Глава 14

Глава 14

Через три часа мы были на месте. Я оставил машину на въезде в парк и повел его к Замку Клинтон, где мы нашли скамейку с видом на залив. Я купил нам по гамбургеру и чашке кофе, так что получался вполне себе мирный пикничок. Пинкус подправил его физиономию, а застегнутый пиджак скрыл окровавленную рубашку, так что, в общем и целом, он выглядел сейчас как человек, свалившийся с велосипеда. И постоянно спящий в своем костюме, впридачу. Только и всего.

Было еще не очень поздно, что-то около семи, народ потихоньку возвращался с работы, людей в парке почти не было, только одинокие мамаши с детьми и вечные влюбленные парочки, которые искали кусты погуще.

Небо заволокло тучами, постепенно темнело, от воды дул прохладный ветер, а в воздухе чувствовалось что-то неосязаемое, что всегда чувствуется в преддверии дождя.

Харпер с удовольствием потянулся, вдыхая свежий воздух.

— Пойдем к самой воде?

Мы спустились к пляжу и сели на песке за пару шагов от волн, которые накатывались нам под ноги.

Залив потемнел, океан из бирюзового стал темно-серым, над волнами кружили чайки, крича о том, что надвигается гроза.

Харпер смотрел на горизонт, счастливо улыбаясь, как ребенок, который видит все это впервые. Хотя, по сути, так оно и было.

Серое с розовым — хорошее сочетание, только слегка тревожное. Небо сейчас было именно таким — черно-серые облака на клубнично-апельсиновом фоне. Будто кто-то сверху курил сигару, посыпая пеплом фруктовое мороженое.

— Значит, Ли Харпер, да?.. — он блаженно вытянулся на песке, глядя на далекую полоску Эллис-Айленда.

— Да, хотя ты больше похож на Леона Мале.

Он удивленно взглянул на меня.

— Кто это?

— Лео Мале, Леон Мале — французский писатель позапрошлого века[1].

— Леон Мале…Ли Харпер…Леон Харпер — как тебе?

Я усмехнулся.

— Сойдет. Теперь рассказывай.

— Да. Скажи…

— Погоди-ка секунду, — я достал кпк, — хочу, чтобы один человек тоже это услышал.

Йорген был пока что без пижамы, но еще с сигарой. Я быстро пересказал ему события дня, потом показал Харпера:

— Знакомьтесь, Ли Харпер — Тринидад Боливар[2].

Швед усмехнулся.

— Ли Харпер… или Леон Харпер, на выбор. Кстати, Леон, меня зовут Джим.

Швед усмехнулся еще раз. Затем как-то странно посмотрел на меня.

— У меня тоже есть для тебя новости, парень, но, похоже, твои важнее.

Тон Йорга слегка изменился. Что-то он почуял, увидев Харпера, только что?..

— Леон, начинай.

Тот почесал в затылке.

— Судя по всему, ребята, вы понятия не имеете, как выглядит Мэнхарт, так?

Я удивленно поднял брови и кивнул. Швед промолчал.

— Так вот, можете считать, что теперь знаете. Я — клон Сайруса Мэнхарта.

Ларс довольно хмыкнул, как будто в ответ на какие-то свои мысли, а я просто ждал, что будет дальше.

— Вижу, вы не сильно удивились, значит, завязли в этой истории достаточно глубоко.

О да, это точно. Тут не поспоришь. Что есть, то есть.

Леон рассказывал, а мы с Йоргеном слушали и время от времени удивленно переглядывались.

Леону было полгода от роду, если брать за точку отсчета его собственные воспоминания. Шесть месяцев назад Мэнхарт создал собственного клона, чтобы он служил ему заменой там, где сам Мэнхарт оставался в стороне. Тогда Леона звали Мэнхарт-два или просто Номер два. Будучи заменой Мэнхарта, он поневоле знал много такого, что требовалось ему для исполнения роли и что сейчас являлось жизненно важным для нас.

Во-первых, все, что знал о Мэнхарте Айронс — со слов самого Мэнхарта — было выдумкой. Ну, может быть, не все. Но процентов девяносто — точно.

Не было никакого Мэнхарта-мецената, Мэнхарта-политика и Мэнхарта-ученого. Возможно, не было никакого Сайруса Мэнхарта вообще. В разное время он свободно пользовался десятком различных имен, так что не исключено, что и исходное было не настоящим. Как бы там ни было, Харпер знал лишь о том куске его жизни, который занимал последние десять-двенадцать лет.

