Глава 3. Движущаяся мишень

Мы колесили по городу на своих двоих до самого утра. Напрасно я и так, и эдак пытался намекнуть Дику, что у меня хватит денег на пару коек в студенческом хостеле, даже мелькнула идея и вовсе на халяву сыграть — напроситься в общежитие к собственным студентам. Эта мысль вызвала у него смех — и я понял, что меня могут там поджидать. Но даже обычная гостиница его не устроила; мы шли из района в район, неторопливо, выбирая между широкими центральными магистралями и темными дворами нечто среднее — тихие, сонные улицы. Под утро появились дворники, загудели поливальные машины, опережая общественный транспорт и автомобилистов-жаворонков. Мы успели пересечь реку дважды, обогнули центр слева, зацепили самый край промышленного района и вышли к двум паркам-островам. Парки открывались в шесть — нам пришлось прождать полчаса, прежде чем удивленная женщина-сторож отперла ворота. Кажется, она прошептала нам вослед что-то про «влюбленных голубков» и «мерзкую гомосятину».

Глубокая осень, как всегда, подкралась незаметно — деревья стояли багряные, сбрасывая с каждым порывом ветра целый ворох листвы, над городом кружили серые тучи, намекая, что теперь дождь может случиться в любое время дня и ночи, а ясного неба не стоит ждать до весны. Дышалось легко, но распахивая куртку после интенсивной ходьбы, я тут же застегивался снова; при разговоре изо рта поднимался едва заметный пар, намекая на скорое приближение ночных заморозков.

Мое нытье было вознаграждено только один раз — расположившись отдохнуть на парковой скамеечке, Дик по привычке сорвал с ближайшей березы лист и бросил его на воду канала; подхваченный течением, лист закружился и медленно скрылся за поворотом.

— Движущуюся мишень сложнее поймать, — произнес он, не глядя на меня.

— У тебя же есть начальство, отделение какое-нибудь, место, где тебе выдают приказы, — в сотый раз канючил я. — Почему мы не можем пойти туда? Ты что, работаешь под прикрытием?

— Когда сказок слишком много, их начинают принимать за быль, — пробормотал Дик. — То-то, каррамба. Мифы, легенды — а на поверхности ничего нет. Да помню я, помню про две неизвестных в этой задачке. Помню…

Говорить самому с собой — это психическое нарушение или следствие одиночества? Тогда я склонялся к первому варианту, а сейчас мне ближе второй. По крайней мере, ничего психически ненормального я в Дике не наблюдал — а молчаливость, как известно, считается даже достоинством.

Пока мы сидели, разминая ноющие ступни, я твердо решил вывести его на чистую воду. Не мытьем, так катаньем, если не расспросами, то как-нибудь иначе я должен узнать, кого мне подкинула судьба и на чьей мы стороне. Я все так же не верил в идею, что Дик может работать на преступный мир — хотя в чем-то его манера весьма подходила под образы матерых волков-одиночек, созданных масс-медиа для дурочек от десяти до девяноста. Стоило появиться в фильме этакому прекрасному убийце с печатью трагизма на челе, как положительный герой оказывался безнадежно забыт. Поклонницы рвали исполнителя на части за один его вздох, на мотивы фильма рождались тонны фанфиков, и если студии продолжали эксплуатировать золотую жилу, то бедняга до старости должен был появляться на экране в своем безжалостно-сладостном амплуа, радуя очередное поколение фанаток по всему свету.

Но мой случай кое-чем отличался — это все происходило на самом деле, я не был влюбленной фанаткой, и на кону еще вчера стояла моя жизнь. Никчемная, быть может — но другой у меня не было.

Выйдя из парка, мы оказались в фешенебельном районе, застроенном таун-хаусами, скрытыми за высокими заборами, над искусственными прудам висели изящные, как будто сотканные из паутины мостики, даже запах здесь отличался от запаха остального города — словно кто-то вспрыскивал каждое утро освежителем. Отовсюду за нами следили бдительные глазки видеокамер — я ощущал себя неуютно, и Дик, похоже, разделял это чувство.

— Теперь уже мой видок делает нашу компанию слишком приметной, — он указал на заляпанное пальто и протертые джинсы. — Надо бы сменить гардероб.

— Где ты собрался это делать? — спросил я с тайной надеждой, что мы все-таки пойдем в таинственное отделение.

