Часть 2 Глава 6 Сила души Сказания душ Книга третья

ЧАСТЬ 2 ГЛАВА 6

СЛАДКОГОЛОСЫЙ ОБМАНЩИК

Зал совета был пуст. Когурден Таф сидел здесь в одиночестве. Он провёл в это месте весь вечер и всю ночь, но никак не мог найти ответа на свой вопрос: Как же ему удалось убедить совет отправить войска на север?

Несмотря на свой почтенный возраст, и вот уже без малого тридцатилетний политический опыт, уважения в стенах совета Когурден так и не получил. Возможно, тому виной были его диаметрально противоположные взгляды на политику своего брата, а, возможно, необычная манера поведения. Кто знает. В мире, в котором он жил, не было границ, кроме тех, коими раса «Возрождённых» оградила себя от внешних врагов. По статусу воссоздания Когурден так же, как и его брат, был помощником. То есть тем, кто призван помогать кому-то. По условиям основных протоколов, он и его брат Палатий были приведены в этот мир, чтобы помогать своему отцу. Но как показывает жизнь, не всегда всё решает статус.

Долгое время Когурден не мог найти себя, он метался по жизни, порой, доходя до крайностей и загоняя себя и свой мятежный разум в самые отвратительные ситуации. То он желал стать военным, но после прохождения контрактного срока отказался от этой мысли. Затем попытался стать инженером, как и отец, и даже с отличием закончил академию. Но реалии работы вызвали в Когурдене лишь отвращение. Он не намеревался всю жизнь чинить, латать да собирать. Затем ветреный юноша испробовал себя в геологах, поисковиках, торговцах и даже умудрился сняться в кино. Но всё это вызывало у него только скуку.

К тридцати годам он так и не нашёл себя в этой жизни, хотя его брат уже вовсю заседал в комитете по социальным вопросам.

Нельзя сказать, что Когурден был глуп, нет. Он просто никак не мог найти своего места в жизни, что, к слову сказать, переживают очень многие.

Долго терзаясь гордостью, он решил обратиться за помощью к брату. Тот принял его с распростёртыми объятиями, поскольку знал о богатом внутреннем потенциале Когурдена и очень часто говорил ему об этом.

Палатий устроил Когурдена секретарём в кабинет одного весьма видного советнику и дал хорошие рекомендации.

В тот момент в совете шли жаркие споры относительно несоизмеримых затрат на колонизацию северных территорий Нового континента. Советник Йомен, на которого работал Когурден, был весьма негативно настроен по отношению к тем, кто поддерживал этот проект. Он яростно отстаивал своё мнение, упирая на то, что потраченные деньги могли быть израсходованы на благоустройство столицы или на научные разработки в поисках верного генома. Но меньшинство, а порой и весьма агрессивное, часто оказывается на задворках, и в большинстве своём его голос немногие рискнули поддержать, опасаясь за собственную репутацию.

Когурден и сам не был в восторге от мыслей своего руководства, но высказаться по этому поводу не решался, уж больно удобным было его новое рабочее место.

Через десять лет Когурден полностью перенял все знания от своего предшественника, сам стал советником и благодаря брату вошёл в ряды высшего совета королевства. Так и не добившись в жизни ничего самостоятельно, он оказался в числе тех, кто были призваны вершить судьбы и жизни тех, кто жили в современном мире.

Несколько лет Когурден протирал штаны в совете, занимаясь всякой ерундой и выполняя незначительные поручения, полученные им от своего брата. Подобная спокойная жизнь его вполне устраивала, и он уже мечтал о дне, когда сможет покинуть стены совета и уединиться в стенах своего нового дома, который прикупил несколько лет назад на отличные премиальные, полученные им хитростью. Эти средства предназначались его предшественнику — Советнику Йомену. Но старый пень неожиданно умер, а мёртвым деньги не нужны.

По документам старый Йомен получил премию как раз за день до своей смерти, а по факту, Когурден потратил их на покупку нового дома.

— Скажи мне брат, — задал как-то ему прямой вопрос советник Палатий. — Не причастен ли ты к безвременной кончине советника Йомена? Я знал его весьма неплохо и мне с трудом верится, что такой сильный и весьма эмоциональный член нашего общества не смог побороть простейшую простуду.

