Глава 12

Глава 12

После обеда я завел «додж» и поехал навестить Джона Кэмбута, наказав Полуксам не выходить из дома и звонить мне при крайней необходимости.

Через час, постояв в пробках, я уже катил по мосту Верразано, а еще через два часа медленно ехал по району, о котором пел Оскар Бентон[1]. Свернув на Восемнадцатую улицу, сбавил скорость, всматриваясь в номера домов, пока не увидел нужный.

Старый пятиэтажный дом, какие строили лет пятьдесят назад — красный кирпич, две пожарные лестницы, маленький овощной магазинчик на первом этаже с полосатым навесом и громким названием «Овощи из Италии». Я поднялся на четвертый этаж и нашел квартиру за номером двадцать два.

Прислушался — ничего. На площадке было еще три квартиры, я подходил к каждой, но внутри никого не обнаружил.

На двери Кэмбута стоял обычный сувальдный замок, который поддался минут через пять и я вошел внутрь.

Непритязательная обстановка обычного холостяка. Две комнаты, кухня, душевая, письменный стол у окна, полупустой холодильник и странное отсутствие фотографий. Я обыскал стол — пусто. Осмотрел шкаф в спальне — ничего. Постоял минуту у открытого окна, глядя вниз на двор, когда почувствовал, что по лестнице поднимается человек. Это мог быть жилец любой другой квартиры в доме, если не считать того, что он был клоном. Поэтому я отступил к выходу и встал сбоку от двери.

Повернулся ключ, дверь открылась, скрывая меня, и пришедший шагнул внутрь.

В ту же секунду, не дожидаясь, пока меня заметят, я притянул его за ворот пиджака, одновременно ударив локтем в затылок. Тело осело на пол, человек потерял сознание. Я аккуратно закрыл дверь, запер ее и оттащил свою добычу в комнату на диван.

Довольно высокий, худой, светлые волосы с небольшими залысинами, — судя по фотографиям, которые мне прислал Йорген, это был Кэмбут. Точнее, его клон. Я достал из кармана заранее наполненный шприц и сделал лежавшему укол. Это был раствор, основанный на смеси мескалина, скополамина и пентотала натрия. Чудес он не творил, но воли лишал капитально.

Минут через несколько потомок Джона Кэмбута двинул рукой, застонал и попытался сесть. Получалось плохо, поэтому я пересадил его на стул у письменного стола, спиной к открытому окну. Кэмбут привалился к столу и я подождал минут пять, чтобы свежий воздух прояснил ему голову, а укол подействовал в полную силу.

— Что…Кто вы такой, черт возьми?..

Язык у него заплетался уже прилично.

И я неспеша начал, постепенно убыстряя свою речь.

— Джон Кэмбут, в то время как вы сидите на стуле и слушаете меня, вы все больше расслабляетесь и успокаиваетесь. Вы можете смотреть на меня или закрыть глаза, потому что когда вы видите меня, даже если ваши глаза закрываются, вы, видимо, понимаете, что не можете не понять то, что я говорю, даже если понимание непонятного становится понятнее по мере того как ваши глаза закрываются или же остаются открытыми.

Зрачки Кэмбута расширились, он не мигая смотрел на меня, почти не дыша.

— Вы можете слушать мой голос, чувствуя собственное дыхание, потому что с каждым вдохом и выдохом, вы, очевидно, отчетливо понимаете то, что я говорю, потому что говорю я вам, видимо, то, что вам легко понять, в то время как вы дышите и слушаете меня.

Глаза Кэмбута прикрылись, дыхание стало ровным, он сидел, расслаблено опираясь о стол и, казалось, сейчас уснет.

— Вас зовут Джон Кэмбут?

— Да…

Он чуть дернул головой, пытаясь кивнуть.

— Вам двадцать восемь лет?

— Да.

— Вам знакомо имя — Ровена Полукс?

— Да.