— Да хотя бы здесь, — Дикобраз кивнул на огромный бутик мужской одежды, выполненный в строгом классическом стиле, с двумя безупречно безразличными манекенами в витрине. Здание занимало отдельно стоящий небольшой особняк, на втором этаже которого расположился помпезный ресторан, по счастью, уже закрытый.

Я не успел сказать ему, каково количество нулей на ценниках этого магазина, как Дик уже нырнул внутрь.

Я думал, его появление вызовет эффект бомбы — но вышколенность персонала оказалась на высоте. Никто не пикнул, не позволил себе даже приподнять брови или сжать губы. Магазин занимал два зала — большой, с манекенами, диваном и стойкой кассира, и зал поменьше, где стояли зеркала во всю стену, примерочные кабинки и огромные стеллажи с одеждой. Нам дали полную свободу действий — я, будучи одет вполне нормально, хотя и дешево, уселся в кресло и попросил себе кофе, а то время как Дик…

До сих пор не могу без смеха вспоминать то утро.

Дик обшарил едва ли не каждый пиджак и каждые брюки. Особенно досталось верхней одежде — он перетрогал все, что висело на вешалках и все, что лежало сложенным в стопочку. Наконец, он остановился на строгом черном костюме и таком же строгом пальто, добавил к ним не глядя синий шарф и отправился в примерочную кабинку, сопровождаемый юной продавщицей.

Через полчаса я забеспокоился.

Кофе давно кончился, девушки-консультанты поглядывали в мою сторону косо — но без открытой неприязни. Я списывал это на счет молодости и чистой одежды. За это время я так и не встал из кресла — пользовался каждой минутой, чтобы дать отдых натруженным ногам. Наконец, я разозлился. Моя распухшая от бессонной ночи голова приготовилась к любому исходу дела — я с равной готовностью поверил бы в побег через тайную дверь в примерочной кабинке и в то, что сейчас Дик развлекается с продавщицей, снимая стресс. Я резко, на негнущихся ногах пересек магазин, едва не сшиб по дороге ту самую девушку — одна версия отпала — и раздвинул шторки.

Дик был там, и с веселым насвистыванием завязывал шнурок новенького ботинка.

— Какого черта…? — я запнулся, потому что не знал, что именно собираюсь спросить.

Дик поднял бровь и повернулся ко мне спиной. Потом повернулся обратно.

— Ну как? Вроде сидит неплохо?

— Что ты делал здесь столько времени?! — наконец, заорал я.

Он отвернулся.

— А в принципе чутье ничего так, только вежливость подводит, — пробормотал он зеркалу. — Развивать надо, но кто ж в наше время выделит деньги? Профсоюз, говоришь? Шутка дня, не иначе.

Дик прошел мимо меня к кассе. В руках он нес свою старую одежду, аккуратно сложенную стопочкой.

— У вас найдется пакет? — он протянул кассиру ту самую пластиковую карточку. — И нам нужно вызвать такси, не будете ли вы так любезны?

Ярко-алые губы фигуристой брюнетки сложились в удивленное «О!», но она тут же взяла себя в руки и провела карту через считыватель. Дику выдали чек, который он не взял, вещи положили в пакет, и через пару минут у дверей мигал черно-желтыми шашечками новенький шевроле. Мы погрузились в машину, помахав продавщицам на прощание.

— Выстрел наудачу, но вышла осечка, — Дик достал из кармана шикарного пальто оторванную бирку. — Такой марки они не знают — видимо, даже в прошлой, добродяжной жизни наш труп не отличался высоким доходом. Я бы рискнул поискать гравировщика, который сделал надпись на пряжке — но если пряжке много лет, искать его надо совсем не здесь.

Он помолчал.

— Только сейчас я понял, что не дослушал Лену. Анализ на токсины уже готов, надо думать. Это может стоить нам целого дня задержки. Остановите здесь! Сдачи не надо!

Мы выскочили из машины так быстро, что таксист только крякнул вослед. Сколько денег Дик бросил на сидение, я не видел — мы размашистым шагом пересекли центральный проспект и юркнули во внутренний двор небольшого особняка, придержав закрывавшуюся дверь за тучной дамой с фиолетовыми волосами. Особнячок на поверку оказался домом инвалидов — Дик аккуратно прислонил пакет с одеждой к ближайшей скамейке и махнул рукой, командуя отбой.

