Глава 15. Казнь нечестивцев

Резьба створок шкафа больно впилась в спину сквозь тонкую ткань рубашки. Руки безвольно разжались, через миг и вовсе повисли плетьми. Горячий дезвэ хлынул на пол, багряным заливая пушистый белый ковер. Чашка полетела следом, с глухим стуком закатилась под кровать. Побелевшие губы чуть шевельнулись, выталкивая единственное слово:

— Дэни…

Сердце колотилось в висках, в кончиках пальцев, в животе — всюду. Ничего не осталось, кроме его мучительно сильных, торопливых ударов. Десять, двадцать, тридцать… только на пятидесятом веки согласились подняться вновь, а взгляд сфокусировался на гобелене, висящем над кроватью.

Рассвет над долиной вечных сумерек был прекрасен. Солнце восставало из-за гор, разгоняя мрачные тени, возвещая миру спасение и начало новой страницы истории. Знаменуя торжество жизни и радости. Сам он не видел того рассвета, но дед часто любовался этим самым гобеленом, говоря, что мастера в точности воплотили в драгоценном шелке его рассказ.

Все меняется, и все остается неизменным. Не изменился и Дэни. Его сын, его золотой мальчик остался в точности прежним: сильным, гордым, упрямым. Сейчас он сквозь прекрасную картину, сквозь бесконечную даль смотрел на отца пронзительно синими глазами — глазами своей матери. И в них отчетливо читались все те же гнев и обида.

— Дэни…

Мальчику было плохо, больно, страшно. Скорее всего, он оказался на грани гибели, в полном отчаянии. Иначе почему впервые за столько лет позволил отцу почувствовать себя, поймать последнюю тонкую ниточку, что до сих пор связывала их, и пройти по ней? Даже не просто позволил — позвал сам. Хоть и вряд ли сознательно.

— Дэни… Дэни!

Он почти закричал, испугавшись, что все сейчас же и закончится. Что сын все поймет и в который уже раз спрячется за непроницаемой стеной, бесследно исчезнет в огромном мире. Но потрескавшиеся губы шевельнулись в ответ:

— Отец… помо… ги…

Мир вокруг покачнулся, затягиваясь густым серым туманом. Сила Золотого Дара хлынула во впервые за долгое время приоткрытую дверцу. Чем еще он мог помочь? Только этим.

— Где ты, Дэни? Что с тобой?! Позволь…

Синие глаза моргнули, боль в них растворилась. Но гнев остался, ледяным лезвием полоснув прямо по сердцу. Как объяснить тому, кто сам уже все понял? Как вымолить прощение у того, кто винит только себя? Кристальная ясность этого осознания заставила задохнуться, сползая на пол.

— Нет. Не нужно.

— Вернись, Дэни, — с мольбой прошептал он. — Пожалуйста, только вернись.

Связывавшая их нить мучительно зазвенела, натягиваясь, грозя вот-вот лопнуть. Драгоценные мгновения утекали сквозь пальцы, и с этим ничего нельзя было поделать. Что-то изменилось, но все еще недостаточно многое.

— После, — шевельнулись напоследок губы сына, а в его глазах зародилась спокойная уверенность. — Когда придет время.

Видение разлетелось брызгами. Вокруг снова была только спальня, знакомая до мелочей. Алланис, как и всегда, ласково улыбалась с портрета. Будто зная какую-то тайну, очень важную, которую еще рано раскрывать. Возможно, она и в самом деле знала ее. Видящие полны загадок, кто может сказать в точности, что им открыто?

Тихий стук в дверь заставил все-таки подняться на ноги, подобрать чашку и опуститься на кровать. На большее сил не хватило. Слабость отступала медленно, а ее нельзя было показать. Ни в коем случае. Если он сейчас проиграет, погубит не только себя, но и Дэни.

— Войдите.

