часть 3 глава 4

Без четверти три по полудню в казарму явился Миш и сообщил через стоявшего насмерть у двери часового, выставленного по его же указанию, что он прибыл сопроводить оберштурмбанфюрера Винклера в штаб.

Фридрих к тому времени крепко спал, впрочем, как и большинство людей из его группы. Командира разбудили и рассказали о том, что его ждут:

— Так ему и надо, этому майору, — улыбаясь, добавил Леманн, глядя, как Винклер поднимается и приводит себя в порядок, — представляете, наш Мориц чуть не подрался с ним.

— С чего вдруг? — не понял оберштурмбанфюрер, подходя к раздобытому где-то солдатами крохотному зеркалу.

— Он на посту, — тихо начал повествовать Астор, — а майор решил войти. Он же сам сказал, что часовые не должны подпускать к нашим объектам никого.

— А мы не перегибаем палку? — поинтересовался Винклер, облачаясь в пятнистую куртку и расчесываясь.

— Думаю, нет, — продолжал неведомо чему радоваться Леманн, — пусть знает наших.

— Глупости, Астор, — нравоучительно заметил командир, — здесь все наши, помните об этом.

Оберштурмбанфюрер собрался быстро. Майор Миш ждал его не более шести-семи минут. Встретив командира группы, сотрудник личной охраны фюрера ничуть не выглядел обиженным. Похоже, он прекрасно понимал мотивы подобной принципиальности часового.

По пути к штабу они практически не разговаривали. Лишь у самой двери, у которой, к слову сказать, на посту стояли двое, Миш окинул взглядом Винклера с головы до ног и вместо напутственных инструкций заметил:

— Что если наши часовые схлестнутся с вашими? Поверьте, охрана внутреннего периметра тоже чего-то стоит, правда, есть одно «но»! Их командир не может позволить себе такой роскоши, как эмоции. Идемте, нас ждут.

Они прошли шумными коридорами штаба. В здании готовились встретить верховного главнокомандующего. Вокруг что-то чистили, красили, белили, стучали, но в дальнем крыле, куда следовали два офицера, к встрече фюрера уже все подготовили, и было тихо.

В комнате, куда привел Винклера майор Миш, никого не было.

— Вам придется немного подождать, — сказал сотрудник личной охраны фюрера и тут же вышел.

Фридрих сел на кожаный, скрипучий диван, но в это время дверь распахнулась, и в помещение вошел среднего роста, худощавый господин в великолепном темно-синем костюме.

— Сидите, — с порога сказал он, — я не генерал, вернее, не совсем военный, чтобы передо мной вскакивать.

Он протянул Винклеру тонкую руку, кожа которой, похоже, редко видела солнечный свет:

— Меня зовут Вальтер Грайте, — представился он, и сел в кресло напротив, — я биолог, руководитель исследовательского отдела Аненербе. Здесь я курирую один из проектов, в рамках которого находитесь вы и ваши люди. Непосредственно на месте этим проектом руководит небезызвестный вам гауптштурмфюрер Бауэр. — Биолог сделал короткую паузу и сразу же перешел к делу. — Скажите, вам уже известно что-либо о ваших задачах?

Винклер старался выглядеть спокойным, но его мозг судорожно пережевывал ключевые слова: «я руководитель исследовательского отдела Аненербе».

Похоже, эти люди обосновались здесь очень плотно, раз даже перед приездом самого фюрера продолжают спокойно работать над какими-то проектами и, более того, не замораживают их на это время, а напротив, вводят в активную фазу. «Ну да, — с ехидцей заметил про себя Винклер, — такой я тебе простак. Сейчас же возьму и расскажу тебе все, что знаю», однако вслух он лишь сдержанно произнес:

— К сожалению, нас пока держат в полном неведении в отношении этого, господин Грайте.

