Глава 11

— Что ты здесь делаешь? — спросил Хун, продирая глаза. С утра он выглядел довольно забавно. Казалось, что его слипшиеся от сна глаза стали ещё уже, что практически невозможно.

— Просто так, — ответил Альриг. — Разве мне нужен повод?

Они стояли в холле резиденции чуомцев на окраине города. Альриг даже и не думал искать его в том кондитерском магазинчике, насквозь пропахшем специями.

Хун растерянно пожал плечами и пригласил Альрига в свои комнаты. Здесь чуомские мотивы сочетались с континентальными: гравюры по соседству с маслянной живописью, золотые птицы рядом с сухими цветами.

— Как тебе? — спросил Хун, ловя взгляд Альрига.

— Нравится, — честно ответил музыкант.

В этом странном и порой даже гротескном смешении стилей всё же что-то было.

Хун не стесняясь скинул с себя лёгкий домашний халат. Альриг сумел заметить отблески утреннего света на его золотистой коже. Чуомец быстро прошмыгнул в кровать, накрывшись почти с головой меховым одеялом.

— Иди сюда. Мне холодно.

Альриг послушно присоединился к нему. Под одеялом было жарко, а снаружи холодно как в аду. Оставалось только плотнее прижаться к Хуну, впитывая тепло его тела. Это казалось до ужаса трогательным: не трахаться, просто лежать прижавшись обнажёнными телами друг к другу, погружаясь в царство сна. Именно тогда на грани сна и реальности Алригу в голову пришла мысль, что он любит Хуна, и что чувство его сильнее остатков разума. Ему так хотелось сказать об этом, но сонное тело уже отказывалось подчиняться. И он сделал единственное, что мог: прислонялся щекой к плечу и провалился в чудесный сон. И даже там за гранью бытия ему хотелось обнимать Хуна.

***

Стефан проснулся в казённой кровати гостиницы, ощущая вокруг чужие стены. Веяло холодом. Принц спал рядом, завернувшись в одеяло почти с головой. Ещё во сне он протянул руку в пустоту, пытаясь нащупать Стефана. Сон медленно покидал его веки.

— Ты уходишь? — спросил он, потирая глаза.

— Да, малыш, у меня есть дела.

Сама эта мысль заставила его улыбнуться. "Дела!" Да у него сроду не было дел кроме лежания в постели до полудня.

— Мы ведь увидимся ещё? — Алоис захлопал длинными ресницами.

— Наверное, мой сладкий, — кивал Стефан одеваясь второпях.

Ему было жаль принца за то, что тот попал под его плохое настроение. Но дело не в нём, а в этом похмелье и холоде. Невыносимо хотелось домой… извиниться перед Реем.

Солнечный свет казался просто невыносимым. Снег искрился хрустел под ногами. Хотелось упасть в него лицом и проспать до весны. Или просто взять и умереть. Стефан в очередной раз проклял шампанское. Безлюдная улице вела его дальше, но внутренняя карта в голове, показывала, что он идёт в верном направлении. Из-за угла вышла какая-то старуха я ярко-выраженной внешностью пустынников. Таких здесь полно. Огромный нос и растрепанные волосы делали её похожей на ведьму. Стеф испугался, что она будет просить у него денег. Но старуха лишь молча остановилась перед ним. В нос ударил запах самогона и чеснока.

— Убили нашего принца! — запричитала она. — Совсем убили.

Первая мысль Стефана была об Алоисе, пока голова соображала, сердце успело разразиться пульсирующей болью.

— Не может быть, — выпалил он.

— Бедный наш Филипп, — старуха завыла как плакальщица на похоронах.

— Филипп… чёрт. Отец Алоиса, — промямлил Стеф, шагая дальше.

Он пнул ногой с размаху огромный ком жёлтого снега. Надо бы вернуться в гостиницу, сообщить всё принцу. Но нет, этого он не вынесет. Утешать бьющегося в истерике подростка было выше его сил. В конце концов, может быть, старая ведьма просто врёт, он же так пьяна, что едва стоит на ногах. Стефан шёл домой, пытаясь забыть обо всём. Он вспомнил свой извечный девиз: "Мне на всё плевать". Вот только нездоровая атмосфера в городе не давала ему забыться.

Он рухнул на кровать ослабевшим телом, но вот только сон всё не шёл. Стефан ждал Рея, провожая взглядом минутную стрелку на часах. Когда она описала два почти полный круга, дверной замок заскрипел. Стеф ещё сильнее вжался в постель, накрываясь одеялом с головой. Именно сейчас он понял, что побаивается встречи с любовником. Тот равнодушно подвинул его, словно мебель, и рухнул рядом не раздеваясь. Захотелось разрыдаться или разбить голову об стену. Руки рея… они пахли металлом с лёгким отпечатком смерти. Стефу понравился этот запах. Хотелось одновременно дрочить и плакать, лежа в холодной постели.

