Дневник

— — Не грусти. Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно.

Алиса засмеялась. «Нет смысла и пытаться, — сказала она, — нельзя верить в небылицы».

«Я полагаю, у тебя не слишком много опыта, — сказала Королева. — Когда я была моложе, я имела обыкновение делать это по полчаса в день. Да что там говорить, иногда я успевала поверить не менее чем в шесть небылиц ещё до завтрака».

Льюис Кэрролл, «Алиса в Стране Чудес»

Мари вышла из комнаты бабушки в полном недоумении, не понимая, что могла означать неожиданная перемена в ее настроении.

Старушка ожила, воспарила духом, взбодрилась. На дотоле бледных пергаментных щеках играл легкий румянец, а глаза радостно искрились. Бабушка выглядела посвежевшей и энергичной,  — увлеченной какой-то неизвестной идеей, стремлением что-то изменить, пока еще не поздно. Но сия тайна пряталась в ускользающем взгляде мутноватых глаз, за сосредоточенным выражением лица и за легкой улыбкой. Лишь порывистые движения и дрожание маленьких сухоньких рук выдавали скрываемое волнение и заставляли сидящую на краешке кресла Мари внимательно следить за хаотичными передвижениями старушки по спальне.

— Ба, что-то с тобой сегодня не так. Плохой сон?

Старая дама бросила на внучку быстрый взгляд из-под полумесяца очков, мягко улыбнулась и предпочла промолчать. Сейчас она приводила в порядок небольшой письменный стол у окна. Неловкое движение дрожащих рук — и небольшая фарфоровая кошка, капризно изогнувшая хвост, безвозвратно почила бы в груде осколков, если бы не подоспевшая Мари. Она подхватила изящную безделицу прямо у пола. А бабушка, казалось, ничего не заметила.

Разум старушки, которой шел восемьдесят восьмой год, никогда не вызывал сомнений в своей ясности, и это отличало ее от многочисленных ровесниц, уже пребывающих в столь преклонном возрасте в блаженном состоянии перехода к младенчеству.

Достижения медицины и эстетической косметологии в последние десятилетия способны были творить чудеса, но бабушка не пользовалась новинками для исправления неминуемых следов времени, она обходилась витаминами и приговаривала: «Сколько мне отмерено свыше — столько и проживу».

Мари очень любила леди Элен. Сейчас девушка с болью осознала: время неумолимо идет вперед, нет, оно уже бежит вприпрыжку и отсчитывает последние годы ее любимой бабушки.

После смерти сэра Коллинза прошла целая неделя. Дядя Майкл, сводный брат мамы, взял на себя организацию похорон и поминовения. Дедушку захоронили среди своих многочисленных предков в фамильном склепе в поместье Торнбери, в графстве Кент. Майкл, закоренелый оптимист и вечный философ, на этот раз с нескрываемым волнением покидал часовню после отпевания тела отца. Осознавая бренность всего сущего на Земле, с грустью понимая, что и сам когда-то пройдет тем же путем и навсегда присоединится к древнему роду.

Мари очень переживала за бабушку. Страшно представить, что чувствует женщина, потерявшая своего верного спутника, свою единственную любовь. Поведение Элен в последнее время вызывало опасения у Мари и удивляло ее. Казалось, старенькая дама намеренно не осознает происходящего. Она отказалась присутствовать на похоронах и осталась в лондонском доме, заявив, что желает запомнить мужа живым. Ей легче представить, что любимый не умер, а на время уехал и должен скоро вернуться? Как знать…

Она не пролила ни слезинки (или Мари не видела, как она горюет?), на ее лице не было заметно признаков страдания.

«Леди Элен Коллинз, как истинная аристократка, держится из последних сил, не может проявить слабости» — таков был вердикт родных. Мари с ним была согласна лишь отчасти.

Она знала бабушку лучше других, выросла на ее заботливых руках, поэтому чувствовала: горе старой женщины не имеет границ, но оно скрыто в ее душе от посторонних глаз. Скрыто намеренно.

Мари первой заметила перемену, произошедшую вчера с леди Элен.

Старушка вышла из состояния ступора и начала активно готовиться к отъезду в запланированное путешествие в Аквитанию, в любимый отель «Дю Пале». Захотела вновь «подышать океаном».

В годы молодости, а потом и в зрелости она и сэр Коллинз любили бродить по просторным, бесконечным, вылизанным прибоем пляжам и слушать вечный зов бескрайнего океана.

Давно запланированной поездке так и не суждено было состояться. Дедушка отошел во сне, когда до их отъезда оставалось всего несколько недель.

Мари оставила Элен за укладкой немногочисленных вещей и намеревалась забронировать второй билет на материк для себя. В последнем путешествии оставить бабулю нельзя.

Но билетом она займется позже — поменять имя пассажира не представляло труда, а сейчас есть более интересное и важное занятие. Мари не терпелось прочесть небольшую тетрадь с записями, что передала ей бабушка. Она задержала Мари на пороге, внимательно и требовательно заглянула в глаза, словно пыталась донести всю важность просьбы, и добавила дрогнувшим голосом:

— Мари, деточка, прочесть это необходимо сегодня, не откладывая… пожалуйста.

В этом заключалась вторая и главная странность, больше всего насторожившая Мари.

«С бабушкой случилась беда»,  — решила Мари. Перемена к лучшему, обрадовавшая девушку, уже не выглядит обнадеживающей. Элен перевозбуждена, неестественно бодра, взволнована по неизвестной пока причине. Вербальные признаки выдают крайнюю степень душевного напряжения. Состояние можно охарактеризовать как тревожно-мнительное, до навязчивого синдрома еще далеко, но патология может быстро прогрессировать. Черт побери, как она, врач, пропустила признаки старческого маразма?

И в продолжение сюрпризов — неожиданная и весьма странная просьба прочесть тетрадь именно сегодня. Сегодня? Почему?

Безусловно, она выполнит желание бабушки. Мари отложит поездку на семинар, который она проводит для студентов первого курса университетской клиники.

«Ничего страшного, сейчас свяжусь с Шерри, и она подменит. Главное — моя не устающая удивлять бабуля… Надо уговорить ее пройти обследование, пока не стало совсем поздно»,  — размышляла Мари, поднимаясь в свою комнату.

В руках она держала пожелтевшую от времени тетрадь, исписанную мелкой вязью — аккуратным бабушкиным почерком.

Удобно расположившись на широком диване, занимающем почти половину спальни, Мари осторожно раскрыла старый дневник. Опасаясь, что ветхие странички разлетятся во все стороны от сквозняка, прикрыла фрамугу. Пробежав глазами несколько строк, поняла: дневник начат в середине лета 2009 года, пятьдесят четыре года тому назад. У девушки перехватило дыхание от волнения — сколько лет минуло! Бабушка сделала первые записи задолго до того, как Мари Коллинз появилась на свет.

Первое время было непривычно воспринимать написанные от руки строки — уже полвека как весь мир перешел на сохранение и использование информации на цифровых носителях. Редко кто читал старинные книги и тем более писал от руки. Удобно и привычно доверять свои мысли плате персонального компьютера, прекрасно справляющегося с ролью друга, компаньона, советчика, жилетки для утоления страданий и соавтора по созданию злобных пасквилей или блогов. Всего понемногу, каждому по потребностям. Однако Мари довольно быстро привыкла к витиеватому почерку бабушки и погрузилась в удивительную историю, не веря ни единому написанному слову.