Мари. Недалекое будущее.

Мари услышала тихий зуммер звонка. На тонкой панели, висящей на стене, появилась пульсирующая яркая точка. Неизвестный абонент вызывал ее на видеосвязь.

Девушка нехотя поднялась с кровати и подошла к экрану. Нажав панель запроса коммуникатора, она сразу увидела лицо человека, разыскивающего ее. Это был Пауль. Не прошло и нескольких дней, как он, не выдержав молчания, вышел на контакт. Взглянув на себя в зеркало, Мари удостоверилась, что выглядит неплохо, но этого недостаточно, чтобы подключиться к разговору. Надо что-то отвечать. А ответов нет. Предложений также. И вряд ли они появятся в ближайшее время.

Сигнал зуммера остался без внимания, а появившаяся «анимашка-автоответчик» попросила абонента связаться с домом Коллинзов через некоторое время или оставить сообщение. Но Пауль отключился молча, без лишних слов. Остается надежда, что его ангельское терпение иссякнет и он более не позвонит.

Чтобы набраться сил перед дальнейшим погружением в хронику, Мари заварила себе свежего кофе. Она осилила почти половину удивительного дневника, другая обещала быть не менее захватывающей.

«Я не буду делать никаких выводов, пока не дочитаю до конца. Решить, что бабушка сошла с ума, проще всего. Уверена, разгадка впереди».

Сев за барную стойку с чашкой ароматного напитка, Мари сделала первый маленький глоток, вдохнула пряный запах и невольно вспомнила… Стефана.

Их знакомство состоялось в маленькой кофейне студенческого кампуса в пригороде Берлина. Будучи студентом старшего курса факультета инновационных технологий, Стефан Минц, симпатичный высокий шатен с янтарными, вечно смеющимися глазами, давно приглянулся Мари, но от природы скромная и застенчивая девушка позволяла себе любоваться им только издали. И вдруг Стефан сам подсел к ней за столик и угостил кофе. «Мокко» с ванилью.

Мари не верила своим глазам, из головы моментально вылетел весь запас немецкого языка, ради пополнения которого она приехала по обмену в университет Гумбольдта.

Воспоминания замелькали, как кадры заезженной болливудской мелодрамы, буйнопомешанной и романтичной: знакомство с мужчиной своей мечты — бесконечно долгие прогулки по пустынным улицам старого города — разговоры обо всем и ни о чем — первая неуверенная близость — безумная страсть, повторяющаяся каждую ночь в съемной квартире Мари,  — любовь, Любовь, вечная и бесконечная,  — желание соединить свою жизнь с самым красивым мужчиной, с самым нежным и сексуальным, самым достойным и преданным… И наконец, последний, завершающий кадр — кабинет врача, сообщающего Мари о беременности, и счастливые, восторженные глаза Стефана, встретившего ее у ворот клиники «Шарите». Конец первой части — счастливой.

В то лето они отправились волонтерами в лагерь для детей с ограниченными умственными способностями в Нижнюю Саксонию, местечко Крибштайн. Курорт, известный кристально чистым горным озером и возвышающимся над ним средневековым замком.

Стефан был задействован в команде аниматоров, а Мари доверили группу пятнадцатилетних девочек, остававшихся на уровне развития наивных пятилеток.

И опять замелькали кадры воспоминаний, раз за разом теряющие краски и ставшие в конце зловеще черно-белыми.

Прекрасное солнечное утро. Группа девочек нежится на берегу озера, они хотят купаться. Мари встает на гидроскутер, чтобы с глубины следить за детьми. Напарница ведет девочек в воду. Радостные крики и брызги плещущихся в воде великовозрастных глупышек. Ее любимица, рыжеволосая хулиганка Кэтти, улучив мгновение, пока внимание Мари занято, вырывается из-за заграждения и плывет на середину озера. Мари замечает беглянку в последний момент, когда в поле бокового зрения попадает движущийся на огромной скорости аквабайк. Пьяный вдрызг мужчина, не сбавляя скорости, направляет водный мотоцикл к плывущей девочке и кричит: «На одного тупого ублюдка меньше!»

Мари не раздумывает ни секунды. В ее голове моментально сложились траектории движения обоих скутеров, и она нажала на газ. Разгоняясь до предела возможности двигателя, она молила Бога лишь об одном — успеть! Успеть! Сбить идиота раньше, чем он проедет по голове больного ребенка.

Кетти-дурочка почуяла опасность, развернулась и теперь с отчаянными криками безуспешно гребла к берегу.

От того, что произошло потом, даже кадров воспоминаний не осталось, лишь ощущения. Сначала страшный удар, боль в ушах от разъяренного вопля пьяного садиста и удушье, раздирающее легкие, наполняющиеся холодной водой.

Следующим воспоминанием становятся отчаянные, наполненные слезами глаза Стефана, сидящего на краю ее больничной койки и сжимающего ее руки.

