VIII

VIII

Цок-цок.

Женщина поднимает глаза, наблюдает как к ней, вальяжно шагая, идет человек. Его лицо скрывает мрак. Но она и так знает кто это.

Цок-цок.

— Я не ожидала так скоро видеть вас, — вскакивает, делает пару шагов к нему на встречу, — мне так… я так счастлива.

— Ну же милочка, не стоит слез, — отвечает ей хриплый, уставший голос. — я восхищен твоей любовью и преданностью своему делу.

Цок-цок.

Он совсем близко. Дыхание щекочет ее щеку, он наклоняется и как-то заговорчески шепчет ей на ухо:

— Ты единственная кто сумел пробудить меня. С твоим умом, мир будет лежать у моих ног, если мне это понадобится.

— Для меня большая честь, — она садится в реверансе, — служить вам и лично приветствовать в этом мире. В миг, когда вы пробудились.

Счастливая улыбка озаряет ее лицо. Грусть, искажавшая его на протяжении многих лет, уходит, унесенная вдаль его дыханием.

— Не стоит. Не кланяйся, — он улыбается. — так зачем тебе понадобилось мое присутствие в этом мире? На который мне откровенно плевать.

— Это была моя просьба, — с верху, будто с неоткуда возникает сгорбившаяся, закутанная в шаль старуха.

— Кт… — начинает мужчина, но осознавая, кто перед ним, протягивает руки, чуть не падая на колени.

— Успокойся брат, — сморщившиеся пальцы стирают слезы с его щек, — Темные не плачут. Мы забыли все чувства, стерев все в прах. Лишь раз, единый раз мы будем плясать, в миг, когда этот мир канет, а богиня-мать захлебнется кровью.

— Сестра, дорогая сестра, — он впервые ощутил восторг, ведь она стала истинной тьмой. Мрак пророс в ее душе, навечно пустив в ней корни. — прости что пришлось ждать. Столетиями ждать меня.

Почерневшие от копоти деревья, стучались в потрескавшиеся глазницы окон. Листья черные как смола, ложилось к ногам собеседников. В крыше, высоко над их головами зияла дыра.

У женщины, внутри все перевернулось. Она поняла как это брошенное никем не посещаемое святилище, похоже на нее. Ведь когда-то сюда приходили люди. Они молились и просили у богов защиты, верой и правдой служа им, оставляли подношения. Но потом святилище опустело, его бросили, забыв об незримых его обитателях. Когда-то юный, дышащий жизнью сад превратился в безмолвное пепелище.

С ней случилось тоже самое. Ее бросили, никем не нужную, обманутую, с зияющей дырой вместо сердца. И она плакала, до крови сдирая костяшки пальцев. Начинала ненавидеть весь мир, капля, за каплей впуская тьму в свою душу.

Тогда, сидя в пустой, без единого окошка комнате, она знала, что единственный когда-то любимые ею мужчина идет под венец, с той кого она клялась защищать до последнего вздоха. Слабой, милой сестренкой. Которая оказалась, лживой, продажной тварью.

Глаза женщины заблестели от злости. С глубины души поднималась, всколыхнутая воспоминаниями — обида.

— Ты справилась, на отлично, — голос старухи похож на карканье, — гордись собой. Сумев сделать невозможное, не разочаровала меня. Брат, эта женщина, ее магия сравнима с твоей.

— Редкий дар, воскрешать то, что умерло. Кого же ты вернула с мира мертвых?

— Лорда, — коротко отвечает она, — и только я ему закон. Ведь он собственными руками убил всех кто ему дорог. Но, сейчас не до истории моей жизни. Нужно найти Безымянного бога?

— Да, и если не переманить на свою сторону. То убить, воскресить и сделать своим союзником, — кивает старуха.

Внизу под, скрипящими половицами второго этажа, бурлила жизнь. Отворялась дверь, в маленькую таверну заходили люди, они смеялись, говорили, ели и пили. Алекс, уткнувшись лицом в подушку, прислушивалась к доносящемуся к ней гулу, маленькой частичке чей-то жизни.

Неделя уходила за неделей. Ей становилось лучше, жизнь возвращалась к ней, несмело стуча в дверь.

Месяцы, проведенные в плену у Древнего, оставили огненный отпечаток на ее душе, которой она чуть не лишилась. В детстве брат ей рассказывал об этой библиотеке и ее обитателе. Том, которого богиня-мать заточила, посчитав, что среди книг в одиночестве, он заглушит рвущийся из потаенных уголков — гнев.