— Что мы будем делать дальше? Зацепок-то никаких нет, — жалобно потянул я, и для верности погладил себя по давно урчавшему животу.

— Ты прав, пора перекусить, — Дик уже мчался к трамвайной остановке, крича как заправский рабочий. — Эй, притормози! Притормози, гад! Ух, шестеренку тебе в зубы, пройдоха этакий!

Его лексикон никак не вязался с одеждой — люди косились, а вагоновожатый все-таки подождал нас.

— Эй, — зашипел я Дику на ухо. — Вокруг полно кафешек! Зачем мы…

— Я сказал, что пора перекусить, — ответил тот. — Но не сказал, что надо делать это бездумно.

Ну, вот что за человек, а?

В интернет-кафе толклась куча неприкаянного люда — прогуливающие студенты, прогуливающие старшеклассники и вовсе персоны без особого вида деятельности. Нам с трудом удалось изыскать в сизом дыму свободный столик с компьютером — заспанный всклокоченный официант, на пузе которого значилось «Я лучший, тебя это удивляет?», несказанно изумился просьбе принести полный обед, но выразительный взгляд Дика заставил его мигом скрыться в тумане. Зайдя в систему, мой напарник — простительная фамильярность после тяжелой ночи — первым делом забил в поиск название с бирки.

«Зузу» — гласила вычурная арабская вязь. Лично я втайне верил, что пальто — турецкий ширпотреб, привезенный убиенному Робинсону знакомыми или купленный на распродаже. Свое мнение я держал при себе — хотелось поглумиться над Диком, когда его поиски зайдут в тупик. Однако мне опять не повезло.

— Вот он, миленький! — Дик чуть развернул экран, чтобы я смог прочесть.

Неумело сляпанный сайтик состоял из двух больших фотографий, на которых девушка куталась в меховое манто, а мужчина средних лет старательно оттопыривал ворот полупальто из ангоры, заголовка «Зузу» — с нами тепло как в Африке» и контактных данных. У фирмочки оказалось всего два магазина-салона — и все в южной части страны, в городе с непривычным слуху названием Мелаха. Пальцы Дика застучали по клавиатуре — через десять минут мы уже знали, что поезда идут через Мелаху проездом в крупный сталелитейный центр каждый вечер, приходят туда в семь утра тридцать три минуты и стоят всего ничего — едва успеешь спрыгнуть на платформу. Дик пощелкал еще немного — мы насладились тщательно подобранными местными пейзажами, видами заходящего над водохранилищем солнца и густого непролазного бора, огибавшего город с северо-запада. Единственное, что утешало — в Мелахе сейчас было градусов на пять теплее.

— Билеты возьмем сразу перед посадкой — ходят они часто, проблем с местами быть не должно.

Нам принесли суп и салат, явно вчерашний — но ни Дик, ни я не собирались обращать на это внимания.

— Все-таки это неправильно, — утолив первый голод, во мне проснулся зануда. — Мы же ищем убийцу, верно? Значит, первым делом надо осмотреть место преступления, опросить свидетелей — может, кто-нибудь вызвал его на улицу, выманил из Макдональдса — и после этого убил. А мы собираемся черт знает куда, только чтобы узнать, кто подарил ему пряжку и выгравировал глупую надпись.

Дик слушал меня, не перебивая. Аккуратно вытер губы салфеткой, отодвинул в сторону пустую тарелку и методично удалил все временные данные из компьютера.

— Ты одновременно прав и неправ, Проф. Если ты так настаиваешь, мы уделим внимание Макдональдсу — но я не верю, что люди, убившие Робинсона, сильно там наследили. Его убили не в помещении, а рядом с рекой. Пистолет, скорее всего, был с глушителем — иначе Робинсона нашли бы не рыбаки-любители, а полиция. Понимаешь? Осмотр места преступления — довольно рискованная для нас операция, потому что, вполне вероятно, именно этого от нас и ждут. Кроме того, местный убойный отдел уже составил отчет.

— Но его прошлое может оказаться пустышкой! Надо поднимать связи здесь, искать подельников…

— Ты начитался детективов, — сухо улыбнулся Дик. — У бомжей нет подельников — только товарищи по несчастью, а если одного из них убивают, остальные до последнего делают вид, что первый раз про него слышат. Никому не нужны проблемы с законом — а, по мнению этой публики, мертвец эти проблемы гарантирует стопроцентно.

