Глава 22

Гарнетт

У меня в руках его ключи от дома в Ноттинг-Хилл, а передо мной его огромный дом в стиле Райта, с гигантскими панорамными окнами и крышей с выносом. Рядом с домом небольшая парковка для личных авто, а придомовая территория окружена фигурными кусками и карликовыми деревьями, прямо перед домом небольшой фонтан и витиеватые металлические ворота.

Я открываю дверь его ключом и прохожу внутрь. Автоматический свет включается, и прихожая наполняется ярким теплым светом. Здесь пахнет чем-то сладким с цитрусовыми нотками, я прохожу вперёд и оглядываюсь вокруг. Огромный просторный зал выглядит чертовски уютно, стильная корпусная мебель, дорогой интерьер, выполненный со вкусом, здесь так чисто, что мне неловко даже прикасаться ко всей этой роскоши. Я залезаю к нему в бар и наливаю себе стакан какого-то дорогущего вискаря. Всё что я сейчас хотел, это накидаться до беспамятства и забыть о том, что этот день вообще был в моей жизни.

— Кто Вы? — голос позади меня какой-то встревоженный, но при этом нежный, — что Вы здесь делаете?

— Ты, должно быть, Илай? — я оглядываю его снизу вверх, беру еще один стакан, — давай, присоединяйся, у меня для тебя дурные новости.

Он медленно подходит ко мне, садится за барную стойку и внимательно смотрит в мои глаза. Я наполняю кристально-чистый стакан крепким виски и протягиваю ему. Он аккуратно берёт его в руки, но ждёт, когда я выпью первым.

— Что случилось? — он, не переставая, смотрит в мои глаза.

— Клэймор умер. Буквально пару часов назад.

— То есть как так?

— Ты знал про его приступы?

— Да, однажды мне случалось это видеть, он просил всегда носить с собой этот футляр, — он достает из кармана серебряный футляр и протягивает мне.

Спасение, до которого мы не успели добраться. Я касаюсь его, открываю. Внутри синяя бархатная подкладка, а на ней ампула морфина, шприц с металлическим поршнем и бутылёк с лауданумом. Мне хочется рыдать, когда я его вижу. Вместо этого я залпом осушаю свой стакан и наливаю себе новую порцию виски.

— Так кто Вы?

— Я его родной брат. Меня зовут Гарнетт, — я протягиваю ему руку, его лицо приобретает гримасу удивления, и он поспешно протягивает мне свою.

— О, простите. Я не знал, что у Клэймора есть брат.

— Не переживай, он тоже не знал.

Он опускает свою голову вниз, о чём-то думает, а потом вновь смотрит на меня. Он явно чем-то обеспокоен.

— Хорошо, что Вы появились. Два дня назад прошли похороны Чарльза, Клэймор пропал, а я и не знал, что думать. Маленького Сая привезла гувернантка в день смерти его отца, он даже не понял, что произошло. На похороны его тоже не пустили. Я тут и не знаю, что делать, — он залпом выпивает свой виски, — а ведь я здесь работаю совсем недавно, поймите.

— Черт, думаешь, я знаю, что делать? — я подливаю еще порцию себе и ему.

— Нужно провести похороны Клэймора, нужно достойно его проводить, как считаете?

— Конечно.

Когда я думаю о похоронах Клэя, мне становится дурно, голова идёт кругом, а ноги меня совсем не держат. Я отхожу от барной стойки и валюсь на диван в зале. Я отдаю Илаю вещи Клэя, кроме блокнота и заливаю в себя полный стакан.

— Эй, закурить найдется?

Секунда и в моих руках оказывается сигарета какой-то дорогущей марки, которой я в жизни не видел, а уж тем более не держал в руках. Он щелкает зажигалкой и заботливо прикуривает, воздух вокруг наполняется табачным дымом с едва различимыми нотками черного шоколада. Я подхожу к огромному панорамному окну, за стеклом холодная осень, листья на деревьях еще не до конца опали, однако на траве нет ни одного сухого листочка, будто их убирают здесь каждые десять минут.

Я сажусь на пол, поджав под себя ноги, вставляю сигарету в зубы, а потом вновь открываю его блокнот и перечитываю его записи, сделанные идеальным, почти каллиграфическим подчерком:

«Вещи, которые заставляют меня чувствовать себя живым:

1. Когда тебя похищают.

2. Уснуть в дешевом номере после того как ты не спал двое суток.

3. Есть тако на бордюре железнодорожной станции.

4. Когда Гарнетт смотрит в мои глаза.