Как смутно подозревал Харпер, когда-то Мэнхарт работал на правительственные структуры одной из планет, затем то ли сам ушел, то ли его выгнали.

К идее клонирования себе подобных он пришел далеко не сразу. Сперва он вел жизнь обычного наемника. Одно время больше года провел в Зоне Отчуждения, возникшей вокруг Чернобыльской АЭС. Именно там он познакомился с группой ученых из пяти человек, которые скрывались в Зоне из-за своих экспериментов по клонированию людей и гуманоидов. За неимением лучшего, они трудились на базе наемников в Припяти, что располагалась в старых катакомбах под зданием «Универмага» на улице Дружбы народов. Зона всегда была богата для научного ума, которому хватало решимости разгадывать ее тайны. Другое дело, что многочисленные нобелевки так и остались неврученными, потому что их несостоявшихся обладателей опускали в могилы. Если находили тела, конечно.

Связь с внешним миром он поддерживал через Доминго Кассаба, с которым познакомился еще до своего отбытия в Зону. Кассаб был крупным бразильским наркоторговцем, которому Мэнхарт помог отправить на тот свет бывшего партнера по бизнесу.

Харпер предполагал, что в Зоне Мэнхарт скрывался для того, чтобы кто-то забыл о нем здесь, в большом мире. Как бы там ни было, примерно через год Мэнхарт вернулся и стал полноправным партнером Кассаба, деля с ним все горести и радости нелегкого дела наркоторговца ныне, присно и во веки веков, аминь.

Но, видимо, еще в Зоне он обдумывал планы, которые много позже превратились в проект «Шесть дней» и проект «Двести двадцать».

Вернувшись из Зоны, он уговорил Кассаба вывезти из Проклятой Земли тех пятерых ученых, с которыми познакомился, будучи наемником. Но в свои замыслы пока что никого не посвящал. До поры до времени импортированные ученые мирно трудились в подпольной лаборатории имени Мэнхарта-Кассаба на ниве производства синтетических наркотиков, где их профессиональная многопрофильность, отшлифованная пребыванием в Зоне, пришлась очень кстати.

Действовать Мэнхарт начал после внезапной смерти Кассаба — того убили во время сделки в одной из фавел Рио. Оставшись единоличным хозяином осиротевшей империи, он привел ее к новому расцвету. Примерно в это же самое время к нему на службу поступает Джеймс Конкорд, — наемник, специалист по диверсиям, — которого Мэнхарт вскоре делает своим доверенным лицом, вторым человеком после себя. В организации, доставшейся Мэнхарту от Кассаба числилось примерно триста пятьдесят человек — боевики, распространители и низшее руководство на местах. Мэнхарт перестроил иерархию снизу доверху, безжалостно избавляясь от тех, кто вызывал малейшие сомнения в своей преданности или пытался роптать в ответ на действия Мэнхарта. В итоге мало кто знал его в лицо лично, кроме самых проверенных людей. На виду же всем заправлял Конкорд.

Отныне торговля наркотиками стала лишь способом оплачивать амбициозные планы Мэнхарта, которые тот вынашивал еще в Зоне.

Там же, в Бразилии, он строит и оборудует отдельную лабораторию, о которой знает только он сам, Конкорд, немногочисленная охрана и та пятерка, которая поначалу и составляла весь ее персонал. Но уже через три месяца численность сотрудников лаборатории достигает семнадцати человек — Мэнхарт без устали разыскивает по всему свету изгоев от науки, в точности, как он и описывал Айронсу. За секретность своих замыслов он не волновался — предпочитая силу денег перед силой страха, он, при необходимости, умело пользовался и тем и другим. Он не скупился на насущные расходы, в том числе щедро платя работавшим у него ученым, но каждый из них знал, что уход невозможен так же, как и малейшая огласка.

По сути, работающие методики клонирования были известны давно, оставалось их усовершенствовать. Спустя семь месяцев с начала экспериментов Мэнхарт мог вырастить любой жизнеспособный человеческий клон за шесть недель, клон гуманоида — от трех до восьми недель, в зависимости от вида. Позже того же самого результата добьется С-28 за первые два месяца работы.

Как и все практичные люди, Мэнхарт преследовал свои, сугубо конкретные цели, от которых не отступал ни на шаг. Именно они и были подоплекой всех его действий. Именно они лежали в основе проекта «Шесть дней» и проекта «Двести двадцать», которые он обдумывал еще в Зоне.