Я, упрямо набычившись, тупо смотрел в погасший монитор — мое несогласие с его доводами росло с каждым словом. Дик что-то скрывал — не только место своей работы, но и что-то жизненно важное для дела. Тогда я счел это ужасной несправедливостью, слишком поздно осознав, что совершенно не имел права вмешиваться в расследование. Заплатив по счету и проигнорировав мои попытки отдать ему деньги, Дик потащил меня в соседний торговый центр, в отдел дешевой одежды. Потолкавшись немного, он сунул бирку под нос продавщице — та недоуменно подняла брови и покачала головой. Дик удовлетворенно кивнул, и мы вышли на улицу.

— Даже в дешевом магазине первый раз видят такую марку. О чем это говорит?

— Что данный ширпотреб не доезжает до центра, — пробурчал я.

— Именно. А про ширпотреб ты зря — очень качественный пошив, потому что производство маленькое и дерутся они за каждого клиента. Репутация дороже времени. Пойдем ловить автобус — как раз до вечера успеем смотаться в твой Макдональдс.

При этих словах что-то царапнуло в моей памяти — а что, я не мог сообразить. Чутье подсказывало, что моя затея с местом преступления может выйти боком — но упрямство в этот раз победило, и я неплохо подремал, прислонившись к окошку автобуса.

На нужной остановке Дику пришлось расталкивать меня, разморенного после еды и сигаретного дыма. Мы бодро пересекли проспект и направились к месту нашего недавнего, но совершенно незабываемого знакомства.

Зайдя внутрь, я понял, что именно царапнуло меня давеча. Правда, было уже поздно.

В Макдональдсе время от времени сменялись кассиры. Но я, так уж случилось, обычно имел дело с подтянутым, атлетического вида блондином, который обслуживал клиентов так, словно был королем, снизошедшим до их мелочных нужд. При этом он отличался неизменной вежливостью и отличной памятью. Завидев меня, он махнул рукой и заулыбался, пока я подходил к кассе, старательно отворачиваясь от Дика.

Никогда, никогда не предлагайте человеку соврать, если только от этого не зависит ваша жизнь! Вранье обернется к вам задницей в самый неподходящий момент, и вы окажетесь в еще большем дерьме, чем были прежде.

— Вам как обычно? — его величество мистер Приветливость с готовностью поднес пальцы к экрану, готовый нажать номера блюд, которые я брал с завидной регулярностью.

От стыда я был готов провалиться сквозь землю. Зачем я сказал тогда, что не бываю в этом заведении?! Зачем предлагал сюда приехать? Попался так глупо, что аж зубы сводило от идиотизма.

Дик, как ни в чем не бывало, вытащил из кармана пластиковую карточку и сунул парню под нос. С короля мгновенно слетели спесь и величие — он опустил руку и замер в позе придворного, готового к любой прихоти.

— Мы только что перекусили, спасибо, — Дик спрятал карточку. — Позапрошлой ночью недалеко отсюда убили человека — вы что-нибудь слышали об этом?

Парень побледнел, но собрался с духом и покачал головой.

— Не припомню. Моя смена была позавчера днем.

— Кто-нибудь есть сейчас, кто работал той ночью или вчерашним утром?

— Разве что Мария… я сейчас позову ее, — кассир исчез со скоростью ветра.

Дик, облокотившись о стойку, обозревал знакомый интерьер.

— Уравнения не всегда имеют красивое решение, — пробормотал он. — Но, вполне возможно, очевидное решение не есть правильное. В школе полагалось делать проверку…

— Вы что-то хотели? — у кассы возникла юная фея — собранные в тугой хвост кучерявые волосы, ангельское личико и проколотая бровь.

— Вас зовут Мария? — уточнил Дик.

— Ну да, с утра звали именно так, — сострила девушка.

— Надеюсь, это имя пробудет с вами еще какое-то время. Скажите, вы слышали что-нибудь об убийстве здесь неподалеку?

Ангельский лобик нахмурился, потом в глазах мелькнуло понимание.

— О, да. Какой-то… бродяга, — она запнулась. — Говорили, он частенько сиживал в нашем Макдаке.

— Да, такое вполне может быть, — согласился Дик. — А кто работал в ту ночь?