— Ну что вы, — услышав это, устало улыбнулся биолог, — не поверю, что ничего не знаете. Не нужно меня опасаться, это лишнее. В вашей команде собраны первоклассные разведчики, спортсмены, стрелки, можно сказать элита войск СС. Я осведомлен о том сколько опасных миссий им удалось завершить удачно, и все только по причине того, что вы лично формировали этот отряд.

— У меня нет отряда, — сухо заметил Винклер, — были две группы, которые сейчас преобразованы в одну. Замечу, что они созданы по распоряжению рейхсфюрера и не являются чем-то исключительным. Подобных мне командиров специальных групп в СС десятки, если не сотни.

— Вы себя недооцениваете, — хитро заметил Грайте, — сотни командиров подобных групп вы говорите? Скажите, а многие из них имеют звание оберштурмбанфюрер? А еще, у кого из них, позвольте спросить, ходят в помощниках майор и штурмбанфюрер? Причем, один просто гений разведки, а другой великолепный атлет, спортсмен, мастер стрельбы и рукопашного боя. Понятно, некоторые завистники смеют говорить о том, что подобное достигнуто вами исключительно из-за родства с Георгом фон Шницлером, но ваш послужной список, награды и выполненные задания говорят о другом.

Вы, Винклер, очень жесткий, волевой и надежный исполнитель с прекрасно выученной, штучно подобранной командой, впрочем, как раз в подборе кадров, насколько мне известно, вы и воспользовались влиянием дяди вашей супруги.

Я читал запросы в войска на то, чтобы вырвать с фронта и записать в ваши ряды отдельных солдат и офицеров. Но, опять же, это ведь вы, имея вес настояли на том, чтобы Гиммлер разрешил создать вам этот отряд, а не действовать каждый раз с разными людьми? Вы, — выделил это слово интонационно Грайте, — обнаружили всех своих специалистов там, на фронте, оценили их качества и поняли, что они могут принести Германии гораздо больше пользы в качестве бойцов специального отряда, а не пушечного мяса…

— У меня не отряд, а две группы, — снова поправил биолога, Фридрих.

— Давайте все же считать их специальным отрядом, — по-кошачьи промурлыкал Грайте, — скажем, с сегодняшнего дня. Кстати, я должен вам сказать — раз за вас поручился Бауэр, мы, если все будет складываться удачно, можем перевести всех вас в прямое ведение Аненербе.

— Давайте не будем спешить, — вспомнив о «Крестьянине» и событиях 1941-го года в Легедзино, осторожно ответил Фридрих, — я пока ничего не знаю о том, что нам предстоит делать, а вы, только не сочтите за грубость, слишком уж издалека начинаете и подозрительно мягко стелете.

— Хм, — улыбнулся Грайте, — я стелю?

— Ну как же, — шутливо пояснил Винклер, — я вошел сюда командиром специальной группы, а простым вашим решением выйду командиром специального отряда, и все это только за несколько минут разговора.

— Шутите, — с пониманием кивнул биолог, — но боюсь, что у вас нет выбора, господин оберштурмбанфюрер. Если убрать заготовленное мной вступление и сразу посвятить вас в детали того, что предстоит делать вашему отряду, отказа с вашей стороны просто не может быть. Надеюсь, об этом вы тоже догадываетесь?

Винклер откинулся назад, и медленно забросил ногу на ногу:

— Ну, — заметил он, — вряд ли моих людей можно чем-то испугать. Вы же сами говорили, что знаете все обо всех их боевых успехах. Впрочем, я воспользуюсь вашим советом и признаюсь откровенно: судя по тому, как аккуратно вы подходите к основной части разговора, я могу предположить только то, что нам предписывается убить Сталина?

— Ну что вы, — со смешком вырвалось у Грайте. Он встал и подошел к окну. — Эти операции находятся вне ведения Аненербе. Наша основная задача — наука, господин оберштурмбанфюрер.

