Глава 18

— Не трогай белого змея в шкатулке. Не касайся пальцем блестящей серебряной скани. Даже не думай о том, чтобы открыть замок. Твоё безумие бредит внутри. Твоя муза танцует под стук сердца. Ящик Пандоры полон, — пели мертвые феи, сидя на ветвях вербы. Такие маленькие и полупрозрачные уже тронутые тлением девочки. Их жизнь кратка, а смерть тянется в разу дольше. Они пахнут подгнившими яблоками и кладбищенскими цветами. Чудесные создания. Альриг смирился с ними с самого приезда в Вермину. Все эти детали тонкого мира давно стали ему привычны и знакомы. Феи были из того же теста, что Химера, только разве что менее судьбоносными.

— Сыграй нам ещё. Мы живы пока звучит музыка, — щебетали маленькие негодницы.

И Альриг играл, чтобы не слышать их пронзительные голоса в голове, в этом рассаднике пустоты. И розы опадали сухой пыльцой на пыльную гладь стола. Ноты рассыпались мёртвым серебром. Феи танцевали на пылинках в луче луны. Ночь стояла чудесная, тучи плыли по небосводу, как трупы в мутных водах Селены. Ветви стучали в окно руками мертвеца. Мария спала сном морфиниста, видя цветные видения в театре черепной коробки. Она почти мертва до восхода солнца. Альриг думал о ней, чем чаще он стремился гнать эти мысли, тем больше они заполоняли его сознание. Она заняла в его душе место музы, так и не дотянув до возлюбленной. Существо земное, но почти божественное. Ночи с ней казались кощунством, но досадной необходимостью. Будь это просто слабость плоти, Альриг бы совершенно точно не повёлся у неё на поводу. Десять лет пустоты научили держать себя в руках.

Надо было придумать новый источник вдохновения, пока оно совсем не иссякло. Пустить себя в иное русло, чтобы не замыкаться снова на старом. Полусонный мозг порождал всё новые идеи и формы творческого поиска.

Днём Мария потащила его гулять по городу. Она всегда выбирала странные маршруты, брезгуя благополучным центром. Там жили её прежние друзья и семья. Этот мир на веки стал для неё чужим после года изгнания в Атико. А Вермина была куда больше. В неё можно уместить десяток таких городков. Некоторые жителю южных окраин никогда в своей жизни не посещали север столицы. Альриг довольно хорошо знал этот город раньше, теперь же был готов открывать его снова. Весна вступала в свои права, и свежая грязь хлюпала под ногами. Рядом проехал автомобиль, издавая адский грохот. Половина улицы, повернули головы, любуясь технической новинкой современности.

— Мне не нравятся эти адские телеги. Они не эстетичны, — прошипела Мария вслед.

Они шли дальше. Альриг совсем забылся в своих мыслях: о весне и красоте всего низменного. Мария молчала, озираясь по сторонам, пока не вытянулась в струну, втягивая воздух носом, как охотничья собака.

— Я хочу её, — прошептала она, указывая на девочку лет двенадцати.

Ангелоподобное существо ярко выделялось из круга подруг, несмотря на то, что все они облачены в одинаковую форму женской гимназии. Это была красота в чистом виде, замешанная на чём-то бесовском. Круглое лицо, маленький нос, вьющиеся светлые волосы. В ней светилась эта свежесть девочки только что вступившей в пору расцвета, но ещё не до конца осознавшей это. Мария не сводила с неё глаз. Это не мудрено, но они были в чём-то похожи, только по сравнению с сияющим золотом юной незнакомки Мария казалась просто серебром.

— Чёрт побери, я хочу эту девчонку, — сказала она, совсем не стесняясь Альрига.

Тот улыбнулся ей в ответ немного заговорчески и странно.

— Тогда сделай это при мне, — и его улыбка превратилась в оскал хищника.

На секунду в глазах Марии промелькнуло лёгкое разочарование, но очень скоро оно сменилось прежним боевым настроем.

— Иди домой. Одной мне будет проще заманить её к нам, — сказала она.

У неё не было чёткого плана. Главное подойти, заговорить и включить своё очарование. У Марии не было опыта со столь юными особами, сейчас её заводило ощущение преступности собственных действий. Она остановилась, разглядывая чудесного ребёнка дальше. Без сомнения, похоть Марии носила характер нарциссизма. Ей просто захотелось вдруг стать этой девочкой. Она вспоминала свои десять-двенадцать лет, когда она некрасивым толстым мальчиком. Марию мутило от себя в прошлом, потому она и сожгла все фотографии.