— Я, — подтвердила Мария. — И со мной еще Тупик… простите, старший кассир. Он составлял отчетность, так что касса была на мне весь вечер и до самого утра.

Судя по тону, она не жаловала старшего менеджера, и составление отчетности казалось прекрасной нимфе ничего не значащим занятием.

— Понятно, — продолжал Дик. — Может быть, припомните — бродяга, немолодой, сидел вон там, у дальнего окна. Мог и вовсе не заказывать еду. Темное пальто, рваные снизу брюки..

— Точно, вспомнила!!! Было-было, я еще собиралась Тупику пожаловаться, чтобы выгнал его. У нас правило — если что-нибудь заказал, можешь сидеть сколько хочешь. А нет — давай проваливай, но не стану же я одна гнать такого…

Она запнулась.

— Конечно, это не дело для юной леди, — с готовностью согласился Дик. — А может быть, вы вспомните, он ушел отсюда один или с кем-то вместе?

Милашка нахмурилась — от нее требовали вспомнить слишком много. Наманикюренные пальчики барабанили по стойке, другая рука мяла салфетку.

— Вроде один, — неуверенно потянула фея.

— Вы точно помните? — настаивал Дик.

— Нет… — призналась Мария. — Но я помню, что отвернулась и раз — его уже не было. И вроде никто не заходил. Он все в окно глядел, а потом вдруг исчез. Мне показалось, он увидел кого-то — но темно, понимаете… только с улицы хорошо видно, кто у нас сидит.

— Спасибо, — губы Дика растянулись в улыбке. — Вы нам очень помогли. До свидания.

— Пока, — с облегчением махнула рукой девушка, мигом про нас забыв.

Во время допроса мне пришла идея отвлекающего маневра — довольно жалкая, как теперь кажется.

— Ты всем так охотно показываешь эту карточку — может быть, покажешь и мне? — я постарался добавить в голос нахальства.

— Может быть, — Дик стоял посреди дворика, озираясь кругом. — Но откуда ты знаешь, что она — настоящая? Много ли труда обмануть мальчишку-кассира или продавщицу?

— Но давай внесем ясность…

— А в это управление, которое ты придумал, я нарочно не иду — ведь с липовым пропуском там нечего делать. Как тебе версия? — он круто развернулся на каблуках и прошел обратно в Макдональдс, оставив меня растерянно моргать.

Подумав, я решил оставить опасную тему и побежал следом. Мария, как и прежде ясноглазая и безмятежная, принесла Дику трубку от стационарного телефона. Он ловко набрал несколько цифр и приготовился ждать. Чувствуя, что самое интересное снова проходит мимо, я облокотился о стойку.

— Доктора Варовски, пожалуйста.

Пауза.

— Да, я понимаю, что она спит. Но прошу вас ее побеспокоить. Это важно.

Пауза.

— Вы разговариваете со мной. Этого достаточно. Пригласите Элен Варовски к телефону.

Пауза, более длинная.

— Здравствуй, Лена. Меня все утро преследует чувство, что я не дал тебе договорить.

Пауза, из трубки донеслось что-то похожее на сердитое ворчание.

— Да, я тебя внимательно слушаю. Что ты говоришь? Очень интересно. Так ему недолго оставалось? Сколько по твоим прогнозам?

Пауза.

— Спасибо, это вполне вписывается в картину. Доброго тебе дня, Лена.

Дик повесил трубку и повернулся ко мне.

— Идем, по дороге расскажу.

Мы пошли вниз по течению реки, и я сообразил, что до вокзала Дик планирует добираться на своих двоих — и моих в том числе.

— По твоему настоянию решил осмотреть и место убийства, если не возражаешь, — в его голосе слышался незнакомый прежде сарказм. — Лена сообщила, что Робинсон обладал весьма неважнецким здоровьем — в частности, у него была саркома легкого в третьей стадии. Операбельность стремится к нулю, выражаясь по-человечески. Наш доходяга протянул бы максимум несколько месяцев — по ее прогнозам.

— Это имеет значение? — тупо спросил я.

— Спорный вопрос. Однако концентрация в его тканях тяжелых металлов слегка превышает норму — что в некотором роде может намекать на те места, в которые мы собираемся. Руда и так далее. Мелаха — периферия, но все же не так отдалена, чтобы близость заводов и комбинатов не отражалась на экологии. В любом случае, проверить стоит — хотя я вижу, ты по-прежнему не согласен.

