Глава 22

— Здравствуйте, молодые люди. А вы к кому?

— Нам бы найти вашего главного. Мы прибыли по личному приказанию товарищу Хрущёва.

— Разрешите-ка взглянуть на ваши документы.

— Вы не доверяете выбору товарища Хрущёва?

— Люди от товарища Хрущёва так не одеваются.

— А что мы, должны привлекать к себе внимание? Мы же не номенклатурные чиновники. Мы — приближённые Никиты Сергеевича. Поэтому нам нельзя привлекать к себе внимание. Мы выглядим, как забулдыги, чтобы ни у кого даже мысли не возникло о том, что мы носим в карманах своих голов государственные тайны и личные поручения товарища Хрущёва. Так что дайте-ка нам, голубушка, телефон.

— Что?

— Телефон, говорю, дайте.

— Зачем?

— Нам нужно сделать звонок.

— Кому?

— Ну мы же от товарища Хрущёва.

— И что?

— Глупо полагать, что мы будем звонить Джону Кеннеди.

— Не будете, конечно. Вы знаете, почём нынче международные звонки?

— Дайте телефон.

Серёга смелой походкой направился к телефонному аппарату, взял его со стола и протянул мне.

— Благодарю, Сергей Степаныч.

Я сделал вид, что звоню:

— Алло, Никита Сергеевич? Это Середин. Да, мы на месте, но нас не хотят принимать.

Секретарша перепугалась и выдернула шнур.

В соседнем кабинете послышался гул телефонного звонка.

— Связь прервалась. Никита Сергеевич решил перезвонить.

Секретарша перекрестилась.

— А вот это вы зряяя. Он (тут я многозначительно поднял палец вверх) всё видит.

Она задрожала:

— Оооон?

— Никита Сергеевич Хрущёв.

Серёга добавил:

— Ну он же мальчик.

Что было зря. Но впечатления не испортило.

— Так что там с главным?

Секретарша показала пальцем на дверь, а сама стала наливать воду в грузный гранёный стакан.

— Родина говорит вам спасибо.

С этими словами мы вошли в кабинет, где сидел тучный дядечка в сером костюме. Он разговаривал по телефону.

— А вот ещё один. Приходят как-то в баню Хрущёв, Микоян и Тихонов…

Он оглянулся на нас, а мы не прекращали смотреть на него своими змеиными взглядами.

— Вы что здесь делаете?

— Мы от Никиты Сергеевича.

— Вы опять, что ль, пришли на бутылку просить? Так вот знайте, что я больше не дам. Раньше я был добрый, а теперь я жизни обучен!

Холодный тон сохранялся и закручивался смерчем в Марианскую впадину.

— Мы от Никиты Сергеевича.

— А я от Бориса Аркадьевича.

Недоумевающий взгляд.

— Моё имя — Леонид Борисович, если вы не прочли табличку перед входом.

— Вход был скрыт.

— Чем?

— Дверью.

— Так вам чего надо-то? Сейчас вон пойдёте ещё до того, как я успею вас послать.

— Мы от Никиты Сергеевича.

— Вы ханурики.

— Наша деятельность вне работы никого касаться не должна.

Серёга добавил:

— Хотя у нас нет работы вне работы.

Я с лёгким недоумением взглянул на него, и он поспешил добавить:

— Потому что работа для нас — всё.

— Вы оборванцы.

Я не удержался:

— Знаете, почему на Западе становятся известны правительственные тайны?

— Почему?

— Потому что шпионы, которые оттуда прилетают, переодеваются в самые незамысловатые одежды. Ну кто чего подумает на таких забулдыг? У них же мозг, как аквариум. И вот в таком виде они ходят по улицам. Поэтому они всё знают.

— Так вы, стало быть, шпионы?

— Мы — шпионы от Никиты Сергеевича.

— Значит, вы местные шпионы?

— Да.

— Своих сдаёте?

Серёга выпалил:

— Русские не сдаются!

— Вы не шпионы. Вы — оболдуи.

Ему всё это надоело:

— Идите-ка вон, пока я милицию не вызвал.

— А если мы скажем, что мы из милиции?

— Не скажете.

— Почему?

— Потому что сейчас я вызову милицию, и это вы им скажете сами.

Он был неумолим, поэтому я решил сдаться:

— Мы доложим Никите Сергеевиче о вашем неповиновении.

— Неповиновении! Мы не в девятнадцатом веке.

— Но и тридцать седьмой год был не в девятнадцатом веке.

— Тридцать седьмой год бывает в каждом веке.

— Вы поняли, что я хотел сказать, Борис Аркадьевич. Сергей, мы уходим.