5. Лежать на тюке сена, и смотреть, как двигаются облака.

6. Когда встречаешь людей, которые пережили ту же боль.

7. Позволить себе напиться дешевым алкоголем позабыв обо всём.

8. Когда я обнимаю своего брата.

9. Смотреть, как он танцует.

10. Проснувшись после дикой попойки видеть лицо Гарнетта.

11. Есть дешевый гамбургер в придорожном кафе.

12. Страх потерять своего брата.

13. Убить человека.

14. Рыдать, осознавая свою ничтожность.

15. Слышать крик чаек на пирсе.

16. Смотреть, как уходит вдаль железная дорога.

17. Идти вдоль набережной и слушать плеск волн.

18. Чувствовать себя любимым.

19. Сидеть на причале и понимать, что скоро всё закончится.

20. Вернуться домой».

Он так и не вернулся домой. Мне становится от этого так тошно и больно, что слезы валятся на дешёвую бумагу сами собой. Илай подходит, присаживается позади и гладит меня по спине, пытаясь успокоить.

— Всё образуется.

— Больше всего я хотел, чтоб он вернулся домой, чтобы он почувствовал каково это, после долгих дней вновь вернуться в привычное русло. Так хотел, чтоб он вообще почувствовал, попробовал на вкус это чувство, когда ты реально ценишь свой дом. Когда ты возвращаешься и понимаешь, что нет места лучше дома. Когда ты чего-то лишаешься, а потом обретаешь это снова. Это непередаваемое чувство, — я делаю глубокую затяжку, — а теперь мне жаль, мне так жаль его. Жаль, что он больше не узнает.

— Я могу Вам как-то помочь?

— Ты должен ввести меня в курс всего, что тут происходит. На вот, почитай, — я протягиваю ему блокнот, — первую страницу читай, остальное не надо, это личное.

Клэй с самого начала писал о своих сомнениях по поводу того, что сможет пережить свои приступы в такой долгой дороге без морфина. С самого начала он знал, чем всё может кончиться, но никогда не настаивал развернуться обратно или предпринять хоть какие-то меры. А потому он заботливо оставил телефонный номер своего адвоката и лаконичную приписку «Теперь всё моё — твоё» датированную четырнадцатым октября, с размашистой каллиграфической подписью внизу.

— То есть теперь Вы владелец?

— Выходит, что так. Завтра нужно будет познакомиться с мелким и созвониться с адвокатом. Покажи мне спальню.

— О, я покажу Вам дом. Пройдемте.

Он повел меня наверх, в спальню, по дороге показывал некоторые комнаты, каминный зал, выполненный в стиле модерн, обеденный зал с огромным столом из дорогого дерева, надраенная до блеска ванная комната, которая была размером, наверное, с весь мой бывший дом. Тут был бассейн, летняя терраса украшенная маленькими фонарями, зеленый сад с множеством непонятных мне деревьев и каких-то экзотических кустарников. Огромные коридоры, очень много места и уют.

Илай сказал, что в доме так же есть прислуга, состоящая из садовника, повара и горничной. У каждого своя отдельная комната. Илай говорит, что они должны были здесь быть на постоянной основе двадцать четыре часа в сутки, потому что Клэй мог встать посреди ночи, и ему обязательно требовалась компания под джин. Илай говорит, что Клэй был очень одинок, и хоть он презирал людей, они всё равно были нужны ему.

Я захожу в его спальню и валюсь на огромную высокую постель, утыкаюсь носом в нежную шелковую ткань и глубоко вдыхаю запах. Его запах. Мне снова хочется рыдать, я привязался к нему слишком быстро.

— Доброй ночи, сэр.

— Илай?

— Могу еще чем-то помочь, сэр? — он покорно стоит в дверях, сложив руки в замок.

— Давай без этого, зови меня просто Гарнетт, ладно? Я не привык ко всем этим штукам.

— Хорошо, Гарнетт, — он улыбается и удаляется, не до конца закрывая дверь, а я валюсь на подушки и закрываю глаза.

Эта ночь оказалась самой странной из всех, что мне довелось пережить. Эта ночь была переходом от того кем я был раньше до того, кем я буду уже завтра. Ночь потерь и приобретений. Я не представляю себе то, насколько теперь всё изменится. Я не до конца осознаю, что всё произошедшее реально. Я до сих пор не верю. Да и поверю ли. Я трогаю свое лицо, оно горит от выпитого виски, все вокруг плывет в каком-то алкогольном опьянении. Я так устал, что мое тело даже не двигается. Я просто закрываю глаза и погружаюсь в глубочайший сон.