21

Случайное утро.

Солнечное начало дня.

Всё так, как и сутки назад.

Сладко потянувшись в постели до мышечных судорог, вдохнув запах свежих простыней, почувствовав разгоряченной после сна кожей приятную шершавость ткани, каждую ее ниточку, прогрессивный писатель Бенджамин Ян встал с кровати. Шелковые трусы-шорты приятно облегали бедра, пол холодил ступни, и Бен на мгновение застыл в легкой истоме.

Сегодня ничего не снилось, точнее, плавало нечто на краю сознания, как судно в океане во власти густого тумана. Еле угадывался контур прошедшей ночи. Что это было? Бен не успел припомнить. Раскручивающуюся цепь воспоминаний прервал необъяснимый грохот, похожий на обрушение всего того, чего можно и чего нельзя представить ограниченным умом человеческим. Казалось, рушились перекрытия и пропадали основы в напластованиях разнообразного хлама.

Нечто тяжелое упало со здания, или нечто иное рядом с ним плашмя сорвалось с непредставимой высоты, рухнуло и растворилось во времени, а сердце Бена, вздрогнув, замерло, забыв о рефлекторном сокращении, но, испугавшись остановки, в следующее мгновение продолжило обыденную работу, словно восполняя потраченные силы и упущенные мгновения.

Писатель ощутил всю тяжесть сердца, машинально приложил ладонь к левой части груди, не давая ему проломить грудную клетку, как взбесившемуся зверю, почуявшему запах свободы. Возможно, органам чувств почудился этот дробящийся звук и легкая вибрация по полу, но оказалось, нет. Ужасающий грохот был, и только эхо его в память сказало о подлинности случившегося.

Писатель подошел к панорамному окну и попытался глянуть вниз. Ему помешало толстое стекло, и взгляд невозможно скосить настолько, чтобы луч внимания упал вниз, ровно под углом в девяносто градусов к полотну дороги. Ничего он внизу не увидел. Источника грохота не нашел, лишь его последствие — черный дым, что рьяно и жирно клубясь, поднимался к окнам верхних этажей. Взрыв? Скорее всего. Скорее всего, дорожно-транспортное происшествие, но сие маловероятно, но с большей вероятностью можно сказать (и это печально и жестко по отношению к жизни) о террористическом акте.

Бен не смог усидеть на месте и спустился вниз, одновременно любопытствуя и опасаясь будущей картины. Вряд ли для него имелась опасность, ибо пока скользил он в лифте, прошло время, и полиция, в этом не было у Бена сомнений, прибыла на место преступления, а пожарные и скорая помощь вот-вот подъедут. Да, это должно быть место преступления, не несчастный случай, а намеренная акция, может, тех самых музыкантов. Ведь могли же они внести смуту в размеренную жизнь магазина, без сомнения выбивая из проторенной колеи повседневности горожан, что пришли за покупками.

Писатель вышел на улицу.

Его удивило собственное любопытство, но он припомнил, что жизнь в Мега-Сити спокойна и размерена, а горящий небольшой самолет (именно он и взорвался) подобно острому ножу разрезал неспешное время городской повседневности на две части. Кроме того, подобные события мало сказать редкость в мегаполисе, они невозможны с вероятностью в сто процентов, а, следовательно, возможность их — есть ускользающе малая величина, и цепь случайностей, способных привести к сему настолько тонка и хрупка, как тонка и хрупка паучья сеть. Можно было сказать о вымысле и о буйной фантазии, но не о реальность, но вот она, реальность. Сейчас она перед ним.

Бен присмотрелся. Пожарные оказались на месте, они потушили основной огонь, и теперь клубы пара окутали маленький самолет. Когда клубы рассеялись, писатель понял, что таких летательных аппаратов он не видел раньше, но сразу интуитивно понял, что это очень старая модель, она настолько древняя, насколько древен мир мегаполиса, не применимо к этому социальному образованию, а применимо просто к городу. Когда на Земле только-только появлялись первые города в современном понимании этого слова, тогда и возникли первые примитивные летательные аппараты подобно...

— Кукурузник, — услышал голос Бенджамин Ян и обернулся.

— Господин инспектор?

