Глава 4

Дорогу мы выбираем сами, и каждый новый путь пройти всё сложнее и сложнее, ведь наши дороги учатся у нас, они направляют и указывают нам, куда идти, но, в отличие от нас, у дорог нет души и каких-либо чувств, им всё равно, куда нас занесёт.

***

Дождь лил как из ведра с самого утра. Небо было затянуто тучами, наверно, дальше горизонта. Не самая приятная погода для того, чтобы выходить из дома, но у этой группы всадников не было выбора; приказ был ясен и достаточно прост, по крайней мере, на первый взгляд, и пока что единственным препятствием к его исполнению была отвратительная погода и размытая дорога.

Вокруг простирался самый обыкновенный пейзаж: вспаханные поля, амбары, невдалеке была деревня, ветер доносил запах дыма из печных труб, лай собак и разнообразные звуки домашней скотины. Там шла размеренная жизнь, люди женились, рожали детей, воспитывали их, ухаживали за стариками. Они не знали опасности войны, их не беспокоили дикие животные, почему — они не знали, зато знали об этом всадники, месившие грязь дорог в тот вечер. Таких, как они, было мало, всего четыре десятка, с детства им прививали умения воинов, после окончания Школы их разделяли на карателей и дозорных.

Дозорные несли службу на рубежах континентов, они были глазами и ушами сильвов, их задачей было прочувствовать опасность до того, как она стала реальной, но когда это происходило, в дело вступали каратели. Они устраняли проблему, её источник и все последствия, что она вызвала. Их называли безжалостными, бессердечными, их боялись, никто и никогда не посмел бы выступить против них. У них не было личной жизни, они просто не имели на неё право. Им нельзя было отказать в умении выполнять стоящие пред ними задачи. Сейчас их путь лежал в небольшую деревушку к северу от Высокого леса.

В этот раз с отрядом карателей была отправлена сильвийка для устранения сдвигов в потоке силы. Она ехала, закутавшись в тёплый плащ с капюшоном, из-под которого смотрели пристально зелёные, как весенняя трава, глаза, в середине строя суровых всадников, не выражавших по поводу её присутствия абсолютно никаких эмоций.

И как им только удаётся быть такими сдержанными, с ума можно сойти, чего только они не встречали за свои жизни, обыкновенный человек или сильв и одной десятой за всю жизнь не узнает, а они знают, и им при этом всё равно, сразу ясно, не магией дышат — воины. Она попыталась устроиться поудобнее в седле, попытка не удалась. Вот уже несколько дней непогоды, слякоти и ветра в лицо, не говоря о том, что все эти дни верхом на лошади. «Что-то ты совсем развалилась, соберись, они, конечно, сделают вид, что им наплевать на твои слабости, но ты ведь знаешь, что это совсем не так». С ней поравнялся один из карателей, один взгляд его красных глаз — и Ирма была уверена, что он сразу же понял её физическую усталость и нетерпение.

— Мы почти достигли места для привала, госпожа, скоро вы сможете отдохнуть, — он дёрнул поводья и снова встал в строй позади сильвийки. Вот ведь, так и знала, что заметят! Ирма вдруг поняла, что покраснела. Глупости какие. Они всего лишь отличные воины, а не кавалеры на балу.

И, правда, вскоре они достигли небольшой рощи, на её опушке стоял маленький домик, дым валил из трубы.

— Сегодня остановимся здесь, вам нужно отдохнуть перед грядущим переходом, завтра к вечеру мы достигнем цели.

— Что это за дом?

— Здесь живёт пасечник, он любезно согласился предоставить нам свой дом на эту ночь. Мы объяснили ему, что с нами едет госпожа, которая будет рада крыше над головой, — ответил капитан, быстро и чётко, как будто готовил эту речь заранее.

Ирма спешилась, её немного покачивало: несколько дней верхом — это был явно не самый лучший способ передвижения. Она передала поводья стоявшему рядом молодому карателю и, чувствуя себя нелепой птицей — пингвином, отправилась к дому. В какой-то момент ей показалось, что за тем, как она поднимается по скользкому травянистому склону, пристально наблюдают; она резко оглянулась, но никто не следил за ней. Воины были заняты своими делами, треножили лошадей, ставили две небольшие палатки, другие углубились в лес. Где-то невдалеке журчал ручеёк. «Не накручивай себя, — сказала она сама себе строго, — им нет никакого дела, до того как ты ходишь, что ты думаешь и как ты выглядишь».

