Глава 18

Думаешь, что отличаешься от других, что умнее, выносливей и смелей, но, когда доходит до дела, оказывается, что в тебе нет ничего особенного и все твои страсти точно такие же, как у других.

***

Сколько прошло времени, она не знала, в камере не было света, или же день и ночь обходили её стороной. Ирма вглядывалась и вглядывалась в темноту, но не могла различить ничего. В конце концов, от этого начинала болеть голова, и противные белые искры мельтешили перед глазами. Она пыталась считать секунды, но сбивалась. Начинала заново и снова сбивалась.

Видимо, её тюремщики решили, что свет ей больше не понадобится. Раньше это не стало бы проблемой, она смогла бы осветить себе путь в любой темноте, но сил ей оставили лишь на то, чтобы не умереть. Все процессы в её теле были заморожены, оставалось только думать и вспоминать. И она вспоминала — детство, где не было друзей, юность без любви, зрелость без секунды покоя. Так что же было? Вопрос ставил Ирму в тупик. Одно время она не видела ничего, кроме знания, его только она и считала важным. Из-за этого и не было друзей и любви, но потом появились они — Макс и Тин. И именно из-за них она наплевала на всё: на знание, на уважение Совета, на заветы Древних. И сейчас оставалась одна надежда, что у них всё будет хорошо, что Совет не загнал Тин на самое жёсткое задание из возможных, и она справится, а Макс не будет делать глупостей, пытаясь найти её. А она просто будет ждать, когда Крис доберётся до неё и Ренор захлопнет ловушку.

«Это будет справедливо, — думала Ирма, — справедливо, что ей суждено убить меня, ведь именно я обрекла её на гибель, оставив на берегу Туманного края. Она сильна, раз смогла выбраться, сильней, чем раньше. Но Ренор готов. Сумасшедший старик. Он же видел гибель Дерева: если она способна устроить такое, что же будет, когда она окажется здесь. Мои девочки, мои неправильные девочки. Хоть бы вы никогда не встретились». Её размышления прервал глухой стук.

Сильвийка открыла глаза и вгляделась в темноту, но ничего не изменилось, возможно, послышалось, или, наконец-то, галлюцинации, быть может, они развеют тоску и безысходность. Ирма не видела надежды для себя, ей было слишком хорошо известно, что значит оказаться в плену у Совета. Она была сильной чародейкой и, возможно, могла бы бороться, но упустила шанс, сейчас с ней мог бы справиться даже ребёнок. И, зная об этом, Ирма смирилась, не боялась, не паниковала, просто опустила руки и думала.

Стук повторился вновь, и сердце Ирмы, несмотря на оцепенение, ускорило своё биение. Что-то шевельнулось в её душе, подталкивая ответить на этот стук. Она ощущала нечто близкое и знакомое, но невозможное в этой клетке. Волнение нарастало, она должна была дать знать о себе, иначе её просто не заметят. С другой стороны, если заметят, что кто-то пытается проникнуть к ней, этому кому-то не поздоровится, и Ирма знала кому — только Тин могла вызвать в ней столько тепла. Мысль лихорадочно металась из стороны в сторону, Ирма сопротивлялась изо всех оставшихся сил, если ей суждено погибнуть здесь, пусть так и будет, но если здесь заметят её последнюю ученицу, то отправят вслед за учителем. И когда сильвийка уже решила, что спрятала свой разум от Тин, воздух перед ней запылал.

Стало страшно. Ирма ощущала небывалую мощь, она заполняла собой каждую частичку пространства, растягивая и сжимая его. Узы, сковывавшие её, ослабли, и чародейка смогла принять сидячее положение, с трепетом осматривая небольшую комнату, наполненную силой. Неужели это Тин? Когда они виделись в последний раз, Ирма не предположила бы даже, что в этой девочке есть нечто подобное.

— Учитель! — прозвенел взволнованный голос, и сердце Ирмы сжалось от боли, это и правда она, её Тин, но что же случилось, откуда эта сила, неужели она прошла испытание Совета, нарушив законы?

— Я здесь, Тин. Как ты прорвалась ко мне?

— Прорвалась? — Голос стал удивлённым. — Я провела ритуал по поиску, мне необходим твой совет, учитель.

— Спрашивай, Тин, — Ирма пыталась сохранять спокойствие. Неужели она не почувствовала защиты, выставленной Советом?

— Мы прошли испытание, учитель, но мы нарушили заветы Древних. И мы не знаем, как нам быть с этим, в нас столько силы, и своей, и силы, взятой на испытании.

Этого Ирма больше всего и боялась — заветы Древних нарушены. Последний раз, когда она наблюдала нарушение заветов, её сердце было расколото на части, и одна из них скрылась в тумане.

— Я знаю, о чём ты думаешь, учитель. Мы боролись до последнего, но без использования магии напрямую погибли бы. Но мы старались и готовы предъявить доказательства того, что испытание пройдено. Вот только многое произошло, и я не уверена, могу ли доверять мудрости Совета. Уж слишком много совпадений, начиная с того, что испытание в форме соревнования, и мы все имеем дополнительные способности. Вы единственная, кому я могу верить, учитель.

