана, каким, по сути, ему быть и полагается.

Посмотрев в зеркало и поправив плащ, он обернулся к дозорному и уже гораздо спокойнее спросил:

— Где я?

— В одном из замков советника Эдлая, — ответил тот. — Меня зовут Занкл, я старшой в этом замке.

Еще одного советника! Боги, уже мутит, честное слово. И задерживаться тут явно не стоит.

— Далековато меня занесло, если вы позволите, я продолжу свой путь.

— Думаю, раньше утра не получится, — ответил Занкл. — Я не могу открыть для вас переход и замок не даст открыть его вам. Защита у нас сильная, хотя после вашего… появления тут и не скажешь, но даже вас она обессилит. Если вы не очень спешите, утром приедет наш маг, он поможет вам попасть куда захотите, а пока, надеюсь, вы будете нашим гостем.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Томас.

Гостем быть в замке — хорошо. Прохлада комнаты, долгая ванна, хорошенькая служанка в постели, вкусная еда и мягкие простыни, пахнущие дорогими маслами. Когда еще удастся попробовать такой роскоши? Так что пусть их маг не приезжает еще пару деньков, было бы прям здорово.

— Мой архан, могу ли я вас попросить об услуге? — вмешался в его мысли голос старшого.

И сразу же в душе зашевелилось легкое беспокойство. Об услуге? Старшой? Высшего мага? Но отказать было как-то… глупо, что ли? Да и любопытство оказалось слишком сильным: что могло такого случиться в отдаленном от всего замке, что тут понадобилась помощь высшего мага? И почему этого мага не позвали — небось, связи у Эдлая… Говорят, что очень даже неплохие, что это один из тех советников, кто осмеливается воспротивиться воле повелителя, в то же время оставаясь Деммиду безгранично преданным. Окажешь такому услугу, глядишь, и в столицу вернешься, а если сильно повезет, даже не обязательно и в школу.

— Смотря какая услуга, — осторожно ответил Томас.

— Не могли бы вы пройти со мной? Думаю, это не займет много времени.

И почему Томасу казалось, что Занкл нагло врал? Но отказываться было уже поздно, да и не дали отказаться-то. До этого предельно учтивый старшой нагло повернулся задницей, взял со стены один из факелов и повел через неприметную дверь в узкий, наверняка не очень известный гостям коридор. А далее были бесконечные ступени вниз и вверх, повороты, последовательности которых Томас и не думал запоминать — а зачем? — тяжелая дверь, а за ней — неожиданно уютная, жарко натопленная спальня. Стены увешены серебристыми, посеревшими от пыли гобеленами, под ногами — скрадывающий шаги толстый ковер, на небольшой кровати под тяжелым, бархатным балдахином — мечущийся в лихорадке темноволосый юноша.

— Почему он связан? — тихо спросил Томас, мысленно холодея.

Виссавийцев не позвали, значит больной сделал что-то гадское. И важен этот больной, иначе бы в спальнях замка его не держали. И слуг тут не наблюдается, значит, болезнь держат в тайне. И если всю мозаику сложить воедино — да, на этот раз Томас влип, да, да, по самые уши.

— Потому что себе вредит.

— Пытается умереть?

А это радует. Значит, мальчишка сгнил еще не до конца. Что-то натворил, а теперь терзается, что же, у магов бывает. Если не уследишь. Только Томас-то чем помочь может?

Но и уходить он не спешил, если уж пришел… Подошел к столику у кровати, взял в ладони чашу с остатками зелья, понюхал и отставил ее на стол, вопросительно глянул на дозорного. Блокировка силы. Для обычного мага? Или еще один высший, которого Томас не знает? Не слишком ли много их за один день?

Поставив чашу на место, Томас внимательней посмотрел на больного. Подошел к кровати, активизировал татуировки, желтые!, провел ладонью рядом со щекой мага, лишь на миг коснувшись его души, и, повернувшись к дозорному, прошипел:

— Ты хоть понимаешь, что делаешь?