Она поднялась на крепко сколоченное крыльцо, рядом с которым стояла лавочка. Всё вокруг было добротным, сразу было ясно — за домом ухаживают: ступени крылечка подогнаны друг к другу, лавочка крепкая, «коренастая», над ней небольшой козырёк; наверно, здорово тут в теньке посидеть, когда солнце палит нещадно. Сильвийка вошла внутрь — темнота и запах сена, по стенам тут и там были развешаны пучки трав. В доме было две небольших комнатки, одна на входе, а другая справа за печкой, там стояла кровать, покрытая шерстяным одеялом.

— Ну не дворец, конечно, но лучше, чем палатка и холодная земля, — сказала она сама себе.

Ирма никогда не любила быть в центре внимания, но так уж получалось, что внимание всегда фокусировалось на ней. Сколько сильвийка помнила свою сознательную жизнь, она всегда стремилась к одиночеству. В Школе у неё не было друзей, её обходили стороной парни, несмотря на внешнюю привлекательность. Она сама не стремилась к близости, считая, что это лишь помешает ей достижению ещё в детстве поставленных целей. Разум её всегда был чист и не затуманен мыслями о семье, которой у неё никогда не было, о друзьях, в которых она не нуждалась. «Что же со мной сейчас такое? — задалась она вопросом. — Почему меня так заинтересовали эти воины, это ведь не первое задание с карателями. — Ирма не понимала, почему ей хотелось быть сильнее, красивей, несмотря на ужасную погоду и усталость. — Один из них другой! — вдруг осенило её. — Он не такой, как все остальные, он смотрит на меня по-другому, он почти улыбается мне!»

От наступившего озарения ноги её подкосились. Присев на край кровати, Ирма пыталась совладать с мыслями, трясущимися руками и участившимся дыханием. А ведь ты же хочешь, чтобы он смотрел на тебя. Тебе нравится его молодость, да ты далеко не старуха, но и юность твоя уже прошла. Что за бред! — она оборвала сама себя. — Я не могу забивать голову этим, надо подумать о задании Совета. Конечно, подумай, — насмешливо промурлыкало её подсознание.

Уже засыпая под тёплым одеялом, Ирма вспоминала последний Совет, где было решено отправить её с отрядом карателей. «Основная проблема этого задания в том, что на месте прорыва тёмной силы стоит жилая деревня, поэтому возможен человеческий фактор этого прорыва, неизвестно, сильв это или человек, но кто-то явно помог тварям прорваться». Так говорил глава Совета, напутствуя Ирму. Что ж, кто бы там ни был в этой деревне, он явно сумасшедший, творить такие деяния безнаказанно под носом у Совета…

Ведьма ли это деревенская, явно ненормальная, так как, не умея управлять потоками магии, вызывать прорыв силы — самоубийство. Или же это заигравшийся сильв, возомнивший себя повелителем магии. Неважно кто, скоро мы будем на месте и во всём разберёмся. Главное — успеть до полного уничтожения деревни, жалко крестьян, которые ничего не знают ни о Туманном крае, ни о потоках силы. Сколько таких уже погибло, оказавшись просто не в то время и не в том месте.

Ирма привыкла засыпать под невесёлые мысли, поэтому едва её голова коснулась подушки, она уснула. Её сны были наполнены неясными картинами горящих городов, рушащихся стен и плачущих детей. Она словно летела над миром и везде видела лишь войны и беды. Воздушные вихри поднимали вверх огромные массы воды и обрушивали их на прибрежные поселения, земля ходила ходуном, дикие растения прорывались сквозь камень, заживо поедая попавшихся в их ловушки людей. И всюду огонь, он словно подогревал всё это буйство, подгоняя сражающихся и уничтожая всякую надежду. Она проснулась поздней ночью, всё её тело покрывал липкий холодный пот. Трясущимися руками чародейка схватила свою сумку и, достав из неё пергамент и карандаш, начала быстро писать. Сейчас ей не была помехой ночная темнота, её всё ещё разгонял огонь из сна.

