Часть 2 Глава 5 Сила души Сказания душ Книга третья

ЧАСТЬ 2 ГЛАВА 5

НАВСТРЕЧУ СМЕРТИ

— Ну почему? Почему именно сейчас? — кричал в бешенстве Аискон. Он метался по шатру и ему было мало в нём места. За то время, что прошло после исчезновения странного посланника, он совершенно обезумел. — Я не могу вести своих воинов в бой сейчас. Это безумие. Все они погибнут, даже не добравшись до противоположного берега пролива. — Аискон вновь со всей силы ударил так неудачно подвернувшегося ему под ноги калеку. Тот заскулил и уполз во мрак, пытаясь скрыться за огромным настилом из шкур.

— Но разве тот, кто отдал тебе этот приказ не понимает этого? — задал вопрос испуганным голосом Зимирель.

Аискон на мгновение остановился. Он хотел рассказать всё своему слуге, но клубок великой лжи, который он сплёл вместе со своим отцом, был неимоверно велик, и чтобы несчастный Зимирель понял хотя бы толику из того, что знал Аискон, потребовалось бы несколько дней безостановочного рассказа. Но Аискон даже не думал о том, чтобы посвятить своего слугу в эту тайну. Ибо тогда смысл её теряет всю суть.

— Глупец! — выкрикнул Аискон. Он подскочил к Зимирелю и схватил того за горло с такой яростью, что несчастный едва не лишился чувств. Выпученными от страха и ужаса глазами Аискон уставился на слугу. — Это слово Бога. Я не могу отринуть или игнорировать их. Он велел мне вести мой народ в новые земли. В те земли, что помог мне заполучить ценой таких великих усилий. Я думал, что когда закончится вся эта лживая сказка для «Возрождённых», я, мы, весь мой народ заживём свободно. Всё это я делал ради нас всех. Ради того, чтобы мы смогли вернуться в свои родные земли и мирно там жить. — Он отпустил слугу, Зимирель тяжело дышал, быстро глотая ртом воздух. Несчастный отполз в сторону и скрючился словно эмбрион.

— Я думал, что мой отец не посмеет так поступить со мной, — запрокинув голову? прошептал правитель. — Умирая, он вверил свою жизнь в руки великого Бога. Он всего себя посвятил его служению и вере в него. Я столько слышал от него, про великую милость и силу Всемогущего создания, что сотворил этот мир. Он ради него пожертвовал самым дорогим, что у него было. Но я никогда не мог подумать, что ради всего, чего желал, придётся пожертвовать столькими жизнями.

— Мы можем отказаться, — прохрипел Зимирель, — идти через пролив туманов сейчас — это верная смерть, повелитель.

— Отказаться?! — вновь выкрикнул Аискон. — Отказаться выполнять веление нашего Бога? Ты, видимо, плохо расслышал меня или совсем не понимаешь, о чём я тебе толкую, раб! — он с новой яростью набросился на слугу и принялся избивать его своим костылём. — Это воля Бога, нашего Бога, в которого все мы веруем по велению предков, и кто дал нам силы благодаря которым мы сейчас разговариваем с тобой. Он дал нам разум благодаря которому мы с тобой понимаем друг друга. Ты осознаешь, что нельзя противиться силе, которая даровала тебе жизнь.

Он снова ударил слугу и, обессилев, опустился на настил из звериных шкур.

— Но разве Бог, что дарует жизнь, может отправлять своих детей на смерть? — простонал из темноты Зимирель.

— Заткнись, глупец! — вновь прикрикнул на него Аискон и швырнул в слугу свой костыль. — Не смей осуждать его деяния, жалкий червяк. Мы все крупинки в его огромном мире. Кто мы такие, чтобы противиться этому.

— Значит, все мы умрём, — прохрипел Зимирель. — Умрём в угоду воле великого Бога.