Он был причиной многих войн. Роняя в души магов, зерна пылающего друг к другу гнева. Который со временем прорастал — ненавистью. Он был тем, кого стояло бояться и бежать прочь, только увидев стены его пристанища.

Только она не поняла этого сразу. Осознание пришло в тот миг, когда перед ней возник он. Дух, введенье, призрак прошлого. Тот, который больше не вернется. Боль захлестнула, тихо шепча над ухом.

Девушка, спустила ноги на холодный пол. Надеясь, что он остудит бушующее пламя воспоминаний, которые ножом пронзали душу. Дойдя к окну, она устало прислонилась к стеклу.

Во дворе, Лео играл в догонялки с младшим братом Наоми. Снег сыпал крупой, на заледеневших окнах, мороз рисовал причудливые узоры.

Ее спутник быстро пришел в себя. Будто ничего не произошло, и один из Древних, не собирался выпить их души. Алекса устало прикрыла глаза. Обижаться на него не было смысла. Ведь он лишь обычный прохожий, который, проявив жалость, покинул дом, ради помощи испуганной девочке.

Возможно, Лео раздумал помогать ей. Если это так, то это и к лучшему.

— Стоп, я только признал его твоим другом, а он… он… — задыхаясь от возмущения, вопил голос, — вы же друзья. Поговори с ним.

— Друзья, — машинально повторила девушка.

В груди, тихо точа коготки, заскреблись кошки.

— Перестань на себя клеветать, — застонал голос, — у нас общие мысли не забыла? Опять думаешь, что станешь для всех обузой, запомни одно, настоящие друзья так считать не будут.

— Знаю. Но разговоры самой с собой к добру не приведут.

— Да что же творится в твоей голове. — голос истошно завопив, умолк.

В дверь постучали. Три коротких стука. Не дождавшись ответа, двери с протяжным скрипом отворились. В дверном проеме с подносом стояла Наоми. Длинные белокурые волосы она заплетала в косу. В нее она вплетала цветы. Алекса удивлялась как они, хрупкие выдерживают морозный ветер.

— Не хочешь спуститься? — поинтересовалась девушка.

Алекс покачала головой. Она, запершись в этой комнатке, лишь раз показалась на первом этаже. И то чтоб поблагодарить хозяина трактира за помощь. Наоми при любой возможности приходила к ней рассказывала истории, которые слышала от посетителей, немного захмелевших путников. Алекса была рада послушать, сама лишь молчала и несмело улыбалась.

Жизнь в поместье среди слуг и каменных стен не научили ее общению со своими сверстниками. Она коснулась пальцами кулона на тоненькой цепочке. Единственная вещь, которая несла в себе воспоминания, так тщательно запрятанные ею далеко-далеко в своем подсознании.

— Ты еще не забыла?

Алекса опускает глаза пытаясь скрыть подступившие слезы.

— Еще не ела? — обеспокоено поинтересовалась Наоми, — я не хочу показаться навязчивой, но в таверну не заходят мои сверстники, и поговорить кроме брата не с кем. Так что я просто хочу подружиться с тобой.

— Все равно я скоро уйду. — ответила она.

— Одна? — поинтересовалась девушка, ставя на подоконник поднос.

Алекс коснулась горячей щекой заледеневшего стекла. Наблюдала за бегающим внизу Лео.

— Да. Не хочу быть обузой.

Голос застонал:

— В кого ты такой дурой пошла, а?

— Отстань.

— Говоришь глупости, — Наоми села рядом, — он не считает тебя обузой, и, как и я волнуется. Вот только ты пережила с ним намного больше, нежели простые разговоры со мной.

— Спасибо.

Наоми улыбнулась, протягивая ей маленький цветок. Он источал сладковатый не навязчивый аромат. Будто пытался им как-то успокоить девушку.

— Пошли вниз, — не дожидаясь ответа, Наоми схватила удивленную Алекс за руку, потащила за собой.

Наоми весело смеялась, уволакивая девушку по скрипящим, тихо постанывавшим ступенькам. Накинув теплые плащи, они выбежали во двор. В тот же миг на них обрушился залп магического снега. Отплевываясь и весело смеясь, Наоми взяла горсть снега, побежала в лобовую. Алекс прислонилась к стене, наблюдала как девушка, вскрикивая, гоняется за младшим братом.

Лео выкрикивал, что-то подбадривающее. Лишь на миг их глаза встретились, но парень, как показалось Алекс, поспешно отвел глаза. Она, тяжело вздохнув, выудила Бу из-под лавки, где тот прятался от снеговой битвы, зашагала к главной площади. Где находились магазинчики города.