Ирма так и не смогла больше уснуть, наутро она с трудом заставила себя умыться и взглянуть на своё отражение в маленьком зеркале. Черты лица её, и без того тонкие, заострились ещё больше, под глазами залегли тени. Но деваться некуда, необходимо было двигаться дальше. Превозмогая себя, сильвийка взобралась на своего коня, и их отряд отправился дальше.

К вечеру, когда тени сгустились, они добрались до места назначения. Деревня, куда они направлялись, встретила их гробовым молчанием: ни людей, ни животных. По земле стелился туман, казалось, даже ветра нет, в воздухе витал запах тлена и разложения. Скрипнула калитка у ближайшего дома, но это не ветер, это каратели начали свою проверку.

— Мы опоздали, — Ирма с ужасом смотрела на мёртвую деревню, она надеялась успеть спасти ничего не знающих людей, но опоздала. «Опять опоздала, наверно, я просто не способна помогать». Иногда ей казалось, что само её присутствие вызывает беды.

— Я проведу осмотр. Маловероятно, но, возможно, кто-нибудь выжил. Если найду созданий, начну развоплощать, так что будьте готовы, — сказала Ирма еле слышно, но её услышали, в этом она не сомневалась.

Она расслабилась, мысли её устремились внутрь сознания в поисках Проводника, и вот уже серебристая птица взмыла в небо, оставляя за собой светящийся след. Ощущение лёгкости и безмятежности — она любила находиться в своём Проводнике, так она могла летать.

Каратели, почувствовав перевоплощение сильвийки, тут же перестроились и встали вокруг неё, обнажив мечи; тело Ирмы сейчас было абсолютно беззащитно, и любой мог бы послать стрелу или кинуть камнем, чтобы убить её. Но воины знали своё дело, сквозь их оборону возможно было прорваться лишь таким же, как они, либо более опытным.

Ирма обвела взглядом деревню; она была затянута серой дымкой, будто где-то тлел костёр, распространяя гарь вокруг. В этой дымке угадывались движения и контуры существ, раздавалось шипение и скрежет металла. Надо найти исток, подумала Ирма, серебристая птица резко взмахнула крыльями — вокруг неё образовалась светящаяся сфера. Ещё один пристальный взгляд вокруг, нет ничего живого, никто не смог спастись. Горечь залила существо сильвийки: «Твари! Безмозглые отродья смерти!»

Птица ринулась вниз, свечение вокруг неё становилось всё сильнее и сильнее, застоявшийся воздух пришёл в движение. В нескольких метрах от земли она остановилась, ещё один хлопок крыльями — и воздух вокруг, словно притянутый неведомой силой, как кокон, собрался над ней. Твари в дымке зашевелились, раздалось рычание, и что-то, смутно напоминающее саранчу, только размером с человека, подпрыгнуло над землёй. Блеснули острые когти, они спокойно распороли бы тело птицы, развоплотив её. Но вместо этого яркая вспышка озарила мрак на земле, ослеплённые твари ринулись в разные стороны, а прыгнувший смельчак, как снаряд, пролетел несколько метров и остался лежать грудой поджаренного мяса.

Недалеко от стоявших на страже карателей в землю ударил разряд молнии, на месте удара осталась лежать груда дымящегося мяса и костей.

— Выступаем, — сказал командир отряда, — трое со мной, остальным охранять госпожу.

Воздух перед ними задрожал, он словно плавился, и через мгновение сквозь его рябящую поверхность показался силуэт твари. Она сделала шаг и полностью материализовалась, воздух за её спиной перестал дрожать. Издав хриплый рык, тварь кинулась на карателей. Бой был недолог, разрубленная туша вскоре лежала на аккуратной деревенской тропинке. Но тварь была не одна: спасаясь бегством от буйства магии, всё больше и больше «саранчи» появлялось в погибшей деревне.

— Лучше бы госпоже поторопиться, их становится слишком много, — прорычал командир карателей, протыкая очередную тварь коротким выпадом.

