Глава 5. Игра, ход третий: наживка

О «диких поясах» вокруг каждой из Теней Ордена в народе ходило немало легенд. От утверждения, что сами Тени являются дикими, все до одной, до отказа в «пояса» верить, байки о них приписывая менестрелям: те и не такого напридумывают. А кто-то считал, что эти истории изобрела и распускает Звезда, а зачем — Вэй виднее. Уж верно, чтоб к Теням не лез кто попало незваным по бездорожью, нарываясь на гнев Рыцарей…

Вэй и правда было виднее, поскольку именно им приходилось ежедневно включать дикие пояса в расчёты, начиная с погодных. Для них узкие полоски диких земель были реальней некуда, хотя откуда они взялись и для чего нужны, знали немногие. Даже не каждый из магистров.

Чен хотел знать всегда — ему с детства казалось это важным, впрочем, как и его учителю. Если исходить из соображений природного равновесия, толку от орденских поясов никакого не было: при их размерах они просто не могли на что-то повлиять, там и погода-то от обычной почти не отличалась, даже без вэйских усилий. Более того, сходу уловить, что шагнул в пояс, удавалось далеко не всякому вейлину.

А вот Рэлис ощущал, несомненно. Чен видел это: по его походке, лицу, лёгкому изменению Кружев. Но он и не ждал от Рэла иного: лойренский бродяжка, ученик Каэрина… Рэл уже в момент вызова должен был всё понять.

— Ты рискуешь, — заметил Рэлис, устраиваясь на очень удобно согнутом мшистом стволе медвянки. — Я мог понять тебя буквально. И ты полдня ждал бы тут в одиночестве. От того места, что ты назвал, досюда часа полтора.

Чен зевнул и без церемоний улёгся прямо в густую траву на крохотной прогалине, залитой солнцем, — прочая полянка была затенена густой завесой из ветвей, превращая ясный летний полдень в подобие позднего вечера.

— Я знал, что ты догадаешься. С твоим знанием леса и умением прокладывать маршруты ты бы не промахнулся.

«Жду прямо там, где обсуждали точность карт».

Он послал это сообщение из очередного крохотного трактира, какими кишели дороги меж деревнями Джалайна — заведение, где нельзя даже толком поесть, разве что перекусить бутербродом и горстью орешков под выпивку. Тут почти не было столов, одни бочки с пивом, сардисом и элем — да десяток табуретов у стойки, вечно занятых пожилыми посетителями, приходящими не столько выпить, сколько поглядеть на путников и обменяться свежими сплетнями. Чен такие места очень любил — в определённом смысле. Здесь легко было затеряться.

Вся надежда была на слово «прямо» — указание, что адресату следует прочертить прямую линию от места гибели Аралина до приюта, бывшего его точкой выхода из нырка, и продлить эту линию до пересечения с диким поясом Тени Эврил. Да, намёк был туманней некуда, но Чен сделал ставку на сообразительность стража, обученного их общим наставником, любителем шарад и шэна, — и камешек упал в нужную ямку. Чего и следовало ожидать.

Он и впрямь рисковал, но не временем, попусту убитым на ожидание. Риском было само послание, пусть и брошенное по тончайшей связи Детей Боли и невнятное. Хотя волнение было тщательно скрыто, он ощущал его постоянно, острой иглой в глубине сердца, крохотным диссонансом в мелодиях. Позвать Рэла — привлечь к нему чьё-то опасное внимание; прийти в Джалайн — подставить Каэрина. А не прийти он не мог. Уже нет. Не сейчас.

Обсуждать это с Рэлисом ему не хотелось. Как и думать о том, не навлекает ли он беду ещё и на учеников.

— Нырнул или верхом? — осведомился Рэл.

— Верхом из Аэтис, сюда пешком. Но назад хочу нырнуть, лесные прогулки отнимают многовато времени. А вот тебе придётся пройтись. Ты не против?

— Я на это рассчитывал. Какой смысл нырять, бросив коня?

— Конь ждёт меня поблизости. Мы вполне можем прыгнуть в Аэтис вместе, ему не впервой.

— И что ты выигрываешь такими манёврами?

— Полагаю, некий туман в отношении намерений… — Чен вздохнул. — Пытаюсь прикрыть тебя. Сам факт наших встреч как-то совсем перестал мне нравиться. Если эту можно сделать последней, я буду счастлив.

Рэлис поставил ногу на ствол и обхватил пальцами колено. Перспектива подобного счастья явно его не радовала.

— Что это значит? Как ты представляешь расследование на расстоянии? Помнится, в прошлый раз мы исходили из того, что он может подслушивать беседы в Кружевах. Ты заметаешь следы и тащишь меня в дикие земли, чтобы он нас не выследил в Поле, — а теперь предлагаешь обсуждать всё именно там?

— Я и обсуждать не хочу. Давай просто его поймаем. Загоним в ловушку и покажем всем, а уж когда вина будет очевидной, можно заняться поиском улик и объяснений.

Судя по сосредоточенности взгляда, состояние рассудка Чена вызывало у бывшего стража серьёзные сомнения.

— Уточни, верно ли я понял. Ты намерен создать ловушку для неведомого убийцы, подбросив ему приманку — боюсь спросить, кого именно, — и захлопнуть её, успев выдернуть жертву, мы должны вдвоём. До сего светлого момента не встречаясь, не тренируясь и не планируя. Причём мы уже знаем, что этот неведомый убийца способен на трюки, которые считаются невозможными. А стало быть, он невероятно силён. И шансов его удержать, а потом доказать вину без трупа — примерно ноль. Особенно с учётом поправки о Вызовах, принятой твоим покровителем.

— Именно с учётом неё, — мягко поправил Чен.

Рэлис смотрел остро и внимательно.

— Ты допускаешь…

Луч приподнялся, опираясь на локоть:

— Понимаешь, почему я не хочу говорить?