За полчаса я вытащил из него все, хотя, сказать по правде, улов был невелик. С ним хорошо поработали. Он выполнял роль марионетки, играя для окружающих роль Джона Кэмбута, своего генетического родителя. Он знал все, что необходимо было знать, чтобы создавать иллюзию, что Кэмбут жив и здоров, хоть и слегка не дружит с головой. Но ничего более. Это объясняло стерильность квартиры и полное отсутствие фотографий.

Что касается Ровены, его память была крайне скудна. Он знал, кто она такая, чтобы, при необходимости, поддержать разговор с общим знакомым, но что с ней случилось и кто за этим стоит, мне узнать не удалось.

Кэмбут дремал, облокотившись на стол.

Надо было немедленно ехать к Айронсу. Если я застану его в разуме — самим собой, а не бездумной подменой — это будет большой удачей. А Кэмбута, по-видимому, придется взять в пассажиры, другого выхода не было.

Надо взять лед из холодильника и привести его в чувство.

Шагнув на кухню, я обернулся на звук упавшего стула, рванулся, но опоздал. Вскочивший Кэмбут неловко перевалился через подоконник и рухнул вниз.

Так…

Этого следовало ожидать. Должно быть, прошло действие укола. Надо уходить.

Я вышел из квартиры, аккуратно притворив за собой дверь, быстро спустился по лестнице и, выйдя на улицу, сбавил шаг. Мне повезло, что то окно выходило во двор, но искушать судьбу явно не стоило. Я свернул в переулок, где оставил свой «додж», залез в него и уехал.

Я отправился в сторону Боро-Парка, а через час уже пересекал Ист-Ривер по Бруклинскому мосту, затем Уолл-стрит, Трайбека и Кэннал-стрит на Манхэттене. С Кэннал-стрит я свернул в туннель Холланд, где пришлось сбросить скорость. Я медленно тащился в свете фар соседних машин, а в тридцати метрах надо мной нес свои воды величественный Гудзон. Обратно на грешную землю я выбрался в Нью-Джерси на Двенадцатой улице, откуда повернул на Джерси-авеню и через полчаса был в Хобокене.

Я медленно ехал по бывшей земле полковника Стивенсона, некогда принадлежавшей поклонникам черепах и курительных трубок. Торговаться они явно не умели, иначе бы не продали ее за несколько метров ткани, шесть ружей и полбочонка пива.

У профессора был собственный дом неподалеку от набережной на шоссе Фрэнка Синатры, поэтому на пересечении Вашингтона и Четвертой я свернул направо и вскоре был на месте.

Уже порядком стемнело, машин прибавилось — люди возвращались с работы, стремясь поскорее добраться домой, чтобы выбросить из головы тяготы прошедшего дня в ожидании дня предстоящего.

То, что случилось с Кэмбутом, совсем меня не удивило. Я уже видел подобное в прошлом. По сути, это был просто вопрос времени. При обучении клонам заранее давалась установка на самоуничтожение, которая срабатывала, если кто-то пытался их допрашивать. Именно поэтому там, в Припяти, монолитовцев почти никогда не брали в плен. Это было бесполезно. Они все равно убивали себя так или иначе.

Я вышел из машины и неспеша зашагал к дому.

Обычный дом, ничего особенного. Небольшой, вполне для одного человека. Каменный фундамент, деревянные стены, выкрашенные неброской голубоватой краской. Вокруг дома небольшой садик, огороженный живой изгородью. Аккуратно подстриженный газон, забытые грабли в траве.

Я обошел дом, держась тени деревьев и осмотрел заднюю дверь. Разумеется, она была заперта, но замок был ненамного сложнее того, что стоял в двери Кэмбута. Через несколько минут он поддался, и, мягко нажав на ручку, я вошел внутрь.

Впереди через небольшой коридор виднелась гостиная, оттуда слышалась негромкая музыка и падал неяркий свет.

