Глава 22

После его рассказа, удивлённые, сильвы поведали друг другу, что произошло с ними на испытании, и теперь, загруженные, переваривали информацию. Все, кроме Лии. Казалось, что девушка всё никак не может осознать то, что этому невзрачному на вид парню так много лет.

— А что случилось с Ромашкой? — вдруг спросила Лия, нарушив тишину, окутавшую их лагерь. Модэус вздохнул, эта девушка теперь никогда не отцепится от него с расспросами.

— Она прожила долгую и счастливую жизнь. У неё было трое детей, два мальчика и девочка.

— Тебе было грустно? — Лия смотрела на него по-другому, не так как раньше. Из её взгляда исчезли надменность и насмешка.

— А ты как думаешь, Искорка? Конечно, грустно, ужасно грустно. Признаться, я до сих пор не могу забыть её глаза. И давай уже закроем эту тему.

— Да, конечно, — девушка опустила взгляд своих жёлтых глаз и тут же продолжила: — И что ты никогда больше не влюблялся?

— Какая же ты неугомонная. Честно говоря, я уже жалею, что рассказал вам о своём возрасте и о том, как так вышло, что я живу так долго. И вообще, сама представь, Искорка. Ты не знаешь, сколько тебе ещё отмерено, привязываешься к кому-либо, а потом, бац, и на следующий день твоя миссия выполнена.

— Ну и что? Выполнена, значит, можно жить дальше уже без всяких трудностей.

— Понимаешь, когда я выполню эту миссию, я наконец-то умру.

— Но… — Лия хотела ещё что-то сказать, но до неё внезапно дошло, что сейчас произнёс Модэус. Парень с нескрываемым ехидством посмеивался над её расширившимися от шока глазами. — Это несправедливо! — Девушка вскочила на ноги. — Ты столько ждал её, потерял себя, любовь и теперь умрёшь просто так?!

— Успокойся, Лия. Ты ещё так молода, ты не понимаешь, что чувствуешь, живя хотя бы пятьдесят лет, а я говорю тебе о двухстах с лишним. Я видел намного больше всех ныне живущих. Да, в личной жизни не сложилось, но, может быть, в следующей жизни будет иначе, — усмехнулся Модэус. — Всё, хватит об этом. Надо решить, что делать с вашим Советом и с нарушением Заветов, будь они неладны. — Его слова послужили сигналом к всеобщему сбору вокруг костра. Локки и Тодэс прекратили ломать сушняк и уселись рядом с Тин, чем весьма удивили девушку. Казалось, что после схватки в переулке они смирились с существованием друг друга.

— Да, кстати, — Модэус залез в свою сумку и начал выкидывать на землю картофель, — пока вы там орали друг на друга и распугивали людей, я немного едой запасся. Вот тут есть травяной сбор, доставайте котелок, заварим, попьём чаёк, картошки испечём.

— Я слышал ручей где-то рядом, — оживился Эвиль. — Сейчас схожу за водой.

— Я с тобой, — подскочила Надин.

— Вот и отлично. Нам всем нужно подкрепиться и набраться сил.

Эвиль с Надин удалились туда, где маг слышал воду. Марта собрала картофель и начала потихоньку готовить угли для того, чтобы запечь его. Они укрылись за стенами старого склада, стоящего на краю огромного поля. Сильные порывы ветра разбивались о шатающие от его напора стены. Холод проникал отовсюду, но это было лучше, чем совсем без защиты. Хотелось согреться, Тин не могла сидеть просто так, девушка встала и выглянула на улицу — солнце было ещё высоко, но практически не давало тепла. Деревья низко клонились перед ветром, словно соглашаясь с его превосходством. Ясное и холодное небо добавляло какой-то нереальности происходящему. Тин встряхнулась и сосредоточилась. Недалеко, западней, она почувствовала Лию, Эвиля и Надин. За её спиной три грозных силы — Локки, Марта и Тодэс. И Модэус, как он и говорил — пустой. Больше никого — тишина. Тин не любила, когда было так тихо, словно после этой тишины разразится шторм.

