XVI

XVI

Его глаза словно смотрят из ада,

Неистовый отблеск разных дорог.

Наш мир для него лишь преграда,

О которую он вытрет сапог.

Кошкой скользит у двери,

Нам с тобою его не найти.

Он смерть, он конец,

Его приход вовсе не означает чье-то начало.

Он выпьет душу, и твое имя "молодец",

Лишь в тишине криком, зазвучало.

Шепот падших богов, преследуют тебя,

Душа забилась в угол.

Он уничтожит тебя любя,

Этот бог вечно зол.

Воскресит любого, щелкнув лишь пальцем,

За ним уйдут в века.

Он совсем не страшный мерзавец,

Ведь улыбка его как у чудака.

В танец среди кривых зеркал,

Он заведет израненную деву.

Потерявшеюся среди скал,

Поддавшуюся зову…

От него не сбежать,

Его можно лишь позвать.

Тихо имя прошептать,

Лишь цену свою успеет назвать….

Пеплом утонешь на скалистом берегу.

Мертвые хором приговор пропоют,

И вновь душа, неистовых дорого, пойдет по алому снегу.

Черные боги пакость затевают.

Баллада о боге смерти.

Утро выдалось пасмурным, тяжелые тучи нависли над домами. Молнии озаряли почерневший небосклон. Ветер завывая, выдыхал в дымоходы. Зиму сменяла весна, которая стоя на пороге совсем не скромно стуча в дверь.

Все кости у Алекс невероятно ломили. Каждая клеточка в теле пульсировала болью. Веки не желали подниматься.

— Ваше сонное измученное дите просыпается, — совсем близко прозвучал сварливый женский голос.

— Бабушка, не будь такой черствой, — гневно произнес звонкий девичий голос.

— Заткнитесь обе, — скомандовал Рик, в его голосе послышались стальные нотки.

Пошевелившись, девушка ощутила колющую боль в мышцах, с ее губ сорвался стон. Руку обволакивала пульсирующая боль, Алекса никак не могла вспомнить, откуда она взялась.

— Алекс, Алекс, — позвал Голос, он был встревожен.

— Что произошло? Тело болит так, словно меня забросали камнями.

— Ты ничего не помнишь? — обеспокоено интересуется Голос.

— Все словно в тумане.

Яркие вспышки озарили черноту, которая царила под опущенными веками.

— Наоми, — Алекса с криком садится, мир начинает плыть перед глазами.

Комнату заливает свет, но вместо приятного тепла, он с болью вгрызается в роговицу глаз.

— Лекси, — Лео сидел на стуле возле ее кровати, подхватил теряющую равновесие девушку.

Она никак не могла придти в себя. Внутри там, где люди считают, живет душа, поселилась давящая, дерущая на части боль.

— Прости, — парень обхватил ее, девушка уткнулась лбом в его плече, — со временем все пройдет, даже самая сильная боль стихает. Она будет держаться, точить коготки. Тебе ее не забыть, она будет с тобой вечно, только стихнет… со временем.

— Все дорогие мне люди умирают, — всхлипывая, шепчет Алекс.

— Я-то тут, поверь, меня будет проблематично убить.

Алекса истерично хихикает.

— Молодой человек, если вы не собираетесь удушить больную, то дайте ее легким нормально дышать, — ворчит старуха, — она очнулась, и будет жить. А теперь убирайтесь, девушке нужен покой.

Лео и Рик поспешили ускользнуть с поля зрения ворчливой старушки.

Алекса сидела на подоконнике, рассматривая свое отражение в окне. Вся в бинтах, с потускневшими глазами. Маленькая, исхудавшая, похожая на потерявшегося котенка. Небо грустно подмигивало ей разбросанными бусами звезд. Дверь тонко запищала, отворяясь, вошедший отразился на стеклянной поверхности окна. Его отражение улыбнулось девушки.

— Где ты был все это время? — не оборачиваясь, интересуется она.

— Я потерялся, ушел вперед, глупо было с моей стороны вас бросить.

— Но ты здесь и не бросил же, — отрицает его слова Алекса.