Он с трудом поднялся и, кланяясь в пояс, медленно удалился пошатываясь и придерживая рукой избитое место.

«Иди, иди, — проводил его мысленно Аискон. — Никто из вас глупцов не понимает, что это такое служить по-настоящему. Все вы только и печётесь о награбленном, да полном желудке. Никто из вас так до конца и не осознал всю силу предоставленной вам мощи. Ибо нет ничего на свете ценнее, чем разум. Разум, он порождает мысли, они — есть начало задуманного. Я задумал эту власть, коей сейчас владею, и вот она в моих руках. Она вся моя без остатка. Я сделаю всё, что будет нужно, для того чтобы удержать и приумножить её. Я сотру с лица земли этих напыщенных червяков, которые гордятся своими великими знаниями и технологиями. Они ещё даже не подозревают на что я способен. Та маленькая сценка с миром, что я разыграл, лишь не более, чем разминка перед грядущим ужасом моего триумфального возвращения на их континент. Они очень сильно пожалеют, что отняли его у меня и загнали мой народ на эти голые северные камни».

Аискон поднялся. Он поискал глазами свой костыль и, подхватив его, ловко пристроил в подмышечную впадину. С невероятной лёгкостью он вышел из шатра на свежий зимний воздух.

Зима наступила мгновенно. Холод приходил в эти края очень быстро. Высокие туманы, поднимающиеся над проливом, закрывали всё южное побережье на десятки миль. Солнце не могло проникнуть на землю, и за считанные часы всё вокруг покрывал лёд. Высокая влажность вкупе с низкими температурами быстро делали своё мерзкое дело. Стоило только оказаться здесь в ночные часы, как можно было покрыться быстрооседающей на тебя влажной пылью и моментально обратиться в ледяную статую. Именно поэтому пролив туманов в зимнее время обходили стороной все, у кого была хоть капелька мозгов. Выжить в подобных аномальных климатических условиях в ночное время не удавалось пока никому. А ночь обязательно настанет, поскольку проскочить отрезок в двенадцать миль по голому льду за несколько часов дневного света никто пока не сумел.

Бедняги. Их трупы, обглоданные диким зверьём, находили в течение всего лета. Они медленно оттаивали, и звери лакомились свежемороженой плотью всю весну.

Подобная участь ожидала орду Аискона. К этому моменту, когда великий дал наказ идти на юг, численность орды перевалила за два миллиона особей. Ещё около миллиона разбросаны по континенту. Они тоже пойдут, но позже. Два миллиона свежемороженых кусков мяса, которыми всю весну будут обжираться злобные каменные Бэры.

«Нет, нет. Этого не будет», — от невозможности решиться на подобное и в страхе отказаться от приказа, Аискон едва не сошёл с ума. Его мозг разрывался на куски, а руки так и норовили расколоть черепную коробку и извлечь это жалкое месиво на свежий воздух. — «Как же мне быть? Что предпринять»? — спустя несколько дней подобного безумия Аискон понял, что теряет остатки разума. Он отказывался от пищи и от воды. Его шатёр опустел, все жёны и рабы покинули его ибо всем им была дорога жизнь. В безумном гневе Аискон зарезал восьмерых за эти несколько дней, и поэтому заходить к нему боялись.

— Зимирель! — крикнул Аискон. Некоторое время ему никто не отвечал. Тогда он крикнул снова. После второго раза в шатёр вошёл его слуга.

— Почему ты не ответил мне сразу же? — задал вопрос Аискон. — Я твой владыка. Почему ты не подчиняешься мне?

Зимирель упал на колени.

— Я не хотел обидеть вас мой повелитель. Не злитесь на меня, я прибежал, как только мне сказали, что вы желаете меня видеть.

