Глава 22

Дым сигары вился под потолком тускло освещённой комнаты. Горела только одна керосиновая лампа, отбрасывая мутный оранжевый свет на лицо сидящего в углу человека. Его черты напоминали грубый набросок углём на картоне, резкие, но сохранившие отпечаток редкой породистой красоты. По погонам на его чёрной униформе Рейнальд догадался, что перед ним штурмбанфюрер (звание эквивалентное майору в Империи). Да и перед ним не простое подразделение, а сам Чёрный орден. «Недурно», — подумал он, присаживаясь напротив.

— Рихард фон Гифтиг, — представился штурмбанфюрер, протягивая руку.

Рейнальд заметил, что, несмотря на всю дружелюбность, Гифтиг не стал снимать белых шёлковых перчаток при рукопожатии.

— Рейнальд Шмит.

Фамилию он назвал первую попавшуюся, так как по своему происхождению не имел её вовсе. «Никто не должен догадаться, из какой дыры я вылез», — сказал он сам себе, прикусывая губу.

— Меня интересует, как вы сюда попали. Видите ли, проблема вся в том, что операция на острове засекречена, и я не хочу оставлять свидетелей особенно среди гражданских, — Гифтиг произнёс это будничным тоном, словно говорил о погоде или цветах. Рейнальда передёрнуло. В голове рождался план кровавой бойни, которую он обязательно устроит пред смертью. Но оставалась малейшая надежда на то, что этого не случится, просто потому, что их не пристрелили на месте. «Если я ещё жив, значит, для чего-то нужен».

Он начал рассказывать эту непростую и витиеватую историю, не забыв упомянуть, кто именно уничтожил корабль и как они сюда попали.

— Звучит как бред сумасшедшего, — слегка улыбнулся Гифтиг, туша сигару о пепельницу в форме черепа. — Но почему-то в него хочется верить, как и во многие дурацкие сказки. Вы не похожи на шпиона.

— С чего вы взяли? — не думая спросил Рейнальд, забыв про осторожность.

— Та тварь, за твоим левым плечом. Она мне на вас указала.

Рейнальд обернулся, но так ничего и не увидел, зато почувствовал трепыхание крыл Химеры.

— Думаете, вы один дружите с потусторонними штуками? — продолжил штурмбанфюрер. — У нас когда-то был целый легион этих тварей, пока их не раздавило воздухом этого мира. Одни сбежали, другие до сих ютятся в подвалах лаборатории. Они абы к кому не липнут. Честно говоря, нам до сих пор не известно их подлинное назначение. Они не оружие, потому что могут думать сами и не подчиняются приказам.

— Занятно, — Рейнальд снова посмотрел на Химеру, она улыбалась ему своей оскаленной пастью.

— Она просто чудесна, — на миг во взгляде Гифтига мелькнуло умиление.

Тварь становилась видимее и материальнее. Вот уже можно было различить звериные черты, что так плотно переплелись с человеческими. Она подошла и легла возле ног штурмбанфюрера, словно домашняя кошка. Они оба понимали всю лицемерность её повадок.

— И так, на чём я остановился? — спросил Гифтиг, касаясь зыбкого морока головы чудовища. — Я о том, что не могу вас просто так отпустить. Вы видели нас, вы знаете наше месторасположение. Вам троим, как говорится, придётся «продать нам свои души», проще говоря, поступить к нам на службу. Для женщины и узкоглазого у меня будут свои задания, а вот ты поедешь с нами. Давно дома не был?

— Лет десять, наверное.

— А сколько тебе сейчас?

— Двадцать пять.

— Что сказал Гифтиг вам? — спросил Рейнальд, когда они снова увиделись с Фелицией и Хуном в одной из комнат мрачной пирамиды.

Они уже успели привести себя в порядок после путешествия по острову и переодеться в чистую одежду, которую им предоставили.

— Увы, он сказал не раскрывать это даже тебе, — сказал Хун. — Завтра наши дорожки разойдутся, очевидно навсегда.

— Почему? — спросил Рей, и так всё понимая.