Ирма была удивлена и довольна, прошёл всего лишь месяц, а Тин стала намного внимательней и взрослей. Углядела-таки ловушки Ренора. Надо было предупредить её о замысле главы Совета и о Крис, с которой они могут столкнуться, если примчатся в лес Грёз. Но едва она решила заговорить, как содрогнулось от невыносимой боли. Теряя сознание, Ирма успела почувствовать, как её губы шевелятся, говоря слова, которые она ни за что не сказала бы своей Тин. Что-то липкое и тёплое скользило по шее, вызывая за собой панику, а невидимые руки сдавливали мозг, продолжая говорить за неё. Она кричала, но не в голос, а про себя, внутри, и от этого было ещё больней. Пламя погасло, и сильвийка рухнула на пол, не в силах пошевелиться, но на этот раз не из-за сдерживающих заклятий, а без сознания, сломанная, как кукла.

Заклинание работало. Тин казалось, что она, расправив огромные огненные крылья, несётся над землей, оставляя позади километры полей, лесов и рек. В серебристой дымке впереди маячили огромные исполины — Деревья леса Грёз. Девушка точно знала, где сейчас Ирма, и направляла свой разум по следу, оставленному ритуалом поиска. Она влетела в зелёные кроны с такой скоростью, что если б была во плоти, снесла бы, наверно, всё на своём пути.

Деревья, деревья, деревья, всё не то, эти слишком малы, она приближалась к Древу Совета. Конечно, где же ещё быть Ирме, она член Совета, одна из сильнейших магов мира Анданты. Наверно, так Тин подумала бы раньше, но сейчас чутье подсказывало, что её учитель не на работе и не по доброй воле. Что-то колыхнулось рядом, птица опустила взор — прямо под ней на земле вместо Дерева, были лишь обломки, всё в округе было ранено, потоки силы в хаосе. Случилось нечто ужасное, но это потом, сейчас к Ирме. Она почувствовала преграду задолго до цели и, не задумываясь, выставила вперёд когти и вонзила их в тонкую грань защитного барьера. Он раскололся вмиг под её напором, ничто не могло сдержать силу разума, тем более — сейчас.

Дерево Совета невозможно было не узнать: огромное, утопающее в зелени и переплетениях силы, оно всегда притягивало к себе и заставляло забыться, но не в этот раз. Тин видела след и летела по нему, ниже, ниже и ниже, под корни Дерева.

Комната, в которой Тин очутилась, была очень мала, и в ней невысоко парил над полом её учитель. Сначала девушка подумала, что она без сознания, но Ирма открыла глаза, посмотрела в темноту и снова закрыла их.

Разговор с учителем вышел весьма странным, Тин не могла чувствовать в полную силу, что же творится в этой камере. Одно было ясно — Ирму держат в заточении, и те слова, что она сказала напоследок, принадлежали не ей. Непонятно, кто говорил за неё, но он был очень силён. Сильвийка видела, как обмякло тело Ирмы, видела кровь и муку, застывшую на её красивом лице. Этого достаточно, большего она тут не узнает, а увиденного хватит, чтобы сделать выводы.

Птица рванула ввысь, оставляя за собой выжженный яростью след, всё набирая и набирая высоту, стремясь быстрей убраться от этого места. Её не могли видеть, но если бы она знала, сколько шуму навела в залах Совета, то была бы довольна. Тин не понимала, как в таком месте, как лес Грёз, возможна любая несправедливость. Разве Совет не для того и существует, чтобы поддерживать порядок, судить по законам, принятым в их обществе, и не допускать подобной жестокости. Что же такого могла сотворить Ирма, за что её так наказывают, неужели за неё, Тин? Девушка настолько погрузилась в размышления, что не заметила, как вокруг Дерева Совета начал сгущаться туман.

Ей хотелось бесконечно лететь над зеленью лесов и золотом полей, вдыхать прохладный воздух, разреженный её движением, но это было невозможно: её ждали друзья и загадочный Модэус. Ждали с новостями, любыми, пусть даже с такими, какие она несла на своих крыльях. Эх, если бы ей было подвластно остановить время, хотя бы ненадолго, чтобы успеть насладиться этой бездумной свободой. Юная сильвийка чувствовала сейчас окружающий мир как никогда сильно: ветер, вода, земля, огонь внутри — всё это заставляло её забыть о проблемах своего тела. Забыть о раздирающей душу тоске, о грустных тёмных глазах Локки и огромных руках Тодэса. Забыть о том, что единственный родной ей человек — Макс — никак не отвечает на её призывы, а учитель, открывший для неё мир, заточён глубоко под Деревом Совета.

Полёт внезапно закончился, девушка, сама того не желая, вернулась в своё тело. Усталость и боль тут же накрыли её. Она села и невольно вздрогнула, посмотрев на свои красные, будто обожжённые, руки. Вот тебе и огненные крылья, подумала Тин. Друзья были рядом — Лия, видимо, от волнения, не контролировала себя и пускала разряды в землю. Локки нетерпеливо ходил кругами, вытаптывая и без того увядшую вокруг траву. А Модэус с идиотским выражением на лице обмахивал Тин натянутым на две палки плащом. Они суетились вокруг неё, сыпля вопросами и предположениями. Их слова сливались в одно монотонное гудение, Тин закрыла уши руками и сосредоточилась. Она скорей почувствовала, чем увидела, как все остановились, с тревогой всматриваясь в её лицо.

