Глава 22

Глава 22

Пять часов спустя я открыл глаза и первым делом позвонил Йоргену — рассказал о событиях ночи и о планах на день, обещав держать его в курсе. Затем разбудил Харпера. Отец с дочерью спали, утомленные обилием переживаний, поэтому позавтракали мы в одиночестве. Маффины с черникой, свежие сливки, желе из винограда с тимьяном, бриоши — все очень скромно и буднично.

Потом я усадил Харпера в «додж» и повез через мост Верразано прямиком на Манхэттен, землю древних ирокезов, некогда проданную голландским поселенцам всего-навсего за шестьдесят два гульдена, о чем красноречиво свидетельствовало ее название[1].

Харпер выглядел более чем прилично — Пинкус знал свое дело, вернув его с того света в кратчайшие сроки. Он улыбался легко и радостно, ему явно нравилось жить и он уже не помышлял о карьере утопленника.

— С чего начнем?

В его тоне слышалось нетерпение, как у хорошей гончей от избытка сил. Он желал действовать.

— С одежды. Перво-наперво мы должны с тобой прилично выглядеть.

И мы поехали по магазинам.

… Часа через два на каждом из нас был костюм-тройка, в котором не стыдно было бы заявиться в лучший бордель Лас-Вегаса, шеи дополняли тщательно подобранные галстуки, а туфли следовало завещать внукам в качестве ценной семейной реликвии. Я уже молчу за часы. В общем, мы делали вид и нам это таки удавалось.

— О’кей, надо чтобы ты сыграл свою роль так, как делал это раньше, в своей прошлой жизни. Просто будь Мэнхартом, хорошо?

Харпер кивнул. И мы отправились на Уолл-стрит.

Финансовые джунгли жили своей жизнью, прекрасно вписываясь во всеобщий муравейник из стекла и бетона. Уличная суета, ругань таксистов, вечно спещащие клерки, разноцветье окон и вывесок — вся эта пестрота ни затихала ни на минуту, пребывая в вечном движении и отчасти замолкала лишь ночью. Котировки росли, цены падали, фирмы становились банкротами, а люди учились летать, бросаясь из окон, как спелые яблоки в августе. Жизнь шла своим чередом.

Мы медленно ехали по каньону из небоскребов, высматривая нужный. Он обнаружился почти в самом конце, неподалеку от Церкви Троицы. Харпер засмотрелся на картинки на бронзовых дверях, я же окинул взглядом здание банка.

Первый Национальный Трастовый Банк Америки обладал не только громким названием, но и внушительным зданием в самом сердце квартала. Семнадцать этажей поднимались вверх величием хрома и стали, разглядывая наш суетный мир с некоторым пренебрежением, как будто выросли здесь сами по себе, а не творением рук ничтожных людей.

Я оставил «додж» метров за сто от входа, так как он несколько контрастировал с нашим внешним видом. Пропустив Харпера на полшага вперед, я держался за его правым плечом, спокойно осматриваясь по сторонам. Два джентльмена в приятных нарядах решили зайти в банк чудным субботним утром. Ничего необычного, все в порядке вещей.

Охранник у входа по чопорности не уступил бы английскому дворецкому старых времен. Он бесстрастно впустил нас внутрь, не поведя даже бровью, что, видимо, следовало считать признанием.

Внутри все было ничуть не хуже — каждый сантиметр кормил вас своей респектабельностью, начиная с обшитых темным деревом стен и заканчивая белой кожаной мебелью с неброской серебряной окантовкой. Лица у клерков светились предупредительностью и благожелательностью, словно вы были их очень богатым родственником, который вот-вот должен сдохнуть, но они слишком тактичны и терпеливы, чтоб поднимать сейчас эту тему.

Как только мы вошли, к нам поспешил было розовощекий молодой человек с голубыми глазами, но на полпути его перехватила светловолосая девушка в строгом темном костюме, что-то шепнула, расстроив, и сама направилась к нам. Смотреть на нее было приятно со всех сторон и я упорно не понимал, почему в Лувре видел Венеру Милосскую, а не ее.

— Мистер Конли, рада снова вас видеть, — сказала она Харперу, протягивая для рукопожатия ладошку сперва Леону, а после мне. — Как поживает мистер Бедфорд?

— Отлично, благодарю вас. — Ли пожал руку и вернул ей улыбку. — Слегка простудился, но ничего страшного.

Девушка покачала головой, сожалея о том, как простуда косит людей и сделала приглашающий жест внутрь зала.

— Вы, вероятно, хотели бы, как обычно, пройти к вашей личной ячейке?

Харпер кивнул, не особо размениваясь на слова и мы последовали через холл за богиней. Пройдя по двум лестницам и одному коридору, мы оказались в подземном хранилище чуть побольше того сарая, в котором мой дядя Томас на зиму держал цыплят. Стены были такой толщины, что в них запросто можно было бы замуровать по трупу, а может, и по два, если б они как следует обнялись напоследок. По периметру стен с трех сторон расположились стеллажи, сплошь состоящие из небольших глубоких сейфов, уходящих в стены хранилища. Посередине стоял длинный овальный стол серебристого металла, привинченный к полу, а больше в комнате ничего не было.

Я краем глаза наблюдал за Харпером. Перевоплощение в Мэнхарта ему удалось — лицо стало жестким, закрытым, челюсти сжались, глаза чуть прищурились, будто отыскивая цель в густой листве где-нибудь в джунглях Шри-Ланки. Обычный человек — более впечатлительный, чем мы с богиней — непременно встал бы по стойке смирно, застегнул воротничок на все пуговицы и отдал бы честь.

