I

Лил дождь. Он обволакивал крепость, отделяя стеной от внешнего мира. Тяжелые капли, барабанили по стеклам. Небо плакало. Замок погруженный во мрак спал. Лишь в одном окне, одиноко плясал огонек зажженной свечи. У окна стоит фигура. Она водит по стеклу пальцем, играясь с ускользающими каплями. Из леса горящими глазами наблюдали ее ночные страхи, а ведь не скрыться и не убежать от них.

Это окно тонкая грань между ней и миром. Настоящим, не сделанным из камня и не пропитанным пылью маленькой комнатушки. Как бы ей хотелось разбить окно и, вылетев под дождь скрыться в неизвестности. Только ее комнату окружал барьер. Что может слабый человек против магии?

С древних веков верили — люди приносят несчастья. В мире, насквозь пропитанном магией быть обычным человеком сущее наказание. Девушка прислоняется к холодному стеклу. Перед ее взором возник заснеженный лес. Место, в которое она мечтала вернуться. Туда где была частичка ее маленькой, несбыточной мечты. Она мечтала вернуться в детство. Ведь там она не знала, какого это быть в немилости Лорда-отца, как это видеть на себе презрительные взгляды сестер, и холодный блеск материнских глаз не преследовал ее по ночам.

Когда ребенку исполняется четырнадцать лет, его приводят в главный зал Орлиной крепости. И там наедине с магическим шаром пробуждается сила. Так было и с ней. Девушкой, от которой ждали невероятного чуда. Вот только ее шар почернев, таким и остался. Она навечно запомнит взгляд Серого Лорда. Она — человек. Столько призрения и ненависти в этом слове, будто ты уже мертвец, и от милой, отзывчивой девочки осталась пустая выцветшая оболочка.

Прошло два мучительно долгих года. За это время она так и не виделась с родителями. Лишь старушка Нен поддерживала девушку. Та стала заложницей в собственном доме. Чувствуя себя птицей в клетке. Однажды ее сестры подобрали ласточку, та в непогоду, переломала крылья, они выходили ее, вот только птица больше не полетела. Она такая же. Беспомощная, с переломанными надеждами, и канувшими в прошлое мечтами.

— Не спишь, дитя мое? — голос у няни заметно дрожит. Пламя свечи задрожало от колебания воздуха. За спиной скрипнула дверь.

Девушка чувствует, как холодок пробегает по спине.

— На твоем месте я б спал, —  пробубнил, вернувшийся голос. Девушка уже успела отвыкнуть от него в своей голове, и очень надеялась, что он не вернется. — Нет, дорогуша от меня ты не избавишься.

Он пришел в ее разум неожиданно, просто возник в один момент, будто занял свое законное место. Каждый день, каждую минуту, когда он говорил, Алекса делала вид, что его не существует, на задворках ее сознания не живет нечто.

— В такие ночи трудно уснуть, — девушка благодарно улыбается, когда няня накидывает на ее плечи плед.

Женщина устало смотрит на бушующую непогоду. Ветер с силой вырывает дерево с корнями и бросает на стены крепости. Дождь усиливается.

— Нужно уходить госпожа. Времени не так много, за тобой идут. Следует поторопиться, — с тревогой говорит Нен.

— А не лучше дождаться солнца и в путь дорогу.

Алекса удивленно вскидывает бровь. В комнате становится слишком холодно. Плед сползает с немного подрагивающих плеч. Он не укроет ее от мира, от холода, который источают стены.

— Я не могу отправиться в дорогу в этом, — девушка кивает на пышное платье с рюшами.

— Нет времени, торопитесь, не потому что я этого хочу, сегодня по велению богини Эйн, тебя решено казнить, — глаза няни полны грусти, в голосе слышны печальные нотки.

Не спасет ее этот кусок ткани и от смерти, которая идет за ней, наступая на подолы платья, шипя над ухом. Ее может спасти чудо, и хоть капелька везения.

Сердце бешено колотится о грудную клетку. Тревога охватывает ее разум, девушка видит, насколько встревожена няня.

