5. Белая ворона

От скуки перебираю книги, решая, что почитать. Среди книг, нахожу стопку журналов. Вообще-то здесь раньше была этажерка и стеклянный журнальный столик, но с ними приключилась беда, в виде меня в одном из раундов сумасшествия.

Долбаная совесть, в очередной раз, пырнула меня стилетом, и я аж вздрогнула от мысли, что, уезжая, собиралась в дикой спешке, напроч позабыв про множество дорогих мне вещей. Журналы эти непростые, а рукописные, как дневники или вроде того. Они уже на сто раз мною прочитаны, но я беру один и листаю серые страницы. Когда-то читая эти тексты на дене, я так и не нашла то, что искала. Только так мы и знакомы с бабушкой, через её дневники. Здесь можно встретить очерки обо мне, об отце, о дедушке, обо всей её жизни со всеми её тонкостями.

Листая страницы, я вдруг натыкаюсь на чертовски странную пометку на полях. Её перевод на русский гласил: «Первый снег упадёт, когда сокол прольёт кровь белой вороны, и паук спрячет ворону в золотом сердце. Октябрь».

Дикий мороз мчится по моей коже. Речь идёт об октябре, а не текущего ли года? Этот журнал датируется годом смерти Рэйвен, — последний дневник, и октябрь этот может быть в любой момент и любой год. Даже в этот. А ведь уже сентябрь! Что за...

Тереблю на браслете маленькую золотую подвеску, пытаясь понять, настоящая эта запись или только мерещится мне.

Многие спрашивают меня, почему я не крещёная, по крайней мере, не так как прочие. Мой отец не православный и даже не католик, он тотемист, или нагуалист — язычник, проще говоря. Бабушка была племенной женщиной навахо, просто так случилось, что дочь высокопочитаемого индейского шамана, вышла замуж за хард-рокера, коим являлся мой дед — Женя. Всё дело в отце. Окончив университет искусств, он приехал на историческую родину в Россию, намереваясь исполнить заветное желание своего отца — дед всегда мечтал встретить закат лет на земле, где родился, а родом он из-под Смоленска. Дед никогда не препятствовал его начинаниям. Хочешь построить дом по-своему? Строй. Не хочешь быть музыкантом? Да ради бога. Хочешь быть художником? Пожалуйста. Не хочешь быть христианином? Хочешь принять веру матери? Кто я такой, чтобы указывать тебе, во что верить? Твоя жизнь — твои правила!

Отец безгранично любил своих родителей, и любит до сих пор. Совершенно справедливо. Они были невероятными людьми, такими разными, и потому совершенно особенными.

Я как-то непроизвольно улыбнулась, пытаясь вспомнить их. И я помнила, пусть не вживую, но домашние видеозаписи я просматривала. Они вели себя друг с другом, как беззаботные влюбленные дети, в то время, когда им было за семьдесят. Бородатый, с рыжими, как яркая медь волосами до плеч, бесцеремонный и дерзкий рокер, и черноволосая с необычным для индейцев голубым цветом глаз, дочь высокопочитаемого племенного шамана. Дед дразнил бабушку ведьмой, она его Красной Бородой или Барбаросса, как пирата, из старой испанской легенды. Вместе эти люди были критически несуразным сочетанием несочетаемого. Вместе они были совершенством.

Отец так и не объяснил мне толком, почему деды захоронены не здесь, а на индейском кладбище в Юте. Но насколько я могу понимать, отец не успел закончить строительство, смерть распорядилась иначе. Дедушка умер, когда мне исполнился годик, а Рэйвен, некуда без него не поехала. Спустя пару лет родители развелись, и отец вернулся, но Рэйвен уже жила в родной резервации в Юте, и наотрез отказывалась переезжать.

Я не помню всего этого. Я даже не помню, посвящения, а ведь я посвящена по древней индейской традиции. У меня даже был тайный проводник — такой же нагваль, как у отца. Но я не знаю, верю ли в то, что души возвращаются, что смерти нет, есть только переход между мирами. Я вообще не знаю, во что верить.