— Командир, я могу передать ей это, я немного владею силой.

— Ну тогда передавай, чего ты ждёшь? — рявкнул командир.

Молнии пронзали пространство, точными ударами серебристая птица разила врагов. Она не торопилась: защита вокруг неё не давала тварям пробиться, с каждой убитой тварью ей казалось, что боль в душе становится меньше, что ещё чуток — и больше не будет тоски и горечи о погибших людях и их силой отобранных душах. Но тут случилось странное: рядом возникло лёгкое свечение, и мужской голос, молодой и сильный, достиг её сознания.

— Госпожа, слишком много тварей, нам не удержать, поторопитесь, — голос затих.

«Заигралась я. Пора с этим кончать», — подумала Ирма.

Воздушный кокон над её головой начал раскручиваться, как юла, распространяя вокруг свист, проникающий и заполняющий всё вокруг. Твари замешкались, подняли свои уродливые головы. Свист нарастал, и вот кокон разорвался, потоки ветра и звука вмиг очистили всё вокруг, тела существ взрывались и разлетались во все стороны. Вскоре не осталось никого. Птица взлетела ввысь; немного осмотревшись, она увидела исток прорыва. Это был колодец, обыкновенный колодец, только вместо воды — жижа, чёрная и бурлящая, источающая смерть. Хватило одного прицельного удара — и всё кончилось. Дымка начала рассеиваться. Вот и всё, подумала Ирма, пора возвращаться, мстить больше некому. Птица последний раз взмыла над деревней. «Не может быть!» Ирма отказывалась верить своим глазам: недалеко от истока она увидела искру, маленькую, еле уловимую. Она рванулась к ней — на земле возле колодца лежал ребёнок, девочка с длинными огненными волосами, будто плащ, покрывавшими её тело. Надо помочь ей. Сильвийка ринулась к своему телу, через какое-то мгновение она открыла глаза; каратели уже закончили с тварями и теперь так же полукругом стояли возле неё.

— Есть выживший, — не веря собственным словам, сказала Ирма.

В неверном мерцании свечи угадывался женский силуэт. Ирма сидела, прислонившись спиной к стене, и смотрела на лежащую в кровати девочку. Она уже и не знала, что подумать о том, как нашёлся этот ребёнок. Обстоятельства были весьма загадочными; если следовать ходу событий, то получалось, что девочка сначала была мертва или её не было, а потом она воскресла или появилась из ниоткуда. В первом случае она святая, не иначе, и её следует отдать жить к людям с их непонятной верой. Во втором, она есть не что иное, как порождение тёмной силы, и тогда долго она не проживёт, если быть точнее, то до прибытия в лес Грёз.

На первый взгляд, это был самый обыкновенный ребёнок, с красным хвостом. «Значит, она к нам относится, к предсказателям, — думала Ирма, — но у неё нет признаков какой-либо из семей, она ни на кого не похожа, и эти волосы, как огонь. Нет, точно не припомню ни у одного рода таких отличий».

В комнату вошёл один из карателей, тот самый красноглазый, что заметил усталость Ирмы.

— Будут ли специальные указания по поводу найденного существа? — спросил он и застыл, как каменный. «Существа, а может, она вовсе не существо, может, она просто ребёнок, чудом избежавший смерти», — подумала чародейка, вслух сказала:

— Я свяжусь с Советом, получу указания, но в любом случае с рассветом мы должны отправиться в обратный путь.

«Он всё равно всё понял, все мои чувства к этой девочке, а может быть, к этому существу, — думала она, всматриваясь в огонёк свечи, — нет, я не вправе привязываться к ней сейчас, надо поберечь своё сердце, и так ему досталось за последнее время». Она посмотрела в сторону двери, каратель всё ещё стоял там, он смотрел на девочку и смотрел не как на существо. Ирма моргнула, может, просто показалось, но нет, когда она снова взглянула на него, всё было точно так же. Его глаза, не отрываясь, смотрели на ребёнка, и в них было не просто любопытство, скорее, это была жалость или тоска.

— Ты ведь тоже не считаешь её просто непонятным существом? — спросила она прямо. Он резко повернулся к ней и в какую-то долю секунды оказался рядом.