Я сделал шаг и почувствовал, что в гостиной был человек. Не клон, а именно человек. Разум его был замедленным и туманным — он спал.

Неслышно ступая, я вошел в комнату и увидел Айронса, который полулежал в кресле-качалке перед горящим камином, укрытый красным пледом в крупную черную клетку. Он крепко спал, голова откинулась на спинку кресла, рот приоткрыт. На вид ему было не меньше семидесяти, или он просто так плохо выглядел — резкое землистого цвета лицо с впалыми щеками, гладкие серо-седые волосы, строго зачесанные назад, — слегка похож на Джеймса Эллроя, если вам это о чем-нибудь говорит.

Да, это был Айронс. Бинго.

Из радиоприемника на столе звучал «Каприз» Паганини. Что ж, очень кстати.

Я подкрался к Айронсу со спины и, захватив предплечьем горло, сжал. Тело дернулось, хаотично задрыгало руками и ногами, но секунд через двадцать полностью угомонилось и, обмякнув, замерло, находясь в глубоком обмороке. Я достал второй шприц и повторил знакомый фокус с уколом, после чего профессору стало совсем хорошо. Выждал честные пять минут, обрызгал его водичкой, легко похлопал по щекам:

— Просыпайтесь, профессор.

Айронс вздрогнул, наполовину открыл глаза и подарил мне мутный взгляд.

— Что ж, профессор, давайте побеседуем…

Я вытряс из него все. История была достаточно замысловатой.

Четыре года назад ему позвонил один человек, представившийся крупным меценатом по имени Сайрус Мэнхарт и предложил встретиться. Во время встречи лицом к лицу, Мэнхарт объяснил, что ему принадлежит крупный медицинский центр, только что отстроенный и оборудованный по последнему слову науки и теперь Мэнхарт занят подбором персонала, а ему, Айронсу, предлагает возглавить центр, потому что изначальным его предназначением были именно генетические исследования.

Мэнхарт пригласил Айронса на экскурсию по центру, куда ученого доставили на военном вертолете. Мэнхарт объяснил, что проект разрабатывается совместно с американским военным ведомством, которое всячески помогает в развитии и становлении центра, одновременно требуя соблюдения полнейшей секретности.

Вертолет приземлился на подземной площадке, которая открылась, когда два пласта лесной почвы неожиданно разошлись в стороны. Опустившись в яму посреди леса, Айронс увидел огромный бетонный ангар, оборудованный под вертолетную площадку, вооруженных солдат, видеокамеры и датчики сканирования у каждой двери.

Признаться, поначалу его это отпугнуло, несмотря на заверения Мэнхарта, что это обычные предосторожности, когда в исследованиях заинтересовано государство, но, когда он увидел лаборатории, все его страхи остались позади. Трудно было оценить в какие фантастические суммы обошелся этот центр своим создателям, но, судя по подготовке, от него ожидали феноменальных, революционных открытий, которые навечно оставили бы свой след в науке, истории и фанатичных мозгах их создателей.

И Айронс согласился. Подписав ворох бумаг о неразглашении, он принял руководство этим чудо-комплексом, встав во главе всех его проектов. Айронс ушел из университета, но, по настоянию Мэнхарта, никому не рассказывал о своей новой карьере.

С этого момента все свое свободное время он отдавал работе центра. Можно было без преувеличения сказать, что Айронс был идеальной кандидатурой на эту должность. Он был фанатиком от науки, преданным и неутомимым. В то же самое время он обладал качествами руководителя и чиновника, способного управлять. Если помножить все это на немалое честолюбие, становилось ясно — Мэнхарт не прогадал.

Первоначально штат сотрудников состоял всего из тридцати человек, но через год он увеличился до девяносто двух, не считая охрану.