Проект «Шесть дней» заключался в том, чтобы вырастить жизнеспособный клон — с приемлемым сроком жизни — за шесть земных суток. Трудно сказать, пытался ли Мэнхарт таким образом соревноваться с Создателем — религия обходила его стороной, как и он ее. Хотя, возможно, некоторое специфическое честолюбие здесь и было — точно ответить на это мог только сам Сайрус Мэнхарт. Как бы там ни было, забегая вперед, надо сказать, что Мэнхарт превзошел библейский результат на один день — когда С-28 заработал в полную силу и получил методику создания клонов за три недели, личная лаборатория Мэнхарта усовершенствовала ее до пяти дней. Таким образом, за пять дней Мэнхарт получал взрослого дееспособного человека, которого мог лепить дальше по своему усмотрению, вкладывая ему в голову те знания и умения, которые были нужны самому Мэнхарту, чем определенно не мог похвастаться библейский селекционер.

Что касается самого С-28, он явился лишь следующим логичным шагом в планах Мэнхарта. Как и любой бизнесмен, имеющий оригинальную идею и средства для ее воплощения, Мэнхарт желал расширяться, укреплять свои позиции и развивать перспективы. Здесь самое время сказать, что такое проект «Двести двадцать». Суть его заключалась в том, чтобы, используя полученную методику ускоренного выращивания, заменить новорожденными клонами самых влиятельных и полезных с точки зрения целей Мэнхарта людей и гуманоидов в пределах Земли и окрестных планет, коих сам Мэнхарт насчитал в первом приближении в количестве двухсот двадцати персон. Чтобы осуществить эту затею, требовалось поставить клонирование на поток. И Мэнхарт сделал это, используя уже имеющиеся ресурсы.

Для этой затеи требовались помещения, оборудование, персонал и соблюдение секретности. Можно было бы вложить энные суммы, повторив уже пройденное в большем масштабе, но у Мэнхарта в запасе был ход поизящнее. Он решил все это одолжить. У Министерства обороны США.

В составе Пентагона функционировало DARPA — агентство передовых оборонных исследовательских проектов, в составе которого, в свою очередь, состоял отдел DSO, занимавшийся разработками в области естественных наук. Этот отдел возглавлял генерал Теодор Армстронг, — сорок шесть лет, черный, рост шесть футов два дюйма, неженат, детей нет, родители умерли, родимых пятен и шрамов тоже нет. У него даже собаки не было, не говоря уже о близких друзьях. В общем, с точки зрения Мэнхарта, генерал Армстронг был идеальной кандидатурой для роли его будущего протеже.

Судьба благоволила Мэнхарту. Во-первых, в первых числах августа генерал каждое лето отправлялся на целый месяц в свой дом на озере Мусхед в штате Мэн — единственной его страстью, кроме работы, была рыбалка. Эта традиция продолжалась на протяжении двух десятков лет и все о ней знали. Во-вторых, генерал был достаточно нелюдимым человеком, которых всех держал на дистанции и среди подчиненных слыл, как бы это помягче сказать, чудаком и оригиналом, который без колебаний тасовал колоду своего ведомства, если это шло на пользу делу и брался за самые смелые проекты и разработки, если они сулили прямые выгоды для дела, которому он служил долгие годы. Он был полноправным и единоличным хозяином DSO и никто не смел ему перечить. Наверху же ему все это безусловно позволялось, потому что взамен он давал самое главное — результат.

В общем, из отпуска генерал Армстронг вернулся уже совсем другим человеком — в прямом смысле этого слова. Но этого никто не заметил, ввиду репутации, которая за ним закрепилась.

Генерал умер в собственной постели — смерть, не очень-то достойная солдата. Во всяком случае, по мнению Теодора Армстронга.

Одним выстрелом Мэнхарт заполучил и вакантное место и генетический материал. На него работали хорошие убийцы.

Генерал Армстронг задержался в отпуске на две недели, ссылаясь на легкое недомогание, но поскольку DSO и без него работал как хорошо отлаженный механизм, продление отпуска генералу было с легкостью предоставлено. Его командование лишь удивилось, что обычная простуда смогла свалить железного генерала в постель.

Вернувшись из отпуска Армстронг провел кое-какие перестановки в своем ведомстве, частично заменив штат подчиненных, но на это никто не обратил внимание, поскольку такие изменения были делом обычным. Разумеется, все новые посты получили люди Мэнхарта.