— Так ты теперь живёшь в другом шатре? — удивлённо спросил Аискон. — И чем же тебе мой шатёр не мил, — приподнявшись на шкурах, Аискон осмотрел покрытый трупами убитых пол своего жилища. — Быть может, запах? — он свистнул. Вскоре на пороге появились двое воинов, и Аискон указал им на трупы. Воины без лишних слов, начали вытаскивать убитых прочь из шатра.

— Оставьте полог открытым, Зимирелю трудно дышать.

Слуга склонился перед повелителем ещё ниже и весь затрясся.

— Великий Аискон, — молвил он едва слышно. — Не в этом дело, поймите…

— Тогда, наверное, тебе не по вкусу мои жёны? — продолжал настаивать правитель. Он вновь громко крикнул, и в шатёр медленно вошли несколько женщин, укутанные в шкуры, они не были красивы, да и не каждый узрел бы в них женщин. Все они дрожали, и как только Аискон взглянул на них, тут же упали на колени. — Взгляни, они прекрасны. Ты не находишь? Бери их, любую. — Он поднялся во весь свой рост, и с высоты горы из шкур стал казаться ещё выше. Медленно спускаясь, Аискон продолжал. — Наверняка, там, где ты сейчас живёшь, Зимирель, есть что то, чего нет у меня. Иначе зачем тебе покидать столь милое и уютное пристанище. Ведь не секрет, что здесь ты обрёл веру, и получил разум. Ты пил, ел и наслаждался жизнью. Ты был мне словно ровня, и я ценил тебя за мудрость. — Аискон был уже практически возле трясущегося от страха слуги. — Мы одержали с тобой великую победу. Мы обманули идиотов «Возрождённых» с их сверхъестественным чутьём и всеми уловками их великих технологий, которыми они пытались нас раскусить. Мы захватили, разорили и уничтожили их главный форпост, оплот их великого и такого нерушимого правления в этих краях! Мы почти вернули себе наш мир, мир, который у нас отняли и из которого изгнали. Мы почти победили! — Аискон остановился и навис над слугой словно отвесная скала. — Но вот что интересно. Как только на нашем пути возникло незначительное препятствие, которое не что иное, как данное нам свыше испытание, которое мы должны преодолеть все вместе, чтобы доказать свою истинную веру в нашего великого Бога. Ты, и подобные тебе, кому я верил, поручал важные задачи и на кого был готов опереться в трудный момент. Вы бросили меня! Бросили одного, и не просто бросили, вы отреклись от слов моих. От слов, что я поведал вам по велению нашего великого Бога! Вы, отреклись от него. Отреклись от того, кто даровал вам разум. Вы предали нашу веру.

Зимирель молчал, а Аискон смотрел на него свысока и упивался этим великим моментом, который так удачно всплыл перед ним. Он схватил Зимиреля за горло и одним рывком выбросил прочь из шатра.

— Прости меня, повелитель! — рыдал слуга. — Прости мне мою слабость. Я не понимал, что творю. Моя вера в тебя и в силу нашего Бога огромна. Мне просто было непонятно, зачем нужны столь необдуманные жертвы? Зима — время мира, даже «Возрождённые» не рискнут сунуться в разрушенный нами форпост. Там сейчас минус восемьдесят градусов, а туман морозит всё, что попадается ему на пути.

— В этом неверии и есть твоя великая глупость, раб, — крикнул Аискон.

Кругом уже начали собираться жители орды. Они толпились вокруг того места, где на земле валялся Зимирель. Никто из них не решался что-либо спросить или возразить. Глядя на своего правителя, они видели лишь неистовый гнев в его бешеных глазах и понимали, что произошло нечто нехорошее.

— Глядите, мои верные подданные! — выкрикнул Аискон. — Любуйтесь слуги и народ. Вот перед вами истинное воплощение страха и предательства. — Аискон выхватил свой огромный нож и махнул им в сторону Зимиреля. Тот затрясся ещё больше, и даже не решаясь подняться, выставил вперёд руку как бы закрываясь от невероятно яркого света.

