-3-

***

В этой части университета не было старых половиц, так что по их скрипу не различишь, кто идёт у тебя за спиной, потому в этой части университета я всегда ощущала себя неуютно. Здесь под ногами были мраморные плиты. Зелёная разбегалась и скользила по ним, изображая конькобежца, пока Аша не поймала её за шиворот.

Наше место в конференц-зале — это секция двенадцать, третий ряд снизу. Зелёная нырнула под стол и вынырнула под боком у Шефа. Шипя, как кобра, Аша перегнулась и поймала Зелёную за шиворот. Через секунду всклокоченная и жутко недовольная голова Зелёной показалась на нашем ряду, между мной и Ашей.

Она засопела, устраиваясь на стуле, толкнула меня локтем в бок, и я чуть не рассыпала вырванные из блокнота листы. Они лежали передо мной, разложенные веером. Три — со старыми расчетами и один — с новыми. Я нашарила в кармане ручку, потрясла остатками чернил и поставила крестик на ветви эволюционного древа. Отстранилась, чтобы полюбоваться на свою работу.

Шеф обернулся на нас, сделал хмурое лицо, и Зелёная притихла, а я быстро сгребла листы и сложила их на коленях. Шум в конференц-зале понемногу утихал, места в президиуме были уже заняты, и пустовала только трибуна на возвышении.

Зажглись неоновые огни. В остальном университете горели только красные аварийные лампы над лестничными пролётами, поблёкшие светильники над деканатами, да наши — настольные. Так что чрезмерная иллюминация изрядно действовала на нервы. Я сощурилась, Галка справа от меня тёр уголки глаз.

Наступила полная тишина, и в ней дверь залы открылась снова. Люди, которые вошли, все похожие друг на груда, были одеты в длинные защитные плащи. Значит, они явились снаружи, пришли из Северного рубежа. Они друг за другом пересекли залу и заняли места в первом ряду.

— Почему бы не раздеться в гардеробе, — проворчала Аша, пригибаясь к столешнице.

Шеф не шевельнулся и ничего не сказал, но мы всё поняли и замолчали. За трибуну взошёл действующий ректор университета.

— Уважаемые коллеги. — Его пальцы нервно уцепились за края университетского герба, выжженного по обе стороны тумбы. — Близится конец моего срока. Я благодарен вам за поддержку и продуктивную работу. А сейчас я хотел бы представить вам нового кандидата на должность. Он любезно отозвался на наше приглашение и преодолел неблизкий путь. Прошу вас.

Он сошёл с трибуны, разом сделавшись ниже ростом, и похлопал — одинокие хлопки проглотила глубокая тишина. С первого ряда поднялся человек. Я оторвалась от эволюционного древа, которое лежало теперь у меня на коленях, и сощурилась, чтобы рассмотреть нового ректора.

На трибуну он вошёл так же — в дорожном плаще, откинул капюшон и обвёл спокойным взглядом зал. Насколько я могла разглядеть, его лицо было совсем молодым.

— Интересно, это он из начальника экспедиции в ректоры решил переквалифицироваться? — фыркнула я едва слышно.

— Что? — зашипела Аша.

Шеф повёл плечом, и мы обе замолчали.

— Я благодарен вам за приглашение. Это большая честь для меня…

Ну решил и решил, его личное дело. Нигде в уставе университета не написано, что он не имеет права. Вообще, по правилам, претендовать на должность ректора мог каждый, кто горит желанием взвалить на себя непосильный груз проблем, только какой в этом смысл? Всё равно будет общее голосование, и простого человека не выберут.

Претендент говорил заученные слова. Убедившись, что ничего интересного не предвидится, я перевела взгляд на блокнотные листы. Ручка нерешительно застыла над ветвью и запрыгала вверх, отсчитывая тысячи лет эволюции.

— Туман, эй…

Я подумала, что это шепчут сквозняки, но всё равно вздрогнула, и ручка выплюнула кляксу прямо в том месте, где произошло расхождение ветвей. Я подняла голову: Аша смотрела на меня. Глазами она указала на трибуну.

Я снова прищурилась. Претендент перебирал стандартные фразы, и взгляд его застыл, но что-то было не так. Я подалась вперёд и увидела, как под его плащом что-то шевельнулось. Я узнала характерную траекторию и узнала поворот шейных позвонков. Ещё секунда и оно выбралось из-за ворота плаща, мотнуло безглазой головой и нырнуло обратно, раздражённое ярким светом.