Следующим шагом был С-28. Этот научный комплекс изначально принадлежал DSO, но Мэнхарт прибрал его к рукам для собственных нужд. Заказав недостающее оборудование, он обновил персонал, собрав научный штат отчасти из ученых своей лаборатории, отчасти из неприкаянных гениев, шатающихся по всей Солнечной системе. Охрану составили наемники Мэнхарта. Все это, разумеется, оплачивал Дядя Сэм.

Когда руководить центром стал Айронс, С-28 заработал в полную силу. Время от времени центр посещали группы ученых, которые, по мнению Айронса, были коллегами из дружественных государств. На самом же деле, это были сотрудники лаборатории Мэнхарта. Дело в том, что в самом С-28 проводилось очень мало практических испытаний — Айронсу было достаточно, чтобы технология работала, а для этого хватало теоретических выкладок, подтверждавшихся потом серией эспериментов. Мэнхарту же нужны были конечные результаты, но выращивать клонов в самом С-28 он из осторожности не посмел. Поэтому он привозил людей из личной лаборатории для того, чтобы они получали прямые консультации у Айронса, а затем опробовали бы достижения С-28 в Бразилии. Таким образом, рекорд С-28 — три недели — ученые Мэнхарта за три с лишним года сократили до пяти дней. Теперь можно было действовать дальше.

Следующим пунктом был Полукс. После тщательного обдумывания, среди всех кандидатов Мэнхарт остановился именно на Полуксе, так как его замена дала бы наибольшую отдачу. Разумеется, речь шла о многомиллиардном состоянии Полукса, а во-вторых — и это было важнее — Мэнхарт получал контроль над всеми газетами, радиостанциями и телеканалами, принадлежавшими миллиардеру как на Земле, так и за ее пределами. Имея такую поддержку, можно было формировать общественное мнение по своему усмотрению.

После Полукса Мэнхарт планировал расширить собственную лабораторию до настоящего конвейера и всерьез взяться сперва за Конгресс США, а затем за правительства и европейских держав.

Что касается Ягли, то его роль во всем этом была достаточно скромной. Сам по себе он был Мэнхарту не особенно нужен. Но с его помощью Мэнхарт рассчитывал подобраться к Полуксу, чтобы ликвидировать оригинал и заменить его своим ставленником. Напрямую заменить Полукса — как это получилось с Армстронгом — не представлялось возможным, так как у бизнесмена была толковая охрана всюду, куда бы он не направился двадцать четыре часа в сутки. Тогда Мэнхарт решил достать его через дочерей. Младшая Роксана работала юристом в компании отца и круглосуточно находилась при нем, старшая же Ровена была не так привязана к отцовским делам и представляла собой довольно легкую мишень.

Здесь самое время упомянуть "Кастус". Это второй пункт, по которому Мэнхарт отчасти не солгал Айронсу. Действительно, существовали два "Кастуса" — один на Земле, другой на Нева-Кавалле. Земной "Кастус" будучи более научной организацией, чем политической силой, когда-то породил молодого амбициозного политика — Вольфа Ягли. Юному Ягли не доставляло никакого интереса заниматься наукой на благо человечества, потому он отправился на Нева-Каваллу, где за несколько лет вырос в самостоятельную фигуру, основав собственное движение с одноименным названием, которое никакого отношения к науке не имело.

Когда Мэнхарт узнал о существовании земного "Кастус", он сразу же загорелся идеей прибрать его к рукам. Причем, поначалу это было никак не связано с Полуксом. Дело в том, что часть строчек в списке «Двести двадцать» занимали люди, но другую часть — гуманоиды, причем самых разнообразных видов. Лаборатория Мэнхарта могла неограниченно ставить опыты над людьми, потому что органического материала было более чем предостаточно, но что касается человекоподобных рас — его катастрофически не хватало. Зато всем необходимым с избытком располагал земной "Кастус". Это и решило его судьбу.

На то, чтобы заменить часть высшего руководства "Кастус" двойниками и собственными людьми, у Мэнхарта ушло чуть более полугода, после чего последовала стандартная уже ротация кадров на местах и — Мэнхарт получил новые ресурсы для развития своих замыслов, поднявшись на очередную ступень. Разумеется, все достижения и разработки "Кастус" тут же поступили в распоряжение личной лаборатории Мэнхарта.

Спустя какое-то время Айронс предложил кандидатуру Кэмбута, своего бывшего ученика, на мелкую должность в нью-йоркский "Кастус". Тщательно собрав и изучив всевозможные сведения о молодом ученом, Мэнхарт с готовностью согласился, когда узнал, что Джон Кэмбут ухаживает за старшей дочерью Ромула Полукса.