— Казнить? Мою жизнь решила какая-то богиня? — девушка всхлипывает, — боги давно отвернулись от нас. Вряд ли им есть хоть какое-то дело до нас, маленьких человечков.

 — А может, их и вовсе нет. И люди лишь прикрываются былым величием — богов!?

— Не время, юная госпожа. Ваша жизнь в опасности, — няня порывисто обнимает девушку, она чувствует, как старушка дрожит, — прости. Постарайся выжить.

— Что сказал отец? Я ведь его старшая дочь? Он ведь…не…мог…так со мной…. поступить, — задыхаясь, всхлипывает девушка.

Няня прячет от нее глаза, несколько мгновений обдумывая свой ответ:

— Дитя мое поторопись, у нас нет времени. Ваш отец…он был…

Ее слова заглушает раскат грома. Молнии освещают заплаканное лицо Нен, девушка видит, как испуганно блестят ее глаза.

— Не плачь, — Алекса выдавливает слабую улыбку, хоть и хотелось по привычке забиться в угол, укрывшись пледом переждать очередную грозу.

Женщина накидывает на хрупкие плечи девушки старый плащ. В ее глазах мелькает странный огонек. Чтоб идти тише няня снимает с ног обувь, на ее худых ногах остаются, лишь чулки из тонкой шерсти, Алекса следует ее примеру.

— В путь юная госпожа, — няня выталкивает ее с комнаты, свеча дрожит в побелевших пальцах, — скорее.

Девушка приободряющее сжимает руку няни. Она не может выразить свою благодарность, за все. Пусть от нее отвернулась семья, в этом мире остался человек, который всегда будет присматривать за ней. И она пришла, чтоб спасти ее.

— Все будет хорошо, — как молитву повторяла няня, но Алекса ощущает, как дрожит ее голос.

— Все будет плохо, если ваше ленивое святейшество не поторопится, — паникуют в голове девушки.

Сверху послышался топот тяжелых сапог. Не дожидаясь, что ее обнаружат в коридоре, Алекса побежала за Нен. Няня постоянно оглядывается, прикрывает рукой дрожащий огонек свечи.

Затхлый воздух пустых коридоров неуловимо сдавливал девушку в свои тески. Паутина, свисавшая с потолка, липнет к лицу, путается в растрепанных волосах. Она и не заметила, как отстала от няни. Ее хрупкий силуэт отбрасывает зловещие тени на стены. Огонек свечи одиноко мерцал вдалеке.

Алекса сползла по стене. К ней неуловимо подкрадывался сон. Холодные капли влаги застывшие на камне успокаивающе касаются разгоряченной кожи.

— Не время спать, юная госпожа, боритесь с этой магией, — словно сквозь толщу воды она слышит голос Нен. Она нависает над девушкой, дрожащими руками трясет за плечи.

«Магия? Неужели ее и, правда, хотят поймать? Чтоб потом просто казнить…», — девушка устало вздохнула.

— Да, она увлечет тебя в далекие миры, — просюсюкал внутренний голос, — на веки.

Стоит просто посидеть здесь и дождаться обладателей тяжелых сапог, и тогда она сумеет узнать всю правду. Голова тяжелеет с каждой минутой, стена кажется такой родной и уютной. Даже потрескавшийся под ногами пол становится более привлекательным.

— Пойдем те же юная госпожа, — няня потащила девушку за собой.

Алекса очнулась лишь, когда ее лицо омыли ледяные потоки. Она приоткрыла опухшие глаза и посмотрела во мрак ночи. Дождь все забирался под тонкий плащ. Его колкие ладони касались щек, растрепанных волос, обхватывали и быстро промокшую одежду.

Непослушные, замерзшие пальцы натаскивают сапоги на дрожащие ноги. Ветер усиливается, высоко над их головами послышались перекаты грома.

