Глава 15

Утро казалось странным и почему-то счастливым. Альриг чувствовал как хрупкое тело рядом сжимало его в свинцовых объятьях.

— Идиот. Просто идиот, — прошептал Ал, запуская пальцы в копну белокурых волос.

Стефи открыл глаза. Спросонок они казались блёклыми, как степная полынь.

— Что было? — удивлённо спросил он.

— Ничего, — спокойно ответил Альриг.

Стефан приподнялся, скидывая с себя плед. Расстёгнутая на груди рубашка, кожа со следами поцелуев, только вот брюки остались на нём, а это уже дурной знак.

— Реально ничего? — переспросил он, оглядывая растрепанный вид Ала.

— Да, ты уснул, а через минуту и я. Ты когда спишь такой забавный.

По глазам Стефана можно было сказать, что ему стыдно. Только вот за что? За своё пьяное поведение или сон в самый неподходящий момент?

— Чёрт, больше не буду пить эту штуку. Хочу всё помнить, — Стефан покосился на бутылку с остатками ликёра. — Зато голова не болит.

Альриг лишь молча кивнул, благодаря судьбу за то что спасла его от очередного блядства. Но вот только крошка Стефи так просто от него не отстанет. Он весь словно горит от этой дьявольской нежности. Стефан это не Хун, он если даст волю своим чувствам, то не сможет так быстро отойти. Он живёт эмоциями, а не головой. Альриг знал этот взгляд человека, который начинает влюбляться. Его до ужаса не хотелось обижать. И как же странно осознавать, что в собственной прогнившей душе нет больше места для чувств. Альриг всегда знал, что его сердце занято только Эррином и им одним. Слова о любви никогда не срывались с его губ по отношению к кому-то другому. А что было кроме? Просто мальчик или просто девочка, которым хочется прикоснуться у чужому величию через постель. Юный Ал просто не умел отказывать красивым людям. И снова и снова чувствовал себя жертвой. Его страсть вспыхивала коротким огоньком на пару часов, чтобы потом погаснуть снова, а любовь к Эррину жива и по сей день. Альриг просто не хотел для Стефана той же участи, что и для всех своих кратковременных любовников. Его нельзя было отправлять в пучины забвения. Он слишком особенный для того чтобы стать просто бывшим. Говоря иначе: он просто друг, только вот к друзьям так не тянет...

Стефан поцеловал его в щёку и пожелал доброго утра. Он сделал это так словно у них только что была замечательная ночь, а не пьяное небытие на узком диване. И даже не знаешь как прервать этот бред, что веет вокруг вместе с дымом утренних сигарет. Хочется хоть что-нибудь сделать, но не хватает духу. Стефан выкладывал дорожки кокаина на чёрной поверхности рояля. Ему нравились все эти ритуалы, связанные с наркотиками.

— Будешь? — просил он.

— Не откажусь, — кивнул Альриг.

Маленький взрыв в мозгу и пелена кайфа застилает весь мир. Он снова был готов любить всех.

— Спасибо, котёнок, ты умеешь радовать, — Альриг вытер нос рукавом, глубоко втягивая воздух.

— Не называй меня так, — возразил Стефан, вращая в пальцах серебряную цепочку. — Ненавижу кошек. Они мерзкие, как шлюхи, когда те наряжаются в церковь. Мерзкие.

— А Рей тебе ничего не скажет за то, что ты сегодня был со мной?

— Не думаю, что сейчас это его интересует.

— Сдаётся мне, раньше он ревнив до одури.

— Да, но не думаю, что он сможет ревновать меня к тебе. А твой любовник ничего тебе не скажет? — лицо Стефана засияло язвительной улыбкой.

— У меня больше нет никакого любовника, — Альриг источал показное равнодушие.

Стефан снова стиснул его в объятьях:

— Может быть, довершим начатое ночью? — говорил в нём наркотик.

— А, может быть, пойдём выпьем кофе. Слишком прекрасное утро, чтобы торчать в "Виселице"?

— Ты охрененно умеешь обламывать настроение.

***

Рей заходил домой, но не застал там Стефана. Комната казалось пустой и мёртвой. Слабый утренний свет сочился сквозь грязное стекло. Розы на подоконнике рассыпались от первого прикосновения. Всё вокруг казалось чёрно-белым, как фото. Эдакая извечная атмосфера темной романтики юного поэта, что давно забросил писать стихи. В его отсутствии тут становилось грустно. Всё похоже на опустевший склеп. Словно мертвец встал и ушёл бродить по миру живых. В случае со Стефаном умереть дальше уже невозможно. Рейнальд искал Альрига, но прислуга сказала, что его нет. И тогда только ему подумалось, что они могли уйти вдвоём. Осталось только молча ждать.

Череда мрачных мыслей в голове, они словно водоворот в канализации, что засасывает внутрь земли. Под пальцами погиб стакан, хрупкое стекло рассыпалось по столу осколками фальшивых бриллиантов. О, эти застывшие слёзы мира. Алая капелька крови выступила из пальца. Даже самую толстую мозолистую кожу можно проткнуть. Рей понимал, что близок к срыву. Ему хотелось убивать всех вокруг или просто вгрызться в собственные вены, чтобы выпить себя до капли. Он был до ужаса проницателен, сейчас он больше всего ненавидел себя за это. Срыв. Если бы сейчас Стефан пересёк бы порог этой комнаты, то непременно бы словил свинца. Нет, Рей решил, что убил бы его голыми руками, раздирая слабую оболочку на части, чтобы вкусить его крови. Никогда ещё Рейнальд не чувствовал себя так мерзко. Это была ревность. Самая настоящая.

Он рухнул на кровать прямо в плаще. Комната кружилась вокруг него. Сердце бешено стучало. В горле застыл вкус крови и собственного яда. Этот мальчишка не думает о нём даже не вспоминает. Сейчас он где-то там, с другим. С тем, кого он раньше уважал как равного. Некий внутренний барьер до сих пор не позволял ему злиться на Альрига.

***

В воздухе пахло голубиным помётом, гнилой древесиной и затхлостью. Повсюду валялись перья. Через небольшое окно проникал свет.

— Ты зачем меня сюда привел? — спросил Стефан оглядываясь вокруг. — И зачем всё же тебе с собой скрипка? Ты с ней не расстаёшься даже когда у нас свидание.

Альриг вопросительно приподнял бровь. В его глазах отразился луч уличного света.

— Разве у нас свидание? Не думал об этом.

Он указал на лестницу, ведущую на крышу.

— Пойдём.

Стефан последовал за ним. В лицо ударил холодный ветер Астико, ветер пахнущий льдом и морской солью. Эта свежесть манила и опьяняла после спёртого воздуха парадной и смрада чердака.

— Самая высокая крыша в городе, — Альриг развёл руками, созерцая всё великолепие.

Вдали виднелось море, белые плиты дрейфующих льдов почти сливались с горизонтом. Портовые краны, мачты кораблей и редкие пароходные трубы обступали бухту с обоих сторон. Стефан отвёл взгляд у другую сторону: там на фоне серых крыш возвышался шпиль церкви. По небу плыли тяжёлые серые облака. Скоро солнце перегорит и день скатится в ночь.

Стефан присел на край крыши, не взирая на холод. Приятная пустота ощущалась под подошвами ботинок. Альриг достал скрипку. Стефан почти не слушал его игру, музыка ушла на второй план. Он любовался движениями музыканта, его тонкими длинными пальцами. Волосы Альрига зловеще развевались на ветру медными змеями. Он казался Стефану самым совершенным существом на свете. Было в нём что-то неземное, не тронутое бренностью жизни. Это бывает когда сталкиваешься с истинным талантом, который несомненно не мог идти от бога, так как всё способное созидать в нас вдохнул дьявол. Неведомая хаотическая сила, подобная бушующему океану или пляске адского пламени. Остатки набожности в душе Стефи просили остановить это дьявольское представление. Это нарушало последний оплот святости, выворачивало наизнанку душу. Лишь спустя минуту он понял, что плачет, но слёзы уносит ветер. Стефан закрыл глаза, чтобы их так не щипало. В ушах осталось только музыка. Четырьмя короткими выстрелами лопнули струны.

Альриг застыл в изумлении.

— Всё равно пора было это заканчивать, — произнёс он, убирая онемевший инструмент в чехол.

Его взгляд упал на Стефи, на застывшие искры слёз в глазах.

— Что-то случилось? — спросил он, обнимая за плечи.

— Ничего. Это просто ветер, — ответил Стефан, вглядываясь в даль.

Хотелось просто прыгнуть вниз, но тело отказывалось подчиняться. Это было бы так просто — растечься жизнью по кровавому снегу. Стефи был счастлив и хотел умереть.

— Пойдём домой? — спросил Альриг.

Стефан молча кивнул.

Дорога обратно просто выпала из памяти. Кажется, они оба молчали, глядя в рыхлый снег под ногами. Стефан пошёл в направлении лестницы на второй этаж.

— Ты куда? — спросил Альриг, хватая его за руку. — У меня к тебе ещё одно дело.

Он втащил его за собой в свою каморку и тут же захлопнул дверь. Было слышно как сердце юноши бьётся в клетке рёбер. Хотелось к нему прикоснуться, ощутить этот жар. Их губы слились в поцелуе. В нём не было уже пьяного любопытства прошлой ночи, а только искренняя страсть.

— Стефи, милый, я не знаю, что хуже: предавать свои принципы или отказывать себе в своих желаниях? — прошептал Альриг ему на ухо.

— Принципы — это доспех, а не клетка.

Они падали на узкий диван, сбрасывая с себя одежду. В этом было что-то возвышенное и до ужаса низменное. Стефан ловил себя на самых глупых и банальных мыслях о вселенской любви и акте слияния, потом вовремя вспомнил, что он проклятый циник нового времени и остаётся лишь расслабиться и получать удовольствие. Альриг выпил его до дна, оставив опустошённым, но совершенно счастливым. Он молча встал, не глядя на Стефана, и потянулся к чехлу со скрипкой. Это его другая скрипка, та, которую он доставал крайне редко, потому что менять струны на основном инструменте было крайне лень. Он снова заиграл что-то до одури тоскливое, но прекрасное. Это было похоже на белые розы в венке мёртвой девочки или на алеющую кровь на лице мраморной статуи.

Стефан лежал укрывшись одеялом, наблюдая за стройной спиной музыканта и россыпью тёмно-медных волос, ниспадающих на плечи. Он ощущал себя лишним в этом бесконечно безумном мире Альрига, там, где нет места никому кроме него самого и скрипки. Хотелось взять и уйти, но эта дьявольская музыка, словно приковала Стефана к месту.

Альриг отложил скрипку и вернулся в кровать.

— Не скучал? — спросил он.

Стефи ничего не ответил на столь странный вопрос. Прежняя неловкость всё ещё играла в нём.

— Прости, могу вот так вот отвлекаться. — Ал запустил руку в его светлые кудри.

— Ничего. Мне это даже понравилось, — промурчал Стефи, отдаваясь лаковым рукам.

И снова поцелуи и нарастающий жар объятий. Повторный секс, что ещё несёт в себе новизну и утоление давних желаний.

***

Хун метался в порту, как крыса, сбежавшая с корабля. Именно здесь война ощущалась, как никогда. Все эти взволнованные беженцы с пограничных островов, матросы, уходящие на фронт. Всеобщий ад и трубы немногочисленных пароходов дымятся, как вулканы пред извержением. Все эти технические новинки империи пугали его. Хун даже не стал подходить к кассам, чтобы узнать, что билетов до Чуома не будет в ближайшую вечность. Забегавшись по зданию морского вокзала, он устал и присел на скамейку. Рядом громогласно плакали дети, завёрнутые в драные тряпки словно багаж нищего. Хотелось умереть на месте, глядя как ругаются между собой грязные женщины, собирающие с пола медные монеты. Безденежье — это плохо, но хуже всего, если не можешь купить желаемое не за какие деньги.

— Эй, а вот и ты! — чья-то рука легла ему на плечо.

Сработали рефлексы, захотелось с размаху врезать в челюсть, но кто-то сильный остановил его атаку.

— Не дури, я поздороваться пришёл, — над ним стоял Рейнальд, тот наёмник, которого он видел пару раз, но общался с ним только через подчинённых. А вот теперь он просто так фамильярно приходит и хлопает его по плечу. Что ж, падать уже некуда.

— Чего тебе? — понуро спросил Хун, уставившись на свои новые отполированные ботинки. Сегодня он даже был одет как человек с континента: в шерстяной коричневый костюм и серое пальто. Но это плохо скрывало в нём чуомца.

— Думал поехать домой, но на железной дороге какие-то неполадки. Проклятые повстанцы взорвали мост или что-то типа того. Так что я подумал и решил отправится туда, где я раньше не был.

— Куда? — с лёгкой заинтересованностью в голосе спросил Хун.

— Ты был когда-нибудь за океаном — в Корленд. Хочешь со мной, а то скучно будет переносить эти недели пути?

— А что мне ещё остаётся, — пожал плечами Хун.

— Вот, отлично. У меня как раз два билета в первый класс. Выиграл у одного богатого упыря в карты.

— Везёт тебе.

— Ну как видишь. Пойдём скорее, а то на пароход не успеем.

Они поднялись по трапу, словно в последний раз покидая землю. В воздухе висела тоска и утренний туман. Корабль плыл туда, где есть жизнь, туда, где спокойно и легко.

— Там за океаном сейчас тепло. Мечтаю о жарких ночах на крыльце своего дома с бокалом холодного бренди. Там, в полях чёрные рабыни будут трудиться на меня. А в болотах аллигаторы мирно дремлют в ожидании свежей крови. Романтика, — мечтательно произнёс Рей стоя на палубе.

Ветер норовил сбить его шляпу. Волосы хлестали по лицу. И ничего уже не было жаль. Он знал, что никогда не увидит Стефана, а тот, наверное, решит, что Рей умер. Или вообще ничего не решит, потому что будет бездонно счастлив в своём болоте, прямо как тот аллигатор из грёз.

— Никогда на таких кораблях не плавал, — Хун опёрся руками о холодные поручни.

— Я тоже, но никогда не поздно начинать.