Именно науке судьба, в лице фюрера, дала редкий шанс — шлепнув по рукам нытиков и приверженцев морально-этических норм, сделать колоссальный шаг сразу во всех областях человеческой деятельности. В химии, в физике, в медицине! А механика, электромеханика, электроника, наконец! Да если хотя бы десять лет все будет двигаться так же, как сейчас, я боюсь и предположить, до каких высот может прыгнуть гений ума человека.

Но, — вздохнул биолог, — разумеется, на этом интереснейшем пути познания есть и некие объективные помехи. Если отбросить в сторону то, в чем наука пока просто не разобралась и для этого всего лишь нужно время, то главная проблема всех устремлений Человечества, это то, насколько оно ограничено в своих энергетических ресурсах.

С научной точки зрения ситуация выглядит просто абсурдной — вокруг нас находится просто колоссальное количество разного рода энергий, но в нашем пользовании находится лишь мизерная часть от всего этого океана.

Винклер, можете вы себе представить то, что весь космос вокруг и сама Земля просто пропитаны энергиями? По сути все вокруг это и есть энергия: я, вы, этот стол, эта серебряная пепельница. Разница между всем перечисленным только в том, что пепельница — это энергия тяжелая, более простая, концентрированная, а мы с вами — сложный компот из разного рода энергий. Я вам больше скажу, и эти только что произнесенные мной слова — это тоже энергия. Мои мысли? — Энергия! Даже такая неопределенная вещь, как внимание любого из нас — это тоже энергия.

Мы проводили массу исследований, — закинув руки за спину и шагая параллельно линии подоконника, с присущей всем ученым увлеченностью, повествовал Грайте, — и, поверьте на слово, одна радиопередача, внимание к которой в какой-то короткий промежуток времени было приковано миллионами людей, способна вырабатывать энергию так же, как, скажем, небольшой автомобильный электрогенератор. Средства массовой информации, это вообще настоящий кладезь энергий! Газеты, журналы, …но, об этом позже.

Конечно же, для упрощения понимания вами этой проблемы, я вынужден приводить достаточно грубые примеры. Допускаю, что вы, Винклер, можете резонно мне возразить: «Вальтер, это же совершенно разные виды энергии — внимание и электричество!» Но, господин оберштурмбанфюрер, если бы вы только знали, насколько мы сейчас близки к разгадке того, как и посредством чего она из одного вида может преобразовываться в другой…

Представьте, не нужно никакой нефти, газа, и того вида электричества, что течет по проводам. Уйдут в прошлое дымящиеся заводы и фабрики. Достаточно только некого количества преобразователей энергии и того человека или события, которые способны удержать на себе внимание людей. Кстати, мы проверяли, это просто чудо! Аппаратура показала, что наш фюрер делает это блестяще, также прекрасно справляется и доктор Геббельс.

Если немного помечтать и нарисовать себе картинку ближайшего будущего, то сразу можно отметить, что там внимание большинства людских масс легко можно будет собрать воедино и сразу на максимальную мощность!

Я имею в виду визуализацию информационного носителя. Переход от радио к тому, что соединит в себе и эффект аудио звучания, и визуального восприятия, как, например, в кино. Оно ведь тоже сильнейший проявитель энергии и способно жонглировать просто колоссальными объемами эмоций людей.

Представляете, в одной точке времени миллионы глаз и душ настроены на восприятие одного и того же. Человечеством становится управлять так же легко, как, скажем, катером или автомобилем. Мне порой становится страшно от того как, и что можно делать с массами людей и их сознанием.

Но и все эти фантастические картинки — всего лишь пенки, господин офицер, да пенки! Вы себе и представить не можете, как мы радовались тому, что научились выделять из общего спектра окружающих нас энергий, энергию внимания человеческих масс. Это — величайшее достижение науки! Но недавно в одной Лейпцигской лаборатории наши сотрудники пришли к открытию, позволяющему собирать и накапливать эту энергию. Представляете? Мы ее можем хранить! Пусть пока и не долго, но все же можем!

Даже то относительно короткое время, что мы работаем с этим, уже позволило нам узнать, что искренние, радостные эмоции людей выделяют поистине огромное количество энергии! Но, к сожалению, должен заметить так же и то, что вызвать массовую, искреннюю радость у людей в крайней степени трудно.

Отрицательные эмоции человека заряжены слабее, но проявить их намного проще, особенно, если затеять войну. — Биолог в этот момент странно улыбнулся. — Десяток страдающих где-то крестьян, попавших в беду, или обрушившийся мост, энергии почти не дает, а вот если показать все это на широкой публике, в кино, эффект выделения энергии будет совершенно иной.

И все же это пенки! — стал повторяться биолог. — Настоящий кладезь энергии, ее фактически бесконечный источник — тот, что заряжает ей и слово, и музыку, и внимание, и эмоции, это душа человека. Вот, где кроются поистине колоссальные возможности.

Душа в равной степени дана и рабочему, и богатому промышленнику, и весь вопрос только в том, насколько каждый из них смог ее в себе развить. Ну, неспроста же столько тысячелетий люди создавали одну религию за другой и посредством их пытались получить власть над людскими душами? Винклер! — вскричал, распаленный биолог, — наши приборы уже умеют «видеть» заряд человеческих душ, этих …биоэнергетических батарей! Чувствовать их силу! Мы сейчас в шаге от того, чтобы начать пытаться преобразовывать ее в обыкновенное электричество или его другие, пока мало изученные человеком субстанции.

— Вальтер, послушайте, — начиная уставать от обрушившегося на него потока информации, заерзал на диване Винклер, — я очень рад за вас и за успехи германской науки, но цель нашей сегодняшней встречи была заявлена, как получение конкретных инструкций и заданий для моих групп.

— Отряда.

— Хорошо, отряда, — сдался, наконец, офицер. — Скажите, какое отношение имеет мой отряд к умению ваших людей и техники — определять или даже откачивать силу из человеческих душ? Черт, — вскинул руки к потолку Винклер, — как такое вообще возможно?

— Возможно, господин оберштурмбанфюрер, очень даже возможно. — Грайте присел на край подоконника. — Мы привезли и смонтировали здесь необходимое оборудование, — тихо сказал он, и тут же добавил, — единственное, в чем мы будем иметь постоянную потребность, так это в свободных людских душах.

Оберштурмбанфюрер, чувствуя, как по его взмокшей спине пробежал озноб, поджал под себя ноги и подался вперед:

— Вы хотите …для этого использовать души моих людей?

— Ну что вы! — отмахнулся биолог. — Как вы могли подумать об этом?

— Я и не думал, — признался вдруг офицер, — это пришло само собой, как реакция на сказанное вами. Вы должны меня простить, я — обыкновенный человек, это находится вне сферы моего понимания.

— О да, простите, это моя вина, — пригладил аккуратно зачесанные назад волосы Грайте, — немного …понесло. Знаете, трудно удержать подобное внутри себя. Но, все верно, лучше не забивайте себе голову, Винклер. Просто выполняйте то, что от вас будет требоваться, все остальное сделают мои люди, ученые. Я понимаю ваше состояние, но для того чтобы подчеркнуть важность нашей работы и степень ее ответственности, вынужден, еще немного нагрузить ваш мозг.

Вы знаете, что инициатор и куратор нашего проекта сам Гиммлер?

— Догадываюсь, — имея жгучее желание поскорее уйти из этого кабинета, ответил Винклер.

— Прекрасно, — продолжал биолог, — но далее, я снова, хоть и поверхностно, но вынужден перейти к перегружающей ваши извилины теме науки. Поверьте, это важно.

Дело в том, что обуздать и переработать энергию душ в нечто другое крайне сложно. Пока нам под силу лишь взять собранную по крупицам из многих источников энергию и, соединив это в единое целое, передать дополнительную порцию биоэнергетического «топлива» для какой-нибудь одной, …очень «важной» души.

— Так что же, озадачился Винклер, — вам нужно много душ?