Айронс никогда не относился к тому типу ученых, которые вечно живут в своих исследованиях и экспериментах, заменяя ими остальную жизнь. Он умел замечать, что делается вокруг и держал глаза и уши открытыми, когда окружающая обстановка подкидывала пищу для размышлений. А она ее подкидывала, не сомневайтесь.

Во-первых, часть новых сотрудников в прошлом явно имели проблемы с законом. Насчет некоторых кандидатур Айронс знал это точно, потому что, хотя мир науки и велик, но не бесконечен. Это были, зачастую, прекрасные специалисты, в диапазоне от блистательных до вполне сносных, но с такой научной биографией, которая тянула на солидные тюремные сроки по меркам нескольких планет. Скрещивание людей и ликанов, изготовление днк на заказ, искусственное воскрешение людей и гуманоидов — такие печати стояли на их научных послужных списках.

Во-вторых, охрана центра состояла не из солдат регулярной армии, а из наемников, собранных со всего света. Они были вооружены, экипированны и вымуштрованы по первому классу, но явно находились здесь ради хороших денег, а не по долгу службы. Кроме того, ко всем кандидатам — будь то научный персонал или охрана, в качестве обязательного требования предъявлялось отсутствие семьи и близких родственников — это оговаривалось в контракте специальным пунктом. Для всех сотрудников и охраны были оборудованы комфортабельные жилые помещения в самом центре для того, чтобы его деятельности уделялось как можно больше времени и внимания. Специальные вертолеты доставляли сотрудников обратно в город лишь на выходные — это также специально оговаривалось в контракте.

Тем не менее, надо было отдать должное Мэнхарту — он умел подбирать людей, поскольку часть из них были такими же страстными фанатиками, как и Айронс и только радовались возможности проводить почти все свое время за любимым делом, не говоря уже о том, что их работа прекрасно оплачивалась. Другие же, ввиду отсутствия семьи или преступного прошлого не горели особым желанием выходить за пределы центра, предпочитая оставаться наедине с пробирками и микроскопами, нежели с миром внешним.

Во всех официальных бумагах, которые по долгу службы видел Айронс, — отчетах, контрактах, договорах на поставку оборудования, центр именовался одинаково — С28. Полностью это звучало так — Вирджиния, округ Арлингтон, 22202, объект С-28. Под документами чаще всего стояла подпись некоего генерала Армстронга из агентства DARPA[2], подразделение DSO[3], либо — в отдельных случаях — самого Мэнхарта или его заместителя Конкорда.

Разумеется, Мэнхарт не мог не понимать, какие вопросы возникают у новоиспеченного руководителя центра, поэтому, спустя примерно месяц, в подходящий момент он сам завел с ним разговор о принципах организации работы внутри объекта С-28.

Мэнхарт объяснил, что подобрать подходящий интеллектуальный штат — с соответствующей подготовкой и (как бы это сказать?..) идеологией — для подобного проекта крайне нелегко, поэтому Министерство обороны решило привлечь для этой цели людей, которые в то или иное время по тем или иным причинам были не в ладах с законом, что вынудило их скрываться и вести подпольный образ жизни. Конечно же, это не преступники, безусловно нет. Это люди, которые по воле обстоятельств и собственной наивности оказались вовлечены в противозаконную деятельность, руководствуясь исключительно научным интересом и благими устремлениями. Как правило все они были наняты для проведения исследований настоящими преступниками, которые, разумеется, скрывали свои намерения и единственно ответственны за их результаты. Пентагон искал таких ученых по всей планете и за ее пределами, предлагал работу в С-28 и связанные с ней привилегии, главной из которых было восстановление официального статуса благонадежного гражданина на территории Соединенных Штатов, а также защиту профессиональной репутации в научном мире путем проведения дополнительных тщательных расследований в индивидуальном порядке.