— Грядёт война. Вымрет половина мира. Не думаю, что все мы попадём в число счастливчиков. Так что можно попрощаться.

Рей посмотрел на Фелицию.

— Не могу ничего сказать, кроме того, что мне предстоит вернуться обратно в Вермину.

***

Дома ютились на левом берегу Селены, словно чёрные птицы на насесте. Туман окутал их первые этажи, так что казалось, словно они парят в облаках. Тёмное безмолвие городских трущоб дышало смрадом и плесенью. В отличие от Слай-сити, левобережные кварталы были относительно безопасны. Никто кроме нищих и крыс всё равно не заходит сюда. Дома непригодные для жилья и заброшенные фабрики смотрели тёмными глазницами забитых окон, лишь изредка где-то вспыхивал слабый свет лучины, чтобы погаснуть снова.

Его вряд ли можно было принять за клошара, того человека что шёл в ночи по пустынным улицам пустого квартала. Он выглядел здесь так же чуждо, как библия на одной полке с порнографическими романами, но дело отнюдь не в святости. С высокого кожаного цилиндра стекала вода, застывая мутными кристаллами на неровно подстриженных соломенных волосах. На вид этому прохожему было лет двадцать. У него было совершенно простое лицо, которому явно недоставало волевых черт. Его костюм явно нуждался в чистке, как собственно и ботинки. Но вероятно, это казалось ему своеобразной формой протеста, когда в богатом наряде можно было выглядеть как клошар, который ночевал на городском кладбище.

Он остановился возле одного дома, двери которого были распахнуты настежь, словно приглашая внутрь всех случайных прохожих. Но он точно знал, что здесь случайных не бывает. Внутри горел свет. Он был мягкий и золотистый, словно от множества свечей. Его лучи стелились по улице, словно шёлк по грязи. Парень шагнул внутрь, там наверху его ждали такие же любящие поиграть в клошаров отпрыски богатых семейств.

Это помещение когда-то было квартирой, о чём свидетельствовали остатки мебели и полосы зелёных обоев на стенах. На столе горели свечи, роняя воск на потрескавшееся покрытие. Несколько человек, очень похожих на вновь вошедшего, сидели на остове кровати и ящиках, вокруг обшарпанного кресла, которое всё ещё оставалось пустым.

— Здравствуй, Пит! — послышалось со всех сторон.

Он пожимал всем руки и едва заметно кланялся.

— Ты опять опаздал! — хмыкнул брюнет с орлиным носом.

— Мне можно. Я сегодня читаю, — ответил Пит, опускаясь в кресло.

Он поставил перед собой на стол бутылку дорого полынного ликёра. Все подоставали бокалы. В обществе бродячих поэтов тару всегда носили с собой. Пит оглядел всех взглядом и налил себе бокал. На ликёр пришлось вывалить последние деньги, но ничего, это того стоит. Главное, сделать вид, что у тебя всегда много денег, несмотря на то, что ты напоминаешь бездомного.

Отпив половину, Пит достал несколько листков со стихами, отпечатанными на машинке. Его голос был глухим и сухим, словно скребущий наждак, но это передавало атмосферу этих мрачных и циничных стихотворений, сдобренных едким матом. Иллюзия красоты, распятая на трубах завода — поэзия нового мира. Эта форма взрывала прежнее представление о поэзии, все эти ломаные ритмы и порой полное нарушение законов стихосложения.

Здесь они все считали себя новаторами, призванными сломать систему и старые устои. Стихи Пита пользовались тут популярностью. И в этот раз ему снова аплодировали. Пит знал, что виной всему не только стихи, но и ликёр, что он регулярно приносит на собрания. Когда деньги кончатся совсем, он обязательно что-нибудь придумает, возможно, свою новую философию. А пока он наблюдал за тем, как складывается его кружок. Раньше все эти люди были ярыми сторонниками декаданса и романтизма, Пит тоже многое почерпнул из старой школы, внося в неё свои радикальные изменения. Если сегодня он властвует умами двадцати человек, то скоро ему станет подвластен весь мир.