— К сожалению, очень хорошо понимаю, — ответил дозорный.

— Мальчик мало того, что маг, он — высший!

Сказал и не поверил. Как это вообще может быть? Случалось, что маги рождались среди рожан, правда, очень редко, и магии в них было совсем мало. Но высший? И рожанин? Боги… Да и мальчик ли? Лет восемнадцати, Томаса на пару лет младше, каким чудом он до сих пор жив? И не сорвался?

Томас и сам пару раз чуть было не сорвался. Но у него были учителя, а у этого мальчишки? Может, и у него были...

Томас скривился — еще не хватало вляпаться в делишки темного цеха.

— Знаю, — так же спокойно ответил Занкл.

— И то, что я должен сюда позвать телохранителей повелителя, ты тоже знаешь? — прохрипел Томас. — Сам должен был позвать, но не позвал, надеешься на мою помощь? Я не могу вернуть разум сорвавшемуся высшему! Это вообще мало кто может! Лучше всего дать ему...

—… умереть? — закончил за него Занкл. — Я не могу. И ты не можешь. И телохранителей ты не позовешь.

— Угрожаешь? — прохрипел Томас, забыв про мальчишку. — Какого хрена? Мне, высшему? Да я твой замок по кирпичику разнесу!

И повелитель слова злого не скажет. Даже поблагодарит. Потому что сорвавшийся высший и в цепях, и оглушенный зельем, таких делов натворить может, что жарко станет всем, даже тронному змею.

— Не угрожаю. Прошу подумать, — спокойно ответил Занкл. — Как ты сюда попал? Не помнишь того мага, что тебя пустил?

Томас вдруг вспомнил. Как сейчас вспомнил. Необычные темные глаза, бледное круглое лицо… вновь повернулся к кровати и глазам своим не поверил...

— Он не мог мне...

— Еще как мог, — усмехнулся Занкл, — вернее, не совсем он. Дай тебе покажу...

"Лучше не показывай", — заорало что-то внутри. Но старшой уже подошел к кровати, провел ладонью надо лбом больного, и на лбу мальчишки ярким огнем вспыхнула руна. Всего на миг, но этого мига Томасу до самой смерти не забыть...

— Один из проклятых телохранителей, — выдохнул Томас, доставая из-за пояса кинжал. — Лучше его, пока...

— Ты не понял, — преградил ему дорогу Занкл. — Ты скорее сам умрешь, чем ему сейчас навредишь, потому что его вторая душа уже проснулась. И привела тебя сюда...

Каким чудом проснулась? До ритуала? Но не это же сейчас главное...

— Почему меня? — прохрипел Томас.

— А это уже решать тебе, — язвительно ответил Занкл и нагло направился к двери. — Надеюсь, ты правильно все понял. И мне не придется заставлять служанок убирать твое тело. Предыдущего мага пришлось отскребать от стен, правда, высшим он не был. Но все равно было неприятно, знаешь ли, и служанкам работы много, и магу, которому пришлось лишать служанок памяти. Помни: никто не знает, что ты тут. Никто тебе не поможет… если ты сам себе не поможешь.

Дверь закрылась, а Томас бессильно опустился на стул рядом с кроватью. И все же, почему он? Ударила в лес молния, заколотили по стенам крупные капли, и Томас раскрыл окно, впуская внутрь влажный пахнущий грозой воздух. Легче не стало. Когда-то Томас думал, что он свободен. А теперь понял...

— Но ты свободен, — ответил внутри голос, и Томас резко обернулся. Маг на кровати спал. Хмурил во сне влажный от пота лоб, впивался в простыни тонкими пальцами, что-то шептал на непонятном языке. Но спал. Так кто же говорил? — Мне было сложно притащить тебя сюда, сложно разговаривать с тобой вне его тела… так что не подведи, маг.

— Я не выбирал сюда приходить.

— Так ли? — усмехнулся голос внутри. — Разве ты не хотел менять этот мир? Вот твой шанс, лежит на кровати. Спаси его, и я буду тебе благодарен. А благодарить я, поверь, умею даже лучше Эдлая. Ведь его покровительства ты недавно хотел?