Ирист, личный помощник, немедленно воспользовался позволением, застыл на пороге, согнувшись в поясном поклоне. Доверенный слуга, умный, исполнительный, умеющий предвосхищать пожелания своего владыки. Одна беда — шпион И’Бериса. У каждого в этом мире свои недостатки.

— Владыка Данрэнериэн, прибыли послы из Лорсета. Аудиенция назначена на полдень, но я подумал, что, возможно, вы пожелаете пригласить их к завтраку.

— Пожелаю, — коротко кивнул владыка, ставя чашку на прикроватный столик. — Распорядись накрыть через полчаса. И пригласи заодно леди Эллестиэну. Столу негоже оставаться без хозяйки.

* * *

До самого вечера ехали молча. Поначалу отсутствие разговоров Алистара только радовало, но потом начало все отчетливей тяготить. Задумчиво разглядывая неестественно прямую, напряженную спину Дэмиэна, он невольно раздумывал, чем они с Малиссой могли так серьезно провиниться. Возможно, поиск останков был не лучшей идеей, но и магичка во многом права. Если бы их правда захотели поймать, поймали бы в любом случае.

Вопрос о том, почему их не ловили, волновал Алистара куда больше. Ведь сначала все было так серьезно. Шпион в доме мэтра Ривеуса, явно весьма долго следивший за ним и за Малиссой. Загадочный маг, по словам Дэмиэна немедленно явившийся выяснить, что с этим самым шпионом стало, а дальше…

А дальше была тишина. Они свободно покинули город, и баньши до сих пор была единственным признаком того, что беглая Видящая вообще кого-то интересует. Возможно, поведение слуг стало бы понятнее, знай Алистар, зачем именно им нужна Видящая. Но этого он не знал. Потому вот уже добрых пять лиг пути набирался решимости расспросить Дэмиэна.

Полуэльф же попросту ехал вперед, будто ничего и вовсе не случилось. Будто он сам не провел несколько часов на грани жизни и смерти. Совершенно определенно не собираясь давать спутникам никаких объяснений. Было в нем сейчас что-то, против воли заставлявшее следовать за ним молча. Может, тот самый Золотой Дар? Алистар сердито мотнул головой, призывая на помощь все свое упрямство, и пятками поторопил лошадь.

— Зачем слугам нужна Видящая? — спросил он.

От звука голоса сердце рухнуло в пятки и испуганно там притихло, пропустив удар. Вслед за невольным испугом пришла злость. Почему он вообще должен был молчать, боясь задавать вопросы? В конце концов, они все были в одной лодке, так что имели полное право знать, что происходит. Хотя бы затем, чтобы не наделать настоящих глупостей.

— Не знаю.

Этот ответ поразил принца, заставив подавиться всеми противоречивыми эмоциями разом и закашляться, едва не вывалившись из седла. Ехавшая сзади Малисса тихо охнула. Но быстро поравнялась со спутниками и тоже присоединилась к странной беседе.

— Меня хотят видеть живой или мертвой? Это хотя бы ты знаешь?

— Нет, — все так же спокойно отозвался Дэмиэн. — Но предполагаю, что все-таки живой. Иначе убили бы сразу.

— Спасибо, утешил, — проворчала магичка. — Только вот не пойму, какой им может быть от меня толк. Я ведь даже не знала, кем являюсь, пока тот…

— В таком случае, у меня есть следующий вопрос, — осторожно шевельнул плечами Дэмиэн. — Как о тебе вообще узнали?

Малисса заметно насторожилась. Пальцы, сжимающие поводья, побелели от напряжения.

— Учитель не мог… — начала она, но была бесцеремонно перебита.

— Почему сразу учитель? — фыркнул полуэльф. — Скажи мне вот что. Тот парень, заявив, что ты не обладаешь никакими особыми талантами, хотел тебя посильнее задеть или говорил правду?

Залившись краской, девушка опустила лицо и довольно долго молчала. Потом решительно подняла голову и ответила:

— Правду.