Я промолчал. Мое согласие или несогласие играли не такую большую роль, и к тому же я не сомневался — Дик помнит, как я только что попался. Только, видимо, не хочет ничего выяснять, и мои оправдания — которые могут оказаться ложью — ему тоже до лампочки. Это нервировало сильнее, чем если бы у нас произошел жаркий разговор. Я весь скукожился, запутавшись в собственных ощущениях, и внезапно понял, что мы стоим на том самом месте.

Нет, я был там впервые. Просто почувствовал — и все.

В этом районе на берегу собирались когда-то строить завод. Потом — торговый центр, но маркетинговые исследования показали, что затея не принесет прибыли. Недостроенное здание мечтали переделать под склад — но городская администрация все никак не могла выбрать, кому отдать предпочтение. Сквозь выбитые хулиганами окна виднелась пустая коробка здания, кое-где свисали обрывки материалов и провода. У самого берега строители организовали мусорку — притащили контейнеры, которые после них так и остались. Местные жители пользовались дополнительной помойкой вовсю — муниципалитет со скандалом обязался вывозить мусор за счет бюджета.

Дик, то ли всерьез, то ли в насмешку, тщательно облазал каждый сантиметр берега и мусорной зоны. Я таскался за ним следом, не слишком глядя под ноги — просто наматывал круги, ища предлог объясниться. Над железнодорожным мостом загорелись огни, когда он, наконец, счел задачу исчерпанной — отряхнул брюки и пальто и пошел в сторону Восточного вокзала. Мне пришлось прибавить шагу, чтобы нагнать его.

— Ничего?

— Ничего, — Дик кивнул. — Пистолет убийца забрал с собой, гильзы давно собраны полицией, все остальное — в кладовке Лены в морге. Просто подошел, просто расстрелял полный магазин, просто скрылся. А ведь бомжи — народ осторожный. Зачем Робинсону понадобилось спускаться сюда? В этом здании бомжи не ночуют — перекрытий нет, временный пол давно разобран — спать на земле никому не хочется. Но он пошел сюда, ночью — и убийцу подпустил к себе так близко, как только мать родную подпускают. Знаю, ты думаешь, что важнее найти бандита, его укокошившего — но тайна кроется в его прошлом, и поэтому нам стоит прибавить шагу, чтобы поезд не уехал без нас.

Мы так и сделали.

На вокзале, как обычно, толпился народ. Ажиотаж южных направлений начал спадать лишь недавно — теперь соскучившиеся по теплу отпускники выбирали билеты на север Африки и атаковали аэропорты. Из двадцати билетных касс работало всего пять — время подбиралось к восьми вечера. Дик купил два билета в купе обычного класса, мы заглянули в дорогую — как и положено — вокзальную кафешку, а в десять наш поезд уже подали на посадку. По взгляду Дика я понял, что в поезде о деле лучше не разговаривать, и пожалел, что не взял с собой ничего почитать. Мы одни из первых загрузились в вагон, постелили кровати и принялись ждать отправления.

За минуту до свистка к нам ввалился еще один пассажир — неприятный дядька лет сорока с объемным чемоданом. От него разило перченой лапшой из китайской забегаловки, галстук сжимал бычью шею так, словно мужик собирался свести счеты с жизнью. Толстые пальцы мяли свернутую в рулон вечернюю газету.

Он расстилал кровать шумно, перемежая одышку с ругательствами, совершенно не заботясь о том, что мы едем в купе вместе с ним. Когда поезд тронулся, он больно стукнулся о полку и шмякнулся на сидение, понося отечественный транспорт последними словами. Потом развернул газету, вылакал полбутылки минералки и затих.

Я приготовился наконец-то выспаться как белый человек и уже почти погрузился в сон, как Дик преподнес последний сюрприз. Со словами:

— Прошу прощения, я на минутку, — он вынул из лап мужика газету и свернул пополам, протягивая мне низ передовицы. — По-моему, мы вовремя сели на этот поезд.

Я вгляделся. Справа, довольно крупным шрифтом шел заголовок:

«Тяжелое отравление угарным газом в доме инвалидов в центре города. Есть жертвы».

С меня мигом слетел сон и вернулся только под самое утро.