— Я. Не. Выбирал. Этого, — прохрипел Томас.

— А что ты выбирал? Захолустную школу? А дальше? — голос внутри был неумолим. — Ты бы долго умирал от яда, очень долго… а теперь и года не пройдет, как ты сможешь отомстить. Хочешь власти? Он вложит ее в твои руки.

Власть? Да нахрен нужна эта власть! Но юноша-то интересен сам по себе. И эта его вторая душа… пусть и сволочная в чем-то, пусть и заманила сюда обманом, но...

Томас вновь подошел к кровати, вынул из тазика на столе тряпицу, чуть отжал ее и провел холодной тканью по лицу больного. Мальчишка всхлипнул едва слышно, вновь пробормотал что-то, потянулся лицом к прохладе ткани. И вновь скривился, будто от боли.

Дать бы ему умереть. И никаких хлопот. И вместе с ним умрет целитель судеб. Да, немногого же не хватает — всего лишь ничего не делать. Но уже поднималась к горлу тугая волна, и Томас вновь смачивал холодной водой тряпицу, даруя ученику еще толику прохлады.

Ученику… одному из тех немногих, кто следил на уроках внимательным взглядом. И приходил на консультации. И долго, взахлеб, спрашивал о даре. И с жадностью ловил каждое слово, пытаясь понять… Кто не смеялся, когда Томас снимал с ворот распятую служанку...

Легко обидеть.

Легко сделать что-то не так.

Но там были дети, а этот все же...

Томас провел пальцами по татуировке на запястье рожанина, заставив говорить желтые нити. Рожанин. Увы. И уже глава рода. И ни следа вписанной в нити магии. Заклинатель… Заклинатель, значит. Просто сильный дар. Но… Судя по татуировкам — ни капли магии.

И стало вдруг дико интересно — получится или нет? И Томас бросил бесполезную тряпку снова в таз и пошел к двери. Занкл, как и ожидалось, ждал в коридоре. И Томас, мягко закрыв за собой дверь, усмехнулся:

— Советник ведь даже не догадывается о его существовании?

Занкл вздрогнул, и Томас понял, что прав. Увы, прав. Значит за помощь юноше благодарности Эдлая не предвидится. А целителю судеб доверять не стоит… впрочем, есть ли выбор?

— Но Эдлая нет в замке… — задумчиво продолжил Томас, — значит, мы сможет воспользоваться его библиотекой, не так ли? И пока я буду там искать нужное, ты мне расскажешь...

— Расскажу что? — не понял дозорный.

— Все. Чтобы его спасти, мне надо его знать.

Занкл говорил долго, Томас слушал вполуха, пролистывая в желтом свете свечей одну книгу за другой. Богатая библиотека у этого советника. Излишне богатая для такой глуши, но оно и к лучшему. А потом Занкл ушел, а Томас остался, полностью погрузившись в книги. И текла за окном ночь, и хариб Занкла приносит одну чашу укрепляющего питья за другой. Кажется, принес и еду, но Томас к ней не притронулся. А Занклу все не терпелось. Он заходил пару раз в библиотеку, внимательно наблюдал, потом уходил, пока, наконец, не выдержал:

— Тебе больше делать нечего, как читать книжки? Он там сдохнет, пока ты...

— Вы, воины, привыкли побеждать оружием, — задумчиво ответил Томас, не отрываясь от текста. — А твой Рэми — это маг, его надо побеждать знаниями. Знаний мне уже хватает… почти, подожди еще немного...

И вновь погрузился в книгу. А когда оторвался от желтоватых страниц, уже румянил все вокруг рассвет, а Занкл сидел в кресле у окна, не спуская с мага внимательного взгляда.

— Теперь все? — спросил он.

Томас поднялся с кресла. Воины привыкли действовать. И беспомощность, бездействие для них — медленный яд. Как дети. Не понимают, что каждому поступку свое время. Высший маг — очень тонкая структура, разрушить ее легко, починить… требует тщательной работы и аккуратно подобранных слов.