Шевеление под плащом улеглось, новый ректор произносил заученную речь, а я не могла заставить себя выдохнуть. Только что я увидела личинку чудовища хаоса. Справа от меня Галка откинулся на спинку стула. Я обернулась: на его лице было то же самое сонное выражение, что и всегда. Видел или нет?

Претендент сказал:

— Спасибо за внимание.

Вежливые хлопки разнеслись по секциям, все вели себя так, словно ничего особенного не случилось, а я всё ещё следила за ним, пытаясь доказать себе, что мне показалось. Но я видела, и Аша видела тоже. Претендент сделал шаг прочь от трибуны и развернулся к нашей секции. В очках загорелся жёлтый блик.

Я подалась назад, понимая, что уже поздно. Что блик в его очках просветил меня насквозь и никогда больше не оставит в покое. Понял ли он, что перед ним в двенадцатой секции, на третьем ряду — девочка, которая уже убила одно чудовище?

Мы спустились туда, где не ходят преподаватели — на полтора лестничных пролёта ниже первого этажа. Здесь был единственный коридор — раньше он вёл наружу, а теперь тут складировали старую мебель. Один из принесённых фонарей Архей затолкал на верх шкафа, другой держала в руках Рушь.

— Оставь, мне так спокойнее. — Она вытащила из-под чехла почти целый стул, прислонила его к стене и села. — И вообще, может, вы уже расскажете, в чём дело, да и разойдёмся, а то работы полно.

Пыль в углах была толщиной с хороший матрас. Фонарные лучи вырывали из темноты углы столов и стулья, торчащие ножками вверх. Под чехлами прятались стеклянные дверцы, сохранившие в себе сотни отражений. Я нашла себе угол подальше от света. Мне меньше всего хотелось быть в центре внимания, особенно при обсуждении чудовищ.

Остальные устроились кто где. Аша опёрлась на плечо Галки и взобралась на перевёрнутый ящик из-под сушильного шкафа.

— Ну, народ, это я вас слушаю. Вы на выступлении Претендента ничего странного не заметили? — Аша умела повернуть всё так, будто это мы её за уши притащили, а не она нас.

Я наблюдала из своего угла. Кажется, Гор вздрогнул, а Лапа спрятала руки за спину. Это могло совершенно ничего не значить, но я с болезненным вниманием подмечала детали и ждала.

— А что? — первым очнулся Филин.

Я видела в его руках шнурок с десятком цветных бусин. Щёлк — одна из бусин отправилась в свободное плавание по шнурку и замерла на его конце прежде, чем я успела испугаться, что она покатится по полу.

— Мы видели чудовище, — сказала Аша и спрыгнула с ящика.

Я отступила глубже в темноту, но напрасно. Ко мне всё равно никто не обернулся. В повисшей тишине сделалось слышно, как на лестничном пролете сквозняки таскают по полу конфетную обёртку.

— Оно было прямо в конференц-зале? — спросила, наконец, Малина. Ей приходилось придерживать полу халата, чтобы наглые подвальные сквозняки не задрали его слишком высоко.

Лапа повернулась лицом к стене и прилипла лбом в потрескавшейся штукатурке. Щёлк — ещё одна бусина полетела вниз на чётках Филина. Гор, который стоял ближе всех к темноте, нервно дёрнул плечом и подвинулся поближе к лужице света.

— Ладно, — буркнула Аша в ответ на их недоверчивые взгляды. — Я прекрасно понимаю, что половина из нас сидела, уткнувшись в свои блокноты, но другая половина должна была хоть что-то заметить. Ну, кто?

Кто-то методично пинал ближайший шкаф, и в нём жалобно позвякивало стекло.

Первой потянула руку вверх Лапа, всё так же ни на кого не глядя. Сразу за ней поднялось ещё две руки, и в одной из них были чётки с цветными бусинами, а в другой — фонарь. Рушь пробормотала что-то себе под нос, опустила фонарь на колени и подняла уже другую руку. Последним из темноты выступил Архей.

— Ну я вроде видел, но толком не понял. Раз вы говорите…

— Ладно, разобрались, — перебила его Малина и нетерпеливо стукнула каблуками. — Дальше что? У кого-нибудь есть идеи?

— Подумать надо, — буркнул Филин, опуская голову так низко, что ткнулся подбородком себе в грудь. — Тут с наскока не решишь.

— А пока будем думать, новый ректор вырастит чудовище и запустит его к нам в университет, да? — Архей зашарил рукой в темноте, проверил на прочность ближайшую тумбу и взгромоздился на неё. Разговор обещал затянуться — в тишине послышалось несколько разочарованных вздохов.

