Глава 28

— А дайте-ка я заодно ваши документы посмотрю.

Мы вытянули паспорта и протянули их. Лишних вопросов не было. Он тут же нам их вернул.

Честно говоря, столкновение с любым представителем закона не является событием приятным, однако после таких новостей любой контакт с милицией и вовсе угнетает.

Не знаю, чего я боюсь. Должно быть, страх оказаться за решёткой становился параноическим. Но мне очень не хотелось терять ощущение свободы, с которым мы уезжали из Ленинграда и с которым проехали едва ли не весь северо-запад страны.

Мне было очень легко и свободно оттого, что я не был никому обязан.

Я глотал воздух, как будто он исключительно мой, и никакая сволочь не смела говорить о том, что он государственный.

Кстати, я никогда не любил библиотеки. Это же нужно возвращать книгу строго в срок, в целости и сохранности, без пометок и подчёркиваний. А мне ужасно нравится отмечать фразы, производившие на меня особое впечатление. Родителям тоже не нравилась эта привычка — они говорили, что я порчу книги. А мне казалось, да и до сих пор кажется, что только так книга становится личной, а не общественной.

Иногда я подписывал особо впечатлившие меня главы и эпизоды числом 37.

Купленная книга была свободной для заполнения. Дальше решает каждой — оставлять её чистой или заполнять своими потаёнными смыслами.

Чёрт, а давно я не читал книг. По-моему, со времён моей бытности сторожем на молокозаводе. Я был плохим работником, зато всегда оставался хорошим читателем. Это меня утешало.

А что теперь мне служит вместо книг?

Осколки выброшенных в вечность имён, обрывки вывесок с выпотрошенными буквами, останки скошенных газет и отзвуки постоянно неактуальных лозунгов.

Я устал читать изнанку.

Выверните жизнь обратно.