***

Их разбудили с первыми лучами солнца. Рейнальд переоделся в новую ранийскую форму без знаков различия. Ему нравился этот мертвенно чёрный китель с серебристыми пуговицами, он помогал ощутит себя частью чего-то большего.

— А где находится ваш корабль? — спросил он у Гифтига.

— Корабль? — ухмыльнулся штурмбанфюрер. — Ну, если его так можно назвать.

Рейнальд не понял, но спрашивать не стал. Он скупо попрощался с Фелицией и Хуном и пошёл в гору вместе с Гифтигом. Те остались внизу, в окружении оставшихся солдат.

Там в расселине между двумя горами он увидел купол дирижабля. Раньше Рейнальду доводилось видеть их только в виде чёрный продолговатых силуэтов в небе. Он и представить не мог, что дирижабль вблизи окажется таким огромным.

— Что застыл? Пошли, — сказал Гифтиг, приглашая внутрь. — Только не вздумай курить внутри, если не хочешь взорваться, ладно.

Рейнальд молча кивнул, проходя в кабину, которая казалась такой маленькой по сравнению с воздушной капсулой. Рей понятия не имел, как всё это называет на самом деле, но чёрный дирижабль покорил его до глубины души. Внутри оказалось тесновато: кабина для пилота в отдельном отсеке, а в пассажирском кресло у окна для Гифтига и скамейки по стенам для солдат.

— Долго лететь? — спросил Рей.

— Пару дней при удачной раскладке. Тут главное сила ветра.

Дирижабль медленно стал отрываться от земли. Рейнальд припал к окну, наблюдая за тем, как облака становятся ближе, и отдаляется проклятый остров. Рей никогда раньше не летал, да и подумать не мог о таком. Внутри бушевали страх и восторг. Но Гифтиг не дал ему полюбоваться дальше дивным видом проклятого острова.

— Подойди сюда, Рейнальд. Теперь я могу рассказать тебе более подробно о нашей операции.

— Я слушаю, — Рей опустился на лавку рядом с Гифтигом.

Штурмбанфюрер извлёк из кармана маленькую шкатулку, деревянную простенькую со следами времени и тлена. Он поставил её на стол перед собой и достал оттуда статуэтку размером с кулак.

— Знаешь что это? — спросил он.

Рейнальд отрицательно покачал головой, разглядывая выполненного из зелёного камня животное, отдалённо напоминающее слона. Бивней у него было гораздо больше, и все они торчали в стороны, как острые пики. Его глаза светились красными рубинами.

— Это Нефритовый Слон, — ответил сам себе Гифтиг. — Фюрер послал меня сюда за неким артефактом. Я сам не знал, что мне предстоит найти. Взломав полсотни ловушек, потеряв десяток солдат, я всё же нашёл его. Не надо объяснять, что я ожидал чего-то большего. Смешно и глупо одновременно. Теперь вот везу в лабораторию, чтобы убедиться в подлинности артефакта.

— А для чего он нужен? — спросил Рей, набравшись наглости.

— Если б я знал. Имеются косвенные свидетельства, что это как-то связано с призывом демонов. Чёрный орден давно работает над приручением разных иномирных чудовищ. Дознавать это я отправил твоего дружка чуомца, они уж в слонах разбираются в разы лучше.

Рейнальд вздохнул спокойнее, теперь ему стало ясно, что Хуна точно не убьют, как ему показалось в тот миг, когда они покидали остров.

Гифтиг налил себе крепкого кофе, смешав его с ромом и кокаином. Ему всегда было невыносимо коротать полёт в ясном уме. Потом он завёл патефон и под звуки «Небесной Симфонии» уставился в окно. Потом его замучила совесть и он отсыпал Рейнальду немного порошка.

— Вот, теперь хоть кто-то понимает мой дивный мир, — сказал он, распластавшись в кресле. — А то делиться с солдатами гордость не позволяет. А ты не солдат, ты считай никто… у тебя и пагонов нет.

— Угу, — кивнул Рей, отхлёбывая кофе из чашки. Облака за окном больше не интересовали. Земля вконец потеряла себя.