— Да. И сегодня мне везет по крупному. Сразу встретил вас, — сказал Горобец.

— То есть?

— Вы знаете Артура Вандермана?

— Все его знают в Мега-Сити.

— Вы прекрасно понимаете, о чем я. Вчера камеры одного известного вам заведения зафиксировали…

— Да, я встречался вчера с Вандерманом в то заведении. Мы говорили.

— О чем?

— На отвлеченные темы.

— А подробнее?

— Если хотите… А в чем дело?

— Ночью Артур Вандерман был обнаружен мертвым в своей квартире. Точнее, его фитнес-браслет просигналил в систему о том, что сердце философа остановилось ночью. На место происшествия выехала бригада скорой помощи и полиции. Затем они просигналили мне. — Горобец показал на запястье служебный фитнес-браслет. — Сообщили, что они всё оставили на своих местах. Тело не тронули. Я, к счастью, не успел покинуть ваш округ.

— Но вы-то здесь причем? Почему звонили именно вам?

— Крип-крэп.

— У него обнаружили тот наркотик?

— Насколько я понял не наркотик, а биологическую основу данного наркотика.

— Вандерман был поставщиком сырья?

— Вряд ли, и… — Инспектор задумался, что-то вычисляя в уме, и бросая взгляды на фитнес-браслет. — Слишком много вопросов, господин Ян. Поедемте со мной на место преступления. Там и расскажите всё про вашу встречу и всё узнаете о Вандермане, если вам интересно.

— Но я могу и здесь… Могу позже послать сообщение, как только припомню вчерашний день.

— Во-первых, мне надо к Вандерману сейчас. Во-вторых, я хочу услышать вас, так сказать, вживую. Камеры не записывали вашу беседу в заведении.

— А мой фитнес-бреслет не подойдет?

— Бросьте мистер… Или лучше «господин»?

— Без разницы.

— В общем, бросьте ваши конспирологические гипотезы. Браслеты фиксируют только ваше здоровье и местоположение, а не речь и уж тем более мысли.

Бен глянул на полицейскую машину. Она стояла у тротуара. Задние габаритные огни тускло горели красным. На заднем сиденье был мужчина с короткой стрижкой. Писатель хорошо рассмотрел его затылок, и нечто неуловимое плеснулось в уме писателя. Всплеск мысли можно обозначить простой фразой: этого человека я где-то, кажется, видел.

— Или вы заняты? — уточнил Горобец.

Бен мог и не давать согласия, но потом бы его все равно вызвали. Отказ же сейчас возбудит ненужные подозрения. Они никому не нужны. Тем более всё объяснимо: инспектор любит работать по-своему, старясь избегать ситуаций, когда высокие технологии становятся прокладкой между людьми. Живое общение — вот, что имел в виду полицейский. «В конце концов, я не преступник», — подумал писатель и вслух произнес:

— Нет, я свободен.

— Садитесь тогда на заднее сидение.

Бен сел и узнал попутчика. Справа от него сидел…

— Юрий?

— Можно, просто дядя Юра.

— Вы знакомы? — спросил Горобец, усаживаясь на соседнее место с водителем. — Поехали.

— Да.

— День невероятного везенья, — произнес инспектор и стал смотреть в лобовое стекло.

Он был доволен.

— Вы как сюда попали, дядя Юра?

— Еду на опознание.

— Вандермана?

— Именно. Я его знал пятьдесят лет назад. По крайней мере, инспектор так считает. Надеюсь это он. Помнишь, я рассказывал о Марсе? Так вот, в нашей бригаде имелся некий Артур Вандерман, но тогда он был худой, как палка. Мне пока не верится, что философ Вандерман, этот жирдяй, и есть мой очень старый-старый знакомый, — злобно закончил Юрий.

— Вы не ладили? Тогда? Пятьдесят лет назад?

— Да.

— Инспектор! — Гороберц обернулся. — А что за самолет разбился рядом с моим домом?

— Кукурузник. Пилот Борис Игнатов, или Игнат Борисов. Не важно. Это пока не в нашей юрисдикции. Он журналист. Его редактор послал в командировку за город, а он… Сами видите.

— Откуда он взял самолет?

— Вам-то какая разница?

Бен ничего не ответил инспектору.