— Да, но в этом нет смысла. Чен, в слежке главная проблема — Сумрак. Отследить кого и что угодно в Поле — задача разрешимая, был бы талант, но едва события уходят в Сумрак, всё осложняется. Иначе в стране вообще не было бы преступности. Никакой. Но с методами наблюдения за сумрачным объектом через Мерцание всё грустно.

Мужчина, который был командором стражи дольше, чем Чен — Лучом, вздохнул:

— Смотри. Тут всё просто: для наблюдения нужен маячок, так? А это у нас только мелодия Кружева. Либо ты выделяешь её в Поле и болтаешься рядом — либо напрямую привязываешь свой узор к узору объекта, для чего необходим контакт в Сумраке. И если объект не звучит в Поле, то что остаётся?

— Привязка через контакт. Её-то я и опасаюсь.

— Но такое нельзя провернуть незаметно. Иначе тех же торговцев дрёмой мы бы давно повыловили, со скупщиками краденого заодно. Но ты ведь не прицепишься к чужому узору так, чтобы в Поле это не отразилось. Если объект не-Вэй, сцепка потребует сил и оставит след. Если он Вэй, то сам её заметит. А если у тебя нет обоснованного повода для слежки, она незаконна. Вот и всё, тупик. В который ежедневно упирается лбами Стража.

— Нашего приятеля закон не остановит. И судя по стёртым Кружевам, на бесшумную сцепку он вполне способен.

Рэл по-бирьи сузил глаза, становясь старше — и намного опаснее.

— Ты не рассказываешь всего. А я уже говорил, что на путь в темноте не согласен. Ты его знаешь? Точно?

Юный магистр едва заметно покачал головой.

— Подозреваю. И не одного. Доказательств нет.

— Но основания есть.

— Их не хватит для Стражи. Собственно, ни для кого.

— Этого ты не знаешь. Как понимаю, ты ни с кем и не делился.

— Рэл, слушай. — Ченселин нахмурился, позволяя узорам окраситься лимонно-жёлтым и лиловым: цвет ожидания беды, цвет тревоги. — Дело не в недоверии. Я знаю методы сцепки. Каэрин готовил меня в Стражу. И если я считаю, что… у кого-то… была возможность подсадить маячок в моё Кружево так, что я не ощутил, — лучше поверь. А теперь представь, что я называю тебе его имя. Сколько у тебя будет шансов дожить до следующего рассвета?

— Но ты-то жив. Он не в курсе твоих мыслей на его счёт? Тогда зачем ему цеплять на тебя маячок?

— Допустим, у него есть причина. Либо очень простая — либо столь сложная, что мне пока не понять, но это её не отменяет. А вот насчёт тебя я совсем не уверен. Тем более, после истории о смерти твоего учителя.

— Видишь связь?

— Чувствую.

В бирьем прищуре Рэла блеснули янтарные искры.

— Если ты правда висишь у него на крючке, и он тебя слышит даже здесь, в диком поясе, — то я уже покойник. Ты произнёс кое-что… «Тот, кто дорожит мной». У меня хорошая память.

Двое мужчин молчали, не глядя друг на друга.

— Я не идиот, Чен. Сопоставить мои прошения Звезде с вызовами — нетрудно. А на Совете, где голосовали за поправку, меня не было: я ушёл сразу после грязной истории с мальчишкой… предсказуемо.

Кружева их сейчас ощущались одинаково: прозрачно-белое ничто.

— Я ведь думал об этом. После. Знаешь, что на том Совете почти не было стражи? Часть гонялась за компанией бешеных дрёмников аж в Клайне, часть патрулировала город — так себе, поскольку твоего Открытого прозевали.

— Снова дрёмников, — без выражения проронил Луч. — С учётом девушек в Аэтис их у нас уже больше десятка.

— Именно.

Теперь безмолвие — в Сумраке и Кружевах — затянулось надолго. И насколько Рэл успел понять партнёра по опасному расследованию, ждать тот мог долго, в своей тихой мягкой манере заставляя согласиться. Бросая намёки, сгущая вокруг них двоих атмосферу слежки, неотвратимо подступающей беды. И смерти. Обоих… или одного.

— Ты должен понимать, — сказал он более резко, чем намеревался, — я никогда не пойду на риск для невиновного. Участи Аралина никто не заслужил. И на мой взгляд, поимка даже самого страшного преступника того не стоит.

— Ты не представляешь, насколько кто-то может быть страшным, — почти ласково отозвался Чен.

— Если он умеет выдавать убийства за случайности — представляю. Но я не могу сунуть ему кого-то в капкан, как делают с мриками охотники на биров. И поступать так незаконно даже с опасными животными. А с людьми — тем более.

— Я не планировал использовать посторонних, — голос Чена звучал удивлённо. — Я продолжу расследование в Аэтис, опираясь на слова моего Открытого о жене, за чью гибель он мстит. Собственно, я уже начал. Едва я подойду к правде достаточно близко — полагаю, причина оставлять меня в живых утратит актуальность. А когда он нападёт, ты будешь рядом в Кружевах — будешь свидетелем. Я не сомневался, что ты разбираешься в технике сцепки, но нам нужно отработать бесшумность, затем я и здесь. Подберёшься тихонько и запишешь всё, что он сделает, — достаточно, чтобы потом он не назвал это поединком или провокацией с моей стороны. И сразу нырнёшь к Каэрину — для тебя ведь его щиты не помеха. Тебе он поверит. И сумеет вас оградить на пару минут, пока то, что ты записал, не окажется в первом слое Поля. Видное всем. Думаю, после этого обезвредить нашего друга будет вопросом времени. Каэрин сможет провернуть всё быстро: кинуть запись в Поле, собрать оставшихся Лучей и всех магистров, кто откликнется. Вместе вы справитесь — надеюсь, после нашей схватки сражаться ещё и с вами будет ему трудновато, я-то не старый вейлин.