***

— С наступающим Рождеством, мои ласковые улитки! — в дверном проёме стоял Альриг с пресловутой бутылкой шампанского.

Стефана чуть не стошнило от одного вида зелёной бутылки с фейерверком на этикетке.

— Ты к чему вообще? — спросил он, всё ещё ощущая этот сонный хмель. А Рея, как на зло, снова не было рядом.

— Да ни к чему! Давайте радоваться.

— Ты слышал новость. Принц убит.

— Каждый день в мире кто-то умирает. Принцы мрут, белые кони шатаются одни по переулкам, словно священные коровы. И только прекрасные принцессы наслаждаются своей комой. Так выпьем же зато, чтобы все мы лежали в коме, пока не встретим свою судьбу. Чтобы не тратили себя по мелочам, не распускали словно клубок ниток, — Альриг опёрся спиной о дверной косяк.

— Ты под кайфом? — спросил Стефан.

— Сегодня кайф был подо мной. Раза три, если не ошибаюсь

— Чего? — Стеф рухнул на кровать снова, не в силах держать голову на весу.

— Целибат — дело хорошее, но не на протяжении десяти лет, — Альриг сделал большой глоток из бутылки, в его исполнении это получилось нереально пошло. — Моя жизнь снова обрела намёки на смысл.

— Можно мы поговорим, когда тебя отпустит? — Стефи чувствовал как в нём закипает что-то похожее на ревность.

Он совершенно чётко отдавал себе отчёт, что не имеет на это чувство никого право, но внутри всё сворачивалось и разливалось ядом.

— И это мне говорит мой маленький морфинист, — Альриг подошёл ближе и склонился на Стефаном. — Ты же хочешь этого?

Их губы слились в невероятно сильном поцелуе. Стефан чувствовал привкус крови и шампанского в слюне музыканта. Сердце пропустило пару ударов. Хотелось застонать от накатывающих по телу волн. Альриг мягко отстранился от него

— С тебя хватит, а не то помрёшь от счастья.

Стефан лежал совершенно обескураженный, до конца не верящий в этот театр абсурда. Хотелось кричать: "Иди сюда, доверши начатое. Возьми меня силой", но восставший член говорил всё за него.

— А сейчас я пойду. Мне сегодня ещё играть на каких-то поминках… или свадьбе. Я не понял, — Альриг развернулся, тряхнув волосами.

"Блять, какой же он красивый, — подумал Стеф. — Даже несмотря на двухдневную щетину и весьма помятый вид. Сучка, но я же хочу тебя". Он ушёл не оставив даже запаха. От него всегда пахло чем-то горьким: табаком, полынью и лёгкой тенью лаванды. Стефан снова задался вопросом: сколько же лет музыканту на самом деле? Он происходил из той странной породы людей, которым на вид можно дать и восемнадцать и тридцать пять в зависимости от их настроения.

***

Спокойствие оказалось подорвано. Механизм войны запущен. Рею было странно осознавать, что именно он запустил этот нарастающий кошмар. Тонкая радость порхала опарышами в душе. Он начинал замечать, что люди в городе делятся на три лагеря: сторонники короны, теневые заговорщики и те, кто не в курсе. "Вот, кто-то сейчас наслаждается жизнью, а я вершу историю. У меня своя атмосфера", — продумал он, потянувшись в бокалу виски. Гонорар за убийство требовалось как можно быстрее пропить — профессиональная примета, выдуманная самим Реем. Возле него вились две полуголые девицы. Сегодня за умеренную плату, он для них самый прекрасный мужчина на свете.

Бордель "Жемчужина" был похуже рафинированной "Виселицы", но был дешевле и напоминал весёлое средневековье. Когда ты пьян, тебе всё равно какие лица у этих женщин. Радует одно: ни одного педика в радиусе километра.

Рыженькая шлюха обнажила веснушчатую грудь с двумя ярко-розовыми сосками, а блондинка потянулась к застёжке брюк Рея. Он подумал, что уже давно не трахался с женщинами и его несколько мутило от их кисловатого запаха. В голове промелькнула мысль, что он спит с ними только для того, чтобы не казаться себе содомитом, по той же причине он не давал в жопу. Пусть проститутки отработают свои деньги, главное быстрее кончить и уйти куда глаза глядят. Он размышлял о судьбах мира, наслаждаясь опытным ртом блудницы. Эта девка знала своё дело. У скольких сегодня она сосала? У Рейнальда сложилось впечатление, будто сейчас вместе с этой девкой у него отсасывают сотни мужчин. Он почувствовал приближение оргазма. "Я предчувствую войну!", — закричал он, хватая проститутку за волосы и изливаясь в её глотку.

***

В зале стояла темнота, нарушаемая слабыми огоньками свечей. Альриг уже забыл для чего и почему играет сегодня, но это не "Виселица", здесь иная атмосфера, почти девственная. Главное не забывать, что на улице страшная зимняя ночь, способная растоптать одним своим видом. Белый снег искрится в фонарях как битое стекло. Ровно в двенадцать родиться спаситель и будет легко.

