Глава 6. Заказник

Мы вышли из здания и тут я накинулся с расспросами:

— Какого хрена тебя так долго не было? Я думал, он меня прибьет, боров недорезанный!

Впервые я услышал, как мой спутник смеется. Тихо, очень деликатно и одновременно искренне. Правда, Дик быстро пришел в себя.

— Это тебе урок, Проф — халявный сыр бывает только в мышеловке. Признайся, обрадовался легкой интрижке?

Я сунул руки в карманы и недовольно насупился.

— А шкатулочка оказалась с сюрпризом. Довольно неприятным.

— Ты рассказывай, давай. Выводы я и сам могу сделать, не маленький.

— Отлично. А рассказывать особо нечего — пока ты прохлаждался в баре, я пытался заснуть, и ничего не вышло. Кто-то пару раз тихонько приоткрывал дверь, словно проверяя. Я решил, что невежливо заставлять этого неизвестного ждать, оделся и вышел. Спрятался у лифта. Смотрю — милашка твоя крадется на цыпочках, заходит в комнату и тут же вылетает пулей. Я вернулся, прочел письмо — уж не обессудь — и пошел выяснять, что за птица попала в твои сети. Выяснил, что зовут ее..

— Знаю, Нина.

— Доверчивый Проф, — ухмыльнулся Дик. — Ее зовут Виктория Ларие, для друзей — Тори. Она в нашем отеле подрабатывает горничной, хотя режим работы у нее, прямо скажем, свободный. Я проследил за ней: она успела встретиться у фонтана с Тониным, что-то жарко ему втолковывая, а потом уже с тобой. То есть обещала привести рыбку на крючке, опознать в присутствии свидетелей и слово свое сдержала. Меня, безусловно, мучает вопрос, почему он так легко ей поверил…

— Потому что у него больше никого нет, — буркнул я.

— Вот как? — глаза Дика сверкнули, ухмылка стала шире. — Значит, придется с ним побеседовать еще разок. Чаще всего единственный свидетель означает, что расследование проведено спустя рукава. Ну и Викторию Ларие заодно спросим, кого ты ей так напомнил, что она решила прикинуться подсадной уткой. А сейчас — ужин.

Тут я сообразил, что голоден зверски — коня бы съел. За разговором стемнело, мы как раз вернулись в центр города и завалились в первое же заведение с чисто вымытыми окнами. Рестобар «Три кита» оказался весьма просторным, но место нашлось с трудом, как и положено в выходной день. Нам принесли картофель фри, пару огромных мисок с салатом, и в ожидании свиных ребрышек под соусом с непроизносимым названием мы мигом это умяли. Мой разбитый нос и скула удостоились любопытных взглядов с соседних столиков, но желудок заставил разум игнорировать происходящее, пока не наступили первые признаки сытости. Ребрышки оказались на высоте, темное пиво — тоже, мы заказали еще немного закуски и, наконец, расслабились.

— У тебя уже есть план?

— Нынешняя молодежь — это нечто ужасное, — прокомментировал Дик, обращаясь к бутафорской оленьей голове прямо над нашим столиком. — Им подавай план на все случаи жизни.

— Дик!

— А, да. Плана у меня нет, но есть пара философских идей. Например, почему единственная свидетельница касается убийства Крамена? Неужели нет никого, кто может что-то рассказать об Урсаве и Кисьлевском?

Я знал, что на риторические вопросы отвечать не полагается, и потому промолчал.

— Их нашли мертвыми за два месяца до смерти Крамена и сочли жертвами нападения животных. Логично предположить, что их обнаружили в заказнике.

— Ну да, в газете так и было написано.

— И ни одного свидетеля. Резонный вопрос — а что им понадобилось в заказнике ночью? Ведь их нашли под утро.

— Тела могли туда…

— Как в дурацких детективах, — перебил он меня. — Затолкали в багажник машины и не нашли ничего умнее, чем завезти в заказник и там выкинуть. Здесь еще, между прочим, озера есть. А в заказнике все время туристы ходят, особенно летом. Хотели бы спрятать — завезли в глухомань, Проф. И закопали. Или сожгли. В общем, пришли они в заказник на своих двоих — а вот выйти им не удалось. Поэтому с заказника мы и начнем.