Томас попросил принести в библиотеку чашу с водой, спросил, проведя по воде кончиками пальцев:

— Говоришь, наш Рэми — глава рода.

Прошептал заклинание, вода помутнела, пошла волнами, и в ней, как в зеркале отразилась сидевшая на скамье у дома девушка. Бледная в полумраке. Дрожащая и не замечавшая своей дрожи, так похожая на Рэми, она всматривалась в лесную тишину и ждала...

— Маг, — тихо прошипел Занкл. — Некоторых вещей тебе лучше не делать.

— Думаешь? — Томас разрушил заклятие, стряхнул с пальцев водяные капли и посмотрел внимательно на дозорного:

— А ведь его сестра хороша, даже слишком.

— Но цена тоже немалая.

— Немалая, — усмехнулся Томас. — А, может, именно в этом и вся прелесть.

Хорошо-то как! Давно уже Томас не чувствовал такого радостного возбуждения, может, с тех пор, как в первый раз попробовал серьезное заклинание. Каким оно было? Томас усмехнулся, вспоминая, как взвилась над ним стеной волна, как ровно легли, создавая ряд, бревна, и рожане на берегу ахнули. Правда плотина получилась не слишком крепкой и учителю пришлось ее поправлять. Но радости, бегущей тогда по жилам, Томасу не забыть. И почти такая же радость кипятила кровь и сейчас. Получится или нет?

Вернувшись в спальню, он провел ладонью над Рэми, заставил его чуть всплыть над кроватью и открыл переход. На этот раз сам. И даже не удивился, когда замок помог и не только выпустил, но и защитил своей магией.

— Куда ты собрался? — встал между ним и расплывшейся в воздухе темной кляксой Занкл.

— Ты же сам сказал, что я не могу ему навредить, — пожал плечами Томас. — Так чего же боишься?

И плавным движением ладони защитил заклинателя своей магией, пустив его тело прямо в темноту кляксы. Занкл на этот раз промолчал. Лишь смотрел с подозрением, но, хвала богам, не пытался вмешаться. И хорошо. Когда Томас вошел в темноту перехода, магия охватила его плотным коконом, подобно плащу стекла на покрытую каплями дождя траву, мягким покалыванием отозвалась на бушевавшую где-то вдалеке грозу. И стоять теперь рядом простому человеку, наверное, было бы невыносимо.

Но людей тут не было. Мягко стелилось, блестело в полумраке разнотравие и переливчатым пением встречали рассвет птицы. Дремала в розоватом тумане река, катила по равнине тяжелые волны. Хорошо тут, спокойно.

Все так же заставляя тело рожанина плыть рядом, Томас шагнул в реку, пошел по воде, чувствуя ступнями мягкую влагу. Остановился на середине реки, провел рукой над грудью Рэми и аккуратно повел ладонью вниз. И тело юноши, подчиняясь, опустилось на смягченную туманом речную гладь.

Чуть усмехнувшись, Томас опустил ладонь ниже, погружая заклинателя в воду. Сел на корточки, скользнул ладонью под затылок Рэми, заставив его поднять голову, прошептал едва слышно:

— Тебе было жарко, правда? А вода холодная… и волны уносят все твои печали, чувствуешь? Боишься второй души, думаешь, она зло. Потому что вредит этому миру. Потому что убивает. Берешь на себя ее вину и не выдерживаешь ее тяжести. Хочешь покоя, смертельного… понимаю. И все же не отпущу. Для этого мира слишком большая роскошь тебя упустить.

Он лег рядом с заклинателем на воду, глянул в уходящее в дымку серое небо. Спокойно над рекой, тихо, не хочется ни о чем думать. И все так же заливаются птицы, стараются. Ради своего заклинателя. И Рэми слышит же, чувствует. Лес чувствует, его обитателей… Редкий дар. Не мага — рожанина. Слишком одаренный богами мальчик. А большой дар — тяжелая ноша. Даже если он всего один… а тут...