Когурден наигранно усмехнулся.

— Ты весьма правильно выразился, Палатий. Советник Йомен был чрезмерно эмоционален. А переизбыток эмоций может сказаться весьма негативно на здоровье. А ему было… — Когурден сделал вид, что задумался якобы, вспоминая возраст старика.

— Ему было всего лишь восемьдесят шесть, — уточнил Палатий. — Весьма странно, что ты не помнишь его возраст. Ты проработал с ним более десяти лет.

— Он не был мне близким другом, признаюсь, — пропел Когурден, пытаясь уйти от этого разговора. — Скажи лучше, что думает совет по поводу всё возрастающих слухов о прорыве «Недостойных» в западные земли Кирфа. Говорят, они бесчинствуют там вот уже целое лето. Неужели гарнизоны Западных границ не в состоянии усмирить этих дикарей?

— Ты пытаешься перевести разговор в другое русло, и тем самым только усиливаешь мои подозрения. Да, Кирф сейчас переживает не лучшие времена. Но они справятся. К ним уже направлен дополнительный резерв. Западные гарнизоны нельзя бросать без поддержки. Те края весьма слабы из-за обширных просторов лесов и болот. Мы не можем позволить себе охватить все пространства запада, отсюда и наши неприятности с «Недостойными». Но я уверен, придёт время, и мы наведём там порядок, — Палатий выпил воды и, глядя в глаза Когурдена, настойчиво спросил:

— Ответь мне, брат, ты причастен к смерти советника Йомена?

Когурден вскочил с места. Он ненавидел с детства отвечать на вопросы, которые ему не нравились, а вопрос про почившего старика ему не нравился однозначно.

— Я не имею к этому ни малейшего отношения! — выкрикнул он своим визгливым голоском, залпом осушая бокал. — Я не понимаю, почему ты задаёшь мне эти вопросы? Ты же мой брат. Ты должен верить мне, а не унижать подобными глупостями.

— Я верю тебе, Когурден, — спокойно ответил Палатий. — Но если ты не хочешь разговаривать со мной, тебе придётся отвечать на вопросы следствия. Они неуверены, что советник Йомен умер своей смертью. Благо провести эксгумацию тела невозможно. Оно, как и все другие, подверглось кремации. Но у следствия много вопросов, и некоторые из них относятся к тебе, брат.

Когурден налил себе ещё один бокал и, подойдя к окну, принялся рассматривать ночную столицу.

— Я ни в чём не виноват, — резко сказал он. — Старик был наркоманом. Он постоянно просил достать ему новую дозу морфа. Я предупреждал его, я молил его. Но он не хотел меня и слушать. В один раз он едва не втянул меня во всё это. Ты представляешь? Скажи, ты можешь хотя бы попытаться себе представить, что я наркоман? — Палатий, глядя прямо в глаза брату, с ужасом покачал головой. — А он пытался меня заставить. Ты же наверняка знаешь, что стоит лишь раз попробовать, и это навсегда. От морфа нет спасения.

Голос Когурдена дрожал. Бокал в его руке тоже.

— Ты должен всё это рассказать следствию, — направляясь к двери сказал Палатий. — Не утаивай ничего, это в твоих интересах. Я поговорю с нужными членами совета, тебе помогут.

Он покинул покои Когурдена и закрыл за собой дверь.

Через несколько дней за Когурденом пришли. Его посадили в одиночную камеру и допрашивали по три раза на день. Палатий так ни разу и не появился за всё то время пока Когурден находился под следствием.

«Он снова бросил меня. Бросил на съедение этим монстрам, точно так же как и в тот день в лесу. Только тогда это были Болотные псы да белые черви, а сейчас здесь псы сыскные и черви бумажные».

Когурдену было невдомёк, что именно в этот миг решалась его судьба. Палатий поднял много камней, чтобы на репутации и карьере брата не отразилось это обвинение и задержание. Он рисковал собой и своими связями, но добился того, чтобы Когурдена выпустили на свободу и сняли все обвинения. Ему так же, как и его брату, было невдомёк, что именно Когурден, незаметно для советника Йомена, подсадил старика на морф. Он по капле добавлял наркотик старику в напиток, и вскоре тот уже не мог обходиться без него.