Лапа оторвалась от стены и сощурилась, вглядываясь в темноту за пределами перекрестья фонарных лучей. Среди белёсых белых чехлов сложно было потерять человеческую фигуру, и я догадалась, что она ищет меня. Меня, единственную, не подступившую ближе к свету.

— Что тут думать, — сказала она. — Идти и убивать надо. Пока оно маленькое, это ведь легче.

Ей-то было хорошо — ткнулась лбом в стену, натянула рукава свитера по самые пальцы, ну в самом крайнем случае — спряталась за широкую спину Архея. А мне вот прятаться было не за кого.

— Это на Северный рубеж опять придётся топать, — задумчиво пробормотал Галка.

Намёк был слишком прозрачен, чтобы притворяться, что я ничего не поняла. Смиряясь с судьбой, я выступила вперёд и втиснулась в крошечный кусочек пространства между Филином и Малиной. Аша сказала по праву неформального лидера:

— Ты ведь не будешь спорить, что легче дойти туда именно тебе?

Спорить я не могла, но от обиды закаменели скулы.

— Но я и так кучу времени потеряла, диссертация с места не сдвинулась. Шеф скоро голову мне открутит. На поход до Северного рубежа нужна минимум неделя, а если ещё и там застрять…

Как они смотрели на меня, я не видела, но слышала, как Малина опять начала выстукивать каблуком неровный ритм, а Архей откинулся на спину, и тумба под ними опасно затрещала.

Мои оправдания никуда не годились. Это понимали все, и я лучше всех. И я уже знала, что всё равно соглашусь. Стоит только мне пару дней походить под их испытывающими взглядами, потерпеть многозначительные шепотки у себя за спиной, и соглашусь, никуда не денусь.

— Ты ещё скажи, что на новогодний бал не попадёшь, — буркнула Аша.

— Кстати, да, — выдала я.

Я бы правую руку отдала, чтобы быть одним из них: думать о чудовище как о чём-то призрачном и далёком, приходящем к тебе только в кошмарных снах. И после этого разговора спокойно вернуться к очередной статье. И потом раскопать в шкафу лучшую футболку, чтобы в ней отправиться на праздник. И утром, глотая горячий чай, не представлять себе, как заново отмеряешь шаги по мёртвому городу.

А за пределами университета дикий холод.

— Туман, ты вообще соображаешь? Мы тут говорим о судьбе университета, а ты думаешь о танцах?

Галка ухватил Ашу за локоть, и она замолчала.

— Не хочет человек, — сказал он тихо, но так, что все услышали. — Имеет право. Давайте кинем жребий, вот и всё.

Щёлк — упала третья бусина на чётках. Это было последней каплей. Я прекрасно понимала, что никакого жребия не будет. А если и будет, то только мне в назидание: смотри, ты вынуждаешь нас, смотри, мы впустую тратим время. Ведь совершенно невозможно представить Галку или Малину, например, шагающих по вздыбленному асфальту один на один с ветром. А меня можно, почему бы и нет.

И я сдалась.

— Шефу что скажем? Куда я делать на целую неделю?

Аша уже отвернулась было, чтобы уходить, но замерла.

— Тоже мне, проблема. Он через два дня уходит на очередное совещание. У них после объединения сплошные совещания и заседания, как взбеленились все. А это надолго. Так что если ты особенно там не застрянешь, можешь даже обернуться до его прихода.

Если я бы я не знала, что мы спустились в подвал почти что сразу после собрания, я бы подумала, что они поставили весь этот спектакль ради меня: с перекрестьем фонарного света, чётками и выверенными Ашиными репликами. Решение было принято ещё до того, как я приняла участие в его принятии.

Я возмущённо набрала в грудь воздуха и тут же выдохнула. В чём я их обвиню? На избранных вечно смотрят так, словно они не люди — орудия. Как будто это не я победила чудовище, а избранность во мне.

Ровно за день до ухода Шефа я вытащила под свет настольной лампы всё, что удалось раскопать про Северный рубеж. Всё это время Галка провёл со мной в дальней секции архива и мужественно расшифровывал древние отчёты по технике безопасности. Он разрисовал схемами десяток блокнотных страниц, но всего этого было катастрофически мало.

— Здесь три пожарных выхода, но они все могут быть закрыты или завалены, как у нас.