Мари совершенно не чувствует тела, живым остается лишь сознание, до которого постепенно доходит ужас того, что говорит любимый:

— Мари, что же ты натворила! Ради олигофрена пожертвовала нашим ребенком! Мари, за что ты так со мной?

Она молча слушает его обвинения, переходящие в истерику, ощущая себя пустотелой оболочкой. Как будто вместе с потерянным малышом она лишилась и собственной души. The End второй части трагедии.

Третья часть ее жизни, названная впоследствии сатирической мелодрамой, так и оставалась не расцвеченной художественным редактором, потому что не хватило на нее цветной пленки, на складе оставался запас только черно-белой.

Стефан был убит, уничтожен, растоптан свалившимся на него известием о кончине ребенка и не нашел ничего более достойного, чем успокоить страдания и осушить слезы в объятиях лучшей подруги Мари, Иваны Куликовой.

Их тайная связь продолжалась ни много ни мало почти полгода после трагедии и была открыта совершенно случайно. Вернувшись не вовремя в снимаемую вместе с Иваной квартиру, Мари услышала характерный скрип кровати и стоны. Испугавшись и уже собираясь уйти, чтобы не смущать подругу, с удивлением заметила на вешалке куртку Стефана.

Свет померк перед глазами. Превозмогая отвращение и боль, на негнущихся ногах она прошла в комнату подруги и кинула подаренную куртку прямо в раскрасневшееся от страсти лицо возлюбленного.

А потом было все как у всех прошедших через финальную сцену адюльтера — банально и пошло. Вновь прозвучавшие и уже до оскомины надоевшие обвинения в убийстве их невинного ребенка ради спасения слабоумной, жалобы на отсутствие сочувствия великому горю несостоявшегося отца, запоздавшие слезы раскаяния.

Какая теперь разница. Мари закрыла дверь в прошлую жизнь и до сих пор не ведает, как сложилась дальнейшая судьба Иваны и Стефана. Возможно, они обрели свое счастье вдвоем.

После смерти ребенка и двойного предательства прошло почти два года, пока Мари не научилась дышать самостоятельно, полной грудью, наслаждаясь каждым глотком воздуха. Она вновь смогла без смущения поднять глаза на находящихся рядом мужчин — сначала на своих коллег по кафедре факультета судебной психиатрии Цюрихского университета, куда выиграла грант для продолжения обучения, а потом и на других, живущих в ее мире.

С Паулем Шальке она познакомилась в этом году в горах, во время зимних каникул, которые проводила вместе с коллегами по работе.

Замелькали следующие кадры приятных цветных воспоминаний жанра романтической мелодрамы, пока не отснятой режиссером до своего грустного финала или до счастливого хеппи-энда.

Обычное солнечное утро на просыпающемся горнолыжном курорте — тишина и кристально чистый морозный воздух дымчато-розового цвета. Мари садится в первый поезд, поднимающий любителей утренней тишины на склоны, — наслаждение полетом в окружении сверкающего миллиардами ослепительных искр нетронутого снега — неописуемый восторг от полного контроля скорости — резкий выброс адреналина от возникшего слева и внезапно подрезавшего ее лыжника — нелепое совместное падение.

Сила удара была значительной, и Мари, лежа в пушистом сугробе, первым делом проверила конечности и, поняв, что переломов нет, попыталась встать. Удалось с трудом, потому что только одна лыжа оставалась пристегнутой к ботинку, а другая отлетела в неизвестном направлении. Ее, слегка прихрамывая, нес молодой, засыпанный снегом парень, улыбающийся во весь рот. Гневные слова возмущения, готовые сорваться с губ Мари, замерли, когда она увидела озорные ребячьи глаза с пляшущими чертиками.

А что, в принципе, произошло? Обычное дело! Хорошо, что оба остались целы.

Мари, поддавшись обаянию незнакомца, приветливо улыбнулась ему в ответ.

Так появился в ее жизни Пауль Шальке, бизнесмен из Дортмунда.

Симпатичный блондин, крепкий, мускулистый, с ясными глазами и волевым подбородком — ни дать ни взять один из лучших представителей утерянного древними арийцами генофонда.

Пауль отдыхал в Церматте со своими оторвавшимися от семей друзьями, одуревшими от желанной свободы.

В тот вечер Пауль пригласил ее на ужин в ресторан, чтобы сгладить вину за неуклюжесть.

Они расположились в уютном национальном штюбли^[1] на первом этаже «Валлизерхоф» — гостиницы, в которой жила Мари. За ароматным сырным фондю и бутылочкой фенданта, а потом и кирша Мари с изумлением поняла, как легко находятся общие темы для разговора, что ей не только комфортно, но и удивительно приятно в обществе Пауля. А потом случилось невероятное. Мари впервые за десять лет рассказала человеку, которого знала всего один день, историю своей жизни, не исключая и трагического случая на озере. Мари была уверена, что знакомство с симпатичным немцем закончится через два дня — сразу же после ее отъезда с курорта. Ее удивила реакция Пауля на слова Стефана, сгоряча сказанные Мари в больнице. Он криво усмехнулся, а потом осторожно дотронулся до рук Мари и сказал:

— Неужели ты до сих пор сомневаешься в правильности своего поступка? Я бы поступил так же, не задумываясь ни минуты! Ты молодец! И не смей себя винить!