— Тин, ты в порядке? — Ожидаемый вопрос. Нет, не в порядке, руки горели, голова раскалывалась, хотя бы звон в ушах прошёл, но Тин не собиралась загружать Лию своим плохим самочувствием.

— Да, я в порядке.

— Узнала что-нибудь? — Локки перешёл сразу к делу, видимо, извёлся уже от ожидания. Тин не знала, как сказать, что её учитель, сильная и умная Ирма, находится в темнице и, возможно, умирает. Умирает — внутри девушки всё сжалось, она не хотела думать об этом, но это слово всё настойчивей буравило её сознание.

— Всё плохо, — единственное, что она смогла сказать, это было концентрацией всего, что крутилось в её голове. Обмахивания плащом прекратились, оказалось, они помогали терпеть боль в обожжённых руках.

— Тин, — Модэус смотрел на неё своими внимательными синими глазами, — что случилось? — Его взгляд обещал понимание и спокойствие, девушка невольно расслабилась. Рассказ получился коротким, но произвёл сильное впечатление — её друзья были шокированы.

— Не понимаю, — бурчала Лия, — за что Ирму в подземелье. Она же всегда была лучшим учителем и одним из сильнейших магов Совета.

— Они не смогли бы схватить и заточить её просто так, она бы не далась. Наверное, устроили ловушку или застали врасплох.

— Да, Локки, наверно. Сейчас она совершенно без сил. Когда я попала в эту комнату, Ирма висела в воздухе и не могла ничего, кроме как моргать. Видимо, я нарушила заклятие, и она смогла сесть, но мы не успели толком поговорить. Кто-то вторгся в её разум, говорил её голосом, я точно это знаю, потому что потом она обмякла без сознания и кровь пошла у неё из ушей и носа, а это самый характерный признак негативного воздействия магии разума. Она сама мне рассказывала об этом. — Повисла неловкая и тоскливая пауза. Всё вышло не так, как они рассчитывали, ни помощи, ни совета они не получили, лишь догадки, что же будет дальше.

— Что будем делать?

— Я не знаю, Локк, но мы не можем оставить Ирму там. Она погибнет.

— И что ты предлагаешь, Тин?

— Надо вызволить её. Только вот как? Как ни крути, нам придётся отправиться в лес Грёз.

— Нет, Тин! Если всё как ты говоришь, то нас схватят и отправят к Ирме, но не как спасателей.

— Лия права, — Локки сурово смотрел куда-то вдаль, — что сказал кто-то голосом Ирмы?

— Сказал, чтобы мы возвращались, что все проблемы решаемы и чтобы мы не беспокоились.

— И ты веришь?

— Нет, конечно, — Тин вскочила на ноги от возмущения. — Кому я только что рассказывала? Ты меня слушал вообще? Я видела, а не только слышала. Может, тот, кто влез в голову Ирме, думал, что я не могу видеть, что там с ней происходит? Мы по уши в болоте, я понимаю, но не оставлять же её там?!

— Да, понятно, но втроём мы ничего не сможем сделать.

— Вчетвером, — вклинился Модэус.

— Вчетвером? Какой от тебя прок? — Локки злился, весь его вид говорил сам за себя. — Дайте мне повод, и я разнесу всё вокруг.

— Как какой прок? Ну, например, я не дам погибнуть всему в неудержимом огне. Такой прок тебя устроит?

— Лучше тебе заткнуться, это не твоё дело, и мы тебя почти не знаем, не встревай.

— Это дело Тин, значит, и моё, — Модэус насупился, но через секунду опять растянул самодовольную улыбку. Видимо, он просто физически не мог оставаться серьёзным.

— Ты что, влюбился в неё? Дело Тин, дело Тин, — Локки навис над Модэусом, гневно сжимая кулаки, — если так, то тебе ничего не светит, можешь не строить из себя героя. Тин не нужны такие простые парни, как ты или я. Понял?

Тин словно окатило холодной водой — опять Локк вспомнил о ней с Тодэсом. Неважно, мелькнула мысль, это не его дело. Надо было что-то решать по существу, а не орать друг на друга посреди леса.

— Хватит. Я не знаю, что ты, Локк, имел в виду насчёт парней, и знать не хочу. Не уходи от темы, и вообще, Модэус нужен мне не за тем, чтобы влюблять его в себя, а для дела. — Она глубоко вздохнула, подняв глаза к небу, все их споры всегда заканчивались разборками. Девушка понимала, что если Локки в курсе о принце, то рано или поздно он выскажет ей это.

— Я что-то не знаю о тебе, Тин? — ну вот, теперь и Лию понесло, она, как обычно, посидела тихонько в сторонке, а теперь будет обижаться и ещё неделю фыркать.

— Лия, сейчас не место, не время и не повод обсуждать мою личную жизнь. Давайте вернёмся к вопросу о том, что нам делать? — Лия скривилась, того и гляди, заплачет. — Я всё расскажу, как только будет спокойней, правда, давайте решим что-нибудь.