Альриг играл на рояле на меленькой сцене в холодном зале. Из-за кулис пахло пылью, а из людской толпы тянуло мёдом и коньяком. Он не видел их лиц, но равно презирал и любил каждого. А за окном сыпался снег, чистый кокаин. "Надо бы купить пару граммов после выступления", — подумал музыкант, радуясь тому, что никто из собравшихся здесь не может читать его мысли. И он пустился в размышление о восставших членах, сочащихся вагинах, мёртвых проститутках, актах некрофилии. Это хоть как-то помогало скрасить его унылое настроение. Хотелось поджечь рояль, подпалить занавес, устроить маленький акт самосожжения в честь праздника. Радоваться!

Стрелка медленно ползла по циферблату, ожидая приближение двенадцати часов. Альриг всё играл самые весёлые песни, что были у него в репертуаре, совсем забыв что он должен был исполнить сегодня. Ему хотелось убить себя за отсутствие души в собственной музыке. Он просто превратился в музыкальный автомат, бездушный механизм из мяса, способный только воспроизводить известную давно мелодию, почти как рабочий на фабрике.

Двенадцать часов и звуки последних аккордов совпадают с выстрелами праздничного салюта. Выстрели всё громче и всё ближе. И крики… много криков. Альриг видит как метаются люди в душном зале, налетая в темноте на столы и стулья, переворачивая столы с едой, падая на пол, исчезая в непроглядной темноте. Звуки выстрелов. Звон разбитой посуды. Пронзительный визг. Очаровательна какофония. Как же это низко падать лицом в пол, когда в тебя стреляют. Музыкант остался на месте, продолжая тихо наигрывать что-то навеянное временем. Выстрелы и крики служат аккомпанементом. Пуля прошла где-то совсем рядом, другая слегка задела рояль, но не фатально, можно продолжать играть. Альриг решил, что именно так он хочет умереть, занимаясь любимым делом. Да, теперь в его мелодии не было бездушной заученности. Пальцы скользили по клавишам, извлекая из инструмента страсть. Если бы чёрный лакированный рояль был женщиной, то уже давно бы стонал и плавился под ласками.

Нападающие расправились с последним гостем этого маленького праздника смерти. Крики стихли, паркет окрасился красным. Запах крови и смерти заполонял всё вокруг. Альриг не дрогнул, он видел в своей жизни и не такое.

— Эй, ты кто такой? — крикнул один из нападавших, направляя на него пистолет.

Этот человек выглядел как простой бандит: куртка из потрёпанной кожи и высокие грязные сапоги. Клетчатая шапка постоянно была сдвинута до самых глаз. А в зубах торчала сигарета. Наверное, он не вынимал даже её во время бойни. Он держался гордо и смело для обычной шпаны. Не шакал, бойцовый пес, но до волка далеко.

— Вам не нравится как я играю? — спросил Альриг, равнодушно следя глазами за пистолетом. Он немного нервничал, хотя старался не подавать виду. Такая игра стоит свеч.

— Я спрашиваю тебя, кто ты?! Отвечай или стрелять буду!

— Вы не выстрелите, потому что не сделали это с самого начала.

Альриг видел краем глаза, как вооружённые "псы" обступали его со всех сторон.

— Кто ты?! — спрашиваю последний раз.

— Я Альриг. Люблю когда меня называют маэстро. Если вам так интересно, я не с ними, — он кивнул на распростертые на полу трупы в нарядных одеждах. — Я вообще не знаю, кто они такие. Я играю для себя. Я конечно понимаю, что я свидетель и меня надо убить, чтобы я ничего не рассказал. Но если вы это сделаете, мой покровитель очень расстроится. Я не думаю, что вам полезны конфликты с чуомской мафией.

Предводитель шайки громко выругался.

— Так. Я даю тебе две секунды, чтобы свалить отсюда. Политические разборки тебя не касаются.

Альриг закончился играть и встал из-за рояля.

— Спасибо.

Он встал и не торопясь пошёл к выходу, захватив с одного из столов чудом уцелевшую бутылку виски.

Альриг шёл протискиваясь через праздничную толпу, попивая виски. Цветные фейерверки раскрашивали небо. Никто ничего не знает. Полиция не придёт. Все будет молчать об этом происшествии, трупы молча вынесут через пару часов.

Виски был отменный — "Пьяная русалка", стоит кучу денег.

— Фу, клошар! — презрительно просила в его адрес, проходящая мимо приличная дама.

— Мадам, чтоб вы так жили! — рассмеялся Альриг размахивая бутылкой.

Он немного подумал, посмотрел в подсвеченное яркими огнями небо.

— Да нет, ЧТОБ ВЫ ВСЕ СДОХЛИ, СУКИ!