Снег усилился. Вбежав под навес, девушка увидела огромную карту, вырезанную прямо на двери. Она толкнула ее, и та нехотя и немного лениво отворилась. Встретил ее запах пыли и древности. Царящий полумрак разгонял едва заметные отблески свечи.

Бу молчал, тихо сопя на руках у Алекс. Ее мысли были далеко. Она блуждала среди стеллажей, не обращая ни на что внимание. Пока не ощутила чей-то пристальный взгляд. Кто-то рассматривал ее, пытаясь заглянуть в душу.

Она поймала отражение ребенка в весящем на стене щите. Такой забытый, поднявшийся с глубин памяти силуэт. Многое можно забыть, но есть вещи, которые, пережив нужно запихать в далекие, потаенные места, и они там спокойненько будут пылиться. Но если что-то или кто-то, хоть, словом напомнят о них. Прежняя боль вернется, вместе с кровоточащей раной и осознанием что изменить прошлое нельзя.

— Это не он Алекс, ты же это знаешь. Алекс, — завопил голос, пытаясь хоть как-то избавить девушку от ведения.

Алекса резко развернулась, замечая, как мальчик устремился к открытой двери. Одет он был совсем не по погоде, а босые ноги почти не касались пола, когда он бежал. Опрокинув одну с коробок, она выскочила под ледяные порывы ветра, чуть не сбив с ног идущего навстречу Лео.

Он отшатнулся, увидев ее испуганные, бегающие глаза.

— Лекси все в порядке? — его голос доносился к девушке, словно сквозь толщу воды.

— Он… он, — задыхаясь от слез, завопила Алекса.

— Там никого не было, — прошептал Бу, — успокойся, тебе лишь показалось. Все в порядке.

— Мне кажется, я схожу с ума, — ощущая холод, задрожала девушка. Думая, что он поможет хоть как-то избавиться от внутренней боли.

— Нет, ты давно спятила. Вот только там был не он. Тот мальчик давно умер.

— Мы все немного психи, этого не стоит бояться. Нужно лишь найти человека, который поможет разделить эту ношу.

— Просто поговори об этом с кем-то, не со мной, так хоть с этим Лео. — голос издал звук похожий на всхлип, — пожалуйста.

Девушка мотнула головой. На ее взъерошенные русые локоны ложились хлопья снега. События в библиотеке заставили ее прошлое вернуться. И этот пронизывающий до костей холод, не сумел затушить бушующее пламя вины, которая вновь вернулась, скребясь в дверь брошенным котенком.

Ее щеки коснулись обжигающие огоньки. Она вскрикнула от неожиданности. С воздухом в ее легкие проникли частички сожженной древесины. Алекса вздрогнула, она подняла глаза. Тонкий, едва уловимый дымок, поднялся выше крыш, будто пытаясь, коснутся туч, затеряться среди них.

— Нет, — вскрикнула девушка.

Она рванулась с места. Снег попадал за ворот, но и этот холод не помогал избавиться от плохого предчувствия.

— Стоять.

Языки пламени лизнули деревянную стену. В ноздри навязчиво полез воздух, пропитанный медленно тлеющей древесиной.

Люди испуганно закричав, побежали к распахнутой двери. Посетители толкаясь, сбивали друг друга с ног, вылетая на снег. Послышался детский плач. Пламя разгораясь, лизнуло крышу. Вниз с треском обрушился свод.

— Наоми, — обняв себя, плакал Эф, пытаясь среди толпы испуганных людей найти сестру.

— Тихо, — девушка приобняла его за плечи, он всхлипывал, — где ты ее видел в последний раз?

— Она, там, — мальчик показывает дрожащей рукой на пылающее здание, — она, — всхлип.

— Опять, это происходит опять, — голос внутри начал приобретать истерические нотки, — стой, где стоишь не делай глупости.

— Лекс, стой, — через рев огня девушка услышала крик Лео. Тот, подняв руки, пытался призвать бурю, которая сумеет потушить огонь, ведь он уже пытался перебраться на стоящие рядом дома.

— Наоми, — кашляя и задыхаясь девушка пробиралась сквозь огонь.

Там где был первый этаж, и еще виднелись полу сожженные скамьи, стояла Наоми. Ее белые волосы покрыла копоть, цветы, потемнев, все также были вплетены в ее косу.

Она закрыла глаза, у ее ног извиваясь в агонии, лежали люди. Их пламя не касалось, убивало этих людей нечто иное.

— Умрите, умрите, — шипя, повторяла девушка.

— Это же… Алекс будь паинькой и вали, это темная магия.

— Наоми, — Алекса бросилась к ней. Волна боли захлестнула девушку. Проникая в каждую клеточку ее тела.