— Я мог вас всех защитить, но… — Лео умолкает, он садится напротив девушки, — я подчинил лед, огонь и могу исцелять людей, по одной единой причине….

— Мне не важна эта причина, — она грустно улыбается, — ты будешь защищать меня, будешь моей магией, пока мне это будет нужно, а причина, по которой ты такой чудо мальчик мне не интересна. Ведь если ты расскажешь мне свои секреты, я должна буду открыть свою тайну, но я не могу.… Пока не могу.

В его карих глазах мелькает понимание. В тусклом свете магического фонаря он выглядит уставшим, морщины прячутся в уголках его глаз, улыбка становится совсем печальной почти беспомощной.

— Однажды наши тайны станут явными. — Тихо отвечает он, — я не хочу, чтоб ты узнала о моих скелетах в шкафу от чужих людей.

— Мне хочется побыть одной, — шепчет девушка.

— Ты думаешь, я тебя брошу тут киснуть в одиночестве? Не дождешься, — ухмыльнувшись, возражает парень, — я знаю какого это терять близкого человека. Проведу маленькую экскурсию по моей биографии. Мой отец умер, а мать превратилась в сумасшедшего черного мага, которая вряд ли узнает своего сына. Друзей я тоже терял, видел, как они гибнут, кто от ран, кто от старости.

— Я думала Мелиса твоя мать? — удивляется девушка, не обратив внимание на последнюю реплику юноши.

— И она так думала. После того как я ушел, эта женщина и не вспомнит что у нее был сын по имени Лео.

— Ты от кого-то прячешься? — интересуется Алекса.

— От всего мира, — Лео как-то безразлично пожимает плечами, — скоро весна, будет праздник в честь богини-матери. Вдруг она как в далекие времена спустится к людям?

— Сомневаюсь, что богам есть какое-то дело к людям. Им давно плевать на свои создания.

— Им не плевать, они просто забыли. Думаешь, дети Маеджо еще в божественном храме за облаками? — юноша внимательно смотрит на лицо Алекс, — нет, их давно оттуда изгнали.

— Откуда ты все это знаешь? — хмурится девушка.

— Тебе ж было все равно кто я, — он протягивает руку и взъерошивает ее волосы, — когда грусть пройдет, присоединяйся к нам, — Лео идет к двери, но на самом пороге оборачиваясь, говорит, — только Наоми б не понравилась твоя хандра.

— Алекса, а Лео прав, — напоминая о себе, произносит Голос, — Наоми взбесило б то, как ты себя ведешь, она спасла тебя, всегда спасала слабых.

— Хочешь, чтоб я просто забыла о ней? — горестно выдыхает девушка.

— Нет, хочу, чтоб ты помнила, она пожертвовала собой, чтоб ты жила. А ты тут сопли жуешь. Больно будет всегда, но не забывай, что рядом есть те, кому не все равно, что с тобой. Не просиживай свою жизнь тут, живи теперь за вас обеих.

— Бывало, мне хочется тебя прибить.

— Это, правда что ваш народ скидывает кожу и по ночам превращается в мотыльков? — Алекса заходит в столовую в момент, когда Лео допрашивает внучку старой женщины, которая выхаживает ее уже неделю.

Девушка смеется. Она высокая, стройная, с плавными, почти игривыми движениями. Ее черные как смоль волосы шелковистыми волнами скользят по плечам. На медового цвета коже мерцает узор, в виде диковиной птицы. Глаза смотрят с насмешкой, которая тонула в их черных глубинах.

— А ты хочешь посмотреть, юный маг? — девушка улыбается, сверкая своими безупречными зубами.

— Не особо, просто интересно утратили ли вы эту способность, за века своей жизни? — ухмыляется юноша.

— Не суй свой нос, куда не следует, — ворчливо говорит Ирам, старуха, которая помогает восстановиться Алексе.

— Бабушка, — Элейн шутливо грозит пальцем, — в нашем доме редко бывают гости, я рада любым вопросам. Да и все это сказки.

— А я верю в сказки, — и тут Лео замечает застывшую в дверях Алекс, он приветливо машет ей рукой, — решила все же навестить нас?