— Тогда думай. Глава Гильдии берет в ученицы девчонку, не из знатной или хотя бы богатой семьи, не блистающую исключительными способностями… он должен это как-то объяснить, верно?

— И что с того? — продолжила недоумевать Малисса. — Маги сами себе выбирают учеников, на личное усмотрение.

— Как ты очаровательно наивна, — рассмеялся Дэмиэн. — Люди положения мэтра Ривеуса мало что могут позволить себе делать без оглядки на других. И выбор ученика уж точно не из этого немногого. Значит, не один он знал о твоем особом даре. И еще это значит, что в рядах Гильдии давно уже есть слуги.

— И все это не отвечает на мой вопрос, — решительно встрял в беседу Алистар. — Чего эти слуги хотят от Малиссы?

— Мне кажется, — со странной улыбкой ответил полуэльф, — что нас вовсе и не преследуют. Скорее уж подгоняют. Потому, что им нужна Видящая, а не растерянная неумелая девчонка.

— Но если мы попадем в Цитадель…

— Туда мы, думаю, попасть не должны. Все закончится раньше, на Болотной дороге.

— Почему именно там? — удивился Алистар.

— Место такое, — лаконично ответил Дэмиэн и поторопил лошадь, резко вырвавшись вперед и оборвав этим разговор.

* * *

Астер бурлил, как суп под крышкой, забытый хозяйкой на раскаленной плите. На двух женщин в темных, потрепанных балахонах никто не обращал внимания, даже когда они пытались выспросить дорогу. Люди отвечали торопливо, и немедленно уносились дальше, по своим делам. Пришлось немало поплутать по незнакомым улочкам, прежде чем по сбивчивым и обрывочным указаниям все-таки удалось отыскать лавку готовой одежды.

Торговец, собиравшийся уже убегать, при виде женщин в балахонах служительниц Дафары незамедлительно пересмотрел ближайшие планы и услужливо распахнул двери. Очевидно, принял неурочных покупательниц за паломниц, прибывших в город посмотреть на справедливое возмездие, и в пути попавших под ливень, безнадежно испортивший одежду. Не став его разубеждать, Арина решительно взялась за перебор имеющегося товара.

На то, чтобы подобрать обеим простые платья, какие обычно носили горожанки, времени ушло немного, потому на главную площадь Дейви и Арина пришли задолго до полудня. Но все равно оказались с самого краю, почти у стены дома здешнего наместника, напротив ратуши. К эшафоту было, разумеется, не пробиться. Места в первых рядах заняли еще с ночи, едва закончился дождь.

От нечего делать, Дейви принялась рассматривать площадь и затопившую ее толпу. Вокруг них толклись главным образом люди небогатые. Более зажиточные, приплатив страже, обеспечили себе места на широком крыльце ратуши. Или вовсе высовывались из окон домов. Знать удобно расположилась на балконах. Дамы обмахивались веерами, их кавалеры вели друг с другом беседы. Рядом с ними время от времени появлялись слуги с подносами еды и напитков.

То и дело в толпе раздавались гневные выкрики, призывавшие проклятие на головы святотатцев. Они немедленно находили бурную поддержку всех собравшихся. В ответ служительница Дафары, настоятельница Темерской обители, стоявшая прямо на эшафоте, заводила молитвенные славословия, поддерживаемые с ничуть не меньшим рвением.

— Пресветлая, поди, давно не слышала таких рьяных молитв, — саркастически усмехнулась Арина. — Воистину, пока гром не грянет…

Дейви повела плечом. Ей, куртизанке, молиться Дафаре вовсе не полагалось, богиня не одобряла подобных занятий. Но сейчас все равно хотелось шептать, а лучше даже кричать вместе со всеми, упрашивая Пресветлую смилостивиться и обратить свой гнев лишь против нечестивцев.