— Нет, — бормотал Зимирель. — Нет. Мой повелитель, это не так. Я верен тебе.

Но Аискон его уже не слушал.

— Этот жалкий раб словно прыщ прилип к моему телу. Я приблизил его к себе как родного. Он брал мои блага, он был моим советником. Он шёл в бой со мной рука об руку. Всё это время я верил ему, а как только наступила пора перемен он струсил и сбежал. Где его шатёр? — выкрикнул Аискон. Воины тут же указали на небольшое, покрытое шкурами Ласов жилище. Аискон взмахнул своим клинком, и воины с криками бросились в шатёр, вытаскивая на свет всех его обитателей. Среди нескольких мужчин и женщин было порядка пяти — шести ребятишек, а также старики да старухи. Оказавшись на морозной земле, они с испугом смотрели на своего правителя.

Аискон с презрением усмехнулся и, проведя своим клинком возле собственного горла, велел всех убить. Воины перерезали всех в считанные мгновения на глазах обезумевшего Зимиреля и потрясённой толпы.

— Так будет со всеми! — выкрикнул Аискон, обращаясь к притихшей орде. — С каждым кто отринет слова, что Бог вкладывает в мои уста. Все вы здесь только потому, что Бог пожелал этого. Он дал вам всё то, что вы сейчас имеете. Это он сплотил всех нас и помог выжить в этом мире. Теперь настало время отплатить ему за милости. Воздать по заслугам всем нашим врагам и забрать всё то, что они у нас отняли. А если кто из вас не согласен, то наглядный пример гнева Божьего сейчас перед вами. Так будет с любым из вас, кто отринет слова его. Кто усомнится в вере его и решит жить по-другому. — Аискон подошёл к рыдающему Зимирелю. — Ты видишь его силу? — спросил он, поднимая раба за горло. — Видишь, что бывает, когда отвергаешь великое благо? — Он вонзил свой клинок в тело раба, и тот обмяк в его руках и умер. — Бросьте эти трупы крысам, — крикнул он своим воинам. — Завтра мы начинаем собираться в поход на юг.

На следующий день начались сборы. Под пристальным присмотром воинов Аискона орда начала сворачивать стойбище. Зима только началась, но морозы со всей ответственностью принялись за работу. Аискон лично ковылял по стойбищу и криками подбадривал свой народ.

— Никто из вас не должен бояться. Наш Бог поможет нам преодолеть замёрзшие пространства Туманного пролива. Это говорю вам я, тот, кто глаголет словами его.

Жители орды взирали на своего повелителя со скрываемым страхом. Как только он бросал на кого-то взгляд, те сразу же отводили глаза и прятали взоры в землю. Все боялись. Жители Проклятого континента прекрасно знали, что им предстоит пережить в ближайшем будущем.

Но перечить Аискону никто не решался. Во второй половине дня, когда холодное зимнее солнце едва осветило землю, на том же самом месте, где вчера были убиты укрывшие в своём шатре слугу Зимиреля, приволокли несколько десятков трясущихся от страха ордынцев.

— Взгляните! — выкрикнул Аискон собравшимся вокруг соплеменникам. — Эти черви прошлой ночью попытались бежать из орды. Они бросили свой народ, отринули своего Бога, предали своего повелителя, — Аискон замолчал. Он глубоко вздохнул и закрыл свой единственный глаз. Пленники осматривались по сторонам с нескрываемым ужасом в глазах. — Скажите мне, мои верные подданные. Что мы сделаем с теми, кто предал нас и единолично решил, что его жизнь важнее выживания целой орды?

Дикий крик разнёсся в чистом холодном воздухе. Это кричали воины Аискона, потрясая оружием. Их агония передалась и всем окружившим пленников членам орды. Они кинулись на перепуганных со страху пленников и в считанные минуты разорвали тех на куски. На месте сгрудившихся пленников осталось лишь кровавое месиво.

