Пролог

Ветер завывал в распорках, и пилоту впервые подумалось, что его биплан похож на арфу. Огромную, деревянную арфу со струнами-расчалками, которые звенят, распадаясь в реве мотора на отдельные голоса. Закрыв глаза, можно представить себе, что это оркестр. Немного причудливый, грубоватый, не совсем мелодичный, но оркестр.

Щеки горели от ветра и брызг масла. Крепко завязанный перед взлетом шарф растрепало, и лед забирался за шиворот, в тепло, под куртку. Пилот мог бы оставить штурвал на секунду, подтянуть несчастный шарф и продолжить полёт почти что в тепле, но в разрыве облаков мелькнула бурая заплатка, и он тут же позабыл о холоде.

Цепеллин!

Неужели он ошибся в расчетах? Или это враг продвинулся так далеко?

Он сбросил газ, нырнул вбок, пытаясь уйти из зоны видимости, но было поздно. Облака распахнулись, и бурое пятно расплылось в исполинский, монстроподобный дирижабль. За ним, завёртывая хвост, поворачивал второй. А дальше — третий, четвертый…

Пилот впервые видел такую колонну. Впервые видел цепеллинов так близко.

И нечего думать, чтобы открыть огонь по такой громадине. Все равно, что в утлой лодчонке штурмовать отвесную скалу. Щепки — вот и всё, что останется от его отваги.

Он резко развернулся, встав на крыло, и метнулся прочь. Распорки взвыли, словно им такие упражнения были не по силам, но пилот только сжал зубы, вцепляясь в штурвал еще сильнее.

Целая колонна цепеллинов! На разведку они послали бы всего один…

Облака над его головой взорвались ревом мотора, и из белого марева прямо над ним вынырнул истребитель. Не разведчик, это ясно: не стал бы заворачивать петлю, не мерился бы сесть ему на хвост, чтобы поудобнее прицелиться.

— Давай, Лотти, не подведи, — прошептал пилот, но его слова без остатка проглотил ветер и гул собственного мотора.

Он скользнул в бочку, силясь не попасться под прицел врага, но было уже поздно: старый деревянный биплан не особенно хорошо тягался с новеньким монопланом врага, который самовлюбленно сверкал свежим металлом. Пулеметная очередь прошлась по верхнему крылу, потом продырявила нижнее, скользнула по корпусу и ударила в мотор.

Биплан тряхнуло, и мотор замер. Вражеский самолет ушел далеко вперед, чтобы развернуться, и в воздухе повисла звенящая тишина.

Только струны-распорки выводили свою заунывную мелодию на спутанных нотах.

«Сейчас взорвется», — подумал он, когда из мотора повалил густой, черный дым.

Казалось, он такой едкий, что здесь, под брюхом этого грязного дождевого облака, навсегда останется черное пятно.

Безмолвное воспоминание о том, как Лотти не справилась.

Мгновение назад пилот мог бы еще мог спланировать, но потерял момент. Он пощупал внутренний карман куртки, уже с каким-то удовлетворением оставив штурвал, и облегченно вздохнул. Подарок был на месте. Игрушка, с которой он не расставался уже много лет. Крошечный домик из сказки. Стены, за которыми он так и не сумел спрятаться.

Потом он вспомнил рыжие кудри женщины, которую любил, улыбку в уголках ее глаз, и ему стало еще легче.

Самолет вошел в штопор.