— Госпожа, я не хотел, но, видимо, я не настолько устойчив и непредвзят, каким должен быть. Я прошу прощения, — он опустился на одно колено перед ней. Ирма была поражена, она не ожидала такой бурной реакции.

— Как долго ты в отряде?

— Первый год, госпожа.

— Ты ещё молод. Всё придёт с опытом, но я не упрекала тебя, спрашивая о ней. — Каратель поднял на неё глаза, в них было море чувств — страх, радость, смущение. Только что перед ней стоял воин, убийца, и вот уже просто молодой и напуганный своими чувствами парень. Она смотрела на него сверху, и внутри её сердца загорелся огонёк. — Не надо бояться, этот разговор останется между нами. Как тебя зовут?

— Я Макс, госпожа.

Он не сводил с неё глаз. Точно, Макс теперь, когда он был без шлема, она смогла определить его род. Макс Криоло, древний род, чёрные волосы, скуластое лицо, красные глаза, красивые глаза.

— Я расскажу тебе, Макс, то, что я смогла узнать об этом «создании», и ты уже решишь, как к нему относиться. — Ирма, сама не понимала, почему решила пооткровенничать с этим молодым карателем, ведь пройдёт несколько лет и он станет таким же, как все они, а может быть, и не станет; наверно, поэтому она сейчас, возможно, впервые за жизнь, честно и откровенно собирается рассказать секретную информацию. — Она такая же, как и мы, Макс, она сильвийка, и, судя по тому, какую магическую активность она проявляет, возможно, перед нами — самый могучий маг нашего мира. Как она появилась в этой деревне, я не знаю, но вряд ли она была там всё то время, пока я закрывала исток, хотя, возможно, она была укрыта силами, против которых моё умение бессильно. — Они стояли рядом и смотрели на девочку с огненными волосами. — Если ты дашь мне несколько минут, я свяжусь с Советом и узнаю, как нам поступить с ней.

— Конечно, госпожа, я не так уж сильно хочу возвращаться в ночной холод. — На его лице появилась слабая улыбка. «Это конец, — подумала Ирма, — возможно, я своими откровениями ему жизнь сломала, он меня возненавидит, когда поймёт, что не может быть равнодушным, но и отказаться от службы тоже не может, точнее, ему не дадут отказаться; надеюсь, ты простишь меня, Макс». Она сосредоточилась и начала формулировать сообщение для Совета; ещё несколько секунд — и всё было готово. Искрящееся перо птицы прорезало пространство, стремясь к своему адресату.

Сильвийка открыла глаза, Макс уже не стоял на колене, он был прямо перед ней. Их взгляды встретились; не понимая точно, что происходит, она шагнула к нему, по-прежнему смотря ему в глаза; острое желание быть с ним полностью захватило её разум.

— Госпожа, — его голос слегка дрожал.

— Меня зовут Ирма, просто Ирма.

Дороги обратно не было, в какой-то момент ей показалось, что она, действительно, может летать.

Утром отряд выступил в обратный путь. Совет решил сохранить найденному ребёнку жизнь, велено было доставить её в лес Грёз, в обитель Совета. Девочка так и не пришла в себя, её укутали в одеяла и уложили в найденную в погибшей деревни повозку.

Перемены, произошедшие с карателем за ночь, невозможно было скрыть. Скорее всего, наложат взыскание, а может быть, на переобучение направят, а может, и казнят, мысли его становились всё мрачнее и мрачнее, но потом он оглянулся на девочку, спящую под одеялом — на вид ей было лет десять, волосы слегка прикрыли лицо с немного курносым носиком. Затем взглянул на Ирму, она была так спокойна и она улыбалась, от её улыбки даже ужасная погода не была в тягость. Нет, я справлюсь с этим, и буду всегда рядом с вами, госпожа Ирма, и с тобой, огненное дитя, хоть я и не знаю, как тебя зовут, и не могу сказать тебе это вслух, но мне кажется, что ты меня всё равно слышишь.

«Позаботься о ней, когда она придёт в себя», — вспомнились ему последние слова сильвийки накануне. Да, госпожа Ирма, я позабочусь, — думал он, глядя на девочку, — я не оставлю её одну.

