Глава 6

Клэймор.

Не обращая внимания на резь в глазах, я, не моргая, таращился в его лицо и пытался найти какой-то ответ, но в итоге у меня возникало еще больше чертовых вопросов. Я будто заглянул в какую-то до боли знакомую бездну.

— Твои глаза, — я продолжаю в них недоуменно смотреть, а он не отводит от меня взгляда, — они такие же, как и мои.

— Ваша отличительная семейная черта, верно? — он говорит это, почти мертвым голосом, не моргая.

— Я… я думал, она только наша.

— А тебе не приходило в голову, что твоя семья несколько больше, чем тебе казалось?

— Ты имеешь в виду, что… — я вспоминаю свою семью, смотрю в его глаза и тут же все складываю, — ты мой родственник?

— Я твой брат, будь ты проклят.

— Ты серьезно?

— А ты не видишь?

— Мой… брат… — я смотрю на его лицо, всматриваюсь в его черты и ищу сходства.

Бледная, почти серая кожа, черные как смоль волосы, такие же, как и у меня, прямой маленький нос, как у меня, те же немного пухлые губы, тот же острый подбородок, те же бездонные кристально-чистые бирюзовые глаза, длинные черные ресницы, тот же рост, то же телосложение. То, что мы были похожи, видно было невооруженным глазом. Я ему верил. Черт, для меня это стало шоком. Я впервые за долгие годы чувствовал, как колотилось мое сердце, и был почти рад этому.

— Я тебе верю. Ты не можешь быть кем-то другим, — я не могу оторвать от него взгляда, у меня такая каша в голове, что я не могу сформулировать внятно ни один интересующий меня вопрос, — сколько тебе лет?

— Как и тебе. Мы родились в один день. Я был вторым.

— То есть, я старший… невероятно… — внутри меня будто что-то ожило, — почему я о тебе не знал?

— Я был довольно грязным секретом твоего папаши, — он запнулся, — нашего папаши.

— А мать? Она и твоя мать?

— Да. И моя тоже.

— Но как так вышло? Почему ты не часть нашей семьи?

— Ты знаешь, а с этим вопросом ты не по адресу заехал, — он говорит это с каким-то раздражением, интонация его голоса становится в разы выше, и я тут же всё понимаю.

— Они от тебя отказались, да?

— Сразу из роддома меня забрала другая семья, и ты знаешь, лучше бы я просто умер.

— Почему они так поступили? То есть… мать никогда не хотела детей, это я знаю, но отец… черта с два он был таким ублюдком? На тот момент у него было такое состояние, что он мог бы содержать весь гребаный Ист-Энд, — я пытаюсь найти оправдание его поступку, но решительно его не понимаю. Если отказываться, то от обоих сразу, либо наоборот, чем руководствовался этот мудак.

— Ты думаешь, я не задаюсь этим вопросом? — он продолжает смотреть на меня этим мертвым равнодушным взглядом, от которого у меня мороз по коже.

— Черт… неужели такое бывает…

Я пытаюсь переварить всю эту информацию, и мой мозг просто взрывается, странно осознавать в сознательном возрасте, что у тебя вообще-то брат есть. Да в принципе странно понимать тот факт, что ты уже не один.

— Я всегда хотел иметь брата-ровесника. Думал, типа, ну знаешь, будем с ним отрываться, ездить куда-нибудь, у нас будут общие интересы и все такое, хах… здорово должно быть, — я ему слегка улыбаюсь, но снова сталкиваюсь с его холодным равнодушием, — как тебя зовут?

— Гарнетт.

— Ты всё это время жил в Лондоне?

— Да, всю жизнь смотрел на тебя через экран телевизора. — Он делает паузу и тянет свою руку к моему лицу, он касается холодными пальцами моей щеки, а потом тихо ухмыляется, — я думал, что когда увижу тебя в реальности, и смогу коснуться, то что-то внутри меня изменится, и я почувствую к тебе что-то, кроме ненависти.

— И как?

— Все по-прежнему.

— Ты ведь понимаешь, что я не виноват в том, что произошло?

— А это и не акт мести конкретно тебе.

— А кому? Моему отцу?

— Точно.

— Через меня? Ему насрать на меня ровно так же, как и на тебя.

— Я тебе не верю.

— Ты убедишься в этом довольно скоро.