— Прошу вас, — девушка подвела нас к левой стене, в середине которой пряталась нужная нам ячейка. Нажала пальчиком кнопку и к Харперу выехал небольшой планшет с контурами всех десяти отпечатков пальцев. Тот невозмутимо положил обе ладони на экран, как будто проделывал это тысячу раз и сбоку раздался щелчок — выскочил нужный ящик. Экран осветился зеленым, признавая Леона своим, и уехал обратно в стену.

— Не стану мешать вам, сэр. — Богиня направилась к выходу, улыбнувшись нам от дверей. — Как только закончите — кнопка звонка на стене. Как всегда.

И мы остались одни. Не считая открытого ящика, в который мы оба и заглянули. Дно закрывали мешочки из темно-синей и черной замши, — небольшие, размером с табачный кисет. Я взялся за ручку ящика и, придерживая за дно, вынул его и перенес для удобства на стол. Харпер взял темно-синий мешочек, я — черный. Ослабив тесемки, мы глянули внутрь. Показали друг другу. Мешочек Харпера был наполовину заполнен небольшими мутными кристаллами, напоминавшими весенний лед. У меня же в руках кристаллы были прозрачными и более правильной формы.

— Ты знаешь, что это? — одними губами спросил меня он.

Я знал. Это были алмазы — в руках у Леона необработанные, у меня — шлифованные и ограненные.

Мы выложили мешочки на стол — семь темно-синих, восемь черных — бюджет небольшого государства с блэкджеком и шлюхами. Очень умно — сундуки с золотом тяжелы, бумага легка, но объемна, безналичные деньги почти идеальны, но… Счета, случается, арестовывают, а банки — разоряются… В данном же случае все состояние можно легко унести в пределах картонной коробки.

Я отвел взгляд от стола — это, конечно, здорово, но пора бы и честь знать. Сложил все мешочки обратно, подошел к стене и нажал на большую серебристую кнопку.

Минут через пять вошла девушка в униформе банка — не та, что в первый раз, но тоже очень приятная.

— Мадемуазель, могу ли я попросить вас принести нам небольшую коробку?..

Я жестами показал размеры, она кивнула и вышла. Через минуту вернулась и отдала мне коробку из жесткого серого картона размером со шкатулку для сигар. Я поблагодарил, попросив подождать пару минут за дверью и она удалилась. Тут же содержимое ящика перекочевало в коробку, а сам ящик был возвращен на место. Я нажал кнопку повторно и та же самая девушка сопроводила нас наверх в главный зал, сдав с рук на руки уже знакомой богине.

— Могу ли я еще что-нибудь сделать для вас, джентльмены?..

Да, милая, можешь, но в стенах банка это прозвучит неприлично. Или, как минимум, неуместно. Поэтому я оставил свои фантазии при себе.

— Операции со счетами, сэр?.. — она вопросительно изогнула изящные брови.

Я выступил чуть вперед.

— А каково состояние счетов на сегодня?

Богиня посмотрела на Харпера и тот разрешающе кивнул. Она повернулась ко мне.

— Я могу предоставить подробный отчет по всем счетам, если вы пожелаете.

— Да, пожалуйста.

— Пару минут, сэр.

Богиня исчезла, как будто ее и не было, а нам с Харпером принесли чай в фарфоровых чашках, таких тонких, что их было видно на просвет. Не иначе, одолжили у какой-нибудь монаршей династии прошлого.

Не успел я освоиться в белом кресле, появилась наша блондинка, протягивая мне стопку листов.

— Все операции за последний месяц, сэр.

Я кивнул и быстро просмотрел колонки цифр. И чем больше я вчитывался, тем сильнее было мое удивление. Но, конечно, не внешне. Да и удивление было приятным — суммы счетов значительно превосходили содержимое коробки, которая стояла сейчас на столике у моего левого локтя.

Это мы удачно зашли.

Я отдал листки Афродите со словами:

— Мы хотели бы вывести все имеющиеся средства со всех счетов, а сами счета закрыть.

Это ее пробило — на секунду, но все же, на ее хорошеньком личике промелькнуло нечто, сильно напоминавшее замешательство, но профессионализм быстро взял вверх. Она опять взглянула на Харпера.

Тот кивнул.

— Делайте, как он говорит.

И она опять повернулась ко мне.

— Каким образом вы желаете вывести средства, сэр?

— Переправить в другие банки в той же самой валюте, в которой они хранились у вас. Реквизиты я сейчас дам.

Минут через пять я протянул ей лист, сплошь изрисованный буквами и цифрами, которые я хранил исключительно в голове, не доверяя бумаге. Это были европейские банки, в которых мы с Йоргеном копили себе трудовую копеечку на черный день. Эти банки были не конечным звеном в цепочке, а лишь одним из первоначальных. Так сказать, парадная дверь или даже калитка. В течении суток стараниями Ларса деньги поступят в следующий ряд банков, затем еще и еще, так что отследить конечного получателя будет непросто.

Через десять минут все было кончено. Все счета обнулены и закрыты. Не думаю, что Хиделл хранил все яйца в одной корзине, но все же это была значительная часть лукошка. Весьма значительная, я бы сказал.

Я забрал коробку с алмазами и блондинка проводила нас до дверей. В зеленых глазах все еще читалась растерянность. Я наклонился, быстро поцеловал ее в щеку и мы ушли.

[1] В память о той сделке ирокезы назвали остров — «Манхатта», что значит — «нас обманули».