Сборы продолжались весь день и к вечеру орда была готова выступать. Но выходить ночью было настоящим самоубийством, и это понимал даже Аискон. Он велел воинам идти по орде и разводить костры, чтобы его слуги не замёрзли в эту ночь. Сам великий правитель также ночевал на холодной земле. Но не успел он сомкнуть глаз, как кто-то тронул его за плечо. Аискон вздрогнул. Рядом сидел его отец Сгирон и подбрасывал в костёр куски от лепёшек топотунов. От дыма костра исходил странный пряный запах. Аискон вдохнул его, тепло расплылось по его телу.

— Ты поступил верно, послушав моего приказа, — сказал Сгирон. — Твоя орда достойна того, чтобы жить в южных землях.

— Но как нам пройти сквозь пролив Туманов? В это время года там жуткие морозы. Мы все замёрзнем.

Аискон воззрился на отца с дрожащим требовательным взглядом. Сгирон был невероятно спокоен.

— Ты боишься? — задал вопрос Сгирон. — Ты служишь величайшему из Богов этого мира и боишься смерти? — он издевательски засмеялся, чем привёл Аискона в трепетный ужас. — Жалкий, ничтожный червяк. Неужели ты полагаешь, что ради своей мелочной прихоти я пойду на массовое убийство всего твоего народа? Как же ты жалок. — Сгирон ударил Аискона тыльной стороной ладони. — Ты действительно полагаешь, что я вывел тебя из мрака безумия только для того, чтобы затем заморозить насмерть?

Его громогласный смех сотряс пустоту холодного воздуха. Аискон так испугался, что сейчас все вокруг проснутся и увидят его страх. А ведь это прямая дорога к поражению. После подобного любой воин сможет бросить ему вызов и, без сомнения, легко убьёт.

— Я, я подумал. Я подумал, что, быть может, было бы проще дождаться весны, когда все эти трудности не будут иметь для нас смысла, — дрожащим голосом проблеял великий правитель.

Стирон ещё раз ударил Аискона и тот замолчал.

— Нет времени ждать, глупец. Неужели ты не понимаешь. Мир не так прост, как видишь ты, с высоты своего настила из шкур. Промедление подобно смерти — смерти всего твоего выводка! Если сейчас вы не пересечёте пролив туманов и не закрепитесь на захваченных землях, вы не сможете этого сделать уже никогда. Уже никогда ты и твои потомки не сумеют повторить тот обман с мирным союзом, в который вам удалось втянуть этих недолюдей. Посему, поднимай свой сброд и через пять дней, с первым лучом солнца будь возле пролива.

Аискон хотел что-то сказать, но Сгирон уже исчез.

Проснулся правитель от жуткого холода. Костёр возле него погас, все слуги и часовые спали. Покрывая ругательствами весь белый свет, Аискон поднялся и, схватив свой костыль, начал дубасить им спящих. Вскоре кругом всё ожило. Забегали слуги, рабы тащили лепёшки для костра и еду для завтрака, воины расхаживали вдоль проснувшихся ордынцев.

Солнце ещё не показалось на небе, а караван орды великого правителя Аискона уже выдвинулся в путь. Дорога в сторону пролива Туманов была непростой и, хотя его воины-разведчики и добытчики хаживали по этим краям не единожды, зимой тут всё кардинально изменилось. Покрытая льдом каменная земля была опасна. С каждым километром слой наледи, покрывавший каменные пустоши, становился всё больше. Толщина ледяного нароста говорила о том, что туманы всё ближе и ближе. Через два дня пути солнце уже практически скрылось за туманным навесом и вскоре исчезло вовсе. Орда двигалась медленно, и воинам Аискона приходилось подгонять отставших, чтобы поспеть к указанному Сгироном сроку.