Все замерли, напряжённая работа мысли читалась на каждом лице. Тин постояла немного и направилась в сторону их временного лагеря. Они пойдут следом за ней, сейчас отойдут от криков и пойдут. Девушка всегда чувствовала себя виноватой, когда они ругались, словно во всех спорных ситуациях была только её вина. Трава почти не мялась от её шагов: за время их испытания сильвийка совсем исхудала, ещё немного и будет улетать вместе с порывами ветра. Всё вокруг было настолько живым, что казалось ей нереальным — лес с сотнями трав, множеством животных, птиц и насекомых, ветер, солнце, журчащий недалеко ручеёк. В сравнении со всем этим Тин чувствовала себя омертвевшей, словно её выдернули из этого мира, а обратно вставили неверно, как кусочек от другого пазла. Вместе с этим она так остро ощущала всё это, но как-то по-особому — дико, как зверь, выслеживающий добычу. Что-то менялось в ней, постоянно и необратимо, и теперь, после этой ссоры, первой, после того, как они вышли из Грота, Тин ощутила боль.

— Тебе надо поесть. — Модэус пришёл первым и, сорвав травинку, уселся возле палатки.

— Так всегда, — Тин кивнула в сторону Лии и Локки, застывших на ритуальной фигуре, в которой они проводили поиск. — У них всегда находится повод, чтобы обидеться.

— Они хотят знать о тебе всё, не любят секретов, — синие глаза внимательно оглядывали сильвийские фигуры. — А он был уверен, что ты не встретишь никого, кроме него. У вас ведь как, не больно — значит, гармония, женитьба, потом детки, а то, что, кроме отсутствия боли, должны быть ещё и чувства, любовь, например, — это уже лишнее. Хотя, я слышал, что гармония — это нечто. Но у тебя и Локки её нет, так ведь?

— В том-то и дело, что есть. Я не знаю, почему сделала то, что сделала, не понимаю, что в этом человеке такого, чего нет в Локки. И мне жаль, что он видел нас. Не так всё должно было быть.

— Видел? — Модэус ехидно усмехнулся. — Я так понимаю, он видел то самое?

— Заткнись.

— И кто же этот счастливчик? Не простой парень?

— Ты хоть не лезь в мои дела! — Тин устало вздохнула. Ей уже порядком надоел разговор о её интимной жизни.

— Да ладно, больше не буду. А вот и они возвращаются.

Остаток дня прошёл в молчании, только Модэуса не зацепила новость о том, что у Тин кто-то есть. Он рассказывал истории из своей жизни и смеялся над кислыми лицами сильвов.

— Нам нужна помощь, — сказал Локки во время тихого ужина. Тени сгущались вокруг, ещё сильней очерчивая его лицо. Эти три слова прозвучали глухо и очень серьёзно. — Одни мы не справимся, нас запихают в клетку, так же, как и Ирму, либо отправят на Туманный край. Мы в меньшинстве, несмотря на всю нашу силу.

— И где, как ты думаешь, нам искать помощи?

— Давай подумаем, Тин, — он явно старался держать себя в руках, не грубить и в то же время не быть слишком добрым к ней. — Ирма в клетке, причём непонятно за что. Может, Макс?

— Нет, Макса впутывать нельзя, он командир отряда карателей. Он и так не такой, каким должен быть, у него есть я.

— Ну, вот и поможет тебе.

— Да нет же! Локки, если Макс будет защищать меня, его спишут, так же, как и Ирму!

— Тин, ты думаешь, Ирму схватили из-за нас? — И без того большие глаза Лии округлились, как плошки, от удивления.

— Лия, солнце, я не знаю. Возможно не из-за нас, возможно из-за меня. Я всегда была под наблюдением Совета. Что они думали, я не знаю, но сложно обмануть того, кто знаком с магией разума так, как я. Да и Ирма давала понять, что все мои решения и поступки тщательно анализируются. И я даже не знаю правду своего происхождения. Всё, что рассказывали мне, слишком туманно, они обещали открыть занавес, если я отправлюсь на испытание в команде с вами.

— Какую ещё правду? — Локки нахмурился ещё больше, если больше вообще возможно. — Ты сирота, твои родители погибли от прорыва силы. Какую ещё тебе надо правду?

— А сам-то — как думаешь? Ещё скажи, тебя не удивляет то, как я изменилась после пещеры? — Тин распалялась, её глаза горели, словно огромные рубины. — Ты даже не представляешь, что я чувствую постоянно после этого, и я хочу знать, что со мной! Совет знает, и Ирма знает, если не скажут они, я вытащу учителя из темницы и выспрошу у неё!

— Тин, — голос Лии прозвучал робко и обижено, — а может, было бы лучше рассказать нам об этом? О твоей сделке с Советом и о том, что ты чувствуешь после пещеры?

— Ну, уж нет! Не начинай, Лия. Я расскажу тебе сейчас, и ты спать не будешь от беспокойства, а потом Локки будет меня обвинять в том, что я тебя не берегу.

— Это глупо, Тин. Какие ещё обвинения? Мы твои друзья, и мы хотим знать, что с тобой происходит. Думаешь, сейчас мы хорошо спим, не зная ничего? Ты напугала нас; может, Локк и не признаётся в этом, но он тоже испуган. Ты наполнилась огромной силой и наполнила нас, мы связаны настолько сильно, что это порой невыносимо.