— Ты ж проголодалась, столько спать и не кушать, плохо для молодого организма, — Элейн вручает растерянной девушке миску и усаживает ее за стол.

Лео довольно улыбаясь, садится напротив. Кисло скривившись Алекса, отодвигает дымящуюся посуду с ароматно пахнущим супом.

— Спасибо, но мне и правда не хочется есть.

— Пока все не съешь из-за стола не выйдешь, — сверкнув недобрым взглядом, отрезает Элейн.

Смирившись, Алекса потихоньку начала запихивать в себя обжигающую жидкость, пока она ела, Элейн не сводила с нее глаз. Будто желая, убедится, что девушка все съест.

— Ты слишком слабая, чтоб вот так ходить, где тебе вздумается, — ворчливо произносит старуха, — тебе стоит еще денек другой в постели отлежаться.

— Бабушка, — сердито бурчит девушка, — завтра праздник в честь богини матери. А ты хочешь, чтоб она дома седела? Ты ведь хочешь пойти? — обращается она к Алекс.

Та неоднозначно пожимает плечами. Ей не особо хочется веселиться, особенно когда она потеряла друга.

— Не будь такой скучной. Вот твои спутники пойдут. Не будешь же ты одна тут торчать?

Она привыкла к одиночеству. Два годы взаперти, будто нарочно стучали в дверку ее подсознания. Но им не нужно об этом знать. Выдавив слабую улыбку, девушка покорно кивает.

Водопады разноцветного шелка и шифона приятно холодили кожу. Лазурный шелк в сочетании с приглушенным зеленным шифоном, соединялись в длинное платье без бретелей. Пояс лоскут ткани цвета ночного неба, крепился брошью на талии. На ней луговые цветы, усыпанные камнями, сверкали в теплом свете солнца, которое заглядывало в приоткрытое окно. Только Алекса делала шаг, ткань крыльями парила за ней.

Девушка бросила взгляд на зеркало в резной оправе. На его глади появилось уставшее отражение. Алекса не узнала себя. Под глазами синяки, губы искусаны до крови, щеки запали. Взгляд далекий и будто не из мира сего. Светло русые волосы, словно потускнели, девушка решила их оставить распущенными, и теперь непослушные пряди торчали в разные стороны.

— Соберись. — Скомандовал Голос, — вышла и всех поразила.

— Зачем? — удивляется Алекса.

— Все девочки-подростки хотят, чтоб на них смотрели. Они любят восхищенные взгляды.

— Я этого не хочу. Дайте мне раковину, я спрячусь в ней, — кисло простонала девушка.

— Тебе стоит лишь улыбнуться. Улыбка придаст тебе сил, — успокаивающе говорит Голос, — не показывай миру свою грусть.

Девушка в зеркале печально улыбнулась. Расправила плечи, вздохнула. Голос прав, миру нечего знать, что с ней творится. И какую боль она несет в душе. Отражение взглянуло твердым, немного зловещим взглядом. Грусть, затолканная в самые уголки, печально вздыхала.

В дверь постучали, дождавшись ответа, Элейн зашла. Она смерила Алексу оценивающим взглядом. Покивав, она уложила на непослушные волосы девушки венок. Он него исходит легкий, успокаивающий аромат.

В своем легком серебристом платье, Элейн напоминала бабочку. Грациозная и легкая она поплыла к двери. Только глаза смотрели хищно, немного с презреньем. Проследовав за девушкой, Алекса оказалась в гостиной, которая купалась в лучах заходящего солнца.

Лицо Лео расплылось в улыбку. Он одетый в легкий костюм цвета весенней листвы, закинув ногу на ногу, сидел на кресле. Рик прислонился к стене, его глаза были закрыты.

— А теперь улыбнись, — скомандовал Голос.

Девушка покорно растянула губы в улыбке. До ее четырнадцатого дня рождения, преподаватели учили Алекс, как скрывать свои чувства. Ведь она дочь Лорда, и ей не следует показывать свою боль или радость кому-то, будь то член семьи или случайный прохожий.

— Выглядишь не так жутко, — Лео протянул девушке свою руку.