В тупиковом коридоре по ночам разбирали мебельные завалы. Тихо, чтобы не услышал никто из преподавателей, оттаскивали стулья и столы, а тумбы, если требовалось разбирали на запчасти. К предпоследнему дню там образовался узкий ход между углами монолитных химических шкафов и шевелящимися призраками чехлов.

— А здесь я отметил все электрические щитки. Не знаю, может, пригодится.

Аша куда-то утащила Зелёную, чтобы та не мешалась под ногами. Так что когда в дверь поскреблись, я вздрогнула, а Галка сгрёб листы со стола и спрятал в верхний ящик. Но вошли Лапа с Археем, а следом за ними — Малина и Рушь.

— Можно к вам?

Я вместе со стулом подвинулась в угол, девочки-микробиологи устроились на стульях у стены. Лапа села рядом со мной, а Архей остался стоять за спинкой её стула.

— Там ведь холодно, да? — Она держала руки на столе, натянув рукава свитера по самые кончики пальцев.

Галка кивнул, расправляя на коленях неосторожно измятые бумаги.

— Мы подумали, что у тебя нет подходящей одежды, и нашли кое-что.

Я с сомнением посмотрела на Лапу, которая ростом едва доставала мне до плеча, а потом на Архея, которому приходилось пригибаться, чтобы входить в дверные проёмы. Малина и Рушь молча смотрели на меня и улыбались. Лапа поймала мой взгляд и заулыбалась тоже.

— Нет, у меня остался один талон на заказ, и я поискала на складе.

Такая забота была, пожалуй, даже трогательна, но я её не оценила. Ни одна университетская одежда не спасёт от внешнего холода. А чужая, непривычная, к тому же ограничит подвижность. Впрочем, я сейчас всё видела в чёрном цвете, так что изо всех сил попыталась улыбнуться.

Лапа положила на стол свёрток в упаковочной бумаге, перевязанный бечевкой. Подумать только, у них было время заворачивать всё это в бумагу. Я кивнула в ответ.

— Спасибо.

— Разверни, — попросила она.

Я долго возилась с завязками, пальцы одеревенели от волнения. Мне хотелось, чтобы они оставили меня в покое, чтобы они перестали таращиться на меня, как на новогоднюю ёлку, которая — раз — и замерцает разноцветными огоньками. Я для них была просто ещё одним любопытным событием перед праздником.

В свёртке лежали перчатки из чёрной блестящей кожи с мягкой подкладкой. Королевский подарок, если тебе не предстоит идти и убивать чудовище.

— Спасибо, — повторила я, не зная, что ещё можно сказать.

Лапа смущённо потупилась. Аша поднялась из-за стола и пошла к двери, на ходу утирая рукавом лицо. Она выглянула в коридор, послушала тишину, а когда вернулась, голос ничуть не дрожал.

— У меня есть мысль. — Аша неосторожно хлопнула дверью, постояла на пороге, оглядывая наше собрание, и снова выглянула в коридор. — Давайте новогодний бал отложим до того, как Туман вернётся?

Мысль встретили могильной тишиной. Было слышно только, как Малина переступила ногами под столом.

— Как мы его отложим? — сказала она, не пытаясь даже скрыть раздражение. — Ерунда. Остальные факультеты не согласятся.

Аша упёрлась ладонями в стол и нависла над ней — её любимый трюк. Под таким давлением ломался каждый.

— Согласятся! Мы скажем, что у нас внеплановый отчёт, конференция, предзащита диссертации, ну или всё это сразу. Наврём ещё что-нибудь в этом духе. Никуда они не денутся, согласятся, как миленькие. Только нужно, чтобы все наши подтвердили. Ну? — Аша отклеилась от стола и упёрла руки в бока.

— Хорошо, — выдохнул Архей и отвернулся. Он не выдержал первый. — Давайте попробуем.

Аша одарила меня царственным взглядом, обозначающим: «Ну что, ты счастлива? Для тебя стараемся». Я изо всех сил попыталась выразить благодарность, но благодарность из пыльного угла вообще-то недорого стоит. Я уставилась на свои ладони, затянутые в новые перчатки, пошевелила пальцами. Скоро я перепачкаю их в пыли и — чего доброго — крови.

Мне уже было плевать на бал и на всё прилагающееся к нему. Охваченная чёрной меланхолией, я теперь размышляла, что будет, если не вернусь из Северного рубежа живой. Как долго будет горевать по мне Аша. Пяти минут вполне хватит.