Он отходит от меня и закуривает, а я вновь оглядываю его с ног до головы. Дешевая, затертая одежда, растянутая толстовка, поверх старое потрепанное английское пальто, тусклые волосы, пряди которых он периодически убирает за ухо, поношенная обувь, что-то мне подсказывает, что жил он хреново. Бледные руки, в отличие от меня, у него они целы обе. Разодранные пальцы и покусанные губы. Видимо, он живет в стрессе. Серая кожа от недостатка витаминов. Вид у него болезненный и уставший.

— Что ты собираешься делать? — спрашиваю, рассчитывая хоть на какую-то определенность.

— Во-первых, я стрясу с твоего папаши компенсацию за его отсутствие в моей жизни.

— А во-вторых?

— А второе станет для тебя сюрпризом.

— Ты меня пугаешь.

— Так и задумано.

— Хочешь сказать, я в заложниках, а ты вроде как с него выкуп за меня потребуешь?

— Да, можно и так сказать.

— Ахаха… — меня почему-то пробивает на смех, — ахах черт, ты ж ни пенни от него не дождешься!

— И с чего ты это взял? — он кидает на меня недоверчивый взгляд.

— Гарнетт, ему насрать на меня, поверь мне, ему настолько насрать, что он даже слушать тебя не станет. Я знаю своего отца.

— По вам так не скажешь.

— То, что ты видишь по телеку, в журналах и интервью, это всё хрень собачья, наша семья не такая. Совсем не такая.

— И почему он к тебе так относится?

— Да потому что я болен, — и тут меня охватывает паника, такая дикая паника, что в глазах плывет, я пытаюсь оглядываться вокруг, но не нахожу в поле зрения того, что мне нужно, — где мой футляр?!

— Какой футляр?

— Серебряный футляр со шприцом и прочим, где он, мать твою?!

— При тебе его не было, ясно?

— Конечно, при мне его не было, он был у Илая, долбанный ты кретин!

Меня охватила паника и больше не собиралась меня покидать. Я перебирал в голове все возможные варианты и не находил ни одного адекватного. Внутри начал подниматься страх, а сердце начало колотиться как бешенное. Что делать? Что теперь делать?

— Ты должен отвезти меня обратно.

— Можешь забыть об этом.

— Ты должен достать мне морфин, — я со страхом смотрю в его глаза.

— Об этом тоже забудь, без рецепта мне никто ничего не даст.

— Ты понимаешь, что когда у меня начнется приступ, ты со мной не справишься, придурок?!

— Ты закован в цепь, Клэй, мне не придется с тобой справляться.

— Ты… ты, ты должен съездить ко мне домой. Ты должен привезти мне этот футляр.

— Исключено, ты ведь понимаешь.

— Тогда пусть Илай приедет и привезет его. О Господи, неужели я сдохну прямо здесь, — паника накатывает с каждой новой волной сильнее, и я знаю, что чем выше мой уровень стресса, тем проще спровоцировать приступ, но я попросту не могу себя унять, — мать твою, мать твою… тогда не уходи никуда, слышишь?

— Что это еще значит?

— Меня нельзя оставлять одного. Пообещай, не оставлять меня одного?

— Что с тобой не так?

— Думаешь, я просто так с собой человека под боком таскаю двадцать четыре часа в сутки? Он мне нужен, чтоб, если что, он мог принять меры. Не оставляй меня, прошу.

— У тебя с психикой что-то? — он смотрит на меня подозрительно и не понимает, верить или нет.

— Кластерные боли. Наступают времена, когда эта боль приходит из ниоткуда, и буквально разрывает голову на части. Она такая сильная, что я теряю над собой контроль что ли, я не отдаю себе отчета в том, что делаю и могу с легкостью расквасить себе голову или выдавить глаза. Мне нужен человек, чтоб вовремя сделать мне укол и проконтролировать мое поведение. Если ты уйдешь, а приступ начнется, я с собой точно что-то сделаю.

— Мать твою… — он отходит от меня и снова закуривает, а я пытаюсь справиться со своей паникой. Может мне повезет и никаких чертовых приступов вообще не будет. Или я тут загнусь, — мне нужно это обдумать.

Он выходит в коридор, а моя паника усиливается все больше и больше с каждой его минутой отсутствия.