Нет, природа жила, несмотря на ужасный ветер, только вот птицы не летали, а медленно маленькими шажками перебегали по веткам, иногда, когда ярость непогоды угасала на мгновение, стайки пернатых срывались и летели на юг. Магия молчала.

Тин не рискнула совершать переход, чтобы хоть как-то улучшить их временное пристанище, попытаться утеплить этот потрёпанный временем сарай. Девушка вспомнила тяжёлый взгляд, брошенный на неё неизвестным магом из охраны Укромной Гавани. Если она хоть как-то использует магию сейчас, этот неизвестный тут же найдёт их отряд. Девушка вздохнула: придётся мёрзнуть. Она увидела, как со стороны леса идут Надин и Эвиль, ну вот, хотя бы чаю горячего попьют и согреются.

Когда вода в котле закипела, Модэус закинул травы в кипяток, и затемнённое помещение наполнил бодрящий аромат мяты и смородины. Картошка тоже была готова; торопясь и обжигаясь, друзья ели и разговаривали обо всем, что случилось с ними за последнее время.

— Получается, что нас сам Совет и спровоцировал на нарушение завета Древних, — шокированно выдала Надин. — Нет, серьёзно, они отправили нас на испытание не так, как остальных ранее. Мы пошли не просто на испытание, мы пошли на соревнование. Они посулили нам всем то, о чём мы мечтали, если мы справимся. Теперь же мы преступники для нашего народа и не получим ничего!

— Вот именно, — Тин вздохнула. — Только они нас, скорее всего, простят, мол, ситуации такие были, что по-другому мы не могли поступить.

— Ну, тогда имеет смысл отправиться в лес Грёз и разобраться с этим.

— Надин, ты ещё не поняла? — Марта сурово смотрела на сестру. — Они заберут силу, что добыли Тин, Локки и Лия, и станут крайне могущественны, мне же нечего дать Совету, я просто преступник, меня сотрут в порошок, да и ребята вряд ли потом долго проживут. Если то, что видела Тин, связываясь с Ирмой, правда, то они уже начали избавляться от тех, кто жил не по их правилам.

— О, нет! — Тин вскочила на ноги. — Макс!

— Тин, неужели ты думаешь, что они и Макса уберут? — Лия обеспокоенно заёрзала на своём одеяле.

— Всё сводится к этому, Лия. Ирма и Макс не имели права быть вместе, он — предводитель отряда карателей, она маг Совета. Мало того, что они жили вместе все эти годы, так он и растил меня как дочь. Лия, каратели и дозорные не имеют право связывать себя отношениями с кем-либо!

— Надо предупредить его, — Локки застывшим взглядом смотрел в пламя костра. — Макс должен знать, что происходит. Если что-то случится с нами, он останется в неведенье и совершенно один. И тогда его точно уберут, и вся эта наша история станет очередной рукописью в запретных секциях библиотеки Совета.

— Всё, я отправляюсь в лес Грёз. Ирма погибла, я не могу допустить, чтобы и с Максом случилась беда..

— Никуда ты не отправишься, — Локки поднялся на ноги. — Тебе стоит беречь себя ещё больше, чем раньше. И не спорь, — добавил парень, видя, как меняется выражение лица Тин. — У тебя будет ребёнок — и муж, как бы я этого не хотел, и я не могу допустить, чтобы ты пострадала. Он позаботится о тебе не хуже, чем раньше заботились Макс и я. — Парень вздохнул, собираясь с мыслями. Тин опустилась обратно на сиденье, приготовленное для неё Тодэсом. — Я считаю, что Надин, Эвиль и я должны отправиться в лес Грёз. Ребята обсудят всё с Советом, им нечего бояться, они не нарушали заветы Древних. Я же свяжусь с Максом и расскажу о том, что происходит.

