Глава 20

Хун открыл глаза и оказался на золотом берегу, залитом солнцем. У ног его плескалась вода. Он долго озирался вокруг не понимая, что же происходит с ним на самом деле. И почему всё вдруг утратило связь с реальности, а стало похоже на цветной синематограф. Потом до него вдруг дошла вся самая страшная правда — у его мира не было звука, точно так же как у кино. Он закричал, не слыша себя, цепляясь пальцами в песок. Рей остановился рядом и что-то говорил. Хун пожалел, что не умеет читать по губам. Он закричал осознавая собственное бессилие и тишину вокруг. Это раньше уже случалось. Рей отвесил ему звонкую оплеуху. В ушах загудело, затем сквозь помехи он сумел разобрать шум моря, звук возвращался вместе с водой, вытекающей из ушей.

Рей стоял рядом м кожаном плаще с которого всё ещё стекала влага. Он приподнял шляпу и его окатило миниатюрным водопадом.

— Что кричишь, придурок? — спросил он.

— Спасибо. Ты вернул мне слух, — ответил Хун.

— Не за что. Я всегда готов отвесить другу по щам бесплатно.

На песке сидела Фелиция, отчаянно пытаясь отжать насквозь мокрое платье.

— И что теперь делать будем? — спросил Хун, оглядываясь по сторонам.

Жёлтая полоска пляжа тянулась вдоль берега, теряясь в густых джунглях. Было жарко. Хун снял пиджак и закатал рукава рубашки. Чёрт бы побрал эту континентальную одежду. Фелиция встала и молча прошлась по берегу, утопая каблуками в песке.

— Я раньше, когда читала в книгах о том, когда люди терпят крушения и попадают на необитаемые острова, всегда считала это глупым вымыслом. А теперь сама не верю в происходящее.

Рей воспрянул духом и расправил плечи.

— Ну теперь по законам жанра нам полагаются пираты и клады. Так что вперёд на поиски приключений!

— Не думала, что вы читаете книги, — сказала Фелиция.

— Бывает со мной и такое.

Рейнальд устремился вглубь острова. Хун пытался его переубедить, так как раньше уже бывал в чуомских джунгях, но ему ничего не оставалось, как семенить следом.

— Ты не представляешь, там могут водиться гигантские змеи, которые сожрут тебя, даже предварительно не надкусывая. Ещё там есть огромные обезьяны и тигры тоже могут быть. Так что, главное не заходи далеко.

— Да плевать как-то, — сказал Рей, спотыкаясь о корень дерева.

— Кстати, нам очень повезёт, если этот остров будет необитаем, потому что в противном случае, нас сожрут туземцы. Здесь всё не как у людей. Здесь чёртовы джунгли, — продолжал вещать Хун.

Фелиция молчала и шла следом. Рейнальд поднялся на колени. Падая он больно ушиб ногу. Он бросил взгляд на землю и увидел металлическое кольцо, растущее прям из грунта.

— Эй, смотрите, что здесь такое?! — воскликнул он, дёргая за кольцо. — Помогите мне! Кажется тут в земле люк.

Хун вцепился в кольцо. Они тащили изо всех сил, спустя пару секунд земля пошла трещинами и крышка люка поддалась.

Рейнальд смекнул, что тут явно что-то не то: кораблекрушение, необитаемый остров с кладом.

— Вы не желаете объясниться, госпожа Химера? — спросил он про себя.

— Решила сделать тебе подарок. Загляни внутрь.

— Чёрт, даже фонаря с собой нет. Придётся лезть вслепую, — сказал Рей уже вслух.

Вниз вело пять, вырубленных в глине ступенек. Рейнальд спрыгнул вниз, полностью игнорируя их. Потолок завис над ним где-то на расстоянии пары метров. Сквозь луч света из люка он смог различить несколько ящиков с чёрными маркировками. Рейнальд открыл один из них и увидел аккуратно сложенные охотничьи ружья. "Превосходная работа. Пусть такими не пользуются уже лет пятьдесят. Но в джунглях всё пригодится". В другом ящике оказались монеты неизвестного государства. Судя по всему, Корленд, не иначе. Рейнальд поборол свою алчность и не стал брать больше, чем сможет унести. Одно ружьё, монеты, что влезут в сумку и упаковку патронов.

