Глава 5 - Быть младшей

Лидия Григорьевна Корзунова ни в какую любовь с первого взгляда не верила. Романы, которыми запоем зачитывалась старшая сестра, наводили на неё скуку или, что ещё хуже, меланхолию. Потом, когда Иоанна определилась с профессией и стала эти романы писать, Лида не взяла в руки ни одной её книги. Не потому что не любила сестру или считала её бесталанной, а потому что не переваривала художественную литературу. Куда интереснее были мемуары, дневники — то, что осталось от людей, которые по-настоящему были, а не материализовались из воображения писателей.

И всё-таки, когда лёгкий белый вапоретто едва оттолкнулся от берега острова и между ним и растерянно застывшим на самом краешке суши юношей возникла переливчатая атласная лента воды, сестрёнка глянула снизу вверх на Иоанну и поняла, что что-то изменилось. Её вечно весёлая, озорная и колкая сестра выглядела сейчас как каменное изваяние, как жена Лота, не могшая не обернуться назад, даже если ради этого ей придётся превратиться в соляной столп. Что с ней происходит? Лида осторожно подёргала её за рукав:

— Иоанна, ты чего?

Девушка посмотрела на сестру. Некоторое время помолчала, потом сказала своим обычным голосом:

— Я не "чего", а кто. Имя существительное, одушевлённое, именительный падеж. И ты сама прекрасно знаешь, кто я. Иоанна Корзунова, твоя старшая сестра.

— А… что происходит? — Лида попыталась переформулировать свой вопрос.

— Мы с тобой вляпались в небольшое приключение, насилу отвязались от озабоченного маньяка и плывём на вапоретто домой. Где нам, кстати, сильно достанется от мамы.

— А может, он не маньяк, — проговорила младшая сестра задумчиво, но уверенно. И почувствовала, как после этих слов что-то изменилось и в ней самой.

В Бога, по большому счёту, Лида Корзунова тоже не очень-то верила. Её credo состояло в том, что если ты говоришь, думаешь и делаешь правильные вещи — "правильные" отнюдь не всегда означает "соответствующие христианским заповедям" или хорошие в общечеловеческом смысле слова; просто правильные — те, которые по какому-то высшему закону бытия ты должна сделать в этот момент жизни — то на твою душу нисходит умиротворение, и всё удаётся, и жизнь улыбается до следующего твоего прокола.

Так, неожиданно для самой Лиды, получилось и в этот раз. Едва она сказала вслух, что встретившийся им с Иоанной на острове Лидо юноша мог не быть маньяком, как ни с того ни с сего ей стало очень радостно, а насквозь промокшая одежда, хлюпающая в туфлях-лодочках вода и ждущая дома ругань матери вдруг показались пустяками.

Иоанна пожала узкими плечами:

— Мама права, нельзя тебя одну отпускать. Ничего ты ещё не понимаешь в жизни! Так приставать могут только те, кому хочется неплохо провести время с красивой девушкой.

— Если это время равно всей жизни, то почему бы и нет? — Лида и не заметила, что её бледно-голубые глаза почти слились с мягким цветом окружающей воды, а уверенность в собственной правоте сделала большеносое круглое лицо почти красивым.

— А пусть тогда докажет! — С жаром воскликнула Иоанна и, кажется, даже топнула ногой. — Пусть свернёт горы, добежит ко мне босиком по терновнику и камням, сразится с драконом...

— Ну, ты опять своих соплей начиталась! Это только в сказках бывает, а в жизни всё проще.

"Да, в жизни всё проще, — подумала Иоанна. — Иногда достаточно одного взгляда. И вроде, головой понимаешь — как пить дать маньяк! — а хочется и на край света пойти, не то что ночь… Эх, видимо, и правда перечитала я сентиментальных романчиков!".

Когда мама спустила пары, обе дочери были переодеты, согреты и отпоены чаем с капелькой коньяка, и на поднявшийся из воды город опустилась по-итальянски тёмная ночь, Лида долго ворочалась в кровати и впервые в жизни пугалась собственных мыслей.

Всегда, с первого осознанно девичьего взгляда в зеркало, Лидия знала, что сестра гораздо красивее её. А кроме того, ярче и острее, и в жизни действительно понимает куда больше. Вдобавок ко всему Иоанна ещё и старше на целых два года и два месяца. А значит, ей первой, ей больше. Это относилось ко всему — делёжке сладостей, вниманию подруг, вообще жизни. Да Лида никогда и не была против, она всегда так восхищалась сестрой, что сама готова была отдать ей всё самое лучшее — до тех пор, пока обе девушки не вошли в тот возраст, когда очень многое значит внимание со стороны противоположного пола.

Да, Лида понимала, что и здесь Иоанна даст ей десять очков вперёд — но увы, больше не готова была с этим мириться. Не то чтобы она собиралась как-то пакостить сестре — перехватывать любовную переписку, например — не в Лидином это было характере; но в тот вечер младшей из сестёр Корзуновых вдруг ужасно захотелось быть одной на Лидо, и встретить этого незнакомца, и чтобы на неё он положил глаз среди всех женщин этого острова, этого города и этого мира — и пусть подозрения Иоанны окажутся верными, пусть даже это длится всего лишь ночь — но это будет её счастье, и оно будет. А там, как знать — может, он и правда совсем не маньяк. И пусть Иоанна красивее, она, Лида, зато теплее, мягче, может отогреть так, что на всю жизнь хватит.

"Влюбилась я, что ли?" — испугалась Лидия, боявшаяся первой любви как огня как раз потому, что понимала: кем бы он ни был, стоит ему раз увидеть её сестру — и пиши пропало. Лидия встала с постели, вышла на балкон и впервые в жизни залюбовалась разлитым по Венеции серебром полнолуния. Свет луны бликовал на воде, очерчивал здания ровным белым контуром и превращал просто красивый город в волшебно красивый. Застыв от всеохватывающего ощущения безмерности — и в природе вокруг, и внутри себя — Лида сначала не заметила, что на том же балконе, закутавшись в байковое одеяло, стоит Иоанна и так же не отрываясь смотрит на эту красоту. Поначалу Лидия не хотела мешать сестре, но природное любопытство — интересно, о чём она думает? — взяло верх над тактом. Младшая сестра подошла поближе и спросила вкрадчиво и дружелюбно:

— Вспоминаешь наше сегодняшнее приключение?

Иоанна обернулась и некоторое время смотрела как бы сквозь сестру, в пространство. Потом, неожиданно миролюбиво, без сарказма, ответила вопросом на вопрос:

— Скажи, ты веришь во вторые шансы?

— В смысле? — Не поняла проще устроенная Лидия.

— Ну, что судьба иногда даёт ещё один шанс, чтобы мы смогли сделать работу над ошибками...

— Не знаю, — честно созналась Лида. Она спросонья туго соображала, да к тому же так и не поняла до конца, что сестра имела в виду.

— Тогда иди спать, — скомандовала Иоанна, резко став строгой.

Лида, не желая ссориться с сестрой и портить настроение обеим, покорно засеменила обратно в кровать.

Что ей снилось в ту ночь, Лидия Григорьевна по прошествии двадцати пяти лет, естественно, уже не могла вспомнить. Да это было и неважно. Глядя на своё отражение в высоком трюмо — ей-Богу, с годами стала симпатичнее — она думала о другом, о том, что было гораздо важнее юношеских снов. О том, что Иоанна и здесь обогнала её. И о том, отчего заметка из "Комсомольской правды", сообщавшая о смерти Нобелевского лауреата Д. В. Бортницкого, была отчего-то покороблена и почти размыта, несмотря на то, что было ей всего около недели.