Спустя четыре дня солнце перестало показываться в небе, и лишь серая туманная дымка отличала день от ночи. За время последней ночной стоянки замёрзло и умерло от холода около полутора сотен ордынцев. Их тела показали Аискону, и он велел оставить их. Но несмотря на это, бежать из орды никто не решился. Аискон пустил слух, что позади орды идёт тыловой отряд и убивает всех, кто рискнёт бежать. Холод и страх подгоняли орду идти вперёд. Многие побросали лишние поклажи, чтобы не отставать от общего каравана, и по пути следования орды тянулась длинная вереница разбросанного по льду скарба.

Утро пятого дня застало Аискона невероятной тишиной и крупным снегопадом. Он проснулся всё от того же навязчивого холода, и поначалу не поверил своим глазам. Туман исчез. Солнце медленно выплывало из-за горизонта, освещая ровную гладь покрытого льдом пролива Туманов.

Поднимая своих слуг и воинов, Аискон велел немедленно начинать переправу. Подгоняемые постоянным страхом и криками ордынцы ринулись через пролив. Двенадцать миль по замёрзшей воде орде из почти двух миллионов голов нужно было преодолеть до наступления ночи. Каким-то непостижимым образом Аискон знал это и громко предупредил о своей догадке свой народ. Его слова мигом расползлись по всей орде, и живая масса ринулась на переправу.

Толщина льда оказалась невероятной. Казалось, пролив промёрз до самого дна, даже, несмотря на то, что зима только началась. Но это была лишь иллюзия.

Первый признак опасности показался спустя пару часов переправы. Огромная тень промелькнула подо льдом, чем ужасно напугала всех бегущих. А потом совершенно неожиданно, прямо из-подо льда вырвалось странное существо. Оно пробило толстую ледяную кромку своим огромным костяным клювом и, раскрыв его на четыре части, выпустило множество длинных странных щупалец. Извиваясь, они настигали бегущих ордынцев и, обвиваясь вокруг их тел, затаскивали в чрево огромного открытого клюва. Крики ужаса и страха разнеслись по холодной ледяной глади. Обезумевшие от увиденного ордынцы бросились врассыпную. Но не тут-то было. В нескольких метрах очередной клюв пробил лёд, и десятки щупалец ринулись на поиски своих жертв.

Аискон оглянулся, его народ бежал в ужасе кто куда. Это было жуткое зрелище. «Недостойные», в попытках спастись, бросали остатки своего имущества и разбегались, не разбирая дороги. Многих уже похватали монстры и они исчезали в их пастях с предсмертными криками ужаса. Пробивших лёд костяных клювов становилось всё больше, а ордынцев, пересекающих пролив туманов всё меньше. В одно мгновение Аискон осознал, что жуткие твари перекрыли собой всю площадь, по которой двигалась орда, и теперь те, кто остались за этой полосой из торчащих из-подо льда клювов попросту обречены. Нужно было спасать ситуацию, спасать тех, кто остался отрезан.

Осмотревшись по сторонам, Аискон подозвал к себе одного из своих воинов:

— Мне нужен огонь, — крикнул правитель.

Воин быстро достал из-за пазухи свёрток сухих веток вперемешку с травой, и быстрым движением высек искру. Воспламенившуюся охапку воин быстро разместил на специальном блюде, и стал подбрасывать туда крупные сухие ветки. Когда огонь разгорелся, воин изрёк:

— Готово, повелитель.

— Поджигай телеги, — приказал Аискон, и самолично тут же вывалил горящие ветки на свой скарб.

Воин удивлённо посмотрел на правителя, но вопросов задавать не стал и бросился поджигать остальные телеги. Когда дюжина из них запылала, Аискон велел воинам толкать горящие телеги прямо в пасти монстров.

С дикими криками воины бросились исполнять приказ повелителя. Они разогнали охваченные пламенем телеги и толкали их прямо на торчащие из-подо льда клювы. Несколько телег провалились внутрь, подхваченные щупальцами, и в ту же минуту монстры с диким визгом боли скрылись подо льдом.