— Как будто Дафаре и впрямь есть какое-то дело…

Не утерпев, Дейви шикнула на спутницу. Не потому, что так уж сильно боялась гнева богини. Скорее опасалась, что эти слова услышит кто-то из толпы. И тогда им обеим несдобровать. Потому как гром все-таки грянул, совсем недавно и очень громко. Так, что даже те, для кого давно не существовало ничего святого, временно преисполнились религиозного рвения.

— Ты права, — послушно кивнула ведунья, видимо, подумав о том же. — Не пойму только, зачем мы здесь.

— Потому, что весь город здесь. И лично я надеюсь увидеть тех, к кому можно обратиться за помощью.

— Лично я могла бы просто пойти в Гильдию магов и…

— Даже не думай!

Резко развернувшись, Дейви прижала пальцы к губам Арины, вынудив замолкнуть. Потом увлекла ее дальше, к самой стене, обняла за плечи, словно хорошую подругу, и быстро зашептала на ухо:

— Наследного принца убили. Я точно это знаю, потому и оказалась в обители. Императора, наверняка, тоже. Богам ведомо, кто может оказаться одним из слуг, о которых ты говорила. Любой маг в том числе, верно? И тут появишься ты с вопросами о Цитадели. Как скоро, думаешь, за тобой придут?

К счастью, ведунье удалось сохранить лицо. Со стороны они по-прежнему казались секретничающими подружками. Только холодные пальцы так стиснули запястье Дейви, что та едва удержалась, чтобы не отшатнуться со стоном.

— Как же твоя клятва? — прошептала Арина, догадавшись, наконец, ослабить хватку. — Ну, я слышала, вы, куртизанки, клянетесь, что все, что произойдет и будет сказано между вами и клиентом, никогда не будет вами никому раскрыто.

Дейви настороженно глянула на ведунью. Конечно, пока они примеряли платья, Арина все-таки увидела татуировку возле правой ключицы. Звезду Риарен, богини-покровительницы жриц любви. Но до сих пор и виду не подавала, что знает, кто ее нежданная попутчица на самом деле. Уж точно не повела себя, как подобает благородной леди, незамедлительно проникшись к продажной женщине брезгливым отвращением.

— Между мной и клиентом, — хмыкнула Дейви. — Вот ключевые слова. Тот факт, что в историю посвящен кто-то третий, например, ассасин, которого я по просьбе клиента пригласила, освобождает меня от нее. Вопреки распространенному заблуждению.

— Умно, — кивнула ведунья. — Сама догадалась, или подсказал кто?

— Я куртизанка, а не идиотка, — невольно вспыхнула Дейви, и тут же пожалела о вырвавшихся резких словах.

Арина ни в чем лично перед ней не провинилась. Даже более того, она, леди фон Ларсток, даже зная, с кем имеет сомнительную честь общаться, сохранила тон исключительно равный и дружелюбный. Такой, словно между ними не было привычной пропасти, веками разделявшей в империи женщин достойных и тех, кто к их числу не принадлежал.

Слова извинения готовы были сорваться с губ, но именно в этот момент по толпе прокатился гул, и люди как один подались к центру площади, к эшафоту. Поверх их голов Дейви увидела только императорские знамена на поднятых копьях гвардейцев.

— Везут! — выкрикнула стоявшая неподалеку тощая женщина.

Колонна врезалась в толпу, заставив ее вновь колыхнуться, расступаясь и давая дорогу. Ало-черные полотнища трепетали на ветру. Казалось, после первой волны шума теперь все вокруг затаили дыхание в преддверии самого главного. И вскоре спешившиеся гвардейцы принялись втаскивать на эшафот связанных людей.

Как Дейви ни напрягала зрение, рассмотреть лица бандитов ей не удавалось. Правда, едва ли это удалось бы, даже стой они ближе. С нечестивцами не церемонились, узнать их теперь не смогла бы, скорее всего, и родная мать. Растерянно оглядевшись, куртизанка заметила, что Арина застыла, прикрыв глаза, и чуть заметно шевелит губами.

— Они.