Это было так, Тин смотрела в глаза своей подруге и понимала, что она права. Всё это испытание могло пройти иначе, без напряжения и применения магии напрямую, если бы Тин отказалась узнать о себе. Сейчас не было бы боли и жара внутри, и они, возможно, уже праздновали вместе, а может, она праздновала бы с Тодэсом — королева-чародейка из сильвийских лесов. Никаких Модэусов и сидения в лесу уже вторую неделю. Но она решила узнать правду, и вот они тут, усталые, наполненные древней магией, нарушившие заветы Древних. И что самое неприятное, возможно, не только они, ведь испытание на две команды.

— Марта! — Тин даже подпрыгнула от столь неожиданно пришедшей в голову мысли.

— Кто? — Модэус начал ошарашено оглядываться по сторонам.

— Надин, Эвиль, — Лия, наконец-то, улыбнулась. — Точно, Тин! Точно!

Возбуждение охватило друзей, наконец, хоть кому-то пришла в голову, какая-никакая, идея. Только Модэус продолжал непонимающе переводить взгляд с одного сильва на другого.

— Может, уже объясните, чему вы так радуетесь? Я тоже хочу повеселиться.

— Я же говорила тебе, мы не одни такие «особенные», есть ещё трое, мы учились вместе, и они сейчас тоже на испытании. Надо узнать, где они и как у них прошло. Только вот как узнать это.

— Ну, я примерно знаю.

— Лия?

— Тин, не только у тебя есть секреты, — Лия фыркнула и продолжила: — Мы с Эвилем разговаривали перед тем, как отправились на испытание.

— Ты ещё немного опоздала тогда?

— Да, Локк, немного опоздала. Он сказал, что их отправляют в какую-то человеческую деревню, на восток от Укромной Гавани.

— Это отлично! Хотя, не совсем: к востоку от Гавани хорошо населённые земли, — Тин задумалась. — А он не говорил ничего про задание?

— Нет, подруга, ничего. Видимо, тоже тайна, как и у нас.

— Что ж, это лучше чем ничего. Возможно, я смогу поискать возмущения магических потоков, они ребята неслабые, могли и наследить.

— Я помогу тебе, Тин, — Лия даже порозовела, видимо, сидение без дела плохо на ней сказывалось.

— Хорошо, колдуйте, я осмотрюсь и подежурю сегодня ночью. А ты, Модэус…

— Не командуй, воин, стой на страже, я найду нам чего-нибудь перекусить.

Тин вздохнула, наконец-то все были заняты делом и не поднимали болезненные темы для разговора. Надежда промелькнула перед ними, и желание сделать всё для того, чтобы её оправдать, вычеркнуло на время злость и недоверие.

Найти следы в магических потоках — это было легко сказать, но не сделать, и Тин не была уверена, что у неё получится, но попытаться стоило. Всё, что когда-либо было сказано на языке магии, сохранялось долгое время в её потоках. Нужно было внимание и силы — с силой проблемы не было, а вот с вниманием… Девушка была потрясена полётом, увиденным и услышанном в том подземелье, где держали Ирму, она никому бы не сказала об этом, но ей очень хотелось лежать и плакать. Всё затянулось в тугой узел: события, люди, слишком много напряжения, слишком много боли.

Солнце почти село, когда Тин наконец-то нашла место, где ей показалось спокойней всего. Лия молча ходила за ней след в след и, когда девушка устроилась под деревом, вздохнула и уселась рядом. Это было странно, вокруг было столько пространства, большой, по человеческим меркам, лес, поляна, даже пригорок, поросший высокой и жёсткой травой, а найти себе место было тяжело. Но возможно.

Тин перешла в Проводника, она не хотела больше рисковать, нарушая заветы Древних. Он откликнулся тут же, ей даже не пришлось особо напрягаться или сосредотачиваться, можно было и не искать место, где ей было спокойней, а остаться в палатке. Сильвийка преобразилась и впервые ощутила тяжесть крыльев на своей спине, это было необычное ощущение, они словно дополняли её, увеличивая мощь. Проводник сдерживал и ограничивал её силу, но Тин чувствовала, как его магическая структура трещит по швам. Надо было действовать быстрее, иначе всё опять закончится нарушением заветов, и она начала поиски.

Только теперь, отвлекшись от осознания себя, девушка обратила внимание на то, что окружало её. Она хотела увидеть магические потоки и следы активности в них — и увидела. Вокруг неё пространство пересекали светящиеся дуги, они находились в постоянном движении, словно вода, только гуще. Они были разных цветов и оттенков, как радуга, весьма сумасшедшая радуга. То тут, то там на поверхности потоков вспыхивали небольшие огни, наверно, это активность магии. Существо, каким сейчас была сильвийка, потянулось к одному такому всплеску — мир закружился вокруг неё с неимоверной скоростью, или это она закружилась внутри мира. Тин знала, что не пострадает, но страх от скорости и кружения всё же заставил её поволноваться.