— Резвый какой, — усмехнулась Марта. — Я не могу отпустить сестру одну.

— Она не будет одна; я прослежу, чтобы с Надин ничего не случилось. Не переживай, — Эвиль смущённо опустил взгляд, но Марта почувствовала, что он настроен серьёзно, и немного успокоилась.

Они ещё около двух часов обсуждали предстоящую разлуку и поход. Тин не могла промолвить и слова. Её же собственная догадка о том, что Макс в опасности повергла девушку в шок. А теперь ещё и Локки уходит. Конечно, он был прав, ей стоит беречься больше, чем раньше, но разлука с другом вызывала такую сильную душевную боль, что Тин боялась лишний раз пошевелиться. Она взглянула на Модэуса и в очередной раз поразилась — как он выдержал разлуку? Чувство вины наполняло её после его рассказа, но она ещё была не готова отдать силу в его руки, придётся ему ещё подождать.

— Что ж, решено. — Локки был настроен решительно. — Выступаем через час, до темноты успеем обойти Гавань и даже уйти подальше от неё. Собирайтесь.

— У нас совершенно нет припасов, — Надин была на грани срыва: она ни разу в жизни не расставалась с сестрой.

— Запасёмся питьевой водой из ручья, на ужин я вам кого-нибудь подстрелю; надеюсь, никто не против мяса?

Все вопросы были решены, и настало время расставаться. Впервые в жизни Тин увидела, как Марта проявляет свои чувства. Одно дело было увидеть её мысли и воспоминания, другое — реальные эмоции. Марта обняла сестру, поправила ей волосы.

— Всё хорошо, мы скоро увидимся. Не лезь на рожон, Эвиль и Локки смогут тебя защитить, они отличные ребята.

— Я знаю, но я не представляю, как быть без тебя.

— Лия, — услышала Тин голос Локки, — береги себя, и прости ещё раз за тот случай.

— Не переживай, Локк, всё нормально, — девушка искренне улыбалась другу. — Давай, выручай Макса, и снова увидимся.

— Конечно, — Локки приблизился к Тин и Тодэсу. — Тин, можно тебя на пару слов.

— Да, Локк. Отойдём?

Они вышли на улицу. Ветер тут же принялся избивать их упругими порывами, волосы Локки встали дыбом от его стараний, сделав его похожим на ежа.

— Я хотел тебе сказать, что после того разговора о Максе я много думал. Извини, что так о нём отзывался.

— Да ладно, Локк, ты же не знал всех тонкостей.

— Я сделаю всё, что смогу. Надеюсь, не опоздаю, — Локки нервничал, Тин видела, как он сжимает и разжимает пальцы. — И ещё, я хочу, чтобы ты знала. Я, — он резко вздохнул, — я люблю тебя, Тин. И пусть ты не со мной, хотя у нас бы всё получилось. В общем, я надеюсь, что ты будешь счастлива с ним и с ребёнком, который у вас появится.

— Локки, — Тин с тревогой смотрела на своего лучшего друга, — ты говоришь так, словно мы больше никогда не увидимся.

— Неизвестно, что и как получится. Просто, обещай: чтобы ни случилось, ты должна жить и быть счастливой.

Тин не хотела плакать, но предательские слёзы уже застилали её глаза. Совсем по-детски хлюпнув носом, девушка сказала, что обещает, и воин, улыбнувшись, повернулся прочь и отправился к уже ждущим его Надин и Эвилю. Она смотрела, как они пересекают поле и скрываются из виду в лесу. Тодэс подошёл сзади и положил ей руки на плечи.

— Нам тоже пора уходить. Я собрал вещи.

Тин только лишь кивнула в знак согласия, смахнула слёзы и направилась за Тодэсом. Локки был прав, неизвестно, что и как получится, но легче от этого не становилось; нестерпимое чувство тоски давило все сильнее и сильнее. Это было прощание.