— Дитя мое, береги себя. — Няня порывисто обнимает девушку, старушка тоже дрожит, и долго не выпускает Алекс из крепких объятий, на миг дрожь проходит, девушке становится слишком спокойно, — это лишь немногое, но это все, чем я могу тебе помочь. Денег тебе хватит лишь на первое время. А главное запомни. Все сказки, древние приданья которые когда-либо тебе рассказывала — правда.

— Няня…

— Уходи, я лишь на время их задержу. Они тебя не поймают, — уверенность мелькает на лице Нен. Она смотрит на нее, словно запоминая, улыбка мелькает на лице няни.

Она не пойдет с ней, внутри у девушки что-то оборвалось, и камнем полетев вниз, затерялось, всеми забытое и брошенное. Маленькое, совсем крохотное чувство. Надежда.

— Послушай старушку, она отдаст жизнь за такую неблагодарную девчонку как ты, — вновь заговорили в ее голове.

Нен не дожидаясь ответа, бежит назад. Ее фигуру окутывает стена дождя. И лишь когда к девушке доносятся первые крики, она осознает, что вновь дрожит. Вот только холодно не только насквозь промокшему телу, но и душе, которая порывается помочь няне.

Мозг не желает думать, вместо него все команды выполняет глупое, наивное сердце. Пройдя пару шагов к крепости Алекса, разворачивается и бежит в ночь. Ей в след доносятся душераздирающие крики.

Если у человека появляется ранка на теле, он наносит на нее целебную мазь и все исчезает. Магия исцелит все наружные царапины и ссадины, ей подвластно срастить кости и… возвращать мертвых. Вот только нельзя так заживить раны на душе. Они будут болеть, и напоминать о себя в самые счастливые моменты жизни. Вина шипами прорастет в юном создании, навеки оставшись, источая свой удушающий запах.

Алекса ломилась сквозь кустарник. Ветви царапали лицо, срывали плащ с плеч. В сапоги набралась вода, это немного замедлило темп ее передвижение. Впервые часы бега девушке казалось, что она вот-вот услышит шум погони. Ее догонят и обязательно казнят.

Голос, кричал, бился о невидимую стену ее сознания. Он хочет помочь? Девушке казалось, он пытается ее успокоить, но слезы все текли, смешиваясь с дождем, и исчезали в бесконечном мраке ночи.

Но сейчас, когда легкие невероятно жгло, а кожа на ладонях стерлась и кровоточила. Каждый шорох заставлял ее вздрагивать. Бывало сил не оставалось, но девушка продолжала свой путь, она медленно дюйм за дюймом проползала, цепляясь за опустившиеся к самой земли ветви.

Дождь усилился, время близилось к рассвету. Серебристый туман клубился у самых корней. Алекса задыхаясь продолжала упорно пробираться сквозь заметно густеющий лес. Жизнь за жизнь. Вот закон этого мира. Отец, ей с детства твердил — в этом мире каждый день умирают люди. Так почему не пожертвовать хоть кем-то в свое благо?

Тогда девочка не понимала, что Лорд-отец, предлагал ей убивать. Кровавый Лорд. Ему не зря дали такое имя. Жестокостью и ненавистью к обычным людям он слыл по всех континентах. Такой образ из страшных историй, для непослушных детей. Теперь он идет за ней….

Она должна выжить.

* * *

— Родившаяся из света и свет несущая. Лишь ты можешь услышать молитвы мои и помочь в моей беде. Направишь на путь истинный и укажешь дорогу из мрака. Только ты решаешь судьбу каждого находящегося под дланью твоей, — на полу маленького храма седел человек, его руки были сложены на груди, глаза закрыты, — защити и даруй милость так долго ищущую мною. Укажи потерявшемуся путнику, дорогу. Аминь.

— Выбираешь молиться, богам, которые давно забили на этот мир, глупая, —  застонал голос в ее голове, — тебя никто не слышит, не помогут они, ты ведь сама сказала им плевать на маленьких человечков.

— Давно эти стены не слышали молитв, — произнес кто-то за спиной Алексы. — Вы полагаю не с этих мест?

