Часть 3. Отреченье

Глубокой ночью мне почудились крики. Я выбралась в коридор, чтобы наткнуться на запертые, глухие и слепые двери соседних комнат. Я готова была поверить, что университет подшучивает надо мной, заставляя сквозняки имитировать ужас. Но, стоя на площадке перед деканатом, я поняла, что в кабинете Шефа зажжён свет.

Он сидел за столом, и когда я вошла, рука с исписанным листом застыла на отлёте. Шеф обернулся ко мне с застывшим на лице выражением сдержанного удивления. От волнения я забыла даже постучать.

— Простите. Я думала, что-то случилось. — Пришлось прижимать ладони к пылающим щекам, чтобы хоть немного погасить пожар стыда внутри себя.

Пиджак Шефа висел на спинке кресла, верхняя пуговица рубашки была расстёгнута, и от того меня не отпускало ощущение, что я ворвалась на личную территорию. Туда, куда меня не звали.

— Что навело тебя на такие мысли? — Он вернулся к записям, но теперь я не могла уйти и не ответить.

— Как будто кто-то кричал, и ещё грохот, плач. — Я спрятала руки за спину и шагнула назад, обозначая капитуляцию.

— Я ничего подобного не слышал.

Он поднялся, подхватил со стола звенящую связку ключей. Мне пришлось идти следом — сначала на площадку перед деканатом, потом на лестничный пролёт. Стоя там и в замешательстве сжимая пальцы, я ещё сильнее уверилась, что слышала просто вой сквозняков. И готовилась извиняться по второму кругу.

Шёпот сквозняков стал сильнее и в какой-то момент действительно превратился во что-то наподобие криков. Из них вырвался один единственный — женский и надрывный — и тут же заглох в тупиковых коридорах.

Шеф постоял ещё, поглаживая дужку очков.

— Ладно, Туман. Раз ты всё равно пришла.

Я впервые сидела за большим столом в его кабинете, напротив Шефа, и не на краешке стула, как могла бы сидеть случайная гостья. Я брала из высокой стопки протоколы отчётных дней, проставляла номера страниц, где их не хватало. Где требовалось — добавляла пару сточек формальных фраз. Те протоколы, в которых не доставало подписи, подталкивала на другую половину стола.

Шеф подмахивал их, почти не глядя, и тут же, ничуть не путаясь в листках, заполнял пустующие графы в таблице на большом мелованом листе. Его края то и дело норовили свернуться в трубочку.

В стопке осталось два или три протокола, когда я снова услышала крик. В этот раз мне почудилась не истерика, а нервный смех. Только это ничем не лучше. Я вздрогнула сама, подняла глаза: Шеф тоже это слышал, а значит, мне не приснилось. Он замер, глядя в сторону лестничного пролёта, и позволил таблице свернуться в рулон.

— Идём.

На кафедре было непривычно убрано: никаких книжных башенок на столах. Я взобралась на стул, чтобы прикрепить таблицу стене. Пока я воевала с кнопками и своими дрожащими руками, Шеф что-то переставлял на полках. Он был каменно спокоен, как всегда, и даже голоса не повысил, когда я выпустила из рук стопку протоколов.

— Может, позвать остальных? — сказала я, подобрав с пола последний листок.

— Уже не успеем.

Он указал взглядом на электрический чайник и сахарницу, которые скромно примостились в углу стола. Я бросилась убирать их в шкаф, и только успела повернуть ключ, как в коридоре зазвучали шаги.

Страшно недовольная, но молчаливая Аша вошла первой, потом Галка и Зелёная, и остановились у стены, как неродные. А следом за ними на кафедру вошли ещё трое. Я тоже отступила к стене и даже сцепила руки за спиной, как заключённая. Вид этих троих не позволил бы вести себя иначе.