Дальше все было достаточно просто — Кэмбута сделали начальником отдела кадров, а Ровене прислали официальное приглашение от имени руководства "Кастус" с предложением работать в организации на весьма заманчивой должности. Под влиянием этого письма, восторженных отзывов Кэмбута и собственного любопытства она согласилась.

Но это была только часть плана, ведь Мэнхарта интересовала не сама Ровена, а ее отец. Устранение обеих дочерей — как прямых наследниц — было отдельным пунктом, но пока Полукс был вне досягаемости Мэнхарта, говорить об этом было рано.

Полукса надо было вырвать из обычного окружения, чтобы добраться до него. И Мэнхарт решил упрятать его за решетку, так как в этом случае убрать и заменить Полукса становилось несравненно легче. Оставалось выбрать ягненка на заклание. И выбор Мэнхарта пал на Ягли. Сам по себе Ягли был бесполезен — его смерть, как таковая, ничего Мэнхарту не давала. Он также не был сколько-нибудь значительной политической силой чтобы включать его имя в список «Двухсот двадцати» и готовить клона персонально под него. Зато он был яркой публичной фигурой, так что судебный процесс над Полуксом обещал привлечь к себе большое внимание. Миллиардеру не удалось бы избежать тюремного заключения — пусть и предварительного — учитывая возможности Мэнхарта, который снабдил бы следствие всеми необходимыми уликами и доказательствами.

Таким образом, судьба Ягли была предрешена, а его ближайшее окружение постепенно составили люди Мэнхарта. Дальше все было просто — был организован митинг, за день до которого Ровену заменили на двойника, который и был убит во время митинга. Полукс попытался достать Ягли через суд, обвиняя его в непредумышленном убийстве, но у него ничего не вышло. Тогда Полукс развернул против Ягли кампанию, используя собственные средства массовой информации. Мэнхарту это было только на руку. Оставалось подготовить убийство и свалить всю вину на Полукса, представив его как заказчика.

Но тут опять вмешалась судьба и Ягли был неожиданно назначен на должность посла Нева-Каваллы на Вердане. В принципе, это мало что меняло, кроме декораций, в которых все должно было произойти. Затем на Вердану отправился Полукс и это также было на руку Мэнхарту, так что, не вмешайся мы с Йоргеном, у миллиардера были все шансы не вернуться обратно на Землю. Точнее, вернулся бы двойник, причем Роксана была бы убита еще на Вердане. Что же касается Ровены, предусмотрительный Мэнхарт решил не убивать ее до тех пор, пока у него в руках не будет империи Полукса, в противном случае она оставалась бы действенным средством воздействия на отца в качестве запасного плана. Сейчас Ровена находилась где-то в Бразилии, предположительно в доме Мэнхарта, но где именно, Харпер не знал.

Что касается Кэмбута, то ему просто не повезло — он услышал и увидел то, что не предназначалось для его глаз и ушей. И его пришлось убить. Но убить его и просто спрятать тело Мэнхарт не мог — слишком много людей знали Кэмбута при жизни, поэтому его исчезновение повлекло бы за собой неминуемое расследование, а это могло, в свою очередь, привлечь нежелательное внимание к "Кастус". Был изготовлен клон Кэмбута, который исправно играл его роль перед соседями, друзьями и коллегами по работе. Этот клон выбросился из окна пару дней назад. Почему он это сделал и кто приложил к этому руку ни Мэнхарт, ни Конкорд не знали, но такое положение вещей заставило их здорово понервничать на фоне уже произошедших событий.

Дело в том, что еще на Вердане все пошло наперекосяк — и чем дальше, тем больше. Во-первых, в ту ночь, когда Ягли был приговорен и медленно умирал от яда в своем номере — чтобы наутро его простреленный труп был предъявлен прессе — в эту ночь в его номере кто-то был. По-крайней мере, так думает охрана — в ту ночь во всем отеле несколько раз неожиданно выключался свет, причем при последнем выключении несколько охранников клялись и божились, что слышали, как в темноте от номера Ягли к пожарной лестнице бежал какой-то человек. Мэнхарт с Конкордом не знали, как истолковать всю эту игру в привидения, но решили на время затаиться, чтобы, выждав, посмотреть что будет дальше. Ягли до поры до времени был заменен на свою копию.