— Тогда встаем завтра….

— Нынешняя молодежь — это определенно кошмар. Проф, я что, произносил слово «завтра»?

— Но… — я указал на большие напольные часы с кукушкой, которые показывали половину десятого вечера.

— Ну и отлично, — Дик бросил на стол несколько купюр и поднялся. — Мы же идем по следу, Проф. Нельзя сбиваться с таймера.

Кошмарный человек, правда? Мой желудок в тот момент думал так же.

Я заметил, что Дик отличается странной смесью скупердяйства и мотовства: наш заказ в рестобаре был оплачен им с лихвой, а вот купить карту города мой спутник отказался наотрез. Вместо этого мы зашли в журнальный киоск за пять минут до закрытия, полистали несколько карт из имеющегося ассортимента и вышли, ничего не купив. Впрочем, усталой продавщице было все равно.

Заказник находился на северной окраине города, и чтобы дойти туда, нам потребовался целый час. Да-да, ни такси, ни городской транспорт — не говоря уже о моих мольбах — Дика не устроили. Я попытался закатить скандал, напомнив, что совсем недавно был избит следователем, но тиран и бровью не повел.

— Мужество закаляется в бою, Проф. Ты еще не мужественен, но цель не так недосягаема, как можно было бы подумать.

Хам, одно слово.

Погода стояла отличная — безветренная, напоенная ароматом еще не опавшей листвы. Солнце давно село, но холода не чувствовалось — и я, и Дик застегнулись и сунули руки в карманы. Дорога постепенно поднималась, и когда я оглянулся, то увидел город как на ладони — красиво подсвеченный центральный проспект, едва заметную из-за зданий площадь с фонтаном и сверкающие часы на башне торгового центра далеко на юге.

Мимо проплыло здание больницы, за ним несколько студенческих общежитий: из открытых окон лилась музыка, смешанная с хохотом и визгом. За небольшим супермаркетом, уже закрытым, дорога потянулась мимо полей; тут и там встречались автозаправки, нас поманил и исчез за поворотом кэмпинг «Красотка Молли» и вот вдалеке показалась возвышенность, занятая сосновым лесом. Дик прибавил шагу, и я едва поспевал за ним.

Дорога кончалась перед центральным входом. Ворота, как и полагается в десять часов вечера, были закрыты, в будочке для продажи билетов царила темень. Изучив огромный плакат, расписывавший цены на вход для детей и взрослых, тарифы на стоянку и режим работы заказника в будни и выходные, Дик прищелкнул языком.

— Ну вот, Проф. Чистота эксперимента практически соблюдена.

Я тупо вытаращился на него.

— Единственное отличие — мы не знаем, в какое время Кисьлевский и Урсав вошли сюда. Может быть, когда заказник был еще открыт, вместе с другими туристами. Может быть, после закрытия. Важен лишь факт, что они оказались здесь глубокой ночью, когда всеми мыслимыми и немыслимыми правилами на территории никого не должно быть. Ну, кроме лесничего, само собой. Значит, наша задача выяснить, что они здесь делали и с чем могли встретиться.

— Но все уже закрыто.

— Феноменальная наблюдательность, — язвительно бросил он. — Придется найти другой вход, только и всего.

И мы отправились на поиски вдоль ограды. Сначала идти было легко — меж высокой, слегка пожухлой травы едва виднелась узенькая тропинка. Потом начались проблемы — мы оказались перед высоченным каменным склоном, по верхней кромке которого продолжало тянуться ограждение. Дик поцокал языком, потом достал из кармана пистолет и бросил в решетку. Раздался звон, оружие упало на землю.

— Не под напряжением, — удовлетворенно кивнул тот.

Воспоминания о том, как мы перелезали через ограду заказника, до сих пор отдаются болью в моих мышцах — увольте от подробного рассказа. Опыт лазанья по деревьям в детстве давно забылся; я перевалился на ту сторону и неуклюжим кулем рухнул прямо под ноги Дику, который легко вернул мне вертикальное положение и на всякий случай — я даже обиделся — приложил палец к губам. Мы двинули прямиком в лес по едва заметной тропинке, и только тут до меня стало доходить, куда мы попали.