— В целом мне не нравится ситуация в городе, — сказал Горобец. — Здесь происходит многое, но все это замыкается на крип-крэпе. Даже история погибшего журналиста. Его командировка была связана с сывороткой правды.

— Я слышал об этом, — откликнулся писатель.

— Слухи. Никакой сыворотки правды не существует. Есть предположение, которое следует проверить, что сыворотка — та же инопланетная субстанция, вывезенная с Марса, только она переработана. Другими словами, нанороботам сменили программу. Вот только не ясно, для каких целей. Может, ничего и не было.

— Сколько же их вывезли? — удивился Юрий.

— Немного. Легально только один цилиндр. Он находится в архиве инопланетных образцов. Его не выкрали. Я проверял. С применением этого образца и создан метод постмортального нейросканирования. Что же говорить о других образцах…

— Разве они не были учтены? — спросил писатель.

— Нет, Бен, — ответил Юрий. — Мы покидали Марс в спешке. Нормальной отчетности по нашей смене не существует. Насколько я знаю.

— Именно. А если вывоз образца инопланетной материальной культуры произошел, то достаточно одного. Жижа, то есть бионанороботы, могут размножаться.

— Нужен катализатор, — заметил Юрий.

— Видимо, контрабандисты нашли катализатор. Кроме того, часть образцов оказалась у музыкантов.

— Я уже запутался, — произнес писатель.

— Надеюсь, никуда не торопясь, Юрий Новиков нам поведает историю марсианской смены. — Юрий согласно кивнул. — Мы подъезжаем. Мистер Ян, вы идете с нами на опознание. Затем расскажите о вчерашнем разговоре с Вандерманом.

Спустя несколько минут, электрокар остановился перед домом.

Они поднялись наверх, вошли в квартиру. Она была заполнена полицейскими.

— Инспектор, наконец-то! Кто с вами?

— Это на опознание.

— Соседи уже опознали.

— Это другое. Где тело?

— На месте. В зал проходите. Не бойтесь чего-то коснуться, мы отсканировали место.

— Постмортальное нейросканирование было?

— Да. Ничего интересного не дало. — Полицейский, посмотрев на свой фитнес-браслет и нажав виртуальные кнопки на его экране, продолжил: — Отправил ссылку на кодированную директорию. К сожалению, нейронные связи разрушены этой субстанцией. В основном сохранился только сон, в котором он был рядовым, что защищал город.

— Не надо подробностей.

Они прошли в зал.

На диване, казалось, лежал громоздкий предмет, накрытый белой тканью. Горобец откинул ее.

— Да. Это он, — сказал Юрий. — Очень потолстел.

— Видимо, прием жижи вызвал сбой в работе эндокринной системы, — произнес инспектор, возвращая покрывало на место. — Нам здесь делать больше нечего. — Они вышли в коридор. — Думаю, Вандерман размножил для себя нанороботов. Ту информацию, которую я получил… Короче, у философа имелся футляр с микродозами этой жижи.

— Зачем? Это опасно. Неуправляемые роботы. Нужна программа для корректировки их действий, иначе они в лучшем случае бесполезны.

— Есть предположение, что он первый раз их ввел в свой организм еще на Марсе. Так и прошел досмотр. Так и вывез образцы. Затем сделал вытяжку из собственной крови и…

— Не слишком ли сложно? — удивился Бен.

— Только предположение. Возможно, ошибочное. Цилиндр из прозрачного янтаря, который был обнаружен в холодильнике, является поздним приобретением Артура Вандермана. Попытаемся отследить сделку.

— Черт, — прошипел Юрий. — Это глупо и нелогично. Ладно, каким-то чудом он вывез в себе образцы… Предположим. Зачем он сделал? Это глупо. А затем приобрел цилиндр. Это не логично. Он себя подставил. Не понимаю.

— Это только в кино, да книгах герои поступают осмысленно. — Горобец выдохнул. — Здесь реальность. Вот скажите, например, зачем группе подростков покупать мыло с бионанороботами у музыкантов? Желание найти новые ощущения в очередном наркотическом трипе?

Юрий и Бен внимательно посмотрели на инспектора.

— Поставщик мыла найден? — спросил писатель.