Женщина в строгом костюме несла прижатый к груди картонный планшет, за её плечами возвышались две функции в форме, похожей на форму охранников, но неуловимо другой. Вначале мне показалось, она тоже функция: взгляд пустой и рот двигается как будто по заложенной программе.

Потом я поняла, что такое может быть и человеком.

— Биологический факультет, кафедра номер двенадцать, — сказала она — функция за спиной дёрнулась и протянула ей развернутый на нужной странице журнал. — Приказ Ректора. Мы проверяем соответствие кафедры установленным нормативам. Отойдите к стене, руки за спину. Сопротивление бесполезно.

Мы для неё оказались чем-то вроде шкафов — нужно обходить, чтобы не ушибиться, можно использовать при необходимости, но здороваться, а тем более объясняться вовсе не обязательно.

— Запишите, расписание мероприятий…

Её взгляд скользнул по стене над столом и наткнулся на таблицу. Рот в первый раз искривился не по заданной программе — и нервно задёргался одним уголком. Я боялась, что если оторву взгляд от таблицы, кнопки обязательно не выдержат. Она была приколота чуть криво — теперь я видела это, и меня прошиб холодный пот.

— …Присутствует, — в конце концов, кисло заключила женщина. — Протоколы заседаний?

Шеф сделал шаг в сторону. Стопка протоколов лежала в стенной нише, рядом с журналами, расставленными по номерам. Женщина дёрнула головой. Одна из функций перетащила протоколы на стол и развернула первый попавшийся.

Я наблюдала за её лицом. Откуда-то взялась твёрдая уверенность: стоило мне перепутать где-нибудь нумерацию, или Шефу чуть смазать собственную подпись, и конец света неминуем.

Она пролистала несколько страниц, вытащила ещё один протокол — почти что самый последний. Мне повезло, что рука ни разу за ночь не дрогнула. В одном месте — я знала, ручка закончилась, и пришлось взять другую, где паста имела чуть более глубокий синий оттенок.

Сцепляя пальцы за спиной, я молилась, чтобы рука женщины не выдернула из стопки тот самый протокол. Её пальцы с остро оточенными ногтями примерились. Я не выдержала и закрыла глаза. За её спиной Шеф едва ощутимо коснулся моего локтя.

На столе развернулся другой протокол, где с чернилами был полный порядок.

— Протоколы в порядке, — бросила женщина функции за своей спиной. Она мучительно пожевала губами. — Научные издания?

Впечатывая каблуки в старые половицы, она зашагала к книжным полкам. Галка прикусил губу — вот он, любитель засунуть девятый номер между третьим и четвёрым, да ещё и вверх ногами.

Карандашный кончик царапнул помятые корешки. Я опять испытала желание покрепче зажмуриться, как человек, перед которым разверзается кровавая сцена. Через целую вечность до меня донёсся её разочарованный голос:

— Журналы в порядке.

Женщина повернулась на каблуках и снизу вверх взглянула на Шефа. Взглянула, как будто впервые заметила, что на кафедре кроме неё кто-то есть.

— Вы прошли проверку. Поздравляю.

Я никогда не видела подобной усталости на его лице, но когда шаги замерли в глубине коридора, Шеф подтянул к себе стул за спину и тяжело опустился на него.

— Ну и типесса. Я чуть не померла, — призналась Аша, сползая по стенке на пол. — Это что ещё за крутые повороты на шоссе науки?

У меня не было сил даже говорить. Шеф покрутил в руках очки.

— Я не видел такого уже очень давно. Я думал, эти проверки канули в Лету, а функций давно списали на склад.

Галка присел рядом, аккуратно на краешек стула, руки легли прямо по клеткам скатерти.

— А что было бы, если бы мы не прошли проверку?

Шеф вернул очки на нос, и три хмурые морщины прорезали его лоб.

— Узнаете. Завтра утром. Какая-нибудь из наших кафедр обязательно не пройдёт.

Тем же утром выяснилось, что мы стали единственной кафедрой, которая прошла проверку.