Светское

Была пятница, а перед выходным всегда учится неохота.

Перемена еще не началась, когда не лекции к первокурсникам заглянула секретарь директора Академии.

— Курсант Куин, к директору! — провозгласила она и скрылась.

В аудитории повисло молчание. О причинах вызова знала только подруга Элли, Фейт, ведь она была в курсе, что сегодня, 7 ноября, день планеты Станислава. Несомненно, папочка-посол обратился к директору Академии с просьбой отпустить девушку с занятий. В гробовой тишине Элли покинула помещение, оставаясь внешне невозмутимой, но внутренне посмеиваясь.

«Фейти, у тебя тоже приглашение. На вечер.»

«Я знаю. В посольстве встретимся.»

«Ага»

Дорога до кабинета директора заняла не так уж много времени спортивно-строевым шагом, и внутрь девушку пропустили сразу. Вытянувшись в струнку, она козырнула и рявкнула:

— Курсант Куин по вашему приказанию явилась!

— Вольно, мы не на строевой подготовке, — поморщился директор.

Однако в глазах присутствующего здесь же отца Элли прочла одобрение.

Майкл Джордан Куин, посол планеты Станислава, по меркам родной планеты был еще очень молод, ибо биологический возраст мужчины был сорок один год, а внешне ему нельзя было дать больше двадцати семи. Станиславцы давно уже расшифровали геном, что позволило им удлинить среднюю продолжительность жизни до трехсот лет, из-за чего им желчно завидовали земляне, живущие только по сто. Далее, старели жители планеты настолько медленно, что словно бы консервировались в определенном возрасте.

Майкл встал и подошел к девушке — вблизи стало ясно, что отец с дочерью почти одного роста (впрочем, тому виной были прибавленные к ее пяти футам девяти дюймам двухдюймовые каблучки). Фигура у посла была спортивная несмотря на сидячую работу — похоже, зарядкой он не пренебрегал (впрочем, почти все станиславцы и станиславки смотрелись греческими богами по сравнению с землянами). Странным казалось только то, что в темно-русых с янтарным отливом кудрях мужчины уже блестели ниточки седины, ведь только родственники знали, что, прилетев на Землю по приглашению президента Уэбстера, Куин и его жена оказались заложниками диктатора. Именно на нервной почве Майкл поседел в неполные тридцать восемь лет, а что делать с сединой не знали даже на его планете, сей процесс был все-таки необратим. Однако благородная седина, серебрящая густые пряди, шла синеглазому красавцу бесподобно.

Телепатка поняла, что вопрос уже улажен, а потому ее тонкие белый пальчики легли отцу на локоть. Отец и дочь вышли из кабинета.

Посольство, конечно, не дом, но это как небольшой кусочек Родины на чужбине. Именно здесь порой обсуждались проблемы внешней политики не только самой Станиславы и входящих в состав Станиславского альянса планет Церекс, Мемори и Ортиз, здесь также не единожды побывали послы Церекса и Ортиза. С обоими Майкла связывала искренняя дружба, а потому на сегодняшнем рауте по случаю планетарного праздника должны были быть оба.

Элли откинула назад тщательно расчесанные волосы, вглядываясь в свое отражение. Бледно-зеленое мерцающее платье-макси, закрытое до шеи, но без рукавов, шло ей бесподобно, а легкий макияж — тонкие черные стрелки и черная же тушь для ресниц — придавал взгляду небывалую глубину. Помада цвета розового жемчуга дополняла имидж девушки нежной и невинной, но достаточно умненькой, чтобы не уронить честь своей планеты.

— Тебе идет, — сказала Светлана Быстрова, секретарь отца

Платье Светы было полночно-синего цвета, шею обвивал темно-синий шнурочек, прикрепленный к декольте, а кудрявые русые волосы до плеч удерживала синяя повязка. В ушах телепатки висели голубые сережки-слезки. Секретарь быстро и умело заплетала длинные волосы своей младшей подружки в сложную косу, а сама Элли осторожно расправляла колье из трех золотых цепочек, на которых на разном уровне висели мелкие изумруды (семь темно-зеленых камешков), одновременно проверяя блокиратор способностей, встроенный в замочек — на приеме читать мысли запрещалось.

Света, телепат второго уровня, тоже надела блокиратор в виде небольшой браслетки. Девушка двадцати семи лет просто не могла надеть чересчур кричащие украшения, если у нее есть вкус, а потому браслет был тоненьким и чуть посверкивал голубыми камнями в тон серьгам.

— Отдохнем, а? — подмигнула она, застегивая на Элли колье.

— Точно, — согласилась та, надевая изумрудные сережки, — хотя послы, в принципе, не сильно фонят. И чего ортизаннцы заливают, что ничего не чувствуют, если эмпаты?