— Мне ружъё захвати. Я тоже хочу, — крикнул сверху Хун.

Не выдержав, чуомец тоже спустился вниз и принялся обыскивать ящики самостоятельно. В одном из них оказались превосходные кавалерийские сабли. Одну из них он себе и прихватил. Рейнальд наткнулся на банку с табаком и бутылку рома. Радости его не было предела.

— Знаешь, о чём я подумал? — спросил он у Хуна, когда они сидели на берегу, глядя на море. — Мы же не спроста этот клад нашли. Мне кажется, что-то грядёт.

Хун кивнул, выпуская колечки дыма.

***

Стефи чувствовал, как перегорает. Его лёгкие пылали жаром. Сознание отказывалось воспринимать действительность. Волосы и рубашка насквозь пропитались потом. Он чувствовал, что умирает. Весьма символично тикали большие напольные часы. Альрига не было рядом. Стефан делал над собой усилие, чтобы не провалиться в сон. Ему казалось, что стоит ему закрыть глаза, как чёрные лапы смерти моментом приберут его в своё чёрное пустынное царство. Дышать становилось всё тяжелее. Он не думал, что это нахлынет так быстро. Обычно чахоткой мучаются значительно дольше. Или это не смерть? А всё самое жуткое ещё впереди.

Альриг пришёл и снова спрашивал про самочувствие. Стефан ничего не ответил, просто молча взял его за руку и провалился в сон. Его дыхание было странным с противным присвистом.

— Чёртов придурок, — сказал Альриг полушепотом. — Прекрати умирать. Правда, прекрати.

Но Стефан не слышал, окунувшись в сон. В последнее время он мало спал, боясь умереть во сне.

В дверь кто-то позвонил. Альриг знал, что звонить к ним некому. Могут завиться только полицейские и торговцы всякой ерундой. Он не хотел открыть дверь, стоя в коридоре под противную трель звонка. Альриг приоткрыл замок, из предосторожности не снимая цепочку. Он смог разглядеть только половину лица некой женщины, судя по всему не очень молодой.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросил Альриг с холодной вежливостью, не открывая дверь.

— Я хотела бы видеть моего сына, — сказала она с вызовом, напирая на дверь.

Альриг открыл цепочку, отпрянув назад. Пусть уж делает, что хочет и уходит как можно скорее.

— Мадам, он серьёзно болен, — сказал Альриг опуская глаза.

— Я знаю, доктор С. мне уже доложил.

Альриг оглядел её внимательнее. Она вся казалась высушенной словно рыба с водянистыми глазами. Ему вдруг подумалось, а как у такое некрасивой женины мог родиться такой сын? Они всё равно были чем-то похожи, только его черты хранили в себе некую мягкость и округлость, даже скрашенный болезнью он оставался красив. А эта женщина вся похожа на какой-то злобный набросок со Стефана. Она отвратительна, пусть и не так стара, как кажется на первый взгляд. Её глаза пристально изучали Альрига. Казалось, что эта женщина видеть его глубже, чем все остальные.

— Вы ведь его любовник? — бесцеремонно спросила она, прокрадываясь в комнату, стараясь не дотрагиваться до стен.

Она брезговала этим домом, где весь воздух пропах гнилью, болезнью и развратом.

— Мадам, мне кажется, это неуместно спрашивать в такой момент, — ответил Альриг, чувствуя как его губы дрожат от отвращения. Он старался быть вежливым, но с некоторыми людьми это не выходит.

— Вы хоть понимаете, что он совсем ещё ребёнок.

— Ему двадцать лет.

— Девятнадцать! — поправила она, словно это была существенная разница.

Альриг понимал, что сейчас все беды на свете и болезнь Стефана и его развращение падёт на него. Он понимал, что сейчас взорвётся.

— Да как вы можете с ним спать. Вы просто нагло его используете, — напирала она.

Это стало уже последней каплей.

— Убирайтесь туда, откуда пришли! — Закричал Альриг. — Ваш сын при смерти, а вы думаете о том, с кем он спит. Дворянское отродье, типа вас, способно думать только о своей репутации, перешагивая через все рамки морали. Я не причастен к его болезни, уж думаю, вам-то это известно. Я не знаю, зачем вы сюда пришли? Я думаю, и ему и вам будет лучше, если вы никогда не увидитесь.

