Они (Пышкин Евгений)

Я, мои сестры и братья оказались в странном месте. Раньше пространство было иным: огромным и, если так можно сказать, легким, воздушным. Оно казалось почти неощутимым, словно и не существовало его, но я знал, что существовало. Была, была та прошлая жизнь, в которой над тобой висело синее небо, а под ногами расстилались то разноцветный ковер, то белое покрывало.

Но новое место оказалось иным. Первое на что я обратил внимание — запах. Он был резким, противным и удушающим. Это ощущение усиливало само место — тесное пространство, окутанное полумраков. Да еще этот звук. В старой жизни, конечно, были звуки, но они были тихими, порой несмелыми, а здесь… Грохот. Грохот. Нескончаемый грохот, сквозь который я расслышал утробный гул, будто монотонно урчало животное.

Братья и сестры молчали. Они вповалку лежали в этом замкнутом пространстве. Мне каким-то чудом удалось сохранить естественное положение: я стоял.

Я рассмотрел лежащих братьев и сестер и заметил, что подо мной рассыпано нечто зеленое, похожее… Я не захотел поверить в это. Нет, не может быть. Душа противилась такому открытию, но это оказались наши части тел. Не нас, конечно, а других братьев и сестер, которые раньше были в этом замкнутом пространстве. Были? Тогда куда они делись? Что с ними случилось после того, как они побывали в этом месте? Я решил, что что-то противоестественное случилось с ними. Смерть? Нет, я не видел, как они умирали, но уверил себя, что они умерли медленной и мучительной смертью. Угасли вдали от дома. О них никто не вспомнил. Никто.

Надо выкарабкиваться отсюда, из этого проклятого места. Если и умереть, то только не здесь и не там, где умерли другие братья и сестры. Лучше умереть в привычно мире, откуда я родом.

Мысль моя начала давать осечку. Я то и дело сбивался с цепи рассуждений, я понимал это, но ничего не мог сделать. Видимо, виноват в этом едкий запах. Он не был похож на запах дыма, но одурманивал также.

Надо выбраться отсюда, решил я, выбраться любой ценой. Чего бы мне это не стоило. Выберется один — выберутся и остальные.

Братья и сестры лежали неподвижно. Может, крепко спали? Да как можно спать в таком месте! Я беспомощно начал царапать стену рядом с собой. Я царапал ее, потеряв счет времени, а место продолжало греметь, гудеть и источать зловоние. Но я продолжал.

— Уймись, — сказал кто-то.

Я замер и насторожился.

— Что? — удивленно вымолвил я.

— Уймись, говорю, — повторил кто-то из братьев.

— Почему?

— Потому что это бесполезно. Мы никогда не выберемся отсюда. Никогда.

— Я тебе не верю, — отрезал я. — Мы должны бороться, даже если…

— Даже если что? Даже если никто из нас не выбирался?

— Я не верю тебе. — Внутри меня все сжалось. — Не верю. Не верю даже тому, что никто не пытался.

— Никто и не пытался, потому…

— Ну! — разозлился я. — Чего замолчал? Почему все бесполезно? Я же знаю тебя, ты впервые здесь. Я тоже здесь в первый раз. Откуда тебе известно?

— Ты что, брат, вниз не смотрел?

— Я видел, что внизу.

— Тогда зачем спрашиваешь? Мы никогда не выберемся отсюда. Своим ходом нам не суждено. Придут они и заберут нас. Да, мы покинем это тесное место, но не сами.

Я замолк. Я долго молчал, прислушиваясь к грохоту и гулу. Они звучали где-то снаружи, но так близко, что казалось, вот они, здесь, рядом, прямо передо мной.

— Кто они? — спросил я.

— Не важно. Их видят все, но никто не знает их настоящего предназначения. Может, их предназначение в том и заключается, чтобы собирать нас в тесные пространства, а потом…

— Заткнись! — закричал я. — Замолчи! Предназначение? Ты хочешь сказать, что их создал мир для убийства? Мир никогда никого не создает для убийства. Мир не может этого делать.

— Ты так думаешь?

— Да, — но мой голос прозвучал неуверенно.

