Точка пересечения миров

— Эй, козюль, привет! Что-то неважно выглядишь — опять до утра за компом сидела? — Андрей вошел в палату, тряхнув головой, чтобы помочь лицу улыбнуться. Раньше за "козюлю" в него бы уже что-то прилетело. Аппарат жизнеобеспечения привычно мигнул и продолжил трудиться, создавая видимость жизни неподвижного тела. — Мама пекла твой любимый пирог, но так как ты не пришла на празднование их с отцом годовщины, мы тебе ни кусочка не оставили.

"Она все слышит", — объясняли они.

"У нее хорошие шансы" — успокаивали они.

"Разговаривай с ней", — учили они.

А как научиться поддерживать разговор с тем, кто не может ответить? Когда с каждым днем веришь все меньше и все больше пугаешься, замечая, что уже привык. Что неподвижное тело твоей девушки стало чем-то обычным, повседневным. И перед входом в палату нужно настраиваться, вспоминать, как она корчила рожи в ответ на твои плоские шутки, как взмахивала рукой, если во время твоей страстной речи о вечном задумалась о своем и все прослушала, как перебирала пальцами ног, когда читала что-то захватывающее. О чем вы обычно говорили по утрам? О работе, опустевшем холодильнике или ее очередном рейде в игре? А по вечерам вообще молчали, уткнувшись в мониторы компов. Она — потому что любила игровые миры, ты — потому что хотел больше зарабатывать и не хотел задумываться, действительно ли она любит тебя. А в ящике стола уже спрятана коробочка с кольцом, только смелости все никак не наберется.

"Очень надеюсь, что тебе не нравится тот мир, в котором ты сейчас, иначе я не уверен, что смогу тебя вытянуть". Раньше он злился, поглядывал на наушники у нее на голове и едва сдерживался, чтобы не сорвать их. Сейчас бы он просто радовался, что она иногда отрывается от монитора и чмокает его в щеку. А иногда паузы затягивались, и тогда игры начинались уже перед компьютером. Взрослые игры.

Недавно он узнал, что она рисовала. Неумело, кособоко, но со своей обычной настойчивостью. Упрямо лист за листом вырисовывала поляну с костром и сидящих рядом парня с девушкой. Они пытались обниматься, но человеческие тела у художника еще не получались — руки на картинках никак не хотели сгибаться под нужным углом. Лица она даже не пыталась изобразить, расположив пару спиной к смотрящему. Несмотря на увлечение виртуалом, в повседневной жизни его девушка была достаточно приземленной, чтобы верно оценивать свои возможности.

Когда из больницы позвонили и сказали срочно приезжать, он сорвался прямо с совещания. Хотя начальник и не возражал — за полгода, что Алиса была в коме, на работе узнали о произошедшем. Поначалу неуклюже подбадривали, потом только спрашивали, есть ли изменения, и отводили глаза. От этого становилось хуже — приходилось злиться, чтобы не сдаться, расправить грудную клетку для следующего вдоха. А сейчас не получалось. Сердце колотилось о ребра, пытаясь освободить место, наполниться кровью и послать ее в мышцы ног, несущие тело к палате.

Проклиная себя за то, что побоялся спросить по телефону "Жива?", Андрей распахнул дверь. Секунда, наполненная холодным отчаянием и обжигающей надеждой, прошла, а он все смотрел на постель, не понимая того, что видит...

— Какой сейчас день? — спросила она сразу после того, как доктор рассказал о ее состоянии и вышел.

— Третье июня.

— Значит, осталось мало времени… Ты должен принести мне кое-что. Папку из моего ящика, ты поймешь, она там одна. Только не открывай ее.

Он уже знал об этой папке с рисунками. Хотелось закричать, что сейчас не время думать о каракулях. Что он ждал ее. Что каждый раз у двери палаты представлял, как войдет и увидит ее сидящей. Или хотя бы лежащей, но с открытыми глазами. Да пусть и с закрытыми, но улыбающуюся во сне. Даже если не ему, а персонажу дурацкой игры.

— Конечно, лисенок.

Наверное, из-за цвета волос она взяла себе ник Фокс, хотя в жизни скорее походила на домовенка Кузю — курносая, с россыпью веснушек, торчащими короткими волосами и синющими глазами. Девочка-весна, девочка-смех. Сейчас ее кожа почти сливалась с белой подушкой, так что веснушки казались пятнами грязи на застиранной ткани.

— Не называй меня так больше… Лучше "козюля". — Кожа на впалых щеках собралась в мелкие складки, но он привыкнет к ее новой улыбке. В конце концов, жирок помогут нарастить их домовитые матери.

— Теперь, когда ты приняла эту кличку, она не кажется интересной, — Андрей надул губы, зная, что Алису этим не проведешь.

— Знала бы, давно бы уже с нею смирилась, — она поправила отросшие волосы, которые придавали женственности и прибавляли пару годков — как раз нормально, чтобы знакомые больше не сомневались, что она совершеннолетняя. — А ты поправился. В старые штаны-то еще влазишь?

— Пришлось купить новые. Мама все боялась, что мне будет одиноко по вечерам, и зазывала на ужины.

— Вот видишь, зря жаловался на мою бездарную стряпню — она помогала тебе оставаться в форме.

Оба натянуто улыбнулись. Их взаимные подколы перестали смешить. Не было тем, которые бы не напоминали, что шесть месяцев из трех совместных лет они провели в разведенных мирах.