Неважно, что там случилось с двумя недотепами — дикие звери здесь и правда водились. Я шел с Диком нога в ногу, потому что пистолет был только у него, и это меня нимало не успокаивало. Я трясся от страха, и без смущения в этом признаюсь. Все мои контакты с животным миром ограничивались зоопарком, и я страстно желал, чтобы так оно оставалось и в будущем. Под ногами еле слышно шуршал сухой мох, пару раз донеслось глухое уханье и тут же смолкло. Наконец, мы вышли на дорогу для туристов — хорошо утоптанную, посыпанную мелким гравием, с как бы невзначай расположенными тут и там пеньками и грубо сколоченными скамьями. Оказавшись на возвышенности, я оглянулся, ища взглядом центральный вход — он оказался далеко внизу, слева. Дик внезапно дернул меня за плечо и шагнул в сторону.

— А ну стоять! Стреляю!

Смешно, но первой мыслью было, что это медведь. Слова вроде человеческие, но рык настолько злобен и оглушителен, что я не понимаю теперь, как не заорал во все горло от ужаса. Может быть, спасла усталость. Все произошло невероятно быстро — быстрее, чем рождаются слова, описывающие эти события.

За моей спиной раздался выстрел и следом звук борьбы. Я обернулся, опустив поднятые было руки — Дик сцепился с массивным субъектом в толстом ватнике и наспех повязанной шапке. Рядом валялась отброшенная мужиком двустволка, пистолета Дика я не видел, хотя стрелял, очевидно, именно он. Борьба, необыкновенно яростная, закончилась победой моего напарника: ловко усевшись противнику на спину, он заломил ему руку так, что нападавший взвыл от боли. Мне кивком было велено подобрать двустволку, что я и сделал. После этого Дик встал и разрешил подняться своему пленнику.

Едва встав, тот с ревом попытался вырвать руку — и в итоге заработал весьма чувствительный удар по колену. Дик перехватил пистолет поудобнее и поместил громиле точненько между лопаток.

— Что-то мне подсказывает, — он глянул на двустволку у меня в руках, — что нам выпала честь познакомиться с хранителем этого райского заказника. Как вас звать, милейший?

Тот прорычал что-то похожее на «какое ваше дело».

— И правда, никакого. Но вежливость обязывает дать вам шанс. Проф, найди его документы и посмотрим, как величать этого неразговорчивого господина.

Ну да, вы все правильно поняли. Дик предложил мне облапать незнакомого мужика, словно на досмотре в аэропорту. Мои пальцы сами собой сжали двустволку так, что послышался скрежет. Дикобраз удивленно поднял брови:

— Проф, уж после сегодняшнего я как-то не ожидал.

После сегодняшнего я уже сам ничего не ожидал. Поэтому похлопал мужика по бокам, потом по груди, расстегнув парку — в нагрудном кармане под грубо связанным жилетом обнаружились водительские права на имя Луиса Буля. Говорящая фамилия.

— О, мистер Буль, — любезность Дика достигла апогея — и это был, по моему опыту, весьма печальный знак. — Не будете ли вы так милы проводить нас вниз и заодно поведать, что вы знаете о той печальной ночи, когда два незрелых ума погибли аккурат на территории ваших владений.

Луис Буль, зарычав, дернулся еще раз — но Дик ткнул ему дулом в шею, и боров затих.

— Я уже все сказал полиции. А вы кто такие, черт бы вас побрал? — оказывается, человеческий язык вполне ему повиновался — хотя и с трудом.

— Увы, раскрыть так много не в наших силах, — Дик изгалялся напропалую. — Старший следователь Тонин ответит на ваши вопросы позже, если не возражаете. Так что произошло той ночью?

— Откуда мне знать? — огрызнулся тот. — Я спал.

— Спали? А как же ночной обход?

— Ночной обход закончился в одиннадцать.

— И что же, вы не заметили ни следа этих юношей?

— Я же уже ответил, что нет? Чего привязались?!