Рывок вышел таким резким, что Дейви тихо пискнула, не удержав равновесия и приложившись лопатками о камни стены. Прежде, чем она успела опомниться, ухо обжег шепот:

— Это они, те самые бандиты. Но одного не хватает.

— Ты…

Холодная ладонь мгновенно взметнулась от плеча к лицу, заставив умолкнуть.

— Я ведунья, забыла? Успела и пересчитать, и ауры запомнить. Их главаря там нет, ты была права.

Городской глашатай развернул свиток и принялся зачитывать приговор. Голос его звучно разносился над головами притихших людей, но разобрать слова было все же довольно трудно. Никто, правда, и не вслушивался, незачем было. Точно такие же свитки еще вчера висели по всему городу.

Толпа охнула, когда солнце ослепительным бликом скользнуло по взметнувшемуся и опустившемуся лезвию топора. Невдалеке вскрикнула женщина, на одном из балконов разряженной леди сделалось дурно, вокруг нее немедленно засуетились мужчины и слуги. Но казнь шла своим чередом, и топор вновь с глухим стуком повстречался с плахой. По влажному после ночного ливня воздуху поплыл сладковатый, металлический запах крови.

После четвертого удара завороженное оханье начало все отчетливей сменяться разочарованным. Захватывающее зрелище грозило закончиться слишком быстро. Обычно убийц и насильников четвертовали, но Пресветлая, хоть и была сурова в вопросах духовности, всякие телесные истязания своими заветами запрещала. А раз уж казнь затевалась в том числе и с целью избежать ее гнева, неудивительно, что негодяям явили милость, заменив четвертование простым обезглавливанием.

— Главарь же нечестивых негодяев, — продолжал выкрикивать с помоста глашатай, — повинен более прочих…

— Это не главарь, — жарко выдохнула ведунья.

— Чего не кричат-то? — раздраженно поинтересовался непонятно у кого стоящий рядом дородный торговец, видно, поскупившийся тратиться на хорошее место. — Хоть бы молились напоследок, нечестивцы клятые!

— Им рты позатыкали, — тут же отозвалась на его восклицание Арина, вновь щекотнув дыханием шею Дейви. — Боятся, чтобы лишнего при народе не крикнули.

— Слушать надо было госпожу настоятельницу Темерскую, — назидательно сообщила тетка в потрепанном и перепачканном мукой платье. — Она истинно верно велела, чтобы так сделали. Нечего нечестивцам слух Пресветлой тревожить.

Дейви почувствовала, что ноги ее не держат. Хорошо хоть стояла у самой стены, иначе упала бы. Слуги знали, что ведунья в Астерской обители. Знали наверняка, иначе не стали бы учинять подобное, к чему им лишнее внимание? А кто знал, что она там? Разумеется, матушка, что приняла ее и позволила остаться. Посвященную не обманешь. Но матушка мертва. Да и будь предательницей она, опять же обошлось бы без шумихи. Впустить ночью, указать место: чего уж проще. И кто из сестер после спросит хоть о чем-то? Им такое любопытство не положено…

Но нет, место слугам указал кто-то другой. А кому матушка могла бы доверить подобную тайну, рассказать, что укрыла ведунью, опасающуюся возвращения слуг Великого Темного? Не кому-то другому в обители, уж конечно. Зато другой матушке — очень даже могла…

В самом деле, зачем еще служительнице богини, вечно призывающей к покаянию, велеть лишить возможности каяться пусть даже и тех, кто совершил столь отвратительное злодейство? Можно, конечно, назвать это и возмездием, но отчего-то в это простое объяснение не верилось.

Ведунья, будто прочтя эти мысли… а может, и в самом деле прочтя, вздохнула, развернулась на каблуках и направилась прочь. Дейви торопливо последовала за ней. Все равно, высмотреть кого-то в этой толпе казалось невозможным. Выходит, придется искать таинственного Сарета, которого упоминал Дэмиэн, как-то иначе.