После выхода на свободу Когурден полностью оборвал все контакты с братом. Он винил его в том, что тот бросил его в задворках допросных камер и не пошевелил и пальцем ради спасения брата. Все попытки пообщаться Когурден сурово пресекал, не давая возможности Палатию вставить и слова. Однако к своему великому удивлению, в совете его не только не отстранили от занимаемой должности, но и назначили на пост его прежнего почившего руководителя, советника Йомена.

Ничем особым до этого момента не выделявшийся Когурден Таф, однажды, совершенно неожиданно выдвинул обвинение против собственного брата, которое заключалось в том, что советник Палатий Таф, не кто иной, как политик, мечтающий подсидеть находящегося ныне на престоле Короля Дитериона. В доказательство он привёл совету несколько искусно смонтированных записей голоса советника Палатия Тафа, где он высказывается о нелегитимности нынешнего правителя.

В совете закипели горячие споры, а братья с тех пор напрочь разошлись в отношениях и по жизни.

— Твоя жизнь вдохновляет меня, — услышал Когурден знакомый голос и, резко оторвавшись от воспоминаний, повернул голову. По лестнице медленно спускался всё тот же человек в чёрном плаще. — Я признаться был весьма опечален, когда столь любимое мной человечество «кануло в Лету». Именно так у вас их называют? «Канувшие в лету»! — Он глубоко втянул ноздрями воздух. — Люди! — мужчина протянул нараспев это, словно смакуя каждую букву. — Они были великолепны! Я только сейчас понимаю, как мне их не хватает. Ты себе даже не можешь представить Когурден Таф, что это были за существа. В отличие от вас — пустотелых кукол, они обладали невероятным богатством души. Сколько сладких веков я наслаждался их слабостями и делал с ними всё, что только мог себе вообразить. Представь себе, что каждый из живущих может в одночасье стать твоей игрушкой, стоит только надавить на нужную клавишу, и вот он весь в твоей власти. Интриги, предательства, боль и измены, шантаж, убийство, о-о-о-о! — человека в чёрном плаще даже затрясло от этих слов. — У каждого можно было найти слабое место. Все люди имели свои слабости. У кого семья, у кого тайна, у кого деньги, а — то им подавай безграничную власть. Но что это всё по сравнению с величием их душ, в которые они даже не верили! — его громогласный смех разрезал тишину пустого зала совета. — Ты представляешь, Когурден, можно было пообещать человеку денег, и взамен забрать у него самое дорого сокровище во вселенной. Нигде, ни в каком другом мире подобного никогда не было да и уже не будет. О-о-о! Как же я скучаю по тем временам!

Он закончил спуск по ступеням зала совета и остановился напротив, неотрывно наблюдавшего за ним Когурдена.

— Но людей более нет на земле, — спокойно сказал ему Когурден.

— Очень жаль, — отозвался с грустью мужчина в чёрном плаще. — Очень жаль. Но ты! — он вдруг резко оживился. — Ты напомнил мне их. Твоя жизнь, разожгла во мне эти воспоминания. Не зря я выбрал тебя. Ты мерзок в своей сути. Твои поступки напоминают мне многих из них. Я не разочаровался в тебе Когурден, и вот что я хочу тебе сказать. Нет на свете более убедительного аргумента, чем истинная ненависть к врагам, зажжённая в сердцах единомышленников. В сердцах тех, до кого ты сейчас желаешь достучаться. Разожги в их сердцах этот огонь, и они пойдут за тобой, можешь в этом не сомневаться. Я вижу тебя насквозь Когурдет Таф, и я уверен, у тебя это получиться.

— Советник! Советник! — Когурден открыл глаза. — Вы что провели здесь всю ночь?

На него смотрели глаза секретаря, который тряс Когурдена за плечо.

— Да, наверное, — невпопад ответил советник. — Я просто заработался, много дел, знаете ли.

— Совет уже собирается, вы будете выступать? Какую речь мне подготовить?

— Спасибо, Никорус, — ответил секретарю Когурден, — речь не нужна, она у меня в голове.

Удивлённый секретарь отпрянул назад, когда Когурден резко поднялся.