Я ни в коем случае не отвергаю христианства, это учение, по-своему, бесконечно удивительно, оно так же сильно повлияло на культуру индейцев. Я верю в бога, но не верю я, в такого бога, который сидит над муравейником, и преломляет солнце сквозь лупу. Человек сам делает свои стрелы и, если тебе не за что благодарить Бога, виноват ты, а не Он. Ведь, когда Великий Дух посылает новый день, он посылает его — всему. Великий Дух везде; он слышит все, что находится в наших умах и сердцах, и необязательно говорить с Ним громко. Великий Дух несовершенен. У него есть светлая сторона и тёмная. Иногда тёмная сторона даёт нам больше знаний, чем светлая. Ведь у души не будет радуги, если в глазах не было слёз. Индейцы не хотели церквей, потому что они учат спорить о Боге, а индейцы никогда не имели привычки беспокоить людей об их религии.

Понятное дело, что это в первую очередь, целая этническая ячейка, легендарный опыт, накопленный поколениями, но тут стоит иметь в виду, что моя бабушка, далеко не так проста. Не потому что индеанка даже, просто она дочь шамана. Соответственно, она и сама была очень близка к этому.

С детства, когда мы приезжали гостить с новогодние праздники к Рэйвэн, та давала мне изымать из шкатулки подвески, как бы в честь обновления цикла. Потом я нашла им применение, цепляя на браслет. Рэйвен не стало, но в этой шкатулке я нашла очень много этих маленьких украшений. Раз в год, я не глядя запускаю руку в эту шкатулку и достаю очередной знак. Зачем я это делаю? Однажды, к примеру, я вынула из шкатулки серебряное ацтекское солнышко. В тот год я познакомилась с Солой. Сола, это сокращение. Её полное имя Солярия Ксенадис. Солярия, от латинского «Solaris» — солнечный.

Можно назвать это чем угодно, но у меня мурашки по коже от зашкаливающего мистического присутствия, когда я достаю очередную подвеску. Это как история всей моей жизни в маленьких частицах. Вся моя личность читается в этих знаках.

Отец отдал мне дневники и эту шкатулку, после того как я всё забыла, надеясь, наверное, что я что-нибудь вспомню. И кое-что я действительно помнила. Я не знала никого вокруг, как я жила раньше, как меня зовут, не узнавала себя в зеркале, но знала четыре иностранных языка, например, нотную грамоту и уровень моих знаний в девять лет вообще сильно опережал возраст. Перечитывая дневники Рэйвен, написанные на дене, я прекрасно понимала не только язык, но и то, что описано там: ритуалы, шаманские обряды и прочие тайные знания. Знала все тонкости магических рисунков на песке, в душе не разумея, откуда, но знала и была уверенна, что могу применять эти знания. Это напугало меня.

Мне сложно рассуждать о суевериях. Я всегда немножечко опасалась такой стороны вопроса. Страшно. Я живу одним днём, ступая, как канатоходец между башен близнецов за секунду до конца. Эта секунда остановилась, остановилось время и заморозило миг теракта, но неизвестно, когда время отомрёт и двинется дальше — может через год, и ты сотни раз успеешь пройти этот путь, а может прямо сейчас.

Будущее, для меня такая же неизвестная переменная, как тёмная сторона луны. Это не то о чём я могу говорить. Это то, о чём я думать-то едва могу. Как я могу смотреть вперёд из-за занавеса ежедневной внутренней борьбы и грёбаной драмы, если мне проще напиться и сброситься, на хер, с моста, чем распланировать следующий день! Но всё равно каждый Новый Год, я достаю подвеску из шкатулки.