Мы спускались по крутой тропинке ко входу в заказник. Оглядевшись, Дик пинком направил Буля в сторону зарослей, за которыми прятался вовсе не маленький домишко с парой пристроек и большим колодцем.

— Достань у него ключи с пояса, Проф. Не будем утруждать господина Буля подобными пустяками.

Сами видите, лесничий ему не нравился. Мне тоже, надо признать.

Мы оказались в богато обставленной гостиной, я щелкнул выключателем, пока Дик усаживал Буля в его собственное кресло и привязывал какими-то тряпками руки. После этого я покараулил, пока мой напарник обходил дом.

— А у вас тут почти бразильская фазенда, господин Буль. Рабов, часом, не держите?

Налитые кровью глаза красноречиво ответили на вопрос. На губах лесничего выступила пена ярости.

— Цены на билеты не особо высоки, мне показалось. Может быть, наследство?

Дик ходил из комнаты в комнату, аккуратно трогая вещи, чем вызывал у Буля все большую ярость: статуэтки, картины, дорогие сервизы.

— И вы к тому же не состоите в браке, верно? Такая роскошь для одного человека положительно вредна.

Наконец, глумление его утомило.

— Еще раз, Буль, и без выкрутасов. Как эта шпана очутилась на территории ночью?

— Как и вы — пролезли, видать.

— Нас вы засекли быстро. Почему не их?

— Потому что они с пеленок по этому заказнику ползают, — Буль попытался плюнуть Дику в лицо, но попал себе на колено.

— Достойный ответ, — Дик пожал плечами. — Отказ сотрудничать не добавит ничего хорошего к вашему положению, Буль. Мы вас оставим. Пока. Уверен, вы сами сумеете освободиться — но мы в любом случае направим к вам сержанта полиции. Доброй ночи.

Мы вышли; во дворе Дик забрал у меня винтовку и под оглушительный рык пытающегося освободиться Буля высыпал все патроны себе в карман. Патроны оказались настоящими, не холостыми. Воспользовавшись конфискованными ключами, мы отперли по очереди обе пристройки — увидев, какие блестящие малютки там стоят, я не удержался и присвистнул. Дик, мрачный как ночь, запер все снова и торжествующе отправил ключи в колодец.

— Итак, по территории заказника каждый вечер гуляет символ корриды с заряженной двустволкой. Чем не убийца юных развратников? А эти машины — Проф, на билетах столько не заработаешь, а как наше государство помогает подобным местам, ты и сам догадываешься. Думаю, они тут на полном самообеспечении, только знай, отчитывайся о поголовье раз в три года. Что же, у него тут золотоносная жила? Или тайное браконьерство? Или он наживается на таких вот мальчиках-зайчиках? Идем, нам пора как следует покопаться в бумагах Тонина.

Напоминаю — было уже начало двенадцатого, и я имел полное право предвкушать очередную бессонную ночь.

У самых ворот Дик замер — я, на всякий случай, последовал его примеру. Прошло полминуты, прежде чем я расслышал то, что встревожило его — на дороге, которая вела к заказнику, слышались голоса и натужное девчачье хихиканье. Дик потянул меня за билетную кассу: оттуда не было видно не шиша, зато и нас не заметили бы раньше времени. До последнего я надеялся, что эта гопота пройдет мимо и вовсе не собирается лезть за ворота.

Ну, я ошибся, сами уже догадались.

Щелкнул замок калитки. Они ввалились на территорию большой, шумной толпой — судя по голосам, человек шесть, не меньше. Две или три девушки, что служило некоторым утешением. К тому же, у нас был пистолет — то есть у Дика.

— Ну и где этот старый пердун? Луис!!! — заорал что есть мочи самый громкий, видимо, вожак. — Выходи, Луис. Или не получишь сладенького, хитрожопый урод.

Последние слова вызвали взрыв смеха.

— Эй, ты чего жмешься к подружке? А ну-ка — звуки возни, девушка взвизгнула, но позволила оттащить себя. — Ты чего недотрогу корчишь? У нас Тори девочка-целочка, но ее здесь и нет!

Новый взрыв смеха. Я больше всего мечтал набить морду этому козлу. И крепко врезать промеж ног — чтобы сам ощущал себя целочкой в ближайшую неделю.