— Пока нет, но мы знаем кто. А теперь расскажите о своей вчерашней беседе с Вандерманом. Без протокола.

После того, как история была кончена, Горобец вымолвил:

— Ничего интересного.

— Я же говорил. — Бен задумался. — Я пока только одного не понимаю. Неужели правоохранительные органы сразу не смогли отследить контробанду?

— Когда это случилось, — начал Горобец, — я не был инспектором. Но ваш вопрос справедлив.

Горобец представлял себе картину, которая охватывала период в пятьдесят лет, следующим образом…

На Марсе были обнаружены пустоты неестественного происхождения. Как оказалось, их могли оставить только высоко разумные существа. Дело не в том, чтобы построить красивое помещение-хранилище для жижи, но сама жижа — бионанороботы — есть след высоких технологий, которые до сих пор не доступны землянам. Кроме всего прочего, говорил Горобец сухим канцелярским языком, можно говорить о послании человечеству, само наличие такой субстанции есть сигнал к действию. Единственное, что смогли сделать ученые планеты, приучить роботов погружаться в нервную систему человека и считывать информацию даже у мертвого тела. Такая власть не безгранична, ибо мозг рано, или поздно умрет, как информационный носитель. То есть, физически клетки его еще существуют, а связи между ними (мерцательная активность) исчезла. В этом и заключается феномен постмортального нейросканирования. Правда, корпорация «BIOTEC» хочет пойти дальше: отделить голову от тела и заставить голову, мозг то есть, жить дальше. Корпорация столкнулась с проблемой. Мозг отказывался жить отдельно от тела. Он умирал. Даже попытка имитации тела ничего не дала. Мозг, а скорей всего, сознание чувствовало подлог и махало ручкой незадачливым ученым-экспериментаторам. Видимо, это как-то связано с привычкой мозга ассоциировать себя с подлинным физическим телом. Пока «BIOTEC» остановился на идеи погрузить мозг в управляемый бесконечный летаргический сон, в котором ему внушат, что с телом всё в порядке. Другие ученые сказали, что это слишком сложно и надо искать телесно здоровых добровольцев, которые согласятся на управляемый сон. При этом не надо будет отделять тело от головы. Соблазнить добровольцев можно бессмертием, ведь при летаргическом сне процессы разрушения организма значительно замедлятся. Еще один бонус: управляемость собственного сна. Клиент сможет делать это легко, ибо, по сути, он не спит, а находится в биологическом варианте виртуальной реальности.

Но лирику в сторону, продолжал инспектор, та смена, в которой были Вандерман и Новиков, оказалась последней и ей-то как раз и удалось случайно обнаружить подземные хранилища неизвестной цивилизации. Не ясно, зачем они организовали их на Марсе, но смею предположить, это брошенные хранилища и никакого послания для землян не существовало. Инопланетный разум на протяжении множества столетий пользовался ими, а затем по неизвестным нам причинам забросил подземелья. Итак, жижа найдена. Казалось, вот тут бы и продолжить финансирование колонизации Марса и, в конце-то концов, перейти к созданию постоянных поселений на красной планете, но нет, проект спешно закрыли. Причины мне не известны. Вывозится официально только один образец — один цилиндр, но нелегально вывезли еще несколько образцов. Сколько? Полиция не знает. Пока известно только об одном цилиндре, который нашли в холодильнике в квартире Вандермана.

Поскольку, господин Ян, ваш сосед Юджин купил мыло с бионанороботами у посредника, а те у музыкантов, можно предположить наличие еще одного контрольного образца, находящегося у террористов. То есть, два цилиндра.

Почему же полиция не отслеживала их? Мое предположение: те, кто выкрал инопланетные технологии залегли на дно и ждали, когда история с Марсом станет реально историей. Вот поэтому полиция и не совершала лишних телодвижений. Никто не давал повода к проверкам, но теперь…

— Но теперь всё изменилось, — закончил Горобец. — Теперь, господин Новиков, нам спешить некуда, и я готов услышать вашу историю. Что случилось пятьдесят лет назад на Марсе?

— Как раз пятьдесят, — поправил Юрий. — Вчера было ровно пятьдесят лет, как обнаружили следы инопланетной цивилизации под поверхностью красной планеты.