Послесловие

Лежащая на столе газета намокла, покоробилась, текст в некоторых местах расползся, но в глаза всё равно отчётливо бросался заголовок: "Известный химик, изобретатель лекарства от рака и лауреат Нобелевской премии Дмитрий Бортницкий скончался в Москве". Заметке было уже два дня, но боль, застывшая хрустальным холодком в серо-зелёных глазах ещё молодой женщины, была свежа по-прежнему. Разве два дня — срок?

"И когда друг друга проклинали

В страсти, раскалённой добела,

Оба мы ещё не понимали,

Как земля для двух людей мала."

До чего же права была Анна Андреевна! Иногда человеку нужно умереть, чтобы другой человек понял, что он его любит.

"Митенька, я часто бывала к тебе несправедлива, да и вообще у меня ужасно скверный характер. Я совершенно не умею просить прощения, да и не нужно это теперь, когда ты всё решил так.

Неважно, что ты не выжил бы в любом случае, оставить маленького сына всё равно подло. Но в том-то ты и прав, что, в отличие от Марины с Лизой, я люблю тебя-подлеца. Какие мы были дураки, что расстались! Этот Влад… Жгучие итальянские глаза, полудетская восторженность и ничего больше. Как глупо… Но ты оказался сильнее меня — единственный человек на Земле, которому это позволено. И не только сильнее, но и гениальнее, иначе кто бы сумел придумать такой потрясающей красоты и силы финал, который мне и присниться не мог ни в одном из моих романов?

Наши дети честнее и чище нас, они прекрасно справятся сами, мы ничем не можем им помочь.

Пора! Сегодня у нас с тобой серебряная свадьба. Ты просил меня прийти, и я приду, не подведу, всё сделаю, как тогда с венчанием.

Как страшно жить в полнейшем душевном одиночестве, когда никто не понимает и не хочет понять. Ты не понимаешь стихов, но ты всегда понимал меня. Я помню твои слова о том, что мою прозу ты любишь больше, чем чью бы то ни было, не потому, что она гениальна или талантлива, а потому что в каждом слове тебе вижусь настоящая я. Ты понял меня, хотя даже я себя подчас не понимаю.

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя".

Иоанна Григорьевна быстрым движением достала из закромов шкафа белое платье. Надела его. Накрасила губы терракотовой помадой, заранее купленной в "Ив Роше". Пусть всё будет как можно более похожим на тот вечер.

Найти "Мастера и Маргариту". Любимый отрывок. Чтобы намекнуть сыну на то, что произошло.

Задёрнуть шторы и закрыть дверь. Чтобы ничто земное больше не отвлекало.

Написать записку. Это минута.

Содержимое ампулы лучше перелить в бокал — и выпить за счастье.

Перед глазами — красный туман. Что это — свет солнца сквозь задёрнутые занавески? Щелчок дверного замка — вернулся Серёжа.

Красный туман всё ярче, ярче. И сквозь него всё отчётливее начинают проступать очертания города. А Иоанна идёт в сторону от лагуны, чуть левее — на вытянутый поперёк залива остров. Идёт в милиметре над землёй и водой, не касаясь их. От этого весело: она и сама не ожидала, что умеет летать. И вот уже так близко, что на берегу различим силуэт человека. Он тянет руки, и Иоанна идёт, плывёт над водой всё ближе и ближе.

А над ними алой рябиновой кровью полыхает яркий, единственный во всех существующих мирах закат.