Давно это было: смущённая своей слабостью и незнанием Ирма, неопытный каратель — всё кануло в лету. Прошло тринадцать лет с тех пор, как Макс отправился на задание Совета в далёкую деревушку на севере континента Трилесье. Он возмужал, теперь это был умудрённый опытом воин, не раз и не два он отправлялся на задания, и теперь под его командованием находился десяток карателей. Макс никогда и ни с кем не делился воспоминаниями о той ночи, когда госпожа Ирма рассказала ему о существе, которое они нашли в погибшей деревне. Макс лично доставил тогда найденного ребёнка в лес Грёз, ему было разрешено присутствовать на собрании Совета. Это было, наверно, самое долгое и непонятное совещание в его жизни. Мудрые члены Совета говорили что-то о высокой магической активности, о всплесках тёмной силы, об искривлении потока жизни и о том, каких трудов будет стоить его восстановление; Макс не вникал, да и не смог бы, так как все его мысли были рядом с огненным чудом, которое он держал на коленях.

— Уважаемые и многомудрые члены Совета, — говорила Ирма, — этот ребёнок, несомненно, принадлежит к расе сильвов, это не оборотень и не демон, за время пути с места происшествия, я тщательно изучила её. Эманации огромной силы исходят от этой девочки, причём силы не только привычной нам магии стихий и жизни, но и неведомой. Только время способно показать нам, что же в самом деле случилось в той деревне и что за истина скрывается в этом хрупком, на первый взгляд, создании. — Ирма закончила говорить, по ней было видно, какого труда ей стоило держать себя в руках и не заикаться перед самыми могущественными магами мира Анданты. Она чувствовала себя глупой и ничтожной рядом с ними.

Совет загудел, как улей рассерженных пчел; одни считали слова Ирмы разумными, другие, напротив, говорили об опасности и невозможности держать такую силу, как у этого «существа» под контролем.

Через несколько часов даже выносливый Макс утомился; это надо же столько болтать, думал он, и всё пустое, никого из них не волнует сама девочка, их волнует только её сила и то, как она оказалась в месте прорыва. Ну хотя бы госпожа Ирма понимает, что это дитя, а не подопытный кролик или, того хуже, узник. Он поймал её взгляд, она улыбнулась ему лёгкой улыбкой, которая быстро исчезла, так как прозвучал голос, доселе молчавший в зале.

— Решено, — глава Совета встал и обвёл всех присутствующих в светлом зале своим суровым взглядом из-под кустистых бровей; он был стар, но взгляд его по-прежнему был цепким и пристальным.

— Это дитя останется в лесу Грёз. Чтобы те, кто считает, что она опасна, не беспокоились, мы не оставим её без внимания. Также решено, что присмотром за этой девочкой займётся тот, кто охранял её в пути, — это ты, Макс. Встань.

— Да, господин, — не чувствуя ног, Макс поднялся.

Члены Совета вновь загудели:

— Да за ним самим ещё присмотр нужен!

— У него ни опыта, ни просто знаний! Из него растили убийцу, а не наблюдателя!

— Хватит! — прогремел голос главы Совета. — Если у него хватило мужества признать свои чувства, хотя он не имеет права на них, то их хватит для того, чтобы приглядывать за девчонкой, каким бы она могущественным магом ни стала в будущем. Сейчас она навряд ли что-то понимает. Если после пробуждения это дитя не будет помнить, кто она и откуда, как её зовут и из какого рода она, то ты, Макс Криоло, дашь ей имя. — В зале Совета повисла тишина, будто кто-то отключил все звуки вокруг и заставил закрыть уши. Дать имя — это могут сделать только те, кто дал жизнь, либо те, кто мудрее настолько, чтобы знать, какое имя ты сможешь носить. Но Макс не смутился, он уже знал имя этого огненноволосого чуда, коим судьба одарила его, он, ни на секунду не сомневался в этом.

— Ты всё понял, Макс?

— Да, господин, я понял всё.

— Ну что же, на этом считаю собрание Совета оконченным, каждый должен заняться тем, что положено для исправления потока силы в районе погибшей деревни.