Отрезанные от переправы ордынцы кинулись в освободившиеся проходы, а воины уже стояли с факелами готовые поджечь очередную порцию телег.

Вскоре в отверстия, оставленные первыми клювами, показались другие и, также, раскрыв пасти, выпустили на волю свои мерзкие щупальца. Но воины тут же подожгли телеги и толкнули их в открытые пасти монстров.

К вечеру телег больше не осталось, но зато почти все жители орды пересекли это проклятое место. Многих, конечно, утащили монстры, кто-то сам провалился в проделанные ими проруби, но большинство, конечно, успели перебраться в целости и сохранности.

Ночь быстро опустилась на пролив Туманов. Аискон подгонял своих подданных, не зная усталости. Вскоре сзади послышались душераздирающие крики ужаса, и толпа ринулась вперёд с удвоенной скоростью. Задние ряды бегущих подгоняли тех, кто впереди. Это была настоящая паническая давка.

Аискон присмотрелся и понял в чём причина столь массового ускорения. Вдалеке, там откуда они пришли, начал нагнетаться огромный туманный фронт. Густая пелена тумана плыла словно огромное необъятное облако. Его скорость была колоссальной, и с каждым мгновением туман всё ближе приближался к пересекающей пролив орде.

— Бегите быстрее! — кричал на своих подданных Аискон. Он сам старался идти как можно скорее, но хромая нога не позволила ему долго продолжать движение самостоятельно. Аискона подхватили двое могучих воинов из числа его личной охраны и потащили с невероятной быстротой.

Как закончился лёд покрывающий пролив Аискон не заметил. Слой ледяной массы пролива плавно и незаметно переходил на каменистое побережье. В наступившей темноте рассмотреть это было попросту невозможно, и поэтому ещё три мили орда бежала по льду побережья, не подозревая, что уже пересекла пролив.

Окончательно выбившись из сил, ордынцы начали падать на лёд, а туман тем временем был уже совсем рядом.

— Немедленно всех поднять, — кричал Аискон. — Никого не оставлять до тех пор, пока он не сдохнет. Всем двигаться. Мы будем идти всю ночь если потребуется.

— Но повелитель, твои подданные умирают от страха и усталости, — попытался возразить одни из воинов. Он едва успел закончить свои слова, как взмах клинка снёс его голову с плеч.

— Есть ещё желающие возразить мне? — выкрикнул Аискон. Таковых более не нашлось. — Поднимайте свои жалкие туши и бегом отсюда. К рассвету мы должны достигнуть форпоста. Теперь там наш дом.

Ордынцы с огромным трудом поднимались и продолжали движение. Уставшие, голодные, измотанные и замёрзшие, они шли по покрытой льдом каменистой холодной земле словно зомби. Они потеряли почти всё, что забрали с собой, когда отправлялись в путь. На многих ещё висели наплечные мешки, воины тащили своё оружие. Кто-то нёс маленьких детей. Почти всех стариков и калек потеряли на льду пролива Туманов. В основном они все погибли или замёрзли. Почти все поклажи и телеги сгорели. По предварительному подсчётам, который предоставил поутру Аискону один из его советников, орда потеряла за время перехода четыреста тысяч.

— Это лишь небольшая цена за нашу новую жизнь. Мы отдали этих умерших в уплату тех благ и умений, которыми наградил нас наш великий Бог. Орда сможет пополнить свои ряды не позднее второго поколения. Но сейчас наша главная задача удержаться здесь. Мы должны закрепиться на этом клочке земли и ни в коем случае не отдавать его этим напыщенным выродкам «Нерождённым».

Утром на горизонте показались знакомые Аискону развалины захваченного осенью Форпоста «Нерождённых».

— Ты узнаёшь это место? — спросил Аискон, указывая на развалины жуткому калеке, которого всю дорогу несли на руках двое здоровых воинов.

Тот посмотрел на занесённые снегом и льдами обломки некогда высоких каменных стен и разбитую военную технику, что словно огромные скелеты торчала из-подо льда. Спустя несколько мгновений по щекам безногого старика скатились слезинки, и Аискон улыбнулся.

— Значит, узнаёшь, — рассмеялся он. — Видишь, как я и обещал тебе. Твой мир падёт, а ты ничего не сможешь с этим поделать.

В ответ на эти слова калека заплакал ещё сильнее. Он пытался что-то сказать, но неказистые слова вырывались из его уст сплошным непонятным мычанием. Месяц назад Аискон отрезал калеке язык, и теперь на очереди были глаза, поскольку каждый раз, когда калека смотрел на великого правителя, тот чувствовал на себе укор ненавистной совести.

Две недели, замерзая от постоянной наледи ненавистного зимнего тумана, орда Аискона устраивала свои хлипкие жилища на территории разрушенного форпоста и в его округе. Строить приходилось из любых подручных материалов, которые удалось разыскать. Огромным спасением явилось появление вблизи форпоста стаи когтистых тюленей, которые, по всей видимости, мигрировали в сторону запада, направляясь к Бесконечному морю. Эти мутанты выродились в процессе эволюции из обычных тюленей, но вдобавок обзавелись более длинными и острыми когтями для защиты и охоты. Когти также помогали им быстрее передвигаться по обширной ледовой глади. Взрослая особь весила порядка трёхсот четырёхсот килограмм. Стая состояла из трёх тысяч особей. Их всех убили, освежевали. Мясо раздали голодным, шкуры пустили на одежду и постройку жилищ.

— Повелитель! — в шатёр вошёл один из разведчиков Аискона храбрый воин Урфа. — Мои воины докладывают, что форпосты к западу и востоку находятся сейчас на зимовке. Они ощетинились приборами слежения и не рискуют покидать своё убежище. Даже бездушных птиц не высылают.

— Это хорошо Урфа, — ответил Аискон. — Скажи, сколько воинов сейчас могут вести полноценный бой?

Разведчик прикинул что-то в уме и, поморщившись, без единой толики страха посмотрел на правителя.

— Не более четырёхсот тысяч, повелитель. Многих мы потеряли при проходе пролива Туманов. Ещё несколько погибли от холода и голода. Но через несколько дней подойдут остальные, те что разбросаны по побережью и те, что перейдут пролив со вторым заходом. Мои воины смогли уже дважды пересечь пролив Туманов, в ночи. Если делать это тихо, то подводные твари могут не заметить этого. С переправой сюда оставшихся на том берегу ситуация улучшается. Возможно, к весне мы сможем противопоставить «Нерождённым» около миллиона воинов.

— У нас нет времени ждать до весны, — парировал в ярости Аискон. — Я знаю, эти выродки уже идут сюда. Они хотят отнять у нас то, что мы с таким трудом вернули. Ты должен ускорить переправу остальных моих подданных Урфа. Поручаю тебе это задание. Если справишься, будешь достойно награждён. Я передам тебе большую часть трофеев после битвы и позволю идти в бой в авангарде.

— Я благодарю вас, мой повелитель, — воин склонился перед Аисконом, — но мои разведчики не сообщали о каких бы то перемещениях врага… — начал было докладывать Урфа, но правитель перебил его:

— Мне известно намного больше, чем твоим разведчикам воин, — грозно проскрежетал он. — Мне поведал об этом наш Бог. Он сказал, что не бросит нас в этой битве.

Урфа тут же опустился перед повелителем на колени. Он хотел что-то сказать, но в этот момент в шатёр ворвался покрытый инеем и ледяными каплями запыхавшийся воин. Он сходу рухнул на колени перед Аисконом и, не решаясь поднять взора, пролепетал:

— Мой повелитель! Армия, огромная армия «Нерождённых» идёт сюда с юга.