Как бы там ни было, ничего не происходило, невидимый враг — если он и был — не предпринимал никаких ответных мер и Конкорд с Мэнхартом, как люди методичные, вернулись к исполнению своего плана. Впрочем, они решили подстраховаться, поэтому в ту ночь, когда Конкорд из снайперской винтовки стрелял по номеру Ягли-Второго, последнему была дарована жизнь — убить его было никогда не поздно, а живым он мог еще пригодиться, пока не выяснится — а есть ли потенциальный противник?

Тот факт, что такой профессионал, как Конкорд, сделал всего один выстрел, объяснялся просто. В нашем мире всегда было место случайности — даже при самой тщательной подготовке. Пара подростков, целовавшихся за трубами на соседней крыше, услыхали приглушенный звук выстрела и подошли поближе к краю крыши, чтобы посмотреть, что происходит, громко рассуждая при этом, надо ли вызвать полицию или нет, поэтому Конкорду пришлось экстренно ретироваться.

Под этот выстрел был нанят через десятые руки уже известный арамеец, которому все равно оставалось недолго жить — уж слишком много лунного сахара бродило в его крови. От арамейца планировали избавиться как только тот даст показания в суде и, казалось, все идет как надо, но тут неожиданно возникла новая проблема — исчез Полукс. Исчез среди бела дня из-под присмотра наблюдателей и не один, а с дочерью. Это уже был серьезный повод насторожиться, хотя откуда ждать угрозы, было по-прежнему не ясно.

Ситуация осложнилась еще больше, когда через короткое время после исчезновения Полуксов, неизвестный снайпер убил Ягли-Второго на лужайке дома в Грейс-Вилладж в двух шагах от ошеломленного Конкорда.

Было ясно, что против них действуют какие-то неизвестные силы, но кто это был и какую цель преследовал, оставалось загадкой.

Сперва Мэнхарт решил воспользоваться ситуацией и выставить труп Ягли на всеобщее обозрение, прибавив к этому еще несколько лжесвидетельств в пользу того, что заказчиком был Полукс, но, поразмыслив, от этой идеи отказался. Логика была проста — если неизвестный враг хочет, чтобы Ягли был мертв, значит, надо сделать все возможное, чтобы Ягли был жив, заставляя тем самым таинственного противника проявить себя еще раз. И политик-марионетка был повторно заменен.

Следующим тревожным звонком — помимо исчезновения Полуксов — была уже упомянутая смерть Кэмбута-Второго, и Мэнхарт с Конкордом по-прежнему ломали себе головы над тем, кто и зачем хотел до них добраться.

А теперь — после исчезновения Айронса и взрыва на Шерман-авеню — можно было сказать, что война велась уже в открытую, хотя пока что несколько односторонне.

Что же касалось самого Харпера, точнее, в недавнем прошлом, Мэнхарта-Два — его история была проста. Вскоре после запуска конвейера, Мэнхарта задумался о том, чтобы создать своего двойника. Выгоды были очевидны — Мэнхарт занимался опасным бизнесом и на всех встречах и сделках, которые были с ним связаны, рисковать мог бы двойник, но не оригинал, благо что двойников при необходимости можно было бы штамповать хоть каждую неделю. Строго говоря, Харпер был уже четвертым, — три предыдущих погибли от рук конкурентов, за что последние, конечно же поплатились, что только укрепило и расширило империю Мэнхарта.

Месяц назад Харпер попытался бежать, но неудачно. Его поймали, но не убили, потому что он еще был нужен своему создателю. На территорию Мэнхарта, нарушая все имевшиеся договоренности, посягнули колумбийцы — их следовало наказать. Мэнхарт договорился о встрече с боссами колумбийцев, которая должны была пройти в одном из ресторанов в центре Рио — на следующий день, после того, как я нашел Харпера.

В назначенный день в отдельном кабинете должны были собраться Мэнхарт и семь человек колумбийцев, чтобы обсудить существующее положение вещей. Вместо Мэнхарта туда отправился бы Харпер, обмотанный взрывчаткой с ног до головы. Взрыв превратил бы конкурентов Мэнхарта в окровавленные куски на полу ресторана.

А пока что, в ожидании дня встречи, Харпер лежал, накачанный ядом, в подвале дома Конкорда, чувствуя как сантиметр за сантиметром паралич охватывает все его тело.

А потом появился я, чтобы опять нарушить стройную цепь событий.

[1] Леон (Лео) Мале (1909 — 1996) — французский писатель-детективист, создавший цикл романов о сыщике Несторе Бурма.

[2] Марс придумал псевдоним для Ларса, составив его из названий двух известных марок сигар.