Совет уже собрался полностью, и Сладкоголосый скорпион уверенным шагом направился к главной трибуне.

— Простите, советник Когурден, — остановил его председатель совета, пожилой и умудрённый знаниями Исфитор Дит, — но сейчас не ваша очередь. Мы намеревались заслушать доклад почитаемого всеми нами профессора Ратима Рила о состоянии климата на северных рубежах.

— Я искренне рад, что хоть кто-то в этом мире ещё неравнодушен к погоде, председатель, — Язвительно ответил Когурден. — Но то, что я хочу сказать совету, гораздо важнее метеосводки, хотя моя речь тоже пойдёт о севере.

— Я надеюсь, это не отнимет у нас много времени? — поинтересовался председатель, порывшись в ворохе своих бумаг.

— Не об этом вам сейчас предстоит задуматься, мудрейший Исфитор, — ответил Когурден и взошёл на трибуну. Старик с удивлением воззрился на него. — Мои дорогие коллеги, — начал Когурден, — все вы наслышаны о том, что произошло на северном форпосте. Все мы долгое время обсуждали эту трагедию и даже нашли виновных.

— Вина принца Ридериона и принца Гидемия не была доказана, — выкрикнул кто-то из присутствующих.

— Их побег — доказательство их истинной вины! — строго отрезал Когурден. — Их страшный заговор против собственного отца, против своего народа, вот истинное доказательство их вины. — В зале совета повисла гнетущая тишина. — В той северной резне, устроенной этими предателями, погиб наш король Дитерион Тар. Тот, кто правил королевством на протяжении сорока лет. В этой резне погиб мой брат. Да, я знаю, что вы скажете, — выставил вперёд руку Когурден, тем самым осекая уже готовые сорваться обвинения, — я не всегда ладил с братом, и многое было нам не в радость. Мы не сходились по некоторым вопросам, но несмотря на всё это, он был моим братом. Совсем недавно я узнал, что он рисковал своей жизнью, репутацией и карьерой дабы спасти меня от ложных обвинений, о которых многие из вас помнят. Не стоит также забывать, что в той битве, которую навязали обманом нам наши истинные враги, погибло много доблестных и сильных воинов, чью утрату нам весьма сложно восполнить. — Когурден окинул всех присутствующих тяжёлым взглядом. — Мы, совет этого королевства, и уж раз так получилось, что на наши плечи легла непомерная ноша ответственности за мир в государстве, мы не можем опустить руки и бросить всё происходящее на произвол судьбы.

— Всё что вы сейчас говорите, советник, неоспоримо верно. — Поднялся с места высокий представитель партии Палатия Тафа. — Но сейчас зима. Пролив туманов опасен не то что для манёвров, он опасен для любого живого существа. Разрушенный форпост расположен в каких-то тридцати милях от пролива. Там сейчас никого нет, а все развалины затянуты холодным туманом. Мы понимаем ваше горе, советник, а также понимаем, чего вы хотите. Но в данной ситуации до весны и речи быть не может о введении войск в северные широты.

Когурден был непоколебим. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он лишь медленно повернулся в сторону огромного монитора и нажал несколько сенсорных клавиш на своём коммуникаторе. На экране начали отображаться картины. За своей спиной советник услышал испуганные вздохи и шорох одежд. Советники поднимались со своих мест и пристально всматривались в изображения, сменяющие друг друга на экране.

— Что это такое? — медленно разделяя каждое слово, произнёс председатель Исфитор.

— Это наш разрушенный форпост, — спокойно ответил Когурден, — а это орда. — Он указал лазером на огромную толпу дикарей «Недостойных», которые под покровом жуткого холодного тумана пересекают одноимённый пролив. — По моим скромным подсчётам, только за вчерашний день пролив Туманов пересекли полтора миллиона особей. Из них около шестисот тысяч готовые, боеспособные воины. Сколько их пройдёт через пролив за сегодняшний день я сказать не берусь. А раз на то пошло, и пролив Туманов для них теперь не преграда, вскоре сюда переберётся всё их проклятое племя. К тому моменту когда наступит весна, у нас не останется ни одного боеспособного форпоста на северных рубежах.

В зале наступила гробовая тишина.