— Господин Буль сегодня не сможет принять вас, молодые люди, — Дик, сунув мне пистолет, резко вышел из укрытия.

— Это что еще за хрен?!

— Как я сказал, сегодня аттракционы не работают. Потрудитесь объяснить, что вы здесь делаете после закрытия?

— Ты что, дед, глухой? Какие в жопу аттракционы? Белены поел? А ну катись отсюда! — молодой бычара наступал на Дика, сжав кулаки.

Лицо, покрытое россыпью веснушек, налилось кровью, под скулами перекатывались желваки. За его спиной жались друг к другу две тоненькие нимфетки лет пятнадцати, с одинаково обесцвеченными волосами и накрученными кудрями. Еще одна, повыше и поскучнее, держала за руку одного из парней. Другой, бритый на лысо, натягивал кожаные перчатки.

Даже на мой вкус сегодняшний день вышел каким-то перенасыщенным. Бычара напал на Дика внезапно — так ему казалось, но немедленно получил довольно чувствительный удар в поддых. Он заревел и кинулся в атаку снова — и снова пропустил удар, на этот раз в бок. Парень охнул, выждал секунду, так как Дик продолжал стоять совершенно спокойно, и кинулся в третью атаку, силясь зажать противника в тиски. Они сцепились и покатились по земле — поднялась туча пыли, я едва мог различить черные волосы Дикобраза и рыжую шевелюру малолетки. Пару раз идиоту удалось пробить Дикову защиту своими клешнями, но в целом довольно быстро противники отвалились друг от друга. Одежда на парне была вся изодрана, рукав от куртки остался на земле, одну руку рыжий прижимал к себе, другой поддерживал падающие штаны. Одна из девушек слабо хихикнула.

Я достал пистолет и для наглядности взвел курок. Молодежь сдуло ветром, словно их и не бывало.

Дик выглядел сносно, а порезанная о камень щека делала его похожим на Призрака оперы. Я отдал ему оружие, мы не торопясь вышли за ограду и двинулись по стопам беглецов. Я позволил себе надеяться, что на сегодня хватит, и пора как следует выспаться.

— Ты зачем полез с ним драться, скажи на милость? Он же молокосос, разве…

Дик разжал левый кулак.

Дорогу освещали редкие фонари, и при свете ближайшего я увидел, что он держит в руках металлическую пряжку. Пряжка показалась мне смутно знакомой — видя мое недоумение, Дик вытащил из кармана плаща другую пряжку и положил их рядом.

Я тупица. Все было затеяно только, чтобы достать эту вещь, и — надо отдать Дику должное — он не стал прятать от меня новую улику.

Гравировка на пряжках, если не считать самого текста, была идентичной, как и форма. Один в один. Чутье не подвело моего напарника — мы действительно приехали в город, где Робинсон когда-то жил и, судя по всему, не бедствовал. Это был еще не след убийцы — но уже что-то, похожее на тень прошлого.

Спуск в кромешной ночи со склона, пусть и по освещенной дороге, доставил мне мало удовольствия. Все сильнее хотелось спать, тело ломило после дневных злоключений; Дик же, напротив, выглядел сущим бодрячком и даже соизволил поделиться некоторыми мыслями, которые я слушал, никак не реагируя — не было сил.

— Безусловно, наш старина Буль молодежь не убивал — к чему забивать дойную корову? Он выбрал правильный тип клиентов — не прошло и четырех месяцев со дня гибели товарища… ну ладно, по крайней мере ровесника — как они снова взялись за старое. Кстати, можно привлечь их по статье за совращение малолетних… тебе тоже показалось, что младшей девчушке едва стукнуло шестнадцать?

Я кивнул. Сразу вспомнилось, как рыжий громила отозвался о Виктории.

— Итак, он их пропускает ночами порезвиться — и два трупа им не указ. Что ж, внесем в планы посещение местного колледжа или как он называется. Будем беседовать с однокашниками убитых, а заодно и этого мастодонта отыщем.

— Будешь вызывать родителей? — глупо пошутил я.