Итого: семнадцать фигурок размером не больше сантиметра каждая. Они несут в себе массу информации. От предзнаменования, до целой части жизни. Всё началось, когда Рэйвен передала моему отцу Вороний глаз. Это, такой овальный тёмно-синий камушек, на нём голубое пятнышко, обведено белым, а в середине чёрная точка. Он является как защитным амулетом, так и предупреждением. Потом был, медведь — это сила. Затем, ворон из странного чёрного камня. Ворон — очень непростой тотемный знак. Клан Мотылька идёт под Западным Ветром и принадлежит элементу Воздух. Ворон, магический проводник в мир мёртвых. Ворон загадочный и не рассказывает первому встречному всех своих тайн и секретов, в экстренных случаях может так накаркать, что потом беды не оберёшься. Порой очень нуждается в обществе единомышленников, которые дают чувство безопасности. Но чаще всего одиноки. Равнодушны к соперничеству, избегают шума, беспорядка и эмоциональных потрясений, стремясь сохранить мир почти любой ценой. Они интроверты, именно поэтому тотем таких людей — Ворон. Время, отмечает их стремлением к гармонии, справедливости и уравновешенности. Их время требует более глубокого понимания… «иного» — или, по крайней мере, изрядной доли гибкости мышления. Воронам легче продвигать чужие идеи, нежели свои собственные, легко организовать процесс и найти нужных людей, но они привыкли занимать лидирующее положение, и не любят, когда их подталкивают к решениям. В жизни постоянно сталкиваются с вызовами, испытывающими их на прочность, но при этом умудряются сохранять свою независимость.

«Ты — путник, но Ворон не сам путь, он твой проводник», — так оно и было, пусть и не долго.

Змея — обновление, исцеление, борьба. Хм, иногда мне кажется, что Рэйвен уже тогда готовила меня к защите и одиночеству. Я просто была слишком мала, чтобы понять это.

Сова с изумрудными глазами — мудрость. Эти четыре фигуры — медведь, ворон, змея и сова — символы и знаки западного ветра. Моего ветра. Я — Ворон, это как знак зодиака Весы, у северных индейцев.

Луна: «Она осветит твой путь», — это последняя подвеска при жизни бабушки. От рождения, по-индейски меня назвали Аяши Ви Хэнви — Маленькая Солнечная Луна. Бабушка умерла, когда мне было шесть. Во сне. Знала ли она, что скоро всё рухнет и мой путь ляжет сквозь тьму?

Но я всё равно продолжаю это делать, раз в год достаю подвеску, словно это охранная грамота, что придаёт мне сил и уверенности. Или быть может, я не хочу отпускать Рэйвен. Кажется, в этих подвесках есть её частичка. Я не помню бабушку, но чувствую, что любила её, и может, когда-нибудь я вспомню почему.

Красный камень катлинг, похожий на розочку и ворон из серебра — не знаю, что это за предзнаменования, я не помню этих лет, а Рэйвен уже не было. Но чувствую, что он там был — мой нагваль*, моя кровь, моя душа, её украли у меня.

Маленькая обсидиановая нота: в девять лет, отец научил меня играть на гитаре. Благодаря ему, прозвучали первые мои аккорды, становясь роковыми, во всех смыслах и ударениях. А потом мы с Мишей основали «ДиП».

Крестик на красной нити, но это не христианский крест. Индейцы тоже почитали крест, а красная инициальная нить, с нанизанными на неё серебреными бусинками и рунами, отдельный браслет — это моё посвящение.

Жемчужина, чёрная: с 13 лет меня мотало от рецидива к рецидиву. От одного дока к следующему. Клянусь, я даже почти не помню себя в этом возрасте. А то, что помню… лучше даже не заикаться об этом.

Маленький осколок акульего зуба — самый сильный защитный амулет и амулет силы. Индейцы верят, что зуб акулы делает его обладателя непобедимым. Мне всегда приходилось обороняться. Но порой оборонялись и от меня.

Сокол со сложенными крыльями из белого камня. Не представляю, что это значит, на самом деле, но именно на будущий год, после реабилитации в забугорной психушке, отец сослал меня к маман.

Ацтекское солнышко — это Сола.

В прошлый Новый год я вытащила золотую птицу. Предположительно Феникс: золотой Феникс. Ну, тут вообще [no comments]. Перерождение, возрождение, огонь. Было. Я восстала из мёртвых. В прямом смысле. Я была мертва три минуты и сорок секунд. Это капитальное фаталити, но стоит признать, что мне нужна была эта маленькая смерть, чтобы очнуться и понять наконец, сколько стоит жизнь.

* Нагваль или нагуаль — тотемное животное.