— Знаешь, как его зовут? Аши. Целитель судеб. И когда-то он был самым сострадательным из двенадцати. Знаешь, что его изменило? Мы, люди. Чувствуешь его боль? Его обиду? Обиду сына бога?

Томас скосил глаза и заметил, как ресницы Рэми дрогнули, а ладонь сжалась в кулак. Слышит. Это хорошо.

— Ну, ты убил, вернее, он убил. Но временами, увы, приходится выбирать. Хотел оставить их в живых? Сначала они убили бы Майка, а потом их бы выловили дозорные. Знаешь, что такое пытки магией? Я знаю.

Не только знал, но был там. И даже помогал дознавателям проводить допрос. Это еще более гадко, чем работать с детьми. И после Томаса долго мутило, так долго… что больше его на допросы не приглашали. На счастье.

— Ты сглупил, Рэми. Ты подарил им легкую смерть, которой они не заслужили. Теперь не сглупи еще раз и не убей в себе вторую душу. Она и без того настрадалась. И единственный, кто ей может помочь — это ты. Да и себе дай шанс… ведь ты не так прост, как кажется. И так легко не сдаешься, не так ли?

А потом Томас говорил еще долго. О глупостях. Рассказывал о своем детстве, о том, как открыл в себе силу, и как отец выставил его из дома… потому что сын был «магическим ушлепком». А обделенный магией отец всю жизнь дико завидовал высшим и их ненавидел. Даже собственного сына. Может, потому и наделал долгов, чтобы и из-за грани Томасу сделать «хорошо».

Солнце еще долго всходило над деревьями, и птицы понемногу приутихли. Медленно, почти нежно несла их река. Уходила дымка с пронзительно-голубого неба, вместо зарослей трав по обе стороны пошли песчаные, заваленные мелкими камушками пляжи. И огромной многоголовой волной застыли на берегах звери. Смотрели на проплывающего мимо заклинателя и молчали… ждали. А когда солнце достигло зенита и в горле пересохло от долгого монолога, Томас вдруг понял, что зверей на берегах больше нет, солнце жжет невыносимо, а заклинатель… спит. Только вот захочет ли просыпаться? И, вздохнув, Томас закрыл глаза и сказал:

— Впрочем, можешь уходить. Хороша у тебя сестра и мать, хоть не так и молода, тоже красива. И когда тебя не станет… дозорные прекратят им помогать. Таков уж мир. И дорога двум одиноким женщинам да еще и родственницам опального мага, только в дом забвения. Но, чтобы твоей сестре было легче, я могу купить ее первым. Хочешь?

Замолчал, внутренне сжавшись в комок, ожидая. И ждать долго не пришлось: окатил ворох брызг, и Рэми оказался на Томасе, впился пальцами в ворох его туники, зашептал жарко:

— Что ты сказал о моей сестре?

— Тебе же все равно, — пожал плечами Томас. — А девчонка в самом деле красива.

И тут же ударило в грудь, толкнуло в речную темноту. И даже под водой Рэми не отпускал ворота рубахи, все так же смотрел гневно, будто убить хотел взглядом. Ну-ну, малыш, даже не старайся, умирать мы не собираемся! Устав играться, Томас сжал шею мальчишки, вытолкнул обоих из реки и швырнул Рэми на берег.

Заклинатель прокатился по сочной, зеленой траве, приложился плечом о корягу и попытался подняться, но Томас не дал, притушив ученика волной силы. Рисковать, что Рэми очнется и пришибет нового учителя магией, не хотелось. И без того хорошо, что Аши не вмешался. Наверное, понимал, что его носителю сейчас ничего не грозит.

Почти ничего. Убивать его, конечно, Томас не хотел, а вот разозлить было бы совсем не лишним:

— Решил убежать за грань?

— Не твое дело! — с трудом выдохнул Рэми. Горяч. Впрочем, высшие маги другими и не бывают. Но и научиться себя сдерживать ему было бы очень неплохо. — Да кто ты вообще такой?