Когда уже некому было приходить, в коридоре опять послышались шаги. Мы оглянулись друг на друга, чтобы проверить, все ли на месте. На месте были все, но дверь всё-таки скрипнула.

Во внешности трёх вошедших парней было что-то призрачно знакомое, но я никак не могла вспомнить, где видела их. Все трое были — в камуфляже, и куртки расстёгнуты на груди, и под чёрными майками проступали самые замечательные формы мышц.

— Ты ведь Туман, и ты пойдёшь убивать чудовище? — первый кивнул мне, остальные двое повторили его жест.

— Вроде бы да. — Я нервно оглянулась на часы. Шеф мог явиться с минуты на минуту, а я так и не придумала, как объясню ему это сборище.

— Мы с кафедры экологии.

Малина закинула ногу на ногу и заинтересованно подалась вперёд.

— А, это вас никто никогда не видел, но все слышали?

Рушь захихикала рядом с ней, но экологи не обратили внимания. Странно, но глядя на их сильные руки, я мечтала только об одном — и совсем не о том, о чём мечтала Малина. Вот бы кто-нибудь из них решился пойти на Северный рубеж вместо меня. Ведь это было так правильно.

Я, в конце концов, хрупкая слабая женщина.

— Мы не можем остаться в стороне, когда решается судьба университета, — произнёс тот, что стоял чуть ближе ко мне. — И мы знаем, что у тебя теперь нет меча Великих учёных, чтобы убить чудовище.

«Ну же, парень», — мысленно взмолилась я.

— Потому мы нашли кое-что взамен меча.

Я шумно выдохнула, надеясь, что это можно принять за вздох восхищения. На кафедральный стол лёг широкий охотничий нож. Мы с ножом таращились друг на друга, не зная, чего ожидать дальше.

— Спасибо. — Я подняла взгляд на экологов. Я чувствовала себя заводной игрушкой, которая знает всего одно слово, только завод вот-вот закончится. Может, позже я оценю их подарок. В конце концов, этот нож оказался единственным оружием, которым можно убивать. Если бы экологам не пришла в головы светлая мысль подарить мне его, я вполне могла бы оказаться перед чудовищем с голыми руками.

— Вижу, вам необходимо подготовиться к походу, — экологи переглянулись. Это у них выходило по-военному чётко и слажено. — Так что мы не будем злоупотреблять вашим гостеприимством.

Следом за экологами потянулись и остальные: самое интересное закончилось. Они уходили в молчании. Паутина тишины опутывала и нашу кафедру. Как только хлопнула дверь за спиной Малины, из меня как будто выпустили воздух. Стало тяжело держать спину ровно, я склонилась под столом и подпёрла голову руками.

— Посмотри, я все аварийные выходы пометил синим карандашом, — Галка осторожно взял меня за локоть.

— Отстань, а! — Я дёрнулась так, будто это Галка всецело и безраздельно был виноват в моих злоключениях.

Он отстранился и, судя по звукам, поднялся. Стул нервно скрипнул ножками по паркетными доскам.

— Туман не в настроении, — буркнула Аша. — Будь к ней снисходительным.

От их всеобщей снисходительности меня затрясло. Как будто это не я сидела здесь в новом свитере и куртке, застёгнутой на все пуговицы, и с целым арсеналом булавок, заткнутых на все клапаны карманов, держа под столом приготовленный сачок.

— Разумеется. С чего бы мне быть в настроении? — зашипела я, не выдержав, и, если бы в этот момент с верхней полки стеллажа не рухнули «Нравы насекомых» Фабра, я бы добавила ещё пару нелестных слов о принятии решений и о том, как найти самого крайнего. И это было бы роковой ошибкой, потому что половицы у кафедры скрипнули, и на пороге появился Шеф.

— Что за крики?

Аша глотала ртом воздух и потому ответить не могла. Я ткнула пальцем в Галку.

— Он… он стащил у меня все предметные стёкла!

Шеф неодобрительно глянул на меня поверх очков, потом перевёл взгляд на Галку. Тот повинно склонил голову и скрёб теперь пальцами в затылке. Не придерёшься. Шеф побарабанил пальцами по краю стола.

— Верни ей всё, что она хочет. Детский сад. Неужели эти вопросы нельзя решить без моего участия? Я сейчас ухожу на совет. И я надеюсь, что во время моего отсутствия вы не натворите дел, как обычно.

«Зря надеетесь», — хотелось ответить мне.

Знал бы он, какие вопросы мы решаем без его участия, он бы в жизни не назвал нас детским садом. Колонией особо опасных преступников — возможно.