Когда её слегка ватные ноги снова коснулись земли, девушку ждал ещё один сюрприз. Она оказалась в небольшой, но чистой и светлой комнате. В окна бил необычно яркий солнечный свет, пели птицы, и шелестела листва. За столом возле окна сидел юный сильв — его глаза были закрыты, а лицо сосредоточено. Видимо, он проводил учебную медитацию, необходимую для овладения переходом в Проводника. Тин догадалась чисто интуитивно, подсознание выкапывало информацию независимо от того, чем занималась его обладательница или где она была. Это был лес Грёз, она дотронулась до той вспышки активности, и её разум перенесло к ней, а точнее к этому сильву, только познающему магию. Сейчас он никак не мог совладать с собой — то чесал нос, то топал ногой, но, видимо, был момент, когда он почувствовал путь к своему Проводнику, и магия откликнулась, загоревшись небольшой вспышкой на теле потока.

Это было захватывающе, раньше Тин никогда даже не пыталась отслеживать магию в самих её потоках, это был удел дозорных, что постоянно и неусыпно следили за всем, что происходит в мире Анданта. Эта работа была настолько важна, что даже место расположения их башен было засекречено Советом. Теперь Тин поняла, почему — слишком много знания, каждое магическое действо, пусть даже небольшое и незначительное, отображалось здесь, что говорить о более сильных магах, вся сущность которых была сплетена с потоками.

Тин сосредоточилась, лёгкое головокружение — и вот она опять оказалась в исходной точке. Юный сильв в залитой солнцем комнате растаял без следа. Ей теперь было ясно, как обращаться с вспышками активности, но как определить нужную — оставалось непонятным. Что же могло помочь? Девушка задумалась, она знала, что потоки магии соответствуют определённым стихиям или явлениям по цвету, и она знала, какими стихиями владеют её, пусть и не близкие, но друзья. Определённо, это поможет, решила сильвийка и протянула тонкие пальцы к ближайшему тёмно-бурому потоку.

Всё вокруг подёрнулось дымкой, и картины того, что уже произошло, замелькали перед её глазами — выросший с помощью магии цветок, оружие закалённое зачарованным молотом, огромная плотина на пути бурного потока, огненные цветы на бескрайнем поле. Девушка вскрикнула от неожиданности, но поток не останавливался, её разум заполняли и заполняли события. Они были бессистемные, вырванные из времени в абсолютно случайном порядке, а потому и бесполезные. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуться в начальную точку, при этом девушка буквально слышала треск, идущий от рвущихся между ней и Проводником связей. Нет, так делать было нельзя, ещё немного, и всей её осторожности пришёл бы конец. Надо было найти способ, Тин лихорадочно соображала, что же она упускает такого, что могло бы ей помочь.

«Что же делать, что я могу?» Вопрос горел в её голове, Тин не знала, что делать, и хваталась то за одну, то за другую вспышку активности. Картины мелькали перед ней, сменяя одна другую, в какой-то момент сильвийка начала терять контроль, водоворот событий проносился вокруг неё, затягивая её разум в пучины магии.

«Разум! Глупая, глупая Тин!» Девушка вдруг поняла, что надо делать. Вырвавшись из очередной вспышки, Тин сосредоточилась, сейчас она вспомнила всё, чему учила её Ирма. Сплетая свою мысль в тонкую иглу, девушка представила Марту: чёрные волосы, бездонные глаза, хитрая улыбка; она представила её настолько реальной, что появилось желание протянуть руку и прикоснуться к подруге, но это было невозможно. Теперь её мысль-игла устремилась к представленному образу, аккуратно, но эффективно, она прорывалась к цели, чтобы открыть дверь в разум Марты и установить связь с её воспоминаниями. Это было до жути приятно, сильвийка ещё никогда не использовала свои способности в магии разума. Она сама словно стала этой иглой и сейчас испытывала огромное давление, но вместо боли было удовольствие. Такое случилось с ней лишь однажды, тогда, на верхней площадке Дерева, когда Тодэс прижимал её к себе своими огромными руками, и стоило ему хоть немного отпустить её, приходила боль. От этих воспоминаний в ней разгорался огонь, так сложно было сосредоточиться на Марте, когда все мысли были с Тодэсом.

Но вот оно, наконец-то — на её пути возникла преграда, невидимая, но ощущаемая, она словно тонкая пелена окутывала образ Марты, не пропуская сквозь себя постороннее влияние. Надо было действовать осторожно, чтобы не навредить сильвийке. Тин вспомнила искажённое болью лицо Ирмы, тот, кто говорил её устами, не церемонился, и как бы девушка не старалась думать, что с учителем всё будет хорошо, правда настойчиво буравила мозг — после такого «хорошо» просто невозможно. Сейчас она тонкой иголочкой своего разума разрушала, немного, но разрушала защиту чужого разума, даже такое небольшое проникновение могло закончиться фатально, а то, что сотворили с Ирмой, не оставляло никак шансов. Если бы её руки были материальны, они бы дрожали, вместо них дрожало сознание Тин. Она оказалась на месте, водоворот мыслей и воспоминаний Марты смутили её. Девушка сейчас была готова провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть, не слышать и не ощущать то, что происходило в разуме её знакомой.

Ухватившись за тонкую ниточку, ведущую к зрению Марты, как за спасительную соломинку, Тин немного успокоилась и собралась. Чем быстрей она узнает, где сейчас находятся её одноклассники, тем лучше для Марты.

Яркий свет ударил ей в глаза — солнце светило необычайно сильно, отливая на зелени леса бронзовыми каплями. Видимо, тут тоже был дождь и сейчас закат блистал в его каплях. Тин увидела осунувшееся и взволнованное лицо Эвиля, он что-то говорил, но девушка не слышала слов. Немного повозившись Тин «настроила» звук.