— Два небольших нюанса, которые твой восхитительный план случайно упустил. Во-первых, сцепка видна в Поле — особенно мастеру его уровня. И как сделать её незаметной, я не знаю. А во-вторых — верно ли я понял, что трупом собираешься стать ты?

Неделей раньше вэй’Ченселин Тарис, Луч Звезды, вынырнул из Поля в крохотном дворике за конюшнями Дома Стражи — верхом, чего делать, в общем-то, не рекомендовалось: животные переносили Нырки тревожно и запросто могли сбить точку выхода. Не говоря о том, что и один человек, выйдя слишком близко к кому-то живому, рискует причинить немалый вред — а уж всадник на здоровенном коне и вовсе опасен для жизни всех, оказавшихся рядом.

Но Чен проделывал это не в первый раз. Для начала, во дворике всегда было пусто, именно в расчёте на Нырки стражников; а корректировать выход с точностью до шага он выучился ещё в двенадцать — в одиночку и на лошади. Каэрин попросту не отпускал его мыться, спать и утолять голод (именно в таком порядке располагались тогда его заветные мечтания), пока у него не получилось. И хотя в те дни назойливость учителя бесила его до тьмы в глазах — теперь он был искренне благодарен. И за науку, и за знание о месте выхода именно здесь, возле Стражной Обители.

Конь по имени Пламя (в честь рыжей масти и неуправляемого характера) не выказал ни малейшего беспокойства: вэйские фокусы хозяина были ему привычны. Невозмутимо укрепился копытами на мягком асфальте, выждал, пока живая ноша слезет, и неторопливо потопал к открытым воротам конюшни, к запаху овса, ароматного сена и плеску воды. Чен с тем же спокойствием проводил его взглядом, зная, что тщательный уход коню обеспечен. Флегматичные конюхи Стражи исходили из постулата: каждая лошадь, забредшая сюда, принадлежит если не стражнику, так магистру, а ежели роскошный арасинец вдруг носит на себе неслышащего, то столь непростого, что позаботиться стоит всё равно, вреда от того не будет, одна польза и удовольствие.

Да и наверняка кто-то здесь узнает приметную (и весьма своенравную) живность знаменитого Луча Тариса.

Сам он отправился на соседнюю улицу, в известный каждому Вэй трактир «Свет Звезды», по сути — второй дом стражников. В Обители имелась столовая, где в любое время дня и ночи можно было подкрепиться парой горячих блюд и кружечкой шина, иногда с добавлением чего покрепче; но стражники всё равно толклись в «Свете Звезды» непрерывно, вперемешку с заезжими вейлинами, молодыми магистрами и даже самыми везучими из учеников, чьи наставники относились к досугу молодёжи терпимо и не видели дурного в практике нырков в столичные трактиры.

Чена здесь, конечно, знали. И трактирщик, и все его помощники, и наверняка половина присутствующих мигом среагировали на визит Луча — которому, кстати, положено бы сидеть в своём Таднире и наставлять четверых (ну не угодно ли, и солидные зрелые магистры зараз не откусывают столько, как самоуверенный мальчишка Верховного!) учеников. Впрочем, на повернувшихся к нему лицах читалась одна непроницаемая любезность. Разумеется.

Он выбрал самое заметное из свободных мест (в разгар послеполуденного отдыха было их немного) и занял все стулья — широкополой шляпой с переливающимся многоцветным пером, небрежно сброшенным роскошным плащом, слишком жарким для середины лета, и редким для Вэй украшением: поясом с широкой изогнутой саблей в руку длиной. Саблю он постарался кинуть на стул так громко и вызывающе, как только мог, не доводя игру до абсурда — всё-таки его окружали Вэй, а не крестьяне, и они-то с детства умели отличать истинное от притворства.

Впрочем, смотря кто притворяется. Ченселин Тарис мог бы при желании сыграть здесь и неслышащего… наверняка. Он мимолётно подумал, что это было бы забавно — зайти вот так же, средь бела дня, в набитый вэйской стражей зал и прикинуться кем-то, безмерно далёким от мира поющих Кружев, — и с сожалением отбросил идею: сейчас его ждала куда менее интересная игра: всего лишь в самого себя. Ну, не совсем — с поправкой на угнездившийся в умах образ «Луча и любимчика Верховного»… но сейчас следовало внести в него парочку новых нот. Или чуть больше правды? Как посмотреть.

Кстати, посмотреть стоило вокруг — в поиске знакомых лиц, достаточно хорошо знакомых, чтобы возник повод заговорить. Причём — не у него. Луч Тарис, который с кем-то рангом ниже магистра заговорил первым, и не на приёме, а в зале трактира — событие исключительное. А нам ведь тут не надо никаких подозрительных исключений.

— Вэй’Тарис, светлый Луч! Не верю своим глазам!

Он обернулся — пожалуй, чуть быстрее, чем стоило, да и радость лучше было скрыть: кем-кем, а друзьями они с Дэном, ещё одним из Детей Боли Каэрина, никогда не были. Если не считать проявлением дружбы, что ни в одной из детских драк Чен всерьёз его не покалечил. И даже особо страдать не заставлял… так, по мелочи, лишь бы отвязался.

— Глазам и впрямь верить не следует, Дэн, дорогой, — промурлыкал он, — а что, слух мелодий окончательно тебя покинул? Всегда знал, что работа в Страже здоровья не прибавляет, равно как и опыта в чтении узоров. Неустанные труды не помешают тебе выпить со мной? Что будешь, сардис? Или уж сразу тиск? Или без затей, ариту?

Дэлиен Анрис подошёл, не скрывая в Кружевах оттенка удивления, и озадаченно воззрился на саблю:

— Ты что, планируешь подработать охраной караванов? Или собрался в Рыцари?

Чен небрежно сбросил оружие на пол носком сапога и приглашающе подвинул стражнику стул:

— Садись. Надеюсь, тридцатилетний тиск тут имеется… он лишь в этом возрасте перестаёт отдавать горечью.

Хозяин уловил суть заказа, даже не подходя: он и сам был Вэй, хотя из слабеньких, но услышать клиентов через ползала, не отходя от стойки, — на это его дара хватало. Как и вспомнить, какую клиенты в прошлый раз выбирали закуску, и отправить заказ на кухню, не дожидаясь слов. Вэй-лорды, в сущности, были в сумрачных предпочтениях неприхотливы, а уж вечно голодные и торопящиеся стражники — тем более: накормить их было куда проще, чем придирчивого столичного мастера или лорда Вершины. Главным тут было — подать еду поскорее, и чтобы она не оказалась пережаренной. Вэй скорее смирился бы с тем, что блюдо попало в его тарелку слегка сыроватым.

— Какой трясины ты здесь, когда Совет давно позади, — да ещё с оружием? Намечаются беспорядки, и о них, как всегда, забыли шепнуть Страже?

— Всё тихо и прекрасно, — с усмешкой отозвался Чен. — Настолько, что я устроил себе день отдыха от учительства. Провёл старшего через Шестую. Есть что отпраздновать.

Стражник присвистнул.

— Уверен? Это серьёзно… он же у тебя совсем щеночек. Ему сколько, десять?

— Очень смешно. Почти семнадцать.

— О, ну тогда круто. Отстаёт от своего магистра самую капельку. Ещё годик, и дозреет до собственных детишек.

Чен миролюбиво рассмеялся. С тщательно вымеренной ноткой тигриного рычания — только чтобы напомнить «братишке», кто он — и сколь безопасно в таком тоне шутить. Хотя Дэн никогда не умел вовремя усваивать намёки.

— Так зачем ты с саблей? Неужто выучился фехтовать?

— Слегка. Порой захожу в гости в Замок Трэл, тамошние ребята не против поделиться парой приёмов.

— Учат тайным знаниям коварного злобного вэй-лорда? — протянул Дэн. — Ты умеешь удивлять.

— Да ладно. С точки зрения рыцаря — я ничто. Да и любой из их детей запросто меня размажет.

Стражник пожал плечами:

— Само собой. Но не-Рыцарю ты дашь отпор, полагаю? Неслабо тебя пугнул тот Открытый.

— С ним сабля не помогла бы, — с искренней грустью возразил Чен. — Я не был готов к атаке Чар. И не хотел сражаться. После вызова на Совете… сам понимаешь.

— Ну, не знаю. Наши парни говорят, ты смотрелся пугающе. Грозный Луч во всей красе. У бедолаги Открытого с тобой шансов не было.

— Их не было и без меня, — отрезал Чен. — И нет сейчас, поскольку моя попытка что-то изменить утонула в тумане. Ну конечно, что толку в моих словах, если магистры так заняты сравнением сил и красоты узоров… тем более, когда вызовы стали не столь безопасны, как до Поправки. Вы нашли его?

Дэн растерянно нахмурился:

— Того Открытого? Шутишь? Конечно, нет. Он затенялся, след таял уже в миг смерти. Ты видел сам.

— Именно что я — видел. Я указал направление. Думал, с подсказкой его дом и имя просто найти.

«Братишка» досадливо сморщил лоб.

— Вот не надо. Отлично ты знаешь, что это вовсе не просто. Ты сам-то чуть в обморок не свалился, нащупывая след. Даже ты не отыскал бы его, готов спорить. «Где-то в Джалайне» — это не путь.

— Я видел путь, — спокойно промолвил Чен, внутренне смеясь от столь быстрой и лёгкой победы. — И я бы прошёл по нему, не будь у меня других дел — и не будь это занятием Стражи.

Дэлиен выглядел спокойным тоже, но в Кружевах звучал непритворно оскорблённым. И если не скрыл — а он умел, как любой ученик Каэрина, — значит, задет был изрядно.

— Сказать можно всё — сейчас, когда след потерян.

— Так слушай не слова. В моих мелодиях слышна хоть тень сомнения?

— Самоуверенным ты был с детства, а потом Каэрин возился с тобой часами, возвращая из Мерцания. И помнится, порой едва возвращал.

— Но возвращал же, — забавляясь в открытую, хмыкнул Чен. — А на грани открывается многое.

— Поспорим? — Дэн уже завёлся всерьёз. На что Чен и рассчитывал: тот всегда был горяч и азартен. — Готов поставить десяток стелов, тебе не найти! Принимаешь?

Окружающие примолкли в ожидании, окончательно бросив притворяться, будто не слушают. Само собой, слушали-то с самого начала, но только сейчас сделалось по-настоящему интересно.

Это был опасный момент. Чен ждал его и был готов — но всё же… на миг ему стало неуютно. Втянуть ещё и Дэна, и возможно, подставить под удар, который последует немедленно…

Он мягко улыбнулся — с явным оттенком удивления, словно ему предложили на спор выйти за Поле.

— Нет, конечно. Мне есть чем заняться, четверо учеников — не шутка. Да и какой смысл? Бедняга давно мёртв, имя в списках Звезды его не воскресит. А родные уже знают — от кого-то из участников Совета. Да об этой истории наверняка узнал весь Тефриан, едва Совет разъехался. Парня мне жаль, но тратить силы и время на поиски… что бы я сказал его близким? Был Открытым, перебрал дрёмы, лишился разума и погиб в битве с магистром, которого пытался убить сам? Не думаю, что их эта новость порадует.

Он помолчал. Трактир окутала полная тишина: тема Открытых и дрёмы была близка здесь каждому, так или иначе. И весёлой её никто не назвал бы.

— И потом, я никогда не держу пари с братьями. Спасибо за компанию, Дэн. Удачи и поменьше дрёмников… а если попадётся, зови — может, я успею не только остановить, но и помочь.

Он подобрал пояс с саблей, аккуратно приладил на талию, надел с модным в этом знаке изломом щегольскую шляпу, набросил плащ. Дэн напряжённо следил за ним, нахмурясь: и без Чар было ясно, что он смущён и не очень понял, что именно произошло.