— Ты так думаешь, — без вопросительной интонации повторил брат. — Мы сами не знаем, как устроен мир. Пойми, мы до конца ничего не знаем. Не можем знать. Знает только Всевидящий. Только он познал тайну обеих бездн.

Стало тоскливо. Конечно, он был прав. Всевидящий. Я бы у него спросил, но Всевидящего не было поблизости. Я находился в этом проклятом замкнутом пространстве и разговаривал со своим братом, который, интуитивно я это понимал, ошибался.

— В любом случае я тебе не верю. Они убивают нас, допустим, но не в этом их предназначение.

— Как раз в этом. Я слышал… Слышал, что они не просто нас убивают. У них это целая церемония. Магический ритуал. Тебя достанут отсюда, закуют в красивые оковы, и чтобы ты не сдох сразу, дадут воды!

— Молчи! Я не хочу тебя слушать! Вместо того чтобы тратить время на пустую болтовню, подумай как нам выбраться отсюда.

— Нам не выбраться.

— Я не буду тебя больше слушать. Отстань!

Я начал отчаянно царапать стену рядом с собой, лихорадочно думая, где здесь лазейка. Где она находится? Если мы сюда как-то попали, значит вход в это узилище… И в это мгновение нас сильно тряхнуло, я повалился, но все ж смог зацепиться за стену и застыть в неудобном положении. Грохот прекратился. Но гул остался. Сквозь него я различил тихий звук. Кто-то двигался за стеной. Затем все прекратилось. Спустя долгое время, тот же самый звук возобновился. На этот раз он перемещался и был громче, а в следующее мгновение тесное пространство озарилось ярким светом.

Я все увидел. Это были они. Я не смог рассмотреть их, но сомнений не осталось — они. Их длинные темные конечности держали моих братьев и сестер. Они забросили их в тесное пространство к нам. И тут же все покрыл полумрак.

Нас стало больше. Новоприбывшие упали на братьев и тихо застонали. Затем стон прекратился. Вновь это проклятое место продолжило грохотать.

— Эй, ты слышишь меня? Отзовись, — шепнул я.

— Слышу.

— Почему нас не забирают. Ты же говорил…

— Возможно, еще рано. Но ты видел, да? Видел их? Это были они.

— Я догадался.

— Они имеют власть над нами.

— Но кто они?

— Этого я не ведаю. Ну, что? Думаешь выбраться отсюда?

— Думаю. Теперь я видел выход и выберусь.

— Если ты видел выход, не значит, что ты выйдешь.

— Я все равно тебе не верю, — по инерции произнес я, обдумывая как добраться до выхода.

Можно подтянуться и попробовать проползти вдоль стены в том направлении. Благо, что это место порой трясет. Тряску можно использовать.

— Ты о чем задумался? — спросил брат.

— Я сбегу отсюда. Лучше умереть на свободе, чем у них в красивых, как ты говоришь, оковах.

— Они сильны. Ты видел, как их конечности сдвигают заслон? Наши руки слабы, ты не сможешь сделать этого. Нужно иметь такие же конечности, как у них.

— Бред. Бред. И слушать тебя не буду. — Но, поразмыслив, сказал: — Хорошо, тогда помоги мне сдвинуть заслон.

— Зачем?

— Да просто так! — Его тупость начала раздражать. — Просто так. Просто попробовать. Если у нас ничего не получится, мы все равно останемся здесь, как ты и говорил, и нас тогда заберут они. Почему бы и не попробовать? Мы ничего не теряем.

Брат промолчал. Я только услышал, как он пополз в мою сторону, скребя руками по полу.

— Постой, — вдруг сказал я, когда он дополз до меня. — Постой. А почему остальные молчат? Они что, смирились?

— Наверно, спят. Чувствуешь, какой тяжелый воздух? Он их одурманил.

— Ладно, поползли к выходу. Цепляйся за меня. Так будет легче. Мы будем поочередно толкать друг друга вперед.

— Может, все-таки не стоит?

— Отвянь!

— Ну, как знаешь.

