Пролог

Небольшая комната, освещенная всего одной свечой, казалась невероятно уютной и теплой, несмотря на полумрак. Тусклый свет не позволял постороннему глазу разглядеть ни шкаф с книгами, ни картины на стенах, и можно было увидеть только камин, небольшой журнальный столик, да загораживающее камин большое кресло, в котором сидел молодой мужчина.

Он был одет по-домашнему: просторный зеленый халат, домашние туфли, в одной руке он держал бокал вина, в другой – книгу.

Сегодня он устал. Его маленький сын был полон энергии и, кроме того, обожал своего отца, так что весь день мужчина провел на свежем воздухе, катая мальчика сначала на лошади, потом на лодке. Жена его даже начала немного ревновать к нему сына: с ней ребенок не был так весел и счастлив!

Мужчина сделал глоток вина и улыбнулся.

Как отговаривала его вся семья от брака, как родные пугали его ответственностью и страшным семейным проклятием, но он тогда настоял на своем, полгода не разговаривал с отцом, два – с сестрой, месяц – с братом, и теперь ничуть не жалел об этом. Он был счастлив.

Но как только он подумал об этом, дверь со стуком распахнулась, и. едва слуга успел доложить: «Ваш брат, сэр!», в комнату вбежал запыхавшийся, растрепанный мужчина в изорванной одежде и с безумными глазами.

Слуга закрыл дверь, а хозяин комнаты, счастливый семьянин, резко встал, отставил бокал, отложил книгу и приблизился к вбежавшему.

— Что с тобой, братишка? – спросил он тихим, мягким голосом.

Губы «братишки» задрожали, и тот разрыдался, некрасиво, по-детски, как-то неумело и очень истерично.

— Эд! – прошептал он и обнял брата за шею, уткнувшись ему в плечо, хотя был выше почти на голову и немного шире в плечах.

Несколько минут Эд, очевидно, старший брат, гладил младшего по голове и молчал, давая тому выплакаться, а потом с неожиданной для своего достаточно хрупкого сложения силой отодвинул его от себя и усадил в кресло. Сам встал рядом на колени.

— Рассказывай!

— Эд… — младший брат прикусил губу и, все же, нашел в себе силы выдавить. – Эд, сегодня я убил человека.

Однако вместо ужаса или, хотя бы, изумления, на лице старшего брата отразилось сочувствие.

— Бедный мальчик! Рассказывай подробней! – Он встал на минуту, взял с камина бутылку вина и налил полный стакан – Вот, выпей сначала.

Младший брат выпил вино одним глотком, а потом сжал руки в кулаки так, что бокал из толстого стела хрустнул и рассыпался не осколками, а мелкой крошкой. Потом начал говорить, не обращая внимания на стекло, усыпавшее его колени:

— Эд, я не хотел! Я зашел в паб, выпить пива, ко мне подсел этот парень… американец, кажется. Заговорил. Я ответил…, — он сглотнул, но продолжил, – слово за слово, он начал хвастаться всем своей силой и непобедимостью… я отмахнулся, знал, что нельзя слушать об этом… он начал предлагать сразиться ним… выпил уже много, наверное. Я тоже. Он толкнул меня. Я встал и пошел прочь из паба, хотя мне вслед и несся смех, я все же ушел. Но он не отстал…, догнал на улице, снова толкнул…

Тут дыхание у младшего брата кончилось, и он снова заплакал.

— Дальше.

— Дальше… я не помню. Просто вдруг кровавая пелена, ярость… когда я пришел в себя, он уже был мертв. Разорван на несколько частей… Эд, я пойду в Скотланд-Ярд, я все расскажу… Пусть…

— Нет. Этого ты не сделаешь! – Эд встал и тяжело опустил руку на плечо брата. – не ради себя, но ради всех нас. Наша фамилия не должна даже появляться в судебных архивах. Нет, только не это.

Младший брат всхлипнул.

— Я ненавижу себя, Эд. Я… чудовище. Тот парень… у него ведь могла быть жизнь, если бы не я. Я…

— Не ты выбрал это! – жестко оборвал его Эд. – Ты родился таким! Как и я, как и наши предки, как наши потомки: дети, внуки! Как мой сын, которому сегодня нет и трех лет, но который тоже однажды может выйти из себя, как ты! Не ты это выбрал, братишка! – закончил он уже мягче.

— Эд, я не знаю, как жить с этим. Эд, пожалуйста… я знаю, ты меня любишь, да? – юноша (так как назвать мужчиной его все же было еще нельзя) поднял глаза на брата и с надеждой заглянул ему в лицо.

— Конечно. Но этой услуги не окажу тебе.

— Ты угадал?

Эд кивнул. А потом сказал медленно, словно решение давалось ему с трудом:

— Я не убью тебя, и прокляну, если ты сделаешь это с собой сам. Но я дам тебе совет, мой мальчик. Уезжай отсюда. Немедленно, ни с кем не прощаясь, ничего не взяв с собой, кроме денег и документов, уезжай. Ты еще совсем молод! Проживи пять, десять лет в Европе, посмотри Америку, Россию, узнай себя и других. И ты забудешь это, как кошмарный сон.

Отчаянье на лице ночного гостя сменилось радостью. Он встал, обнял старшего брата. Но на секунду его лицо вновь омрачилось:

— А как же сестра? И дом, ты ведь отказался жить там, он ведь придет в упадок…

— Сестре я что-нибудь скажу, объясню, что у тебя проблемы со здоровьем… А дом… Что такое дом, когда на карту поставлены твои жизнь и спокойствие? Езжай, братишка. Я тебя люблю.

— И я тебя, Эд…

Младший брат еще крепче стиснул плечи старшего, резко разжал руки и вышел из комнаты. Потом и из дома. Лондонский туман поглотил его фигуру, понес сначала к банку, потом к вокзалу.

А спустя два часа поезд, стуча колесами, выпуская кольца дыма, унес его прочь от родной Англии, навстречу приключениям, новой жизни и забвению.

Чтобы привезти обратно только через восемь лет.