— Да, — откровенно признался биолог. — К сожалению, мы пока не можем выжимать из полученных сгустков энергии достаточно много того, что могли бы использовать далее. При всех неимоверных усилиях в наши руки попадают лишь «капли» того океана, что носит в себе один, отдельно взятый человек. Вы ведь понимаете, что этого крайне мало для многих и многих «важных» душ.

Задача вашего отряда, Винклер, — охотиться на потенциальных носителей этого, сейчас крайне востребованного для нас, сырья.

Винклер встал и почувствовал, как от нахлынувших эмоций у него слегка закружилась голова.

— Почему здесь? — спросил он. — Почему не в лагерях, где полным-полно выбракованных евреев? Где миллионы славян?

— Сразу по нескольким причинам, господин оберштурмбанфюрер, — охотно стал пояснять биолог. — Первая — это изолированность этой местности от цивилизации и возможность спокойно собрать и обеспечить электроэнергией все наше оборудование.

Второе — это то, что на этом месте, под «Вервольфом», лежит большая гранитная плита, на которой когда-то стоял огромный храм солнца. Это весьма непростое место в эзотерическом плане.

Третье — здесь есть возможность получать чистые и сильные, а не ущербные, разорванные страхом души славян. А еще, они здесь — прямые потомки тех волшебников, что были в силах строить подобные, фантастические храмы.

Сырье из упомянутых вами евреев для нашей работы совершенно не годится. Причем всех евреев и чистокровных, и выбракованных, коих сейчас оказалось столько, что мы не успеваем их сжигать и травить.

Должен сказать, что душа и кровь любого человека — это носитель многих интересных, порой еще непознанных вещей, но у душ евреев существует некий встроенный природой «потолок». Если хотите ограничитель развития. Они генераторы и прекрасные носители тяжелых, темных энергий, которые, несомненно, тоже нужны в природе, но подобных источников в ней много и они, к сожалению, для нас пока бесполезны. Аппаратура ничего не может выжать из них. Мы проверяли это многократно, в Освенциме.

Души евреев устроены примитивно, они исключительно малозатратны. Представьте себе, любая из них способна питаться простой, относительно слабой энергией внимания! Им ее вполне достаточно. Поэтому многие из них актеры, циркачи, или политики, коим всегда достается много внимания.

Кстати, если же начать питать еврейские души тяжелыми, грубыми энергиями насилия, или той же зависти, то в этих рамках они могут функционировать практически вечно. Замечу — функционировать, но не развиваться. В них мало есть из того, что мы можем охарактеризовать, как творчество. Как бы не работал любой из них над собой, он все равно рано или поздно упрется в «потолок». Все потому, что клетки их мозга удивительным образом устроены так, что они способны только что-то копировать. Понимаете разницу — не создавать, а копировать.

Посмотрите на всех великих евреев: тот же Чаплин? Чем он знаменит? Тем, что смешно кривлялся и пародировал других людей. …А их художники? Те из них кого сейчас везде почитают величайшими, даже не могли как следует скопировать увиденное, и тоже кривлялись, только в живописи. Мазня, которую способен сотворить даже немного обученный художественному ремеслу ребенок, другими евреями — критиками, выдается за гениальные полотна современности!

Тоже касается и музыкантов. Они просто берут популярные гармонические построения, тасуют их как колоду карт и, когда это немного походит на музыку, записывают все это музыкальное безобразие на ноты. И те же еврейские критики, только музыкальные, зовут ни много ни мало, великими эти с позволения сказать, музыкальные эксперименты.

Повторюсь, в том, что именно этого сырья у нас сейчас предостаточно, вы, Винклер, безусловно, правы, но увы, оно для нас не годится. К тому же евреи до крайней степени внушаемы и ограничены даже функционально. По своей духовной сути, это муравьи, призванные выполнять строго определенные задачи.

Ничего тут не поделаешь, некие духовные сущности, коих вы можете называть богами, небожителями, как угодно, так вот они по какой-то причине создали это племя именно таковым. Не я, не вы в этом не виноваты.