Мы доползли до стены, где находился заслон, и уперлись в него. Заслон не поддался, но я знал, что у нас еще есть время, еще не растаял тот единственный шанс, который подарит нам свободу. Еще не растаял.

— Все, — выдохнул брат. — Я больше не могу. Я устал.

— Отдохни. Продолжим позже.

— Не думаешь ли ты, что они допустят это? Ну, чтобы мы оказались на свободе?

— А что говорит Всевидящий?

— Не знаю.

— Но ты столько знаешь о них. Больше, чем я. Откуда? Тебе Всевидящий рассказал?

— Нет, старейшины.

И тут я понял, что нужно делать. Надо отвлечь брата от дурных мыслей. Надо задавать вопросы. Любые вопросы, чтобы он ни секунды не думал о проигрыше, чтобы не думал, что это все, конец. Мы так и останемся здесь, пока не придут они — надо выкинуть эту мысль. Можно болтать о чем угодно, даже о них.

— Что еще тебе рассказывали старейшины о них?

— Ты действительно хочешь знать?

— Да.

— Я тебе почти все рассказал. И да, старейшины говорили, что их предназначение убивать нас, но чтобы это не выглядело как простое убийство, они придумали ритуал. Он совершается раз в год. Зимой. В одно и то же время. Это, говорили старейшины, похоже на жертвоприношение. Вот все знают о Всевидящем. Это наш бог. Так вот, они не поклоняются ему. У них иной бог. Бог, жаждущий смерти. Я забыл, как он называется. Очень сложное название. Раз в год они приходят за нами, лишают нас корней, основы, всего того, на чем зиждется наша жизнь. Они приносят нас в тесные места, оплетают наши тела оковами. Оковы красивы. Ну как же, ритуал все-таки, должно быть все красивым. И вот, ты стоишь в оковах, которые мерцают и светятся, а чтобы ты дольше жил, дают пить.

— А кто они сами?

— А ты не догадался? — Брат тихо хихикнул. — Кто? Он еще спрашивает, кто? Убийцы. Самые настоящие.

— Да я не об этом. Как они выглядят. Чем живут? Ты только что сказал, что ритуальное убийство происходит раз в год. Что они делают в остальное время?

— Прости, я был не столь любопытен, как ты. Ты бы, наверно, расспросил старейшин, а я не стал тогда спрашивать. Мне сделалось так противно. Я захотел убежать от этого.

— Ну, и дурак! — обиделся я.

— Согласен.

— Если бы ты больше знал, мы уже сейчас что-нибудь придумали.

— Что?

— Ну, по крайней мере, мы бы не сидели в темноте, здесь, в этом проклятом месте.

— Порой ты рассуждаешь здраво, а порой говоришь глупости. Ты считаешь, что знание делает тебя свободным? Знание поможет тебе выбраться?

— Да. Кстати, ты как, отдохнул?

— Да, вроде.

— Тогда навались!

Мы изо всех сил уперлись в заслон. Ничего не получилось.

— Погоди! Стой! — закричал я. — Ты слышишь? Голоса старейшин.

— Да. Слышу. — Голос брата задрожал. — Я думал, мне показалось, я думал…

— Они слышат нас! Они нам помогут! Стучи! Стучи в заслон, что есть мочи! Они спасут нас всех! Стучи! Не переставай!

— Голоса удаляются!

— Не важно! Стучи, пока слышишь! Еще есть шанс вернуться в ту жизнь! Мы не умрем! Мы живы! Слышите, мы живы!

…

Все случилось в мгновение.

Водитель крытого фургона успел среагировать. Он ударил по тормозам, заметив, что впереди сосна падает на дорогу. Огромная вековая сосна, будто, вываливаясь, выходила из леса. Водитель нажал на тормоз, но машину занесло на скользкой дороге. Ее развернуло. Сосна упала на кабину, смяв ее как бумажный домик. Раздался грохот и скрежет металла. В зимнем воздухе застыл морозный скрип падающего дерева, в котором послышалось: «За братьев и сестер моих!»

От удара сосны не выдержал хлипкий замок, и задняя дверь распахнулась. Из фургона выпали на дорогу две молодые елки.