— Имей уважение к чужим тараканам в голове, — посоветовала Света.

— Девочки…

В комнату вошла Лорейн Старк-Куин, одетая в бледно-сиреневое платье из блестящей ткани. Платье полностью открывало безупречные плечи женщины, светлые волосы падали ей на плечо каскадом из локонов в стиле не то XVIII, не то XIX века, на шее красовалась бархотка с орхидеей, в ушах — аметистовые сережки звездочками.

— Вы готовы, милые? — спросила жена посла. — Скоро придут гости.

— Готовы, мама, — ответила Элли, вставая с пуфика.

Лорейн залюбовалась дочерью, ее рука в белой перчатке нежно потрепала девушку по щеке, а в льдисто-зеленых глазах засветилась нежность.

— Ты совсем взрослая…

Хладнокровию Лорейн могла бы позавидовать даже Снежная королева, но обусловлен этот нюанс характера станиславки был тем, что до замужества она служила в планетарном спецназе, в котором была снайпером. Знакомство с будущим мужем оказалось фееричном, когда тогдашний посол на Каори Бэзил Куин с женой Александрой и сыном Майклом оказались взяты в заложники экстремистами вместе с Властелином Тимуром. В первую встречу снайпер спокойно сказала: «Держись рядом, дипломатов сынок», и с этого началась любовь.

Парадоксальная история была семейной притчей, но посторонние о ней ничего не знали.

Все отправились в зал, где уже ждал посол, одетый в серебристо-серый костюм, как и положено дипломату — флот и армия Станиславы носили темно-синие мундиры, Комитет Галактической Безопасности предпочитал черный цвет, за что недоброжелатели величали агентов «штандартенфюрерами СС». В любом случае, все это было не более, чем завистью, уж больно великолепны были офицеры флота в парадной белой форме с золотыми знаками отличия, а офицеры Комитета — в сверкающих парадных черных кожаных плащах.

Впрочем, Элли выкинула из головы эти мысли, как только появились посол Церекса Эдвард Фарум и его жена Недригана. Майкл и барон пожали друг другу руки, как было положено на Станиславе. Относительно женщин этикет был еще демократичнее, а потому Лорейн и Элли по очереди обнялись с баронессой, которая заметила, что девочка совсем взрослая и очень симпатичная.

Почти что через минуту появился посол Ортиза с супругой.

Мало-помалу посольство наводнили и другие гости.

Элли, мягко говоря, подобные вечеринки не любила — слишком много народа, слишком много шума, а мысли некоторых все равно прорывались через блокиратор, ведь полностью забить телепата двенадцатого уровня не получалось.

Хорошо хоть танцевать можно! И, как всегда, под старинную земную музыку.

— С целым миром спорить я готов

Я готов поклясться головою

В том, что есть глаза у всех цветов

И они глядят на нас с тобою…

Под эту мелодию можно только вальсировать (правда с дядей Эдвардом это не особенное удовольствие). Ноги плавно делают «раз-два-три», тело практически летит в невесомом танце с безупречной грацией, но огня нет.

— Помню, как-то я в былые дни (разворот)

Рвал цветы для милой на поляне (скольжение)

И глядели на меня они

Как бы говоря: «Она обманет!»

Прекрасные стихи, прекрасная музыка… наслаждайся ими, если не можешь ощутить радость от самого танца.

— Я напрасно ждал и звал я зря

Бросил я цветы — они лежали

Как бы глядя вдали и говоря:

«Не виновны мы в твоей печали…»

С определенного такта надо бы танцевать чуть быстрее, но не на официальной тусовке, ведь некоторым инопланетянам этого не объяснишь, они просто слушают музыку, а станиславцы ею живут.

— В душу нам глядят цветы Земли

Добрым взглядом тех, что с нами рядом,

Или же потусторонним взглядом

Тех друзей, что навсегда ушли…

Голубые глаза девушки наполнились слезами, но этого никто не заметил. Два года назад застрелили Гая… словно и двух минут не прошло, так ясно вспомнилось то, что произошло. Секунду назад, живой и полный сил, он был рядом, самый надежный друг на той несчастной планете, а затем его не стало практически мгновенно. Все, чем он жил, все мечты и радость ушли, стерлись и потеряли смысл. Элли плакала и тогда, и потом, когда случайно вспоминала это.

«Я не забуду тебя, друг мой, ты был лучшим из нас». Хорошо, что Ирина цела и невредима.

Нельзя все-таки слушать музыку на раутах.

Однако пришлось еще со многими перетанцевать, компенсируя отсутствие чувств мастерством партнеров. Ближе к полуночи Элли все-таки не выдержала и, с разрешения отца, сбежала домой.