В исследовательском плане души Славян и Ариев гораздо интереснее. Каждый в отдельности, если, конечно, в них не замешана еврейская или китайская кровь, это и есть идеальные генераторы творческой, чистой энергии самого Творца мира.

Эти души огромны и не ограничены в возможностях, хотя, зачастую, мало заполнены. Их легко можно залить теми же тяжелыми энергиями уничтожения, мести и злобы. Создатель по какой-то причине оставил в их крови и душах достаточно места для развития, накопления знаний или неких резервов. Все они изначально перспективны.

Любой ариец или славянин легко может вспыхнуть, как факел даже от позыва патриотизма, жалости к кому-то, любви к ближнему. Уверяю, порой во время закипания этих энергий становится страшно смотреть на показатели приборов. Кстати, души ариев и славян наиболее родственны. Увы, мой друг, но это так. Поэтому вызывающих симпатию у фюрера ариев мы не станем использовать в работе, а вот славян… Именно поэтому мы и здесь, на земле потомков скифов-сколотов. Но, я вижу вы окончательно устали, Винклер…

— А вы бы не устали? — криво улыбнулся тот в ответ. — Зачем вы в меня все это впихнули?

— Вы ведь сами спрашивали о целях, — возмутился биолог, — а нам, ученым, только дай возможность поговорить о науке.

— Если бы я только знал, — растер лицо ладонями Винклер, — итак, конкретная задача моего отряда…

— «Охота», — коротко ответил ученый.

— То есть? — все еще туго соображая, встряхнул головой Фридрих. — Ловить в окрестных деревнях…

— Нет, ну что вы? — улыбнулся биолог. — Там и без того не так уж много осталось людей. Да и из вас, будем откровенны, никто не сможет определить точно — годится нам человек или нет.

— Значит, — догадался офицер, — вы дадите нам специалистов?

— Нет, мы поступим проще, — снова оперся на подоконник Грайте, — большинство из оставшихся местных жителей работали или продолжают работать здесь. Вдобавок к ним секретным формуляром мы приказали изъять из ближайших лагерей славян — тех, кто был инженером, электриком, мастером плотницкого дела и так далее. Под видом выезда на работы их привезут сюда.

— Вы же говорили «поступим проще», — удивился оберштурмбанфюрер. — Я ничего не понимаю. В самом начале беседы я вам говорил, что можно было привезти сюда хоть эшелон…

— Вы действительно не видите разницы, Винклер? — снова сошел на кошачий тон биолог. — Их сюда не просто заберут и привезут откуда-то. Они будут знать, что забрали их из настоящего ада, по сути, спасли, чтобы дать работу! Голодных — накормят, больных вылечат. Здесь, по сравнению с лагерями, с ними будут обходиться очень хорошо … Это откроет их души, а это то, что нам нужно.

— Но для чего тогда охотники? — снова озадачился Винклер.

— Боже мой, Фридрих, похоже, я сегодня действительно перегрузил вас. Посмотрите на все это, как на некий большой огород, — кивнул в сторону зданий «Вервольфа» Грайте. — Мы будем высматривать и растить подходящие плоды, а вы их рвать, только определенным способом и настолько скрытно, что никто не должен будет заподозрить нас в этом. Мы обустроили все так, что даже проводники внутреннего периметра охраны, которые порой будут работать с вами, не будут знать, где вы были и что делали. Потому я и удалил сейчас Миша. Только вы, я, ваши «Охотники» и Гиммлер.

Нам всем нужно очень постараться, в противном случае, оберштурмбанфюрер, если хоть кому-то станет известно о наших делах, нас всех попросту …сотрут. Вы понимаете, о чем я? Мы исчезнем, вместе с тем, что за эти долгие годы наработали или заслужили. Были люди — и нет их. Но, с другой стороны, если эта рисковая игра выгорит, а я вам даю гарантию, что в истории великого Рейха останутся и наши с вами имена…