— Вот дура.

— Лекси уходи, — повернув к ней обезумевшее от боли лицо прошептала Наоми, — я…я…

Люди у ее ног закричали, выедаемые болью, которую ощущала и Алекса. А потом все замолчали. Будто их внутренние батарейки перегорели. Наоми, уставилась на нее немигающим взглядом, в ее зрачках полыхало пламя. Боль с новой силой накатила на Алексу. Но она, сделав еще шаг, подошла еще ближе.

— Почему история любит такое гадкое свойство — повторятся. Если не собираешься уходить, слушай сюда…

За спиной обрушился полыхающий потолок. Будто напоминая что пора уходить, или пламя поглотит их, не оставив ни чего.

— Умри, — повторила Наоми, подол ее платья начал полыхать.

Над их головами прогремело. Будто небо пыталось затушить то, что устроили люди внизу. Снежинки легонько коснулись щеки Алекс, избавляя ее от оцепенения. Снег все кружил и кружил, окутывая здание словно кокон, подавляя любую попытку огня уничтожить двоих людей, которые по своей глупости попались в его лапы.

— Пусть поспит, — говорит трактирщик пододвигая к Алекс кружку с дымящимся напитком, — ей нужен сон и осознание того что случилось.

— Кем были те люди? — грея руки об чашку, поинтересовалась девушка, глаз она так и не подняла.

— Разбойники. Бывало, приходят в деревни, убивают для развлечения, а потом уходят, прихватив золото и драгоценности, — отвечает мужчина, — я надеялся, что в ней не пробудится дар матери. Но, увидев этот взгляд полный ненависти и желание убийства, осознал что ошибся, не подготовил ее.

— Темная сила. Магия, которая может убить.

— Ты единственная кто остался жив. Особенная девочка. Одаренная великой магией, — улыбается трактирщик.

— И вторым разумом, то есть мной, чудесным и неповторимым.

Алекса качает головой. Магия? Особенная? Это не про нее. Слабенокого, обычного человека.

— Это лишь везенье.

— Верь в себя. Возможно это и есть твоя сила.

— Не слышал я о том, чтоб после прикосновенья смерти, кто-то остался жив, не пойдя за ней.

— Я ощутила боль, но она ушла, когда пошел снег, — пожала плечами девушка.

— Могу ли я попросить у тебя об двух одолжениях?

— Каких? — не отрывая взгляда от содержимого кружки интересуется Алекс.

— Сбереги секрет моей дочери и забери ее с собой, слышал, ты держишь путь в храм солнца, уверен там ей помогут, избавят от этого проклятия.

— Я не в праве за нее решать, ведь она может и не согласится….

— Наоми всегда хотела уйти с этого города, найти себя. Ей не нравилась работа в трактире, которого уже нет. Хотелось уйти с места, которое напоминает о матери. Я не пускал ее. Но теперь, — мужчина переводит дыхание, — вы хорошие люди. Я могу, доверит вам самое ценное, что у меня есть. Мою дочь.

— Вот тебе и возможность завести друга, — пробубнил голос.

Алекса не успевает, ответит. В комнатку заходит Эф, сообщает, что Наоми проснулась.

Девушка испуганно забилась в угол, ничего не спрашивая, просила всех убираться. Ее коса растрепалась, цветы пеплом осыпались по белокурым локонам. Глаза стали тусклыми, смотрящими куда-то вдаль, ища внутри себя какие-то очень важные ответы.

— Отвратительно, я чувствую на губах пепел, и частички их тел. Как это пережить, — прошептала Наоми.

— Однажды ты пережила что-то похожее.

— Мог бы и не напоминать. — зло подумала девушка.

— Прости. Заносит.

— Все будет хорошо, — Алекса коснулась ее руки, — тебя никто не тронет. Я сберегу твой секрет.

— Я убийца, Лекси, это камнем легло на душу.

— Ты такой родилась, это частичка твоей магии, твое личное проклятие. Нужно лишь научиться — это контролировать, — скрывая дрожащие нотки в голосе, произносит Алекс.

— Тебе не понять. Люди будут ненавидеть такую как я.

— Понять, еще как понять, — голос постепенно стихает.

— Пошли с нами. Жрецы храма солнца помогут тебя. Они способны забрать этот дар. Да, и меня ты не убила. По-видимому, эта сила не действует на меня, — немного помолчав, Алекс добавляет, — я знаю как это, быть причиной чей-то смерти. Будем бороться с этой болью вместе.

— Друзья? — тихо спрашивает Наоми.

— Друзья.