Мари благодарно улыбнулась в ответ и облегченно вздохнула, как будто все десять лет ждала поддержки совершенно незнакомого человека.

Эту и следующую ночь Пауль провел в ее спальне.

После Стефана у Мари не было длительной связи с мужчинами, и, наслаждаясь ласками нового знакомого, она просила себя лишь об одном:

«Не смей привыкать! Он исчезнет из твоей жизни уже завтра».

Однако Пауль не собирался исчезать.

В день ее отъезда он предложил Мари отвезти ее в аэропорт, и она радостно согласилась. Ей самой хотелось как можно дольше находиться рядом с ним, и поэтому она с удовольствием расположилась в новом маленьком спорткаре, ожидавшем хозяина на стоянке в соседнем Тэше. Церматт всегда был городом, лишенным автомобильного движения.

По дороге в Цюрих, которая занимала всего два часа по скоростному шоссе — часть его проходила через самый длинный горный тоннель, — Пауль успел вкратце рассказать ей о себе. Он жил с родителями в маленьком городке в пригороде Дортмунда и заведовал собственной фирмой по обслуживанию «олдтаймеров» — машин с годами выпуска начала 2000 года. Он прошел через очень тяжелый развод с женой, в результате которого сын, пятилетний Матиас, остался с отцом. Бывшая жена Пауля, бельгийка по крови, отправилась за лучшей долей из надоевшего маленького заштатного городишки во Францию, где и затерялась без следа, забыв о собственном ребенке.

В Швейцарию Пауль поехал по приглашению друзей, женатиков со стажем, желавших отвлечь одинокого отца от забот о родителях и подрастающем поколении.

— Я познакомился с тобой, Мари, и теперь боюсь представить, что через час ты будешь так далеко…

В машине воцарилось долгое молчание. Мари растерялась: если сказать, что и ей жалко расстаться с ним (что было правдой), неминуемо последует предложение о продолжении знакомства, чреватое возможной болью, которую Мари не могла себе позволить. Страдание от разлуки неизбежно и прямо пропорционально силе привязанности, которую она уже испытывает к симпатичному немцу. Так что лучше все оставить как есть, без лишних эмоций.

Пауль как будто прочел ее мысли и постарался сменить тему для разговора.

Тем не менее, прощаясь с Мари у стойки регистрации на рейс в Лондон, он попросил ее контактный код коммуникатора, и девушка безропотно его дала. И, не успев подняться в воздух, она уже сто раз отругала себя за глупость — теперь придется невольно ждать его вызова. А если этого не случится, то разочарование ей обеспечено.

Но все складывалось на удивление хорошо. Пауль позвонил ей на следующий день после приезда. И так они поддерживают отношения уже без малого полгода. Правда, пока лишь визуальные, но тем не менее это были отношения, которые были в диковинку для одиночки Мари.

И сейчас она стояла перед тяжелым выбором: разрешить своему новому другу приехать к ней в Лондон и тем самым перевести их виртуальную связь на особенный, близкий уровень или попросить его более не искать с ней встреч?

Тяжелое решение было отложено из-за внезапной смерти дедушки. Сегодня, услышав его вызов, Мари растерялась и не ответила. Она не готова к новому чувству, к ответственности за чужого ребенка, к возможности начать новую, счастливую жизнь. Она недостойна, ущербна. Мари больше всего на свете боялась будущей боли. Как врач, она давно поставила себе неутешительный диагноз и прописала лекарство.

Ей комфортнее жить одной, отвечать только за собственную жизнь и не испытывать лишних эмоций и потрясений. Тем более что в свете текущей работы в судебных органах и ведущихся научных исследований на тему органических изменений в гипофизе серийных убийц Мари была очень далека от нормальных человеческих отношений. Ей привычнее находиться в обществе психопатов, чем рядом с нежным и любящим мужчиной. Она отвыкла жить в мире здоровых людей.

Сколько раз леди Элен пыталась говорить с ней о невозможности провести жизнь в одиночестве, рассчитывая лишь на себя одну, о необходимости доверять и верить в людей, в их чувства. Но пока все ее попытки были безуспешными. Мари намеренно натягивала на себя маску глупца с холодным сердцем и уходила в работу с головой.

Поэтому и сейчас, безучастно посмотрев на умолкнувший зуммер звонка, Мари медленно допила кофе и поднялась к себе в спальню, чтобы продолжить чтение хроники.

^[1]  Штюбли — типичный швейцарский деревенский ресторан, отличающийся по-домашнему теплой атмосферой и уютом.