Чен не осуждал его: к такому вэй’Ченселину Тарису братец не привык. В дни ученичества на атаку Чен всегда отвечал атакой — на свой лад, но эффективной и безжалостной. И не имел привычки звать подопечных Каэрина братьями — ни в детстве, ни тем более, потом, когда наставник прогнал его.

Да, рискованно. Дэн не идиот и видит: тут творится нечто странное, далёкое от привычной картины мира. Но он может объяснить это сочетанием сложного испытания (вести ученика по Ступеням опасно всегда, даже если формально ты не признаёшь их) и крепкой выпивки — тут даже холодный, надменный Луч способен потерять на миг свою маску, выпустить на волю подлинного себя.

А если в это Дэн, с профессиональным скептицизмом стража, не поверит, то решит, что Чен попросту знает: спор проиграл бы. И не желает публично садиться в лужу. Мотив яснее некуда. Вот вам и «братья».

Он взял на треть опустевший бокал с одним из самых крепких тефрианских напитков — имбирным тиском, который за тридцать лет выдержки сделался непрозрачно-чёрным и густым на вкус, как крепкий бульон, и обжигал рот похлеще перца, — и осушил залпом. Дэн невольно расширил глаза. Столь явно проявить чувства в Сумраке было для Вэй едва ли не позором, да ещё на глазах кучи Слышащих, включая коллег по Страже, — но повод его вполне оправдывал. Короткая встреча наверняка опрокинула все его представления о характере и сути Луча Тариса… оставив нетронутой разве что склонность удивлять. Обманывать ожидания, поражать нравилось Чену с детства, и он не видел ни единой причины это менять.

Он одарил посетителей трактира мягкой равнодушной улыбкой, вышел и направился к конюшням, а оттуда — убедившись, что за ним не следят, — нырнул к истинной цели: дворцу, где жили и обучались те из Детей Обета короля, юных принцев и принцесс, что показали себя способными в будущем войти в Вершину. И даже претендовать на трон: хотя наследник уже был назван, наставники всегда помнили, что будущее в тумане, и предпочитали подстраховаться. Тем более, какой же король без советников?

Да, наследник… Принц Ордин — спящий, думал Чен, и мог бы стать одним из нас. И куда важнее — этого хочет. Как можно запретить спящему пробудиться? Неужто Брэйвин не понимает, что запрещая, рискует куда более, чем если позволит слабенькому (по его словам) Дару открыться? Будущий король всё равно не пойдёт по Ступеням, силён или слаб; ему не грозит участь магистра. Но он мог бы купаться в Мерцании, ловить напевы и краски поющих Кружев… что дурного, если корона окажется на голове Вэй?

Однажды он осторожно заговорил с Брэйвином об этом. Давно, едва войдя в Звезду и проверяя на прочность доброжелательность Верховного, прощупывая границы дозволенного — почти безрассудно, почти отчаянно… в первые дни в Таднире, когда ни гнева, ни смерти всерьёз не боялся, чувства странно истончились и выцвели, и пожалуй, он даже стремился к чему-то острому и яркому, вроде страха… Но Брэйвин попросту рассмеялся, словно вопрос задал не Луч, а несмышлёный ребёнок. И в тот раз Чену хватило этого искреннего, вовсе не обидного смеха — он умел ловить несказанное с полувзгляда, Каэрин отлично натренировал его… тогда он подумал, что и впрямь при таком раскладе — Вэй на троне — Единство Звезды заберёт слишком много власти, ведь король не сможет мыслить объективно и принимать решения сам, не глядя в сторону Верховного. Правда, Орден и так не очень-то верит в независимость воли короля, да и народ наверняка с Орденом здесь согласен…

Но если бы Брэйвин стремился к власти — разве он не пошёл бы по столь простому пути, как пробудить и обучить наследного принца? Никто в Звезде не посмел бы его упрекнуть — мы же отлично знаем, какую тоску и боль испытывают спящие, ещё не Вэй, но уже не совсем неслышащие! Согласись Брэйвин учить мальчишку — мы все сочли бы это актом понимания, мужества и доброты. И разве это всё — не достойно?

Орден бы тявкал на нас, но они и без того не закрывают рта… а сьеры настолько привыкли во всём полагаться на своих вейлинов, что не увидели бы в таком раскладе ничего предосудительного. Кого же и слушать королю и Вершине, как не Вэй? Тем более, принцессы и принцы — это их же родные дети, ребятишки из сейров и деревень; от них и ждут взглядов в сторону всезнающей Звезды и мудрого Верховного…

Я что-то упускаю. Всё не может быть так сложно… ну ладно, может — но зачем? Влияние и власть… да, но вне Звезды? Власть над неслышащими? Даже ученики над этой идеей смеются. А больше власти, чем есть у него в Единстве, трудно вообразить — особенно теперь, когда он протолкнул ту поправку…

Если исходить из того, что цель моих поисков — он… и я не подошёл вплотную к смерти, в мыслях произнеся это… то чем ему мешает принц Ордин в качестве Вэй? Тем более, Вэй слабенького, способного лишь окунаться в Кружева. Преданный ученик, причём вовсе не опасный… ведь даже я не опасен ему, а уж меня-то не назовёшь слабым, и Рэла тоже — но мы живы, он не трогает нас, хотя откуда ему знать, что мы за его спиной не создали триумвират с Каэрином, а тогда опасны наверняка?

Намерения — вот в чём проблема. Рэлис тычется вслепую, размышляя как стражник: улики, алиби, свидетели, доказательства… тут так нельзя. Живых свидетелей я не добуду, а мёртвые молчат надёжнее, чем всегда. Тут надо начинать с причин, с намерений. Пока мы не понимаем, ради чего происходит всё это, — нам его не прижать. Кем бы он ни оказался…

И если учесть слова бедняги Открытого о «том, кто дорог», то оказаться он может вовсе не Верховным.

Чен ощутил на губах ненужную улыбку — слишком отдающую горечью, если бы кто-то внимательный увидел её, — и тотчас вернул на место маску: надменное, чуть ироничное спокойствие Луча Звезды.

Я хожу по кругу. И сам не разорву его. Надо рассказать Рэлису. Он посмотрит куда более объективно… собственно, кто угодно в этом вопросе окажется видящим более ясно.

Но если отбросить тему сыновей и отцов и оставить лишь факты — кто в Тефриане умеет погружаться в Мерцание столь глубоко и виртуозно, как Двирт Эдрин? Кто известен талантом ловить тонкие гармоники мелодий?

Кто столь далёк от людей, слышащих или нет? Кто живёт по своим законам, как хочет, пренебрегая неписаными правилами, принятыми среди людей, что ценят приязнь и уважение друг друга? И если он не ценит этого — в какой момент его законы и желания разойдутся с законами и благополучием страны?

И мы не узнаем этого… вот уж в этом я убеждён. Брэйвин хотя бы дал мне повод подозревать его — и не один. Но Двирт — озеро непроглядное и лишённое дна. И мы не увидим там ничего, пока сам он не решит показать нам… а тогда, скорей всего, будет поздно.

И всё, что я знаю: когда те странные события произошли, он был рядом. Смех, а не доказательство.

А в последний раз — во время вспышки Камня… Тьма, я боюсь даже Рэлису сказать, что уверен: если Двирт не прекратил это немедленно, не выкинул из Поля всех, кто пострадал, — значит, слишком занят был чем-то другим. Едва что-то подобное случалось — он появлялся всегда. Не ради людей, но ради целости Поля, а та встряска могла порвать Поле, это точно. Джаэлл был в сознании, как и многие, и вмешательство Великого Двирта все бы заметили. Думаю, даже я. Даже тогда.

Именно тогда…

Потому что на самом деле я осознавал всё — и помню ясно. Помню, как Камень поймал и тащил меня. Как мне было страшно и сладостно. Как последняя тень сомнения, Пламенеющий я или нет, рассыпалась в пыль… вместе с протестом, и я был готов, я восхищался. И тут нечто глубокое, странное, о чём я даже не подозревал — внезапная и хрупкая сила, нечто вовне меня, чужое и в то же время близкое и знакомое, как отражение, — вдруг встало между Камнем и мною, отбросило, оборвало связь. Пронзительной пустотой, холодом, болью. Но эта боль была благом, была спасением.

И это сделал не Двирт Эдрин. Ни на миг во время этого жуткого и прекрасного действа он не появился.

Чен задумчиво смотрел на Рэлиса из травы, но тот бы поклялся: юный Луч видит не его, да и вовсе не здесь находится.

И отвечать на вопрос, кажется, не собирается. Рэл вздохнул. Магистры… поди знай, когда Чен перестал обращать внимание на собеседника, улетев в Мерцание Изначальное. Или притворился, в надежде скользкой темы избежать. Ну, сей фокус у него не пройдёт.

Однако тему сменить не помешает. Точнее, шагнуть в сторону… если «я продолжу расследование и уже начал» — сказано. Тем более, этот момент Рэл с самого начала хотел прояснить.

— Парни уже порадовали меня красочным описанием твоего визита в Аэтис и поучительной беседы о недостатках работы Стражи. Собственно, я видел три записи с разных ракурсов. Одна — от Дэна. С явной тревогой за твой рассудок. Причём я не понял, что обеспокоило его больше: твой внезапный интерес к оружию, крепким напиткам, или обращение к нему как к брату. Подозреваю, последнее.

Чен усмехнулся. Рэл покачал головой:

— Опасная игра. Ты не подумал, что теперь тебя можно подставить очень просто — убив его? Ваш спор при свидетелях, и Дэн был не очень уважителен… кстати, он сожалеет, но слова-то произнесены.

— Но ссоры не было. И пари я не принял. Именно затем, чтоб не было причины его убирать. Мы расстались почти друзьями, что тоже видели все. Включая тебя и тех, кому показали запись.

— И всё-таки рискованно.

— Куда меньше для Дэна, чем для тебя, если бы я начал копаться в старой истории без явного повода. И кому-то захотелось бы проверить, кто и где в последнее время со мной её обсуждал.

— Я втянут с самого начала. Дэн — нет.

— И остаётся в стороне. Куда хуже вышло бы, подойди ко мне не он, а Лейт или Нэрнен. Этого я боялся.

— Но начал игру.

Рэл сощурился, пристально вглядываясь в непроницаемую маску, за которой успешно прятался Чен.

— Похоже, твоё «боялся» надо понимать как «теперь уж я буду действовать обязательно».

— У меня нет выбора. Как и у тебя. Страх ничего не меняет, и считаться с ним нет смысла.

— Узнаю школу Рьена.

— Я тоже, — по губам Чена прошла тень улыбки. В Кружевах он искрился зимней белизной горного озера, намертво скованного льдом.

— Не трать силы зря, — твёрдо заявил Рэлис: ему подобные уловки были отлично знакомы. — Я не ученик, ледяным щитом меня не отпугнуть. План, включающий тебя в качестве наживки, я не приму.

У Чена вырвался глубокий вздох — кажется, вполне искренний.

— Рэл, мы возьмём его только так. По-твоему, я не обдумывал другие варианты? Но у нас нет следов к этому человеку. Он не оставляет их, тем и опасен. С этого мы и начали.

— Мы — да. Но ты начал раньше меня — и продолжил на днях. Иначе не вижу смысла в твоей игре с Дэном. Я хочу знать всё, что узнал ты. И что узнаешь дальше. Или у нас ничего не получится.

— А если он подслушивает нас?!

Рэл подумал, что хоть в одном достиг успеха: броня дала трещину, мальчик сорвался без притворства.

— Если подслушивает, тогда убьёт, и мы уже проиграли. Но если нет — а я думаю, нет, да и ты сам не веришь — то шансы повысятся, если мы будем действовать вдвоём. Ты умён и обладаешь острым зрением, но можешь что-то упустить просто потому, что уже составил картину. Но даже если ты абсолютно прав во всём — он-то знает о твоём расследовании. В этом ведь и был смысл. И у нас нет гарантии, что я успею оказаться рядом. Я не мастер соединения Кружев, у меня нет опыта. А у него было немало времени просчитать тебя и подготовиться.

Чен Тарис слышался теперь не льдом, а покрытой морозным инеем сталью.

— Ты сам сказал, что его мотивов не знаешь. Прежде ты не бросал ему вызов в открытую и понятия не имеешь, как он поступит. Особенно если всё-таки найдёшь следы — а мне вот кажется, у тебя есть шанс найти. Я никогда не встречал никого, кто видит яснее тебя, а я повидал всяких.

— Ты провёл меня там, где уже прошёл сам. Увидеть было нетрудно.

— Но ты нашёл то, что я упустил. И с тем Открытым — тоже. Так расскажи. Послушай, не надо оберегать меня, я не беспомощный мальчишка! — Рэл вытащил флягу, пригубил и протянул Чену; тот взял и глотнул, явно не замечая, что пьёт. — Он может тебя убить — и всё, что ты накопаешь, просто исчезнет. И вот тогда его уж точно никто не прижмёт. Один ты не справишься.

— Потому и не хочу тебя вмешивать: ты нужен мне. — Чен снова сделал глоток и с сомнением глянул на флягу: — Крепковато для чарного камертона, а? Я мог ведь и не знать, как такое работает.

— После того представления с тиском в трактире? Ха. Чен, я замешан и не вылезу, пока всё не кончится. А ты рискуешь не только собой, играя в бира-одиночку. Если он видит тебя — никакие твои уловки не помешают ему отследить меня тоже. Или заподозрить Рьена, если на то пошло. Старика-то он убил под носом у Рьена. А ты — его ученик. От тебя ниточка тянется прямиком к нему. Если ты для нашего приятеля чем-то ценен — возможно, Рьен вовсе нет?

— Не надо меня шантажировать, — юный Луч поболтал фляжкой, от которой шёл резкий спиртной запах, отпил ещё, запрокинув голову, и вернул флягу владельцу: — В одном ты прав, нам нужно ещё несколько встреч, чтобы соединить мелодии для незаметной слежки. С одного раза мне их не связать.

— Нам, — Рэл прикончил напиток — ариту с тщательно подобранной смесью трав — и усмехнулся: — Нам не связать. Ты и впрямь не умеешь работать с кем-то вместе. Но тут иначе не получится.

— Да я не против. — Чен со вздохом закрыл глаза и опустился в траву. — Ты и впрямь можешь поймать то, чего я не вижу. Просто потому, что он… они связаны со мной, а это туманит зрение. Но я не сомневаюсь в одном: это не Каэрин. Он виртуоз в Кружевах, но не настолько, чтобы меня обмануть.

Мелодия Рэлиса окрасилась откровенным облегчением.

— И сколько у тебя подозреваемых?

— Двое. Или наш друг ещё искуснее, чем я думаю, подлинный гений теней, и уж тогда нам точно его не выследить.

— Или её.

Чен привстал:

— Женщина? Сомневаюсь. Открытый говорил о мужчине. Хотя… он был ранен и обезумел от дрёмы… я едва разбирал его слова. Допустим. Но если так, у меня нет вообще ничего. Ни намёка.

Он помолчал. Рэлис с тревогой следил, как бесстрастное лицо окутывается тенью.

— Есть ответ, но он порождает множество новых вопросов… и препятствий. Я ничего не знаю о матери. И если думать в этом направлении… поведение Двирта стало бы понятнее, но…

Он поморщился и лёг снова.

— Предпочитаю тех двоих. Даже вместе. Не уверен, что я способен охотиться на женщину.

— Однажды мне пришлось, — медленно сказал Рэл. — Радости было мало. И два трупа среди наших: ребята тоже оказались не способны. Но отбрасывать эту возможность нельзя.

— Нельзя. Но сосредоточимся на главном: кто бы ни был, поймать мы его сможем только по моему плану. Заманить и заставить раскрыться. Согласен?

— Нет.

Молчание затянулось — минут десять его разбавлял лишь шелест листьев на слабом ветру да тоненький звон стрекоз.

— Пойми, я — страж. Моё дело — защищать людей. А не делать из них наживку. Я хочу быть готов, если он нападёт на тебя. И надеюсь, успею отправить запись Рьену прежде, чем лезть в бой. Но попросту сбежать и бросить тебя я не сумею. Потому и хочу знать детали твоих изысканий. Надо найти способ остановить его законно. Нет в мире тех, кто не оставляет следов. Он ошибается, иначе мы о нём не подозревали бы. А коли так, в истории с женой твоего Открытого он тоже мог наделать ошибок.

— Прошло больше года. Достаточно, чтобы убрать следы. Мне не стоило ждать.

— И не стоит гадать о прошлом. Стань ты ещё одним трупом тогда, это бы никому не помогло. А в Мерцании год или день — разница небольшая. Тебе не кажется, что ты сам себе противоречишь?

Юноша не шевельнулся, но в его узоре появился отчётливый оттенок недоумения.

— Ты берёшься за расследование старого дела, которое Стража пропустила, сочтя несчастным случаем. И уверяешь, что наш друг успел за собой прибрать и ниточек не оставил. Но если так, ему и тебя убивать не за что. И даже опасно: ты не старик, не дрёмник и не Открытый, с тобой справиться нелегко, а затереть следы ещё труднее. Ты не любитель драк, не нарываешься на ссоры, публично отказываешься от пари. Тебе нет нужды доказывать свой статус — вначале куда ни шло, но теперь-то все видят Поле Таднира и в твоей компетентности мало кто сомневается. Ты молод, силён и здоров, даже активация Камня тебе не повредила. И каким образом он соорудит приемлемую версию твоей смерти? Ушёл и замерцал? При четырёх-то учениках? Кто же в это поверит?

— Рэл, ему не надо версий. Я исчезну, моё Кружево растворится в Мерцании, люди пожмут плечами и решат, что мальчик взвалил на себя многовато и потерял контроль. И вспомнят, что я был возле Камня во время встряски, а такое запросто может расплести часть узоров и сказаться спустя пару знаков.

— Ну нет. У Луча Тариса репутация крепкого орешка, а отнюдь не хрупкого создания, способного на потерю контроля. Быть может, до того Совета твоя смерть мало кого удивила бы, но не теперь. Даже Этаррис не раз говорил, что ты не по годам талантлив. По всему выходит, что тебя выгоднее не трогать — разве что появится крайне веская причина рискнуть и вызвать у народа ненужные вопросы.

— Хочешь сказать, — хмыкнул Чен, — я затеял это зря? Пойду по следу или нет, план не сработает?

— Хочу сказать, что ты-то сам в своём плане не сомневаешься. Ты нашёл что-то важное, Чен. Я уверен. Сразу после гибели Открытого или сейчас. Ты точно знаешь, что след существует. И может привести к убийце. Возможно, ты до конца не осознаёшь, что это. Но с каких пор интуиция Вэй — сама по себе не доказательство?

Из травы донёсся тихий смешок.

— Нашёл и не заметил сам? Прекрасное лекарство от самомнения.

— Думаю, ты заметил. Ты ведёшь себя как страж, уверенно идущий по следу — вот только в своих силах далеко не уверенный. Как охотник на тигра, который знает, что подберись он вплотную, и зверюга порвёт ему глотку раньше, чем он бросит сеть.

— Так и есть. — Чен закинул руки за голову и повёл плечами, словно стряхивая путы, освобождаясь. — Ты прав. Этот тигр нам не по зубам. Не с точки зрения закона. Я могу сутки напролёт выкладывать тебе всё, что знаю и подозреваю, но это пустые слова — без единого твёрдого доказательства, что он совершил дурное и зачем… и кто он вообще. Один или другой… Но девушку убили, это точно. И не одну. Но тогда я не был уверен, о ком говорил мой Открытый, а теперь могу сказать почти наверняка. И сказать — как. Твоя история о дрёмниках подсказала мне, осталось проверить. Но не для закона. Для меня.

— Для нас, — негромко поправил Рэл.

— Да, если сумею убедить тебя. Но не офицера Стражи, а Рэлиса… мальчишку, который видел убийство своего учителя. Ведь ты понимаешь: пусть он ушёл сам, но это убийство. И ты тоже не мог бы доказать.

— Я знал бы, — глухо сказал Рэл. — И не спустил бы глаз. Приклеился бы к нему, как пиявка. Видел каждый шаг. И нашёл бы доказательства — либо он сам их предоставил, попытавшись убрать меня. Уверен, тот тип не стал бы просить помощи у закона, он бы решил разобраться сам. А тогда и я бы смог… разобраться.

— Тогда почему ты против моего плана, если я предлагаю ровно то же самое?

Рэл залпом опустошил фляжку, уронил в траву и прикрыл глаза.

— Потому что я младше? Или думаешь, твоего друга Рьена мой уход опечалит? Ему давно наплевать. В любом случае, лучше грустить о тех, кто ушёл доблестно, чем смотреть на живых, достойных лишь презрения за трусость.

— Как с этими мыслями ты ещё жив, поражаюсь, — заметил Рэл.

— Без особого счастья, но я никогда не стремился умереть бесцельно. В бездумной смелости толку нет. Но сейчас это не глупо, и уж точно не впустую — если ты со мной. Без тебя игра лишена смысла.

Их Кружева, приглушённые воздействием спиртного, незаметные среди сотен слабых узоров леса, чуть не сплетались воедино. Едва сдерживаемый ураган — Ченселин. И Рэлис — глубина и мощь океана.

— Я понимаю, Чен. И я с тобой — до конца. Но у нас есть другой путь. Расследуй, но без лишнего шума, чтобы не спугнуть его и не заставить подчищать следы, прикончив ещё кого-то. Думаю, в одном ты абсолютно прав: ты найдёшь достаточно, чтоб растормошить и Звезду, и Стражу, и Совет, начиная с короля. Если на твоей стороне выступит бывший командор Стражи, а новый его поддержит — а Тео не дурак и не трус, и нюхом чует преступления, — этот тип не сможет и дальше тихо убирать всех, кто ему мешает. Нас станет многовато, чтобы всех заставить «замерцать». Его сила — в тенях, а мы зальём его светом. Он не выдержит. Сорвётся. Преступники срываются всегда. А он, судя по всему, привык делать что хочет, и если ему помешать, взбесится и выдаст себя. А вот тогда — нападёт он на тебя, меня, Рьена, кого угодно — вся Стража будет за ним наблюдать. Очень внимательно. Это тоже ловушка, но не на живца. И шансов выжить — и остановить его — у тебя будет куда больше. Согласен?

Чен не отвечал. Долго. Рэл даже свесился с ветки и заглянул ему в лицо, заподозрив, что магистр так устал от своей опасной игры за эти дни, что на середине его речи уснул — тем более, после доброй порции ариты с травами, обладающими сонным эффектом.

Но в конце концов юноша поднял ресницы, встречая внимательный взгляд Рэла своим — твёрдым и ясным.

— Не так просто, эджейан. Он может успеть раньше… и создать новые тени на свету. Если я прав, он проделал это не раз. А я тоже не из тех, кому… безопасен свет. Но видимо, я и впрямь обращаюсь с тобой как с учеником… Ладно. Я расскажу всё, с самого начала. Дальше решай сам, по чьему плану играть. Но — одно условие. Если он нападёт, беги. Обещай. Или расстаёмся немедленно.