Алекса берет его под руку, они выходят из дома. Девушку ослепляют последние лучи зимнего солнца. Эта ночь грань между зимой и весной, холодом и ранним теплом, граница между миром людей и богов.

Сумрак приходит быстро, он заползает в маленькие улочки, укутывает дома. Их двери отворялись, из теплых комнатушек, выплывали дамы в одеяньях теплых, весенних тонов, мужчины гордо шагали рядом, пестря цветными фраками.

Миг и Алекса с Лео потерялись среди пестрой толпы. Сладкие, терпкие, цветочные ароматы смешивались в удушающую гамму, которая выбивала остатки свежего воздуха с легких.

Лео уверенно лавировал в людском потоке. Зажигались первые магические фонари, которые отбрасывали зловещие тени на лица.

— Вот одень, — юноша, застыв, одевает на Алексу маску, которую он выудил с воздуха, — такой тут обычай, на празднике весны прятать свои лица, чтоб боги свободно могли передвигаться в нашем мире.

На его лице появилась полумаска, пряча глаза за темными провалами. Чешуйки невиданного зверя украшали ее. Слабо улыбнувшись, Алекса огляделась. Они стояли посреди площади. В центре, возвышалась статуя богини-матери. Она утопала в цветочном море. Люди подходили к ней, кланялись, их уста безмолвно о чем-то просили.

Радость заглушалась тоской, улыбка словно прилипла к ее дрожащим губам. Музыка полилась отовсюду. Над крышами домов проплыли музыканты. Светлячки поднялись с земли, кружась вокруг.

Ледяной ветер, прилетевший из неоткуда, принеся с собой маленькие снежинки. Расхохотавшись Лео поволок девушку к танцующим парам. Они кружились, среди разноцветных огоньков, юноша уверенно вел ее за собой. Алекс чудилось, что они вот-вот взлетят, поднимутся выше сверкающих огоньков, сумеют затеряться среди пушистых облаком.

Плавные аккорды сменяет быстрый ритм. Танцующих пар стало больше, Лео закружив девушку в последний раз, медленно отступил на шаг, отпуская ее. Она ведомая мелодией нового танца, ощущает прохладные прикосновения чужой руки. Настало время парам сменить партнеров.

Сквозь черные провалы маски, на нее глядели разноцветные огоньки. Зеленый и желтый. Они как драгоценные камни, приковывали взгляд. Алекса забыла, как дышать. Мужчина кружил девушку, она ощущала его зловещий взгляд на себе.

Маска полностью скрывала лицо незнакомца. На ней расползались узоры, похожие на тонкие, парящие на ветру паутинки. Улыбка алой нитью прочертила исчерченный золотом низ.

— Чудесная ночь, юная леди, — шепчет он, голос, словно мед, липнет к ушам.

— Что-то с ним не то, — странно выдыхает Голос, — он меня пугает, а я ничего не боюсь.

— Вы опечалены, но все, же сверкаете ярче самой ослепляющей звезды, — продолжает незнакомец.

— Кто вы? — неуверенно произносит девушка.

— Ваша тень, прекрасная муза, — его смех походит на шуршание листьев.

Холодок пробегает по ее спине. Алекса пытается вырваться с цепких рук мужчины. Но тот держит крепко, не причиняя никакой боли. Словно удерживая ее, пытается укрыть от всего мира.

— Мне страшно, — испуганно думает девушка.

— Танец закончится — беги, — командует Голос

— Так кто же вы? — вновь интересуется Алекса.

— Вы ведь слышали, в эту ночь к людям спускаются боги, — незнакомец на миг отпускает ее, девушка ощущает, как мир сливается перед глазами в пестрый хоровод.

Холодные пальцы вновь смыкаются на ее талии. И время на миг останавливает свой бег, неподвижные лица уносятся прочь, лишь мужчина кружит ее, ведет до последнего аккорда.

— Что вам нужно? — выдыхает девушка.

— Насладится первым дыханием весны, пока мир не рухнул.

— Вы меня пугаете, — девушка смело смотрит в прорези маски.

— Я дарую второй шанс, — он наклоняется к Алексе и шепчет на самое ухо, — смерть не пугает, в умелых руках она возвращает ушедших.