— Но это невозможно, — простонал кто-то из советников.

— Да, невозможно, — невозмутимо ответил Когурден, — но это факт. Орды пересекли наши границы, они уже на разрушенном форпосте. Дальше идти им только на руку. Кругом мирные города, войск зимой практически нет. Ведь мы уверены, что зимой пролив Туманов неприступен, и через него не проскочит ни одна тварь. Вы можете и дальше продолжать сидеть в своих мягких креслах и думать, что всё это лишь дурной сон. Но если мы сейчас не предпримем хоть какие-то меры, то к весне, я повторяю и подчёркиваю, эти твари будут стоять у стен столицы. Поверьте, голод и холод, заставят их разграбить все наши форпосты, не считаясь с потерями. Они уже в нашем мире. Дальше будет ещё хуже. За считанные месяцы они расползутся по нашей земле, и тогда мы уже не сможем их остановить.

— Мы останавливали их раньше, остановим и теперь! — выкрикнул кто-то из толпы советников.

— Теперь не остановим, — отрезал своим громким, звонким голосом Когурден.

— Обоснуйте ваше предположение, советник Когурден, — упрямо спросил председатель Исфитор.

Когурден посмотрел на почтенного старика словно на умалишённого.

— Вы что, совсем мозги в штаны просидели? — выкрикнул он ему прямо в лицо. — С кем вы воевали ранее? С безмозглыми дикарями! Теперь они обладают разумом. Вам мало той истории с миром, на которую вы все, умудрённые опытом и многолетними знаниями, попались словно дети? Не-е-т! — протянул Когурден. — Это уже не тот враг, которого вы знали ранее. Теперь простой палкой от него не отмахнуться. Аискон жесток, вы и глазом моргнуть не успеете как он со своей оравой постучится к вам в двери.

— Нам понадобится время, чтобы обдумать стратегию… — промямлил председатель Исфитор.

— У вас нет больше времени, — спускаясь с трибуны, сказал Когурден. — Если бы вы послушали меня в тот день, когда произошло это гнусное нападение. Если бы именно тогда вопреки своему упрямству вы направили войска на север. Ничего этого сейчас бы не было, — он указал на изображения.

— Мы ещё можем успеть. Указ о полной мобилизации подписан, мы можем отправить армию. Она успеет на перехват орды, — выкрикнул возбуждённо один из советников.

Когурден сделал вид словно глубоко опечален столь поздним решением совета. Он уселся на своё место и погрузился в наигранную задумчивость.

— Сколько нужно времени, чтобы армия достигла северных границ королевства? — спросил кто-то из советников.

— Не менее двух недель, — ответил Когурден всё так же продолжая делать вид, что погружён в раздумья. — Если воспользоваться боевой техникой, то, возможно, они управятся за неделю. Но как вы опять же сказали, сейчас зима и дороги находятся в ужасном состоянии. Ко всему прочему мы обязаны запустить дополнительные процессы воссоздания, а для этого требуется подпись короля. — Он поднялся со своего места, и на него устремили взоры все присутствующие. — А о судьбе короля Дитериона, как вам известно, мы ничего не знаем с момента уничтожения Северного форпоста. Ко всему прочему ситуация усугубляется тем, что оба наследника являются преступниками короны, и в данный момент находятся в бегах, что осложняет процесс избрания нового короля.

— Это возмутительно! — выкрикнул всё тот же советник из партии Палатия Тафа. — Как вы можете говорить об этом? Возможно, король Дитерион всё ещё жив, а обвинения его детей в измене не доказаны.