***

Рассвет несмело окрасил небосклон в алый цвет. За ним немного заспано и устало показывалось солнце, которому, как и людям, совсем не хотелось делать одну и ту же работу. Лишь люди не вечны, а вот небесное светило, век от века освещало этот мир, даруя ему тепло и надежду на новую жизнь.

Капли тающего снега сползали по голым ветвям. Солнце жгло совсем не по-зимнему, будто пытаясь призвать поскорей весну, которая никак не могла придти посреди леденящей стужи.

Алекса сидела в конце повозки, прислушиваясь к стуку колес. Они ехали по неровной, ухабистой лесной тропинкой. Рядышком неся свои воды, бежала разросшаяся речушка. Благодаря тающему снегу она набрала силы и, выйдя с берегов, сметала все на своем пути.

— Теперь я точно сошла с ума, раз разговариваю с тобой.

— Только не говори, что тебе не полегчало!? — иронично заметил голос.

— Бывало становиться еще хуже, — бубнит про себя Алекс.

Наоми держа поводья, весело переговаривалась с Лео. Тот ей отвечал шутливым голосом, изредка к девушке доносился их смех. Ей хотелось зажать уши руками, лишь бы не слушать.

— Долго еще будешь скрывать от друзей правду? — интересуется голос.

— Им лучше не знать.

— Тебя гложет, давняя вина. Ты не виновата, — в голосе слышатся успокаивающие нотки. — только боишься признать это. Он погиб не от твоей руки, я был там, мы видели одно и тоже, только ты восприняла все иначе.

— Я знаю, вот только я не протянула ему той спасательной руки. Мое вина в том, что я оказалась слабой. Как и сейчас.

К границы Песчаного Лорда оставалось меньше суток. Девушка, бывало, ощущала легкою дремоту, из которой ее выводил взгляд смотрящих из леса глаз. Мальчик с ее детства вернулся в миг, когда голоса мертвых и живых позвали ее, освободив с библиотеки.

И теперь он преследует ее, стоит лишь на миг закрыть глаза. Кулон на шеи, покачивался в такт движения повозки.

Она протянула руку, одинокая снежинка легла на ее побелевшую ладонь. В небе, высоко у самых туч скользнула тень, девушка, приоткрыв глаза всматриваясь в просветы между сизых облаков, в надежде вновь увидеть то чудное марево.

— Скучаешь тут? — перебираясь вовнутрь повозки, поинтересовалась Наоми, она закутанная в серый плащ, который касался самой земли, больше не выглядела испуганной и несчастной.

— Просто думаю, — неоднозначно ответила Алекс.

— Мы беспокоимся. Ты тут сидишь одна, и все время молчишь, — между бровей девушки пролегла складка.

— Она ведет умные беседы.

— Переменны и слишком большой темп жизни пагубно влияют на человека, который всю жизнь провел в четырех стенах. Я не умею общаться с людьми, извини.

— Этим мы с тобой похожи. Я научилась лишь правильно разговаривать с посетителями трактира, и то на это ушли годы практики, — Наоми грустно улыбается.

— Возможно, я должна сейчас рассказать какую-то смешную историю со своей жизни, — Алекс, передергивает плечами, — но такой у меня нет. Вся жизнь, закутанная в каменные стены. Родители верные слуги Серого Лорда, который жаждет лишь власти. Бывало, мне кажется, что я помню, как он улыбался, будто источал радость и жизнь. А потом, умерев, вернулся к жизни тираном, продлевающем свою жизнь, проливая реки крови.

— Мы не знаем всей правды, но однажды она выплывет как утопленник по весне.

— Дети видят этот мир по-другому, ты просто не помечала, каким он был, — беззаботно отвечает Наоми. — А я не понимала, какой была моя мать, она вечно твердила о каком-то кресте, ноше которую всю жизнь несет, честно, мне казалось, она была сумасшедшей. Лишь теперь я поняла, ее сумасшествие — часть и меня.

— Одинокие никем не понятые дети, — взмахивая ушами, бубнит Бу.

Он рассматривает сидящую в противоположном углу Игн. Это белый павлин, на каждом пере словно поблескивают маленькие снежинки. В умных глазах, заметен тихий покорный ужас. Алекса ни раз не слышала, как она говорит, Наоми рассказала, что ее фамильяр такой и родилась, ни слова, ни единого звука.

— Тебя ведь как-то зовут? — спрашивает у голоса Алекс.

— Нет, если имя, как и тело, было, то я уже забыл. Зови, как хочешь.

— Я буду звать тебя Голосом.

— Как оригинально, долго думала? — простонал он, — спасибо, что больше не молчишь.