— Я твой бог, — ответил Томас, почувствовав, что ему все это начинает дико нравится. — Твой архан и твое проклятие. Я — твой учитель.

— Да кто тебя просил? — взвился Рэми.

Опоенный, слабый, полуоглушенный, он был совсем не опасен. Даже жалок. Но Томас знал, что это ненадолго. Сел на корточки рядом с тяжело дышащим Рэми, усмехнулся про себя. Вот она — воля богов. В пылающих глазах ученика. В его душе, охваченной огнем чужой для него силы. В загадке… откуда и зачем ты появился в этом мире, Рэми? Где ничего не бывает без причины.

— Ты и просил, — ответил Томас. — Ты сам меня выбрал, Рэми.

Ну не совсем он, Аши, но это важно?

И раньше, чем Рэми слово успел сказать, схватил его за запястье, активизируя магию татуировок. Обычно учителей высшему магу подбирает школа, родители, даже сам повелитель, обычно боги не прощают такого самоуправства и ученик привыкает к учителю долго, постепенно, но тут ситуация-то особая. И в ошеломленном взгляде Рэми вдруг промелькнул другой — ироничный и мудрый — взгляд сына младшего бога. Аши.

Золотые татуировки заиграли под пальцами, меняя рисунок, боги приняли сделку, и Томас отпустил руку Рэми, вдруг засомневавшись… брать перед богами ответственность за чужого мальчишку, разве это мудро? Но мудро или нет, а дело сделано. И создав переход, Томас встал и подал ученику руку:

— Пойдем.

— Никуда я с тобой не пойду, — огрызнулся Рэми.

И Томас, вздохнув, приказал. Нехорошо вот так начинать знакомство с учеником, показывать над ним свою власть, но если иначе Рэми не понимает? Пусть пока ненавидит, дальше посмотрим.

Рэми послушно встал с травы — а попробовал бы не встать, магия татуировок не давала выбора — бросил на учителя ненавидяще-затравленный взгляд и зарычал едва слышно, когда Томас прошептал ему на ухо:

— Сделай одолжение, сломайся еще раз. И тогда твоя симпатичная сестра согреет мне постель. А когда надоест… Обещаю. Найду ей хороший дом забвения. Там и обижать не будут, и клиентуру подберут ласковую и щедрую. Может через годика два она себя выкупит...

И толкнул злого ученика в созданный переход.

Ничто так не помогает подобным Рэми жить, как беспомощность и злость. И это хорошо. Пока этого хватит.

С другой стороны прохода их встретил Занкл. Посмотрел с явным облегчением на мокрого и злого Рэми, потом с благодарностью на Томаса и сказал Рэми мягко, положив руку на плечо:

— Иди спать, мой мальчик. Я рад, что ты очнулся.

— Он и так слишком долго спал, — возразил Томас. — Я иду отдыхать, а мальчишку в храм. На горох. Пусть подумает над тем, что натворил.

И когда угас уже день, а Томас, все еще разбитый, пришел в храм, ученик и в самом деле был там. Стоял на коленях опустив голову и молился. Знать бы о чем. Хотя Томас и так знал — об убитых им людях. И о том, чтобы не убивать больше никогда. Идиот блажной.

— Подойди! — позвал Томас.

Приказывать при помощи магии не пришлось, урок подчинения Рэми усвоил с первого раза. Но и гневаться не перестал, просто спрятал гнев в глубине темных глаз.

— Хочешь меня одолеть, учись усердно, — усмехнулся Томас.

И все эти несколько лун Рэми и в самом деле учился усердно. Только… из-за мести? Это вряд ли. Просто иначе не мог.

А Томас устроился себе учителем в местной школе, привез в деревню мать и сестру и забыл на время о столице и придворных. Новый ученик был для него дороже золота и роскоши. Юноша с двумя душами, правда, Аши с той памятной ночи так и не появился. Будто и не было его. Но Томас знал, что затишье это временно.