— Взгляните правде в глаза, советник! — строго прорычал на смутьяна Когурден, нависая над ним словно туча. — Не будьте таким наивным! Наше государство находится на краю гибели. Мы можем потерять его благодаря таким соплежуям, как вы. Поймите же, наконец, время, что мы тратим на глупые обсуждения, Аискон использует для того, чтобы собрать свои силы в кулак и нанести удар по нашим землям. Он ударит в центр, а все ваши хвалёные форпосты с великими воинами, коим нет равных, окажутся далеко позади. Они не смогут бросить свои посты, чтобы пуститься в погоню за ордой, а тем временем «Недостойные» переправят сюда ещё большие полчища, и сотрут в порошок остатки наших армий на севере. Неужели вы думаете, что Аискон всё это не спланировал? Он готовил это вторжение не один год, он обманул наших лучших аналитиков и психологов, телепатов и даже вас, мудрые мужи, признайте это. Неужели после всего этого вы всё ещё надеетесь на то, что эта ситуация разрешится сама собой. Нет! Больше не будет жарких приграничных стычек с глупыми дикарями. Теперь всё всерьёз, и война, что движется к нашему порогу, будет страшной и жестокой. Я не побоюсь этого слова, она будет последней. Потому что тот, кто сумеет выжить в её горниле, уже никогда не станет больше воевать, поскольку ему это будет ни к чему. Победитель будет править миром.

Когурден замолчал. Никто из советников не решился перечить ему. Никто не рискнул сказать против его доводов своего слова.

— Совет наделён полномочиями исполнять обязанности короля в его отсутствие, — раздался в тишине голос председателя Исфитора. — Совет не может бросить королевство на произвол судьбы и пустить ситуацию на самотёк. Я сегодня же отдам распоряжения своим помощникам, чтобы они подготовили приказ о полной военно-подготовительной программе. Войска, что были мобилизованы, должны немедленно выступить на север, и в кратчайшие сроки захватить разорённый форпост. Командованию приказывается начать новый этап процесса воссоздания, который позволит обеспечить королевство стольким количеством боеспособных единиц, сколько будет необходимо для полной и безоговорочной победы, — Исфитор поднялся со своего места и пальцем поманил к себе Когурдена. — Вы немедленно отправитесь со мной, — сказал он едва слышно. — Для остальных, совет на сегодня заканчивает своё заседание. Возвращайтесь к свои повседневным делам и, пожалуйста, не смейте распространяться о том, что вы здесь сегодня видели и слышали.

Советники начали расходиться, а Исфитор схватил в охапку свои бумаги и быстрым шагом направился прочь, увлекая за собой Когурдена.

— Куда мы идём? — спросил председателя, советник Таф.

— Вы сделали мудрый ход, дорогой Когурден. В вас есть что-то от вашего брата, несомненно. Но вам не хватало лишь его смелости, и только сейчас я понял почему. Для этого должно было произойти нечто, нечто вроде того, что произошло сейчас. Некий сильный всплеск эмоций. Некая страшная ситуация, грозящая нам гибелью.

— Вы весьма проницательны, председатель, — улыбаясь, отозвался Когурден. — Но вы не ответили на мой вопрос. Куда мы идём?

Не говоря ни слова, они вошли в отворившуюся перед ними шахту огромного лифта. Быстро замелькали осветительные лампы. А уже через пару минут оба покинули лифт.

Председатель провёл Когурдена длинным, пустынным коридором, который заканчивался толстой дверью со сложным электронным замком. Всё в той же полной тишине старик приложил к считывающему устройству свою ладонь, и луч сканера промчался по ней, играя тонкой полоской синего света.

— Добрый день, председатель Дит, — послышался странный электронный голос. — Позвольте проверить ваши данные? — Дит вытянулся по струнке, и луч сканера промчался по всему его телу. — Вложите руку в паз, — продолжил инструктировать голос. — Дит вложил ладонь в соответствующее устройство, и спустя мгновение слегка поморщился. — Прекрасно, председатель Дит, можете войти. Ваши полномочия подтверждены.

Толстая дверь медленно отворилась, и председатель Исфитор пригласил Когурдена войти.

— Что это за место? — не скрывая удивления, восхищенно спросил советник. Перед ним открылось большое, очень хорошо освещённое помещение, в котором длинными рядами стояли многоцелевые блоки электронных серверов. Кругом всё сияло невероятной чистотой и блеском. Белые полы, стены, потолки. Лишь по периметру на стенах тянулся длинный ряд чёрных линий, а на полу при каждом шаге загорались яркие красные световые волны, расходившиеся от подошв словно круги на воде.