Занятия по реабилитации внесли разнообразие в плавный ход недавней жизни. Алисе бы пацаном родиться, с таким-то боевым характером. Уже на подкашивающихся ногах, едва цепляясь тонкими пальчиками за перекладины тренажера, она требовала увеличить нагрузку. А потом падала в объятия мужчины и улыбалась. Ее и без того кукольное тело стало совсем невесомым. Казалось, отпусти он ее, и она взмоет к потолочным лампам. Андрей крепче прижимал девушку к себе, зарывался лицом в волосы на затылке. И тогда был счастлив, потому что запах Алисы остался тем единственным, что совсем не изменилось.

Каждый день он замечал, что ребро ее ладони испачкано сверкающей пылью простого карандаша. Папка, вероятно, спрятана в тумбочку. Хорошо, если не под подушку… А потом эти тревожащие отметины исчезли.

В тот день, после затянувшихся холодов, город почувствовал, что лето все-таки наступило. Продавцы мороженого кинулись наверстывать план, фонтаны заполнились охлаждающимися ступнями прогуливающихся, а пожирневшие голуби по-прежнему ворковали — им вообще все равно, когда, лишь бы было с кем. Школьники и студенты сдали экзамены, и в воздухе повисло ликование из-за долгожданной свободы.

Алиса встретила посетителя при макияже и в платье под больничным халатом. Скинула режущую глаза тряпицу, подмигнула дежурной медсестре и плотно закрыла дверь одноместной палаты.

— Я знаю, что ты забыл, поэтому не буду спрашивать, помнишь ли, какой сегодня день, только чтобы насладиться твоим растерянным лицом, — она присела на край постели. Теребит мочку уха, отводит взгляд — волнуется. — Ты знаешь кучу сложных слов, держишь в голове котировки акций, но наверняка не помнишь, что три года назад в этот день мы познакомились.

— Не помню, — Андрей усмехнулся, хотя неловкости не было — знал, что Алиса не обижается по пустякам.

— Седьмое июля, лес, костер — что-нибудь кажется знакомым?

— Если бы ты сказала "комары", я бы вспомнил быстрее, но, да, знакомо. Мы с одногруппниками отмечали в лесу получение дипломов, а ты со своими ролевиками что-то разыгрывала по соседству. Помнится, ваши костюмы немало нас позабавили.

— По крайней мере мы собрались не для того, чтобы набухаться и орать на весь лес, — она хихикнула и убрала руку от уха.

— Между прочим, ваши эльфийские уши нас изрядно протрезвили.

— Так вам и надо, — Алиса прищурилась, взглянув на мужчину, подошла к окну и задвинула жалюзи. — Я больше не играю.

Андрей стремительно перебирал в голове все возможные значения этих слов, но ничто не казалось подходящим.

— Я побывала в другом мире и поняла, что этот мне нравится больше. — Она приблизилась к тумбочке, послышался шелест бумаги. Стоя спиной к посетителю, Алиса выпрямилась и разглядывала что-то в руках. — Еще до аварии я часто видела один и тот же сон: костер среди ночного леса, рядом сидит пара и молча смотрит на разлетающиеся искры. Они были счастливы от того, что можно просто смотреть на одну и ту же вещь, а я им завидовала. И пыталась нарисовать, чтобы понять, почему им так хорошо. А пока лежала в коме, твой голос постоянно звучал где-то рядом, не позволяя сну затянуть в себя. Словно я была там лишней.

Она протянула стопку листов. Это были все те же рисунки, детские каракули, ее маленькая тайна, которая так злила Андрея.

— А потом я поняла, что не могу попасть в тот сон — я уже там. Это мы сидим у костра в ту ночь, когда познакомились. Ты посмеялся, когда я сказала, что нас соединила Купаловская ночь и теперь нам никуда друг от друга не деться. Будущий биржевой маклер и будущий флорист. Мы даже на фотографиях выглядим странно вместе — ты вечно хмурый, темноволосый, а я рыжая и улыбающаяся. Но посмотри на рисунок: если отбросить все мелочи, то останемся только мы, глядящие на одно и то же. Счастливые. — Алиса приблизилась к Андрею и положила руки ему на плечи. — Поэтому я больше не буду играть — я выбираю тот мир, где есть ты. Где мы можем просто сидеть рядом, каждый за своим компьютером, и молчать, не чувствуя неловкости. Где родятся наши дети.

Она потянулась рукой к подмышке, расстегнула молнию и скинула платье к ногам. Полумрак не скрывал исхудавшего тела. Андрей присел и поцеловал впалый живот, провел рукой по выступающим ребрам. Алиса смущалась произошедших с ней перемен, потому и задернула окно, но это лишь разжигало в мужчине тягу обладать ею, показать, сколько она для него значит, как он рад, что она выбрала его.

Было страшно опускаться на нее сверху, чтобы не придавить, не сделать больно. Но тонкие руки были такими родными, смелыми. Она действительно сильная. Сильнее, чем он: он-то сразу сдался, когда они только познакомились, а она еще сопротивлялась, пыталась убежать. И теперь он поцелуями ставил невидимые отметины на ее теле, а она принимала его любовь. Свою любовь.

Их миры объединились в единственной точке, где живет их любовь, но этого оказалось достаточно, чтобы притянуть остальное. Чтобы создать что-то новое. Новый мир, большой, красочный, наполненный детским смехом и глупыми шутками, тихими вечерами и яркими ночами. Он встретил ее как эльфа, а она оказалась ведьмой, чародейкой. И сама не верила, что встретила суженого, убегала, пряталась за фантазиями. Только новый мир рвался наружу, и даже ей оказалось не по силам противиться ему.