Стефан проснулся от криков и заворочался в кровати.

— Матушка, идите к чёрту, — произнёс он.

Он всегда называл собственную мать на "вы", стараясь этим подчёркивать их отчуждённость. Кашель снова настиг его, буквально выворачивая наизнанку. Она ушла так ничего и не добившись. Он понимал, что Катрин хотела забрать его домой, но внезапная встреча с Альригом перевернула все её мысли и планы. Чужие люди заботятся о её сыне лучше её самой.

— Ненавижу её, — прошипел Стефи, сплёвывая кровью. — Ненавижу.

Затем он зашептал что-то несвязное. Альриг понял, что Стефи начал бредить. Глаза его закатились и лицо исказилось в муках. Удушье. Визит матери добил его окончательно. Он стонал и бился, стараясь разодрать ногтями собственное горло. Альриг схватил его руки, не давая ранить себя. Обычно Стефан был сильнее, но болезнь забрала все его силы. Вскоре он сдался и ему оставалось лишь бездушно скулить. Болезнь порвала его как струну.

Он уже не чувствовал своего тела. Чёрная река несла Стефана в пустоту. Он отдавался волнам. Счастья захлестнуло его с головой. Боли не было. Она ушла. И где-то там за гранью бытия он чувствовал, что сливается с абсолютом. Словно он всегда был просто куском влажной глины, который на время отщипнули от общей массы, а теперь вдруг вернули назад. Блаженство рая распростерлось внутри него. Он не помнил своего имени, став просто искоркой угасающего сознания.

Он слышал голоса где-то над собой. Знакомый голос Химеры и чей-то ещё звенящий и прозрачный.

— Давай вернём его назад? — спросила Химера.

— Зачем? Это же был его выбор.

— У меня для него дело есть.

— Какое?

— Потом узнаешь.

— Тельце вот только поистрепалось. Долго не протянет.

— А мне долго и не надо.

— Ну дело твоё.

Стефан хотел что-то возразить, но в один миг его уже вернули обратно.

Стояла глубокая ночь. И только отблески луны бились в окно. Альриг спал в кресле возле кровати, положив голову на подлокотник. Его руки по-прежнему сжимали пальцы Стефана. Стефи осторожно встал и отправился на кухню попить воды. В теле всё ещё гуляла лёгка слабость. Голова кружилась, но ему стало значительно лучше. Он понял, что кризис миновал. Схватив листок бумаги, он зажёг керосинку и принялся писать. Не сочинить ничего после такого было бы кощунством. Получилась мини-поэма о смысле бытия. Стефан понял, что это лучшее, что ему доводилось писать раньше. Он перечитал написанное ещё раз, понимая, что размер, метафоры и словесные обороты совершенно выбиваются из общей стилистики всех его ранних произведений. От поэмы веяло жутью, но она вселяла жизнь и веру в будущее. Утром надо будет срочно отослать её в журнал. Вот удивятся старые знакомые из редакции.

Его шаги разбудили Альрига. Тот уставился на Стефи словно увидел привидение. Да, в своей длинной ночнушке, с растрёпанные волосами и синяками под глазами действительно бы похож на призрака или восставшего мертвеца.

— Что случилось? — спросил Стефи, улыбаясь.

— Твою мать! — закричал Альриг. — Я думал, ты правда умираешь.

— Умирал. Но кризис прошёл, значит не сдохну, — развёл руками Стефи.

— Тебе лучше вернуться в постель.

Альриг сжал его в объятьях, чувствуя его костлявые плечи.

— Я так испугался, что больше тебя не увижу, — прошептал он, перебирая волосы юноши.

— Я тебе действительно дорог?

— Нет, я просто так с тобой вожусь! — в голосе Альриг прозвучала обида.

— Ты ведь не любишь меня.

— У любви слишком много форм. В какой-то степени я действительно тебя люблю.

Стефи уткнулся ему в плечо и заплакал. Альригу сейчас было до боли его жалко. Сердце щемило. Казалось, что если повернуть какой-то невидимый рычажок внутри, то сможешь заставить себя полюбить это чудесное создание, но всё это увы, невозможно.

— Как ты смог вынести столько боли? — спросил Ал.

— Я к ней привык. Она часть меня.