— Да нет, и так разберемся. Если совершеннолетний — Тонин ему может впаять по самое не могу. Для острастки.

— Но ведь ты ему не представился… у нас было оружие… типичная самозащита, нет?

— Все верно, но они находились там, где их не должно быть, не ответили на вопросы и напали первыми.

— У тебя всего один свидетель, а у этого образины…

— Все его свидетели, Проф, давно мои, — Дик для убедительности сжал руку в перчатке. — Потому что ни один из них не хочет оказаться с ним в камере.

Звучало ничего так, но я не расслышал в тоне Дика особой мстительности. Может быть, просто побаливали мышцы — как и у меня.

Мы дошли до проспекта и свернули в сторону полиции. Ветер совершенно стих, ночь стояла теплая — такие в столице бывают только летом. По одной на горизонте зажглись редкие звезды: крошечные точки на чернильном небе. Дик ориентировался, несмотря на темноту, прекрасно, а я то и дело вздрагивал оттого, что совершенно не понимал, где нахожусь. Время приближалось к трем — пора самого сладкого сна, самых громких преступлений и самого трепетного затишья. В здании горело только одно окно — полуподвальное, на первом этаже.

Дик дернул ручку, потом еще раз. Дверь, само собой, не поддалась — тогда он пошарил рукой и нажал звонок, практически неразличимый в темноте.

Прошло несколько секунд. Рядом зажегся свет еще в одном окне, потом в глаза ударил блеск фонаря прямо над нашими головами. Я заслонился рукой, Дик никак не отреагировал. Щелкнули замки, заскрипела щеколда — в дверь просунулась физиономия молоденького сержанта, арестовавшего меня накануне.

— Доброй ночи, сержант. Разрешите?

— Ээ… вы по какому делу? — сонный парень с трудом подобрался и даже положил руку на кобуру. — Отделение работает с восьми утра.

— Мы знаем, но убийство ждать не любит, не так ли? Нам необходимо ознакомиться с материалами дела.

— Не имеете права. Без разрешения следователя Тонина…

— Мы понятия не имеем, где живет следователь, и не будем сейчас вытаскивать его из постели. Предлагаю по-хорошему впустить нас — и выдать ключи от кабинета.

— Извините, не имею права, — парень собрался было захлопнуть дверь, но помешала ловко подставленная нога.

— Милый сержант, — Дик улыбался все шире, а я откровенно пожалел парнишку. — Вы еще не так долго работаете в системе правосудия, чтобы знать свои права досконально. Прискорбно, однако, я знаю свои права намного лучше. Поэтому вы немедленно откроете дверь и впустите нас — иначе в восемь утра это отделение начнет работу с недоукомплектованным личным составом.

На слове «немедленно» он посмотрел на беднягу так особенно, как умел только Дик. Дверь распахнулась, мы прошли в темный коридор, получили резервный комплект ключей из дрожащих рук сержанта и поднялись по лестнице. На втором этаже Дик, шагая нарочито медленно, повернулся и подмигнул мне:

— Дадим парню время вытащить Тонина из кровати. Пусть исполнит свой долг — нам без следователя все равно не разобраться.

Вот странный он человек, согласитесь — сначала размажет по стенке, а потом выяснится, что это была забота. Странный.

Когда мы подошли к двери, я промямлил, пока Дик ковырялся с замком:

— Может быть, подождем в коридоре? Все-таки чужой кабинет…

— Проф, ты невыносим, — мой напарник напрашивался на взбучку. — Мы, безусловно, его подождем — но внутри. Кто первый сел в кресло — тот и хозяин положения, понимаешь? Поэтому займем кресло и подождем — глядишь, у него и крекеры завалялись в столе.

При мысли о том, что мы сейчас вламываемся в кабинет следователя полиции за крекерами, мне стало дурно. Дик, наконец, отпер дверь, зажег свет, и мы вошли. В комнате до сих пор стоял терпкий запах сигар, на столе валялись бумаги. Снятые с меня наручники так и висели на спинке стула. Дик прошел к окну и распахнул его; поток свежего воздуха прогнал остатки сонливости. При некотором количестве кофе я мог бы продержаться до утра.