Девушка вздрогнула от неожиданности. Бархатистый голос незнакомца, подействовал на нее успокаивающе. А может это кто-то с богов спустился к ней, услышав молитвы?

— Ваш вид говорит о том, что путь был сложным… и долгим.

— Она от смерти убегала! ХА, наивный юнец, ты, что думал она тут в роскошном, чистейшем платьице сидеть будет?

— Нам всем нужно молиться, надеяться, что кто-то услышит наши просьбы и самые сокровенные тайны, — девушка опускает руки, касаясь пальцами холодного пола.

— В этих стенах тебя никто не услышит. Богиня давно покинула это место.

Алекса вздыхает. Ей становится жутко. Она сумела выжить. Вот только время передышки слишком коротко и ее не сегодня так завтра поймают. И разговаривать с незнакомцем в храме — нет времени.

— Вас что-то встревожило, странник? — человек подходит и кладет руку на ее плече.

В тот же миг девушка вскакивает на ноги, и ее лицо оказывается в пару сантиметрах от лица говорящего. Карие глаза округляются от удивления. Нет, это не бог. Лишь обычный смертный, немного старше самой девушки.

— Неужели девчонка? — выдыхает юноша и отступает на пару шагов, — благородная дама не пустилась в путь одна. На вас напали? Или вы сбежали с родного дома не желая выходить замуж за нелюбимого? Что с вами приключилось?

— Нужно быть слепым, чтоб спутать благородною даму, с… допустим каким-то мужланом, — бурчал голос, девушка сдержала истерично рвущийся на свободу смех.

— Сейчас это не важно, — Алекса ощущает, как вот-вот сорвется на крик, — мое присутствие, вам противно?

— Нет. Сейчас ты выглядишь как бедный нищий, которого так побила судьба, что ему осталось искать свой дом у ног богини. Но ты права, есть много причин, чтоб покинуть родной дом.

 — Он слишком любопытный, мой совет — уходи, сделав вид, что не слышишь.

— Причина, по которой я его покинула, тебя не касается, — девушка расправила плечи и гордо зашагала к выходу.

— Да, но если у тебя есть деньги, я могу предложить тебе кров, и ты отмоешься от дорожной пыли, — последние слова он произнес с легкой насмешкой.

— Я не пойду с незнакомцем, которого даже имени не знаю.

— Умная девочка…

— Простите благородная дама, — парень театрально поклонился, — меня зовут, Лео.

Он выжидающе посмотрел на девушку. Та коротко взглянула на него:

— Лекса, — сказала она, так ее всегда называл брат и няня. Ей совсем не хотелось сейчас вспоминать о них.

— Позвольте вас проводить.

— Или глупая, — простонал голос.

Девушка покорно вздохнула. Дорога от храма вела в маленькие, шумные трущобы. Она вертела головой, пытаясь рассмотреть каждую трещину на стене, даже не замечала настороженных взглядов, которые бросали на нее горожане. Покосившиеся домики, молчаливо взирали на них. Лишь немного придя в себя, она поняла, что за ней наблюдают, оценивают, пытаются прочесть ее секреты.

— Пришли, — сообщил Лео.

Подняв глаза, девушка обнаружила двухэтажный, деревянный, с облупившейся краской дом. Он, купаясь в солнечных лучах, источал тепло, уставшая Алекс, хотела прильнуть к его потрескавшейся стене, хоть немного поспать, впитывая энергию солнца. Заметив немного удивленный, с примесью усталости взгляд девушки, парень фыркнул:

— Если юная леди ожидала увидеть дворец, спешу вас огорчить, — парень легонько подтолкнул ее к входу, — а сейчас кому-то явно не помешает ванная.

Она хотела возразить. Сказать что все равно, дворец это, сделанная из веток хижина. Лишь бы не Орлиная крепость, лишь бы нее ее дом. Но замечание Лео, немного обидело Алекс.

— У нас возникло общее желание — убить этого засранца.

Девушка лишь гневно сверкнула глазами.