Что касалось наемников, тут все было еще проще. Объем работ изначально был расчитан минимум на два года. Прислать сюда постоянную группу солдат на такой срок Пентагон не имел права, а назначить сменные группы означало бы снизить обороноспособность центра за счет фактора адаптации. Кроме того, охрана такого объекта двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю характеризовалась как служба в условиях повышенной психологической нагрузки, а это означало бы в свою очередь повышенное жалованье всему личному составу. Но и в этом случае приходилось бы время от времени искать внеплановую замену, потому что у многих военнослужащих есть семьи, а значит, зачастую, то один, то другой подавали бы рапорт с просьбой перевести их на другой вид службы, потому что недовольные дети, жены или матери забывали, когда последний раз видели их дома. Эта статистика Министерству обороны была давно известна, прецеденты случались уже не раз. Поэтому Пентагон позаботился о том, чтобы создать кадры именно для таких объектов, как С-28. Каждый год из американской армии увольняются десятки тысяч профессиональных военных. Дядя Сэм предлагал им после увольнения работу в таких центрах. Разумеется, такие предложения делались не всем, а только тем, кто хорошо зарекомендовал себя во время службы, тем, кто уволился, потому что закончился срок службы, либо по некритичным проблемам, связанным со здоровьем. Кроме того, у кандидата не должно было быть семьи и близких родственников. Если говорить на языке денег, то и в этом случае Пентагон оказывался в выигрыше, потому что нанять полсотни бывших своих солдат и офицеров было дешевле, чем платить повышенное жалованье сменным группам, плюс все необходимые страховые, пенсионные, профсоюзные и медицинские взносы.

По поводу сути самих исследований, сперва Айронс решил, что их конечной целью было создание дешевого человеческого материала для ведения локальных боевых действий, поскольку задача, которую поставил перед ним Мэнхарт, звучала так — разработать технологию выращивания клонов, которая позволяла бы за возможно меньший срок получить из единичной стволовой клетки взрослую полноценную человеческую особь, пригодную для дальнейшего использования. Разумеется, на законодательном уровне это было запрещено на много планет вокруг. Но, во-первых, Мэнхарт, снабдил его всеми необходимыми документами, заверенными самыми высокими печатями в том, что данные изыскания проводятся с ведома и одобрения Министерства обороны США и относятся к мерам, призванным укрепить обороноспособность страны. Во-вторых, речь не шла о производстве клонов, о массовом выращивании в промышленных масштабах, но только — о технологии, о потенциальных возможностях и надежной методике, которая, в случае необходимости, работала бы безотказно.

Айронс не был идиотом, но все звучало стройно и логично, и он успокоился. Еще через месяц в С-28 приехал с инспекцией сам генерал Армстронг и Айронс был ему представлен. К тому времени ему уже было чем похвастаться — была разработана и проверена устойчивая методика выращивания клонов из исходных стволовых клеток так, что весь процесс занимал примерно шесть недель — на выходе получался здоровый взрослый организм, который оставалось только обучить всему необходимому. Уровень врожденного иммунитета был признан удовлетворительным. Жизнеспособность таких особей по предварительным расчетам составляла от трех до пяти лет, после чего клетки стремительно старели и клон погибал.

Еще одна небольшая деталь — время от времени, примерно раз в три месяца, центр навещала группа ученых, которых подробно знакомили со всеми достижениями и проведенной работой. Это были, по словам Мэнхарта, сотрудники военных министерств дружественных европейских держав, поскольку изначально проект был международным, так как Штаты при всем своем желании не могли взяться за его разработку в одиночку, учитывая все существующие по данному вопросу мировые конвенции.

Вот по сути и все. За оставшиеся три с лишним года С-28 добился сокращения шестинедельного срока выращивания вдвое при той же продолжительности жизни экземпляров.

Что же касается «Кастус»… Организация «Кастус» играла во всем этом не главную, но довольно заметную роль. По сути своей существовало два «Кастуса» — на Земле и на Нева-Кавалле. Но первичным был именно земной «Кастус», из которого когда-то — лет двадцать назад — вышли два молодых политика — Сайрус Мэнхарт и Вольф Ягли. С годами Мэнхарт, благодаря своему уму и деньгам встал во главе земного «Кастуса», а Ягли сделал карьеру, перебравшись на Нева-Каваллу и основав там свой «Кастус». При этом обе организации сильно отличались характером своей деятельности.

Земной "Кастус" всегда был более научной, нежели политической организацией. С усилением межпланетной глобализации и царившей свободой нравов перед человечеством встала нешуточная проблема — в результате смешанных браков между разными расами гуманоидов, а также гуманоидами и людьми, в большинстве случаев рождалось нежизнеспособное потомство.

Как известно, в связи с этим пятьдесят лет назад была создана Единая Межпланетная Федерация Сохранения Видов, в состав которой вошли организации, движения и научно-исследовательские группы наподобии "Кастус". Цель Федерации заключалась в том, чтобы, используя самые последние достижения генетики, эмбриологии, нейробиологии и других родственных наук уметь прогнозировать исход развития плода при том или ином биологическом союзе видов, а также разработать эффективные методики лечения эмбрионов в пренатальной стадии развития.

Проще говоря, человечеству всегда хотелось трахаться без оглядки на последствия, которые извечно доставались лучшим умам человечества. Все как всегда.

С-28 занимался разработкой методики экспресс-выращивания клонов — но это в главных, в качестве же второстепенной деятельности в С-28 решались и вышеописанные проблемы. Потому-то разработки ученых из С-28 активно использовались специалистами земного "Кастус".

Что касается движения, созданного Вольфом Ягли, которому было присвоено то же имя — его деятельность никоим образом не напоминала земной «Кастус». Напротив, это был типичный популизм, призванный повысить рейтинг Ягли, плюс кузница будущих кадров для его партии.

Сам Айронс и все его подчиненные, ввиду секретности С-28, числились сотрудниками нью-йоркского отделения "Кастус". Пришедшие позже Джон Кэмбут и Ровена Полукс изначально работали только в "Кастус", никак не будучи связанными с С-28. Кэмбута рекомендовал сам Айронс как молодого и перспективного ученого, имевшего к тому времени уже несколько публикаций и пару патентов. Кроме того, Кэмбут был хорошим организатором, поэтому, после полугода работы его поставили во главе одного из отделов, где обычно проходили стажировку новые сотрудники "Кастус".

Ровену привел Кэмбут, но Айронс также ее знал еще в бытность свою преподавателем, поэтому поддержал рекомендацию Кэмбута. К сожалению, Ровена недавно погибла во время митинга, организованного последователями Ягли. Зачем Ровена пошла на этот митинг, Айронс не знал.

Пару дней назад он упал в обморок прямо у себя в кабинете — от переутомления, по словам местного врача — и был отпущен Мэнхартом домой сроком на две недели для восстановления пошатнувшегося здоровья. Мне по-настоящему повезло, что я застал его дома, — еще вчера он был в центре. Через две недели за ним заедет Конкорд и они отправятся в небольшой частный аэропорт на окраине Нью-Джерси, чтобы оттуда улететь обратно в центр.

Профессор перевел дух и попросил воды. Два часа беседы дались ему нелегко, лицо осунулось еще больше, на лбу выступил пот. Действие укола пока сохранялось, так как, в отличии от Кэмбута, ничто в Айронсе не противилось моим расспросам.

— Профессор, гараж напрямую соединен с домом?

— Да… Но зачем вам?.. — он растерянно посмотрел на меня.

— Мы прокатимся.

Я связал его по рукам и ногам, смастерил кляп и взял ключи от дома на каминной полке. Затем загнал свой «додж» в гараж, вынес туда Айронса и аккуратно погрузил в багажник. Завел машину и позвонил Йоргену.

— Подробности потом, а сейчас скажи мне, есть ли у тебя в Нью-Йорке человек, который присмотрел бы за Айронсом столько, сколько потребуется?

Йорген немного подумал и кивнул.

— Знаешь Адскую кухню?[4]

— Конечно.

— Поезжай туда. На Десятой улице найдешь паб «Потерянные Небеса», спросишь Джека О’Брайена, он все сделает. Я сейчас позвоню ему и предупрежу.

— Еще одно, Йорг. Есть у тебя здесь кто-то, кто занимался бы оружием по доступным ценам?

— К Джеку. Достанет все, кроме военного крейсера.

Через час, переправившись через Гудзон по туннелю «линкольн»а, я подъезжал к старому обшарпанному дому номер пятьдесят восемь по Десятой улице. С краю на стене скромно висела маленькая выцветшая вывеска «Потерянные Небеса», которая указывала обойти дом и спуститься по ступеням в полуподвал. Красная бронированная дверь больше подошла бы бомбоубежищу, а не пабу.

«Додж» я оставил в переулке позади дома, подошел к двери и толкнул — заперто. На стук открылась бойница и чернокожий привратник в красном свитере сообщил:

— Это частный клуб, мистер. Проваливайте.

— Где Джек О'Брайен ?

Темные глаза осмотрели меня с головы до ног:

— Вам назначено?

— Да.

Бойница захлопнулась и я стал ждать. Минут через десять по ту сторону заворочались засовы, дверь приоткрылась и черная рука махнула мне, приглашая внутрь.

Меня провели через небольшой темный зал с барной стойкой к задней комнате, закрытой такой же дверью, что и снаружи. Посетителей в зале не было вовсе, — очевидно, паб не предназначался для широкой публики. Мой провожатый постучал и вошел.

Внутри была совсем крошечная комната, приспособленная под кабинет. Стол, сейф в углу, пара стульев для посетителей — вот все, что в ней было. За столом сидел мужчина лет сорока с короткими рыжими волосами, бледным лицом и маленьким шрамом над правой бровью. Он походил бы на обычного бухгалтера, вот только взгляд был жестковат. Он что-то писал, склонившись над столом, но при нашем появлении поднял голову и спокойно посмотрел на меня:

— Чем могу быть полезен?

— Ларс Йорген направил меня к Джеку О'Брайену, сказав, что тот сможет помочь мне в одном деликатном деле.

— Да. — Он секунду помолчал, откинувшись в кресле и продолжая изучающе меня разглядывать. — У вас при себе должны быть документы на имя Джеймса Уодена.

— Верно, — я показал требуемое и он удовлетворенно кивнул.

— Я — Джек О'Брайен. Так чем могу быть полезен?

— У меня в машине связанный человек. Мне надо спрятать его до поры до времени так, чтобы до него никто не добрался. С оплатой проблем не возникнет.

— Хм. Простите за любопытство, — а кто его ищет? И зачем?

— Не полиция и не власти. Бывшие работодатели. Очень не хотят терять ценного сотрудника.

— Вы полагаете, они не станут искать его здесь? — Он сказал это так, как будто советовался с самим собой.

— Хвоста за мной не было. То, что я здесь, кроме нас, знает лишь Йорген.

— Ну, хорошо, — он поднялся и кивнул красному свитеру у меня за спиной. — Идемте посмотрим, кого вы нам привезли.

Мы вышли из кабинета и через заднюю дверь попали на задворки дома, где стоял мой «додж». Я открыл багажник и показал им Айронса, который смотрел на нас круглыми от ужаса глазами.

— Что с ним? Он болен? — О'Брайен наклонился, чтобы получше рассмотреть мою добычу.

— Ничего серьезного. Небольшое переутомление.

И, обращаясь к Айронсу, добавил:

— Не волнуйтесь, сэр, теперь вы в безопасности. Здесь вам ничто не грозит.

Айронс замычал и закрутил головой. Он так не считал.

— Не волнуйтесь, прошу вас. Теперь вы в надежных руках. Это, — я кивнул на О'Брайена, — агент Браун. А это, — я показал на красный свитер, — эээ…

— Это агент Мелвин, — помог мне О'Брайен и кивнул свитеру, — бери его, Мел.

Мел взвалил Айронса на плечо и мы вернулись в дом. По лестнице вниз, которая вела еще глубже под землю, мы спустились в коридор с несколькими дверями, одну из которых О'Брайен и открыл. За ней оказалась жилая комната с несколько спартанской обстановкой, но, в общем и целом, все необходимое там было. Агент Мелвин сгрузил Айронса на кровать и вышел, закрыв за собой дверь. Я развязал профессора, а Джек принес ему воды.

Пока Айронс приходил в себя, я говорил, обращаясь не только к нему, но и к Джеку:

— Во-первых, профессор, я не представился — меня зовут агент Карпентер, Служба Безопасности СБС.

Я вынул заготовленное удостоверение и показал.

— Во-вторых, примите наши глубочайшие извинения за ээ… подобное развитие событий. Но надо было действовать без промедления после всего, что я от вас услышал. Дело в том, что ваши разработки были использованы в преступных целях. И, до тех пор, пока виновные не арестованы, ваша жизнь находилась бы под угрозой, оставь я вас дома. Но теперь вы в безопасности. Агент Браун присмотрит за вами до того момента, пока все не закончится. Вероятно, это будет через несколько недель. Я буду вас навещать. А теперь отдыхайте и еще раз спасибо за содействие.

Я важно кивнул и вышел с Джеком в коридор. Он внимательно посмотрел на меня:

— Что из того, что вы только что сказали, является правдой?

— Почти все, за исключением того, что я — агент Содружества. Он, — я кивнул на комнату с Айронсом, — сам того не зная, вляпался в скверную историю, которую мне сейчас приходится разгребать. Сможете подержать его здесь примерно недели три?

— Сколько потребуется, это ведь мой паб. Еще что-нибудь надо?

— Да. У вас здесь есть марихуана?

— При желании можно найти, а что?

— Давайте ему малыми порциями вместе с едой, — я кивнул на дверь, — тогда старик не будет таким нервным. Не разрешайте ему выходить и пользоваться телефоном и все будет нормально. А к замкнутому пространству он привык.

— Вот, — я вынул из кармана пачку денег, которыми меня снабдил Полукс, — на первое время этого хватит. Если что — звоните Йоргену, он знает как меня найти.

И я ушел, кивнув на прощанье Мелу.

Через несколько часов глубокой ночью я подъезжал к Робин-роуд. Еще в дороге я позвонил Полуксам, успокоив, что жив и еду обратно — и Йоргену, чтоб рассказать последние новости. Услышав про DARPA и DSO, он помрачнел и я его понимал. DARPA была той частью Пентагона, которая отвечала за научные разработки, используемые в военных целях, а DSO являлось подразделением DARPА, которое специализировалось на биотехнологиях и смежных дисциплинах. Если скальп Полукса нужен Пентагону, наши шансы были невелики. Йорген записал все имена и обещал позвонить, как только что-то выяснит.

Полуксы не спали, ожидая меня. Тщательно подбирая слова, я в общих чертах рассказал, что узнал за день. Ни имя Армстронга, ни Мэнхарта, ни Конкорда было им незнакомо. Я махнул на все рукой и завалился спать.

[1] Имеется в виду песня Оскара Бентона «Bensonhurst Blues».

[2] Defense Advanced Research Projects Agency — агентство Министерства обороны США, отвечающее за развитие и использование научных технологий для нужд армии.

[3] Подразделение агентства DARPA, специализирующееся на разработках в области физики, химии, энергетики, биотехнологиях и смежных науках.

[4] Один из исторических районов Нью-Йорка (именно там разворачивалось действие «Банд» Скорсезе)