Дик задумчиво разглядывал потолок.

— Что есть долг? Следование букве закона или его духу? Или справедливости? Или правосудию? Каждый толкует по-своему, увы.

Раздался шум подъезжающей машины, и Дик удовлетворенно кивнул.

— Не подвел сержантик, молодчага. Отойди от двери, сейчас ворвется смерч.

Он оказался прав, как обычно. Тонин влетел в комнату буквально через минуту и бушевал не на шутку.

— По какому праву, мать вашу, вы врываетесь в кабинет?!

— Присядьте, Тонин, — любезность Дика испарилась в одно мгновение. — Разговор будет долгим.

— Не собираюсь…

— Присядьте, — повторил Дик.

Тонин медленно положил руку на служебную кобуру. Дик молчал, я, признаюсь, струхнул, совершенно не желая попадать на линию перестрелки между бравыми сыщиками. Следователь был невысокого роста — ниже Дика и даже ниже меня на пару сантиметров. На висках начала пробиваться седина, хотя до полтинника еще явно было далеко. Посетители вроде нас кого угодно доведут до седых волос.

Гляделки продолжились. Меня пугало, что Дик и не думал браться за оружие; в меня уже стреляли преступники, но оказаться подстреленным служителем закона…

— Сядьте, — повторил Дик тем самым голосом. — Мы здесь не по вашу душу.

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я убрал наручники со стула и подвинул его следователю. Тонин зыркнул на меня испепеляющим взглядом, но все-таки сел.

— Тонин, на вас висит три нераскрытых убийства. Мы с… Профессором в городе совсем по другому делу, но раз уж так вышло — попробуем разобраться со своей колокольни. Мне нужны все протоколы допросов, главное — родственников и близких знакомых убитых, а также предполагаемых свидетелей.

Старший следователь пожал плечами.

— С чего бы такая благотворительность?

Дик устало махнул рукой в сторону настенных часов.

— С того, что если бы я хотел дело об убитых сопляках, то не являлся бы в ваш кабинет в три часа ночи. Я бы заехал при свете дня, на служебной машине, с областным прокурором или письмом губернатора, а не тащил на запятках сонную университетскую муху. Или просто затребовал все письмом, зачем снисходить до периферийных лодырей, верно? Так, по-вашему, поступают столичные шишки? — он не стал дожидаться ответа. — Так что со свидетелями?

Сначала я у него крыса, потом муха. Дальше будет, очевидно, личинка богомола.

— Да не было никаких свидетелей. Кроме Тори Ларие, — и то, она не знала, куда парень пошел и с кем.

— Протоколы, — повторил Дик. — И боюсь, кое-какие допросы придется провести повторно.

— Вы сомневаетесь… — сразу набычился Тонин.

— Нет, — Дик отмел это предположение. — Я хочу задать свои вопросы, только и всего.

Следователь молчал.

— Мы не собираемся отбирать это дело. Если верить газетам, федералы успели потрепать вам нервы. Мы здесь неофициально и, как я уже сказал, по другому вопросу. Давайте сюда материалы, Тонин. И да, отметьте отличием сержанта Трошифа.

Следователь удивленно моргнул, поднялся и достал две весьма объемные папки с нижней полки шкафа.

— Здесь все, — папки тяжело рухнули на стол.

— Хорошо, — Дик подвинул мне одну из папок. — Садись, Проф — и начинай читать. Отмечай все, что покажется подозрительным. Потом обменяемся.

Мой взгляд весьма красноречиво указал ему на часы.

— Завтра отоспишься, — хмыкнул Дик.

Я понял, что большего не дождусь, и плюхнулся на диван с папкой.

— Еще один вопрос, Тонин. Вы знаете, кто в городе мог изготовить подобное?

Следователь внимательно изучил пряжки. Мне показалось, он только сейчас действительно поверил, что мы не подбиваем под него клинья.

— Знаю. Я напишу вам адрес гравера. Он в городе один такой.

— Это весьма упростит нам задачу, — любезно кивнул Дик. — Нам бы еще получить ваше разрешение пользоваться кофе-машиной…

На этом месте я истерически заржал. Но никто не обиделся.