— …странно, — Эвиль перевёл взгляд к лесу. — Я никогда не думал, что совершу что-нибудь такое, нарушу заветы и буду прятаться в лесу рядом с людской деревней.

— Не переживай, Эвиль, всё наладится, — голос доносился из-за спины Марты, но девушка не оборачивалась, она знала, кто там говорит, Тин же узнала Надин по голосу. — Мы скоро доберёмся до Укромной Гавани, возьмём лошадей и отправимся к Совету.

— Мне эта мысль не по душе, — Тин вздрогнула, она знала заранее, что скажет Марта, потому что эта мысль девушки крутилась как муха рядом с Тин, но голос был громким и неожиданным.

— Ну а что нам ещё делать? Сидеть на мокрой траве и ждать чуда?

— Тебе легко говорить, маг, — Марта вздохнула с такой тоской, что Тин едва не сорвалась, её накрыло такими эмоциями, каких девушка никогда не испытывала. Словно сама Извечная прорвалась сквозь купола жизни и накрыла своей тенью весь мир.

— Сестра, ты же знаешь, что не должна была так поступать, — Голос Надин был таким чистым, что будь Тин во плоти, прикрыла бы глаза от удовольствия, но то, что последовало за этим напугало её. Как и до этого, она сначала «увидела» мысли Марты, а уже потом услышала:

— То есть — мне надо было оставить вас умирать? Вас и всех этих людей из деревни, а потом погибнуть самой от армады тварей?

— Не знаю, Марта, но, быть может, это и был замысел Совета?

— Убить кого-то из нас?

— Нет же, Совет такой могущественный, он не дал бы нам погибнуть, ведь не зря же он собрал нас в команды, наверно, у главы Совета есть планы, относительно нас и команды Тин. И мы теперь едва ли выиграем.

— Да о чём ты вообще? Как можно быть такой наивной дурой? — Марта кричала, и Тин едва сдерживалась, чтобы не заткнуть её. Но вместе с криком мимо сознания Тин начали проноситься картины того, что случилось. Девушка, сдерживаясь изо всех сил, смотрела на овраги полные трупов, на истерзанные тела и ужасные морды невиданных тварей. Кровь и плоть. Улицы деревни, подёрнутые тонкой дымкой, такие знакомые улицы, словно она их уже когда-то видела. Перекошенный дом, пепел на земле, разрубленное крыльцо. Стоп! Конечно, видела! Но как же такое возможно? Сознание Тин взбунтовалось, ему стало тесно, и сильвийка почувствовала, как дрогнул разум Марты. Она услышала голоса.

— Сестра! Сестра! Что с тобой? Эвиль, что же ты стоишь, помоги мне, Марта, что с тобой? — Тин с трудом остановилась.

— Надин, Эвиль, мне нельзя возвращаться, я доберусь до Гавани и оставлю вас.

— Нет, сестра, не говори так. Я никогда не оставлю тебя, ты же знаешь, что не оставлю. Тебе лучше, я уже думала, что у тебя припадок?

— Да, Марта, ты нас напугала. Как ты сейчас?

— Уже лучше, спасибо, не думайте, что я считаю вас глупыми… — Тин хватило того, что она увидела и услышала, оттолкнувшись, чародейка двинулась обратно, это было проще, ведь тонкая ранка в сознании ещё не успела затянуться.

Лия была рядом, она сидела в лучах прячущегося солнца, словно маленькая фея, хрупкая и милая. Но стоило Тин зашевелиться, её подруга сорвалась с места точно кошка, сверкая своими жёлтыми глазами.

— Ну как прошло? Получилось?

— Всё получилось, Лия. Я знаю, где они, идём к лагерю, а то парни там поубивают друг друга.

— Да ну, брось, Тин. Локки так не полезет в драку, тем более, что Модэус человек, хоть и хорошенький. Идём же, а то я сгорю от нетерпения узнать.

Сгорю. Тин содрогнулась от этой фразы и двинулась за Лией, которая вприпрыжку убежала вперёд. Жар вернулся с прежней силой, Тин устало передвигала ноги, и думала о том, что только что увидела. Эта деревня из её сна не отпускала её. Как она могла увидеть во сне реальные события? Но нет же, она видела лишь начало, начало гибели стольких живых существ и рассказала она об этом лишь Лие и учителю. И вот команда Марты отправлена именно туда на испытание, к прорыву магии, жутким монстрам и неминуемой гибели. И они погибли бы, если бы Марта не использовала свои способности и магию напрямую. Все подстроено, но зачем?

— На тебе лица нет, — услышала девушка совсем рядом с собой. — Всё так плохо? — Проницательные и бездонные глаза взглянули на неё почти в упор, сильвийка сделала шаг назад.

— Будет хуже, если будешь лезть под ноги.

— Прости, всё время забываю, какие вы сильвы нежные.

— Модэус, не издевайся над ней, сам же говоришь, лица нет, — Лия заботливо улыбнулась. — Давай иди сюда, Тин, я могу тебе немного помочь собраться с силами, как раз и Локки подойдёт.