И вот подвернулся удачный момент, девочка отделилась от толпы подруг и поплыла по улицам. Мария слегка ускорила шаг, чтобы поспевать за ней. Она не знала, что делать, оставалось просто импровизировать. Догнав девочку, она мягко положила руку ей на плечо, зная о важности телесных контактов. Под пальцами приятно ощущался мягкий ворс пальто. Запах духов затмевал собой весенний смрад. Вблизи она казалась ещё более красивой. Марию слегка разочаровали её голубые глаза, она всегда хотела себе такие же, но приходилось довольствоваться хищной зеленью.

— Привет, — выдавила она из себя, чувствуя всю нелепость момента.

— Я вас знаю? — спросила девочка, в её голосе слышалась напускная уверенность.

"А сучка-то с характером", — подумалось тогда Марии.

— Пойдём со мной? — сказала она, протягивая руку.

Она заглянула в глаза девочке, вкладывая в этот взгляд всю свою силу. Это оказалось самое настоящее колдовство без заклинаний и жертвоприношений, просто природная магия Марии, вложенная в один единственный взгляд. Она раньше и не догадывалось насколько сильно это колдовство, списывая всё на свою внешность. Только теперь она почти физически ощущала потоки собственной мистической силы. "Пойдём со мной", повторила она каким-то чужим голосом, похожим на шелест ветра в листве. Девочка послушно взяла её за руку. Мария кожей ощущала тепло этой маленькой ладони. В детских глазах застыла пустота и отражение неба.

— Как тебя зовут? — спросила Мария.

— Анжела, — ответила она, словно сквозь сон.

Они шли сквозь людную улицу. Марии подумалось, что надо будет успеть всё до темноты, чтобы вовремя отпустить девочку на свободу, пока её не успеют хватиться. Когда они пришли, Альриг попивал вино в кресле. Скрипка тоскливо лежала на столе, ожидая ласки его рук.

— Я и не думал, что ты справишься так быстро.

Мария держала под контролем свою жертву, не желая чтобы та запомнила что либо из этого действа. Ей просто хотелось немного власти и полного контроля над маленьким существом. Она коснулась губами губ Анжелы, её дыхание пахло мятой и сладостью. Мария расстёгивала её платье, обнажая едва проклюнувшуюся детскую грудь. Она чувствовала, как твердеют соски под её пальцами. Если Анжеле нравилось это, то она вряд ли могла осознать всё происходящее.

Альриг наблюдал за ними, играя на скрипке. В своей мелодии он сплетал страсть, невинность и подлинное колдовство. Ему казалось, что сегодня он может сочинить что-то предельно новое, чтобы нарушить все зпреты, существующие в мире. Его возбуждение и извращённое восприятие находило выход через музыку.

Мария стояла на коленях воле кровати, на которой лежала совершенно обнажённая Анжела. Она походила на мёртвую, если бы не плавно вздымающаяся грудь. Пальцы Марии, унизанные кольцами, скользили по мраморному телу ребёнка. Когда они касались её гладкого лона, девочка вздрагивала, отзываясь невнятным всхлипом. Мария припадала губами к её щели, осторожно касаясь языком нежной мякоти.

Только раздеваясь Мария вспоминала, что она — мужчина. Она медленно сняла с себя чёрное платье, затем корсет и кружевное бельё. Она не любила оставлять на себе даже чисто символические детали гардероба во время секса. Она слишком любило своё тело. Её подлинная природа призывала действовать. Она долго сомневалась стоит ли так дерзко вторгаться в мир наивного детства Анжелы, но похоть победила. Мария становилась Стефаном. Он врывался в тело девочки, упиваясь её девственной кровью, уничтожая и стирая её прежнюю личность. Это было грязно и жестоко, но Альриг продолжал играть на своей проклятой скрипке. Стефан неистовствовал в такт его мелодии, подчиняясь дикому ритму. Танец плоти, театр разврата. Сплетённые тела и жалобные стоны, переходящие в всхлипы.

Потом всё кончилось и силы иссякли.

— Одень её и верни туда, где нашёл, — равнодушно ответил Альриг, наливая себе ещё вина.

Сейчас ему было наплевать на эту девчонку в равной степени как и на своего любовника. Он был счастлив и замкнут на себе самом.

Вернувшись вечером, Стефан стиснул его в объятьях. Сейчас от него веяло мужчиной. Он казался совершенно другим человеком, чем Мария, к которой Альриг успел привыкнуть за это короткое время. Скрипач даже успел оттаять сердцем.

— Ты знаешь, я тоже не прочь, когда меня хорошенько трахают, — сказал Ал, полушутливым тоном. — Кстати, это намёк и руководство к действию.

Стефан воспринял это правильно. Альриг успел понять, что соскучился по нему. Он куда более ценил его резкость, нежели наигранную жертвенность Марии. Сжимая его шею в порыве страсти, Альриг внезапно подумал: "Как же столько личностей может уживаться в одном человеке?". Но секунду спустя, он уже не о чём больше думать не смог.

***

— Какой-то отвратительный вечер и оркестр явно фальшивит, — Рей закурил дорогую сигару, вкус которой напомнил горящую траву. — И это они называют элитным сортом табака? Какая гадость, чёрт возьми.

Он тут же затушил её о край тарелки с омарами.

— Надо будет потом отдать кому-то из пассажиров третьего класса, пусть порадуются, — хмыкнул он. — Знаешь Хун, я задолбался тратить деньги. Это становится бессмысленным.

— Тогда просто купи мне ещё выпить, — сказал он, показывая пустой стакан.

— А ты хитрый, — улыбнулся Рей.

— Скорее прямолинейный.

Оркестр играл, пары танцевали по кругу. Приглушённый свет и вино по стаканам. Такая изысканная рутина. То и дело подходят знакомиться всякие лорды и леди, напыщенные как куры. Подходила семейная пара каких-то магнатов, приглашала выпить. Рейнальд представился сутенёром из Астико, а Хун сказал, что у него успешный наркобизнесс. Новые знакомые посмеялись немного рассеяно, но вскоре ушли. Постепенно Рей с Хуном выбились в изгои высшего общества, но интерес к ним не упал. Теперь все пассажиры наблюдали за ними и бесцеремонно перешёптывались. Конечно, двое подозрительных мужчин весьма странного вида сорят деньгами на право и на лево, совершенно игнорируя всех.

— Мы обошли весь корабль. Мы выпили даже с матросами в трюме. Куда нам ещё деваться? — Рейнальд подпёр голову рукой.

— И надо бы сказать, что публика в трюме оказалась куда более интересной, чем эти напыщенные снобы.

В воздухе повисло такое чувство, что всё внезапно пошло не так. То ли оркестр даль фальш, то ли пол сильно накренился, но вдруг непередаваемое ощущение форсмажора повисло в воздухе. Рейнальд обладал особым чутьём на такие моменты.

— Началось, — сказал он с какой-то медовой сладостью в голосе.

В тот же миг ресторан вбежала какая-то дама похожая на вдову. Всё по правилам: длинное скоромное платье в пол и шляпка с вуалью. Она присела за соседний столик и громко попросила водки. Видно было, что она очень взволнована. На её лице блестели капли пота. Слипшиеся волосы выбились из причёски и прилипли ко лбу. Она осушила одним глотком принесённую стопку и заказала ещё две. Затем в воздухе повисла свинцовая тишина. Рейнальд выскочил на палубу, оставив Хуна одного в ресторане. Там в гуле всеобщих голосов до него долетели слова: "Взрыв в третьем отсеке! Вода всё пребывает!" Сердце приятно застучало в груди. Рейнальд не знал почему грозящая гибель так заводила его в этот миг. Наконец-то что-то разгладит поселившуюся в его душе скуку. Что-то там впереди: дурацкое приключение или глупая смерть?

Как ни в чём не бывало, он вернулся к Хуну.

— Мы, кажется, тонем! — ответил Рей на его молчаливый вопрос.

В тот же миг кто-то вбежал в зал и повелел всем собраться на верхней палубе, чтобы спокойно не вызывая паники, погрузиться в шлюпки. Что и следовало ожидать, паника возникла мгновенно. Срываясь со своих мест, люди устремились к выходу из зала.

— Давай останемся здесь, — сказал Рейнальд, взглядом пресекая попытку Хуна последовать за всеми.

— Я как раз хотел утопиться, — ответил он.

Ресторан пустел, голоса становились дальше и глуше. Людское море переместилось на палубу.

— И никто даже не пытается эвакуировать нас с тобой отсюда, — рассмеялся Хун.

— Они же знают, что шлюпок всё равно на всех не хватит. Сначала первый класс, потом уже все остальные. Жизнью простолюдинов у нас никто не дорожит, будь то Империя или страна победившей демократии.

Они оглянулись и заметили, что та самая странная дама всё ещё преспокойно сидит за столиком, попивая свою водку, заметив их, она направилась к ним, прихватив с соседнего столика бутылку дорогого коньяка.