— Это сердце нашего мира, — ответил Дит. — «Зал первых». В этом месте когда-то очень давно великая машина дала жизнь первому из «Возрождённых». Она создала его как раба в угоду самой себе, поскольку не могла самостоятельно обслуживать свои системы. Первый «Возрождённый» умер, так и не познав, что именно с ним происходит, и кто он на самом деле. Второй сумел осознать всю силу электронного гнева и величие живого разума над электронным. Эту машину оставили нам в наследство люди. Но уже много лет она служит нам ибо великий разум «Возрождённого» сумел укротить мозг электронного монстра. Вы видели амулет на шее нашего короля когда-нибудь. Там сокрыта единственная плата искусственного интеллекта, что управляет разумом этой машины. И только король может вернуть ей разум, если того потребуют обстоятельства. — Старик легонько усмехнулся и направился вглубь странного, ярко освещённого помещения.

— Зачем вы привели меня сюда? — задал очередной вопрос Когурден.

— Вот для чего, — ответил ему старый председатель. Он подвёл Когурдена к центру странной белой комнаты и указал на небольшую пустую площадку. Первое время ничего не происходило, и Когурден удивлённо посмотрел на старика. Но затем прямо из пола поднялся странный, круглый словно бревно столб. Его верхняя крышка съехала наискось и обнажила небольшой экран.

— Это печать короля, — тихо сказал председатель Дит. — Лишь один раз мы, простые поданные короны, можем воспользоваться ею. Эта вещь дарует её обладателю настоящую королевскую власть в отсутствии в государстве правителя. Получивший таблицу короля может править страной до той поры, пока не вернётся истинный король.

На лице Когурдена всплыла самая настоящая улыбка нескрываемой искренней радости. Он и представить себе не мог, что власть, о которой он так долго и упорно мечтал, достанется ему с такой лёгкостью. Старик всё говорил и говорил, но Когурден его уже не слушал. Он был опьянён. Его мечта сбылась.

— Ты меня слушаешь, сынок? — старик, видимо, уже давно дёргал советника за рукав пытаясь привести того в чувство. — Что с тобой? Ты никак очумел от увиденного?

— Вы абсолютно правы, почтенный председатель, я воистину очумел, — скривился в улыбке Когурден. Он уличил момент, и с такой силой ударил старика по голове, что тот неприлично крякнул, выпустил из нижнего отверстия волну неприятного запаха и рухнул без чувств. Яркие красные волны плыли кругами в глазах Когурдена, когда он начал приближаться к заветной печати. Его руки сами тянулись к столь легко доставшейся власти, и как только Когурден приблизился к колонне, он схватил за табличку и попытался её оторвать. Но табличка не поддавалась. Она была прикреплена очень крепко и даже не шаталась, несмотря на всю хрупкость конструкции.

Всё тот же странный голос нарушил идиллию событий.

— Подтвердите свои полномочия, — луч сканера промчался по телу Когурдена. — Вы посторонний. У вас нет допуска в это помещение. Немедленно покиньте «Зал первых».

«Как бы не так»! — подумал Когурден. — Я так долго шёл к этому, я так близок теперь, а ты ничтожный электронный голос приказываешь мне уйти! Нет! Не будет этого. Печать короля — это власть. И она будет моей!»

— Немедленно покиньте «Зал первых», я повторяю, у вас нет сюда допуска, — не унимался голос.

— Н-е-е-т! — закричал Когурден. — Ты не посмеешь. Эта власть, она моя. Она принадлежит мне.

— Вы не член королевской семьи, — продолжал констатировать голос, — вы не из числа приближённых. Вы должны покинуть это помещение немедленно. В противном случае я вынужден принять соответствующие меры. Через десять секунд эта комната будет закрыта. У вас есть два варианта. Первый — вы бежите и успеваете спастись. Второй — вы будете заблокированы здесь без возможности покинуть помещение до тех пор, пока моя система не констатирует вашу гибель. Начинаю отсчёт. 10. 9. 8.

Когурден смотрел на печать округлившимся от безумия глазами. Вот она власть. Власть, которую он заслужил, которую он так ждал, и теперь ему приходиться выбирать.

— А-а-а! — закричал в отчаянии советник. — Будь ты проклят!

— 7, 6, 5, — система продолжала свой холодный отсчёт. Когурден отпустил печать и кинулся прочь из странного белого помещения.

— 4, 3, 2.

В последнюю секунду он успел проскочить в закрывающуюся толстую дверь.