Тин не стала сопротивляться и села на плед возле палатки. Закрыв глаза, она попыталась остановить поток мыслей в своей голове, и без них сейчас было совсем худо. Девушка почувствовала, как к ней приблизилась Лия, и спустя несколько мгновений по телу пробежал холодок, оставляя после себя приятную свежесть. Жар внутри неё сжался в комок, ушёл внутрь, будто пытаясь укрыться от целительной свежести.

— Спасибо, Лия, так гораздо легче. Ты что, дрожишь?

— Ты так слаба и так сильна одновременно, Тин, это плохо. Я даже не представляю, как ты терпишь эту силу.

Теперь было жалко смотреть на Лию, бедняжка хотела помочь снять усталость, но, видимо, древняя магия посчитала её целительную силу лишь подпиткой для хрупкого сильвийского тела Тин.

— Лия, прости, я не знаю, как это вышло.

— Нет, что ты. Я в порядке, высплюсь, и всё пройдёт. Тебе куда хуже.

— Вот и я ей говорю, что это плохо и тяжело, но она упрямится и не хочет делиться.

— Модэус, не начинай. Я держусь.

Пока Модэус ходил за водой и вешал котелок над бойким костром, девушки молча сидели и смотрели, как последние лучики солнца исчезают за горизонтом. Локки вернулся весьма довольный, он сделал обход, убедившись в том, что они выбрали удачное место для стоянки.

— Нет, а что? Не дует, и туман не собирается, рядом ручей, до деревни ещё далеко, так что просто так сюда кто-нибудь не забредёт. Тин, ты лучше расскажи, что ты видела?

Девушка не знала, с чего начать, последний раз, когда она рассказывала друзьям про Богов, всё закончилось тем, что Локки лишил Лию силы, и та чуть было не погибла.

— Даже не знаю. Мне почему-то страшно, обещайте не ругаться больше и тогда начнём, — видимо, её просьба всех слегка шокировала.

— Тин, ну как с ним не ругаться, он же упрям, как не знаю кто.

— Помолчи, человек.

— Вот видите, вы от этого и то начинаете препираться, а я сейчас видела такое, что волосы дыбом встают, и не хочу ещё и вашу ругань слышать! — Оба парня выглядели пристыжено, надувшись и покивав головами, они сели ещё дальше друг от друга и сосредоточено уставились в ночь. — Вы как дети, — Тин усмехнулась, — проявите немного уважения: это было не просто, знаете ли, не убить Марту и что-нибудь узнать.

— Звучит жутко, — Лия поёжилась, — но у тебя получилось не навредить ей?

— Надеюсь, Лия, надеюсь, в какой-то момент я чуть было не сорвалась, слишком много событий пронеслось у меня в сознании. Они попали в ловушку на месте прорыва магии в людской деревне. Надин и Эвиль бросили Марту под воздействием этой силы, и ей пришлось разбираться самой. Никому бы не пожелала оказаться на её месте, столько боли, крови и смертей. — Тин замолчала, что-то из воспоминаний Марты вновь всплыло перед её глазами. Там был кто-то ещё, не только воительница, но этот кто-то был настолько расплывчатым, что Тин так и не смогла понять, кто же это. Словно этот незнакомец был нереальным.

— Но как же так? Как они могли её оставить?

От возмущения взгляд Локки потемнел, а ладони сжались в кулаки.

— Магия, Локк, прорыв, судя по всему, был очень сильным, всё вокруг было заражено им. Она использовала свои способности и магию напрямую, без Проводника, закрыла прорыв и спасла всех, кого успела.

— Ох, хотел бы я это увидеть! Она же очень сильна, мне всегда нравилось наблюдать, как она тренируется в Школе.

— Да, тебе бы понравилось, Локки, это было неописуемо. Я смогла почувствовать то, что она в тот момент — огромная мощь, будто её подпитывала сама земля, как и тебя.

— Но что они теперь собираются делать, Тин? Неужели так просто вернутся в лес Грёз?

— А вот тут у них проблема, Лия. Надин и Эвиль считают Марту неправой, они считают, что ей не стоило нарушать заветы Древних в той ситуации. Видимо, не понимают, что без этого погибли бы.

— Нет, ну, что за глупцы! — воскликнул молчавший доселе Модэус. — Это всё равно, что вам обвинять Тин. Ваш Совет что-то замыслил, а не симпатичные молодые девушки.

— Спасибо, Модэус. Ты как всегда не к месту, но прав, — сухо ответила ему Лия. — Не знаю, почему и зачем, но всё это какой-то план, в котором каждому из нас расставлены ловушки, если вернёмся: нам не выбраться никогда. Надеюсь, хотя бы Марта понимает это и не направится прямиком в руки Совета.

— Нет, не отправится, она собирается идти к Укромной Гавани, чтобы уплыть подальше и не возвращаться.

— Ты всё верно поняла, Тин? Марта убегает? — Изумлению Локки не было предела.

— Абсолютно всё, я тоже убежала бы, ну, или попыталась, если б осталась одна. Нам надо остановить их, иначе быть беде. У нас ещё есть шанс нагнать их на подходе к Гавани, поэтому предлагаю выдвинуться поутру. Будем идти налегке и не высовываясь без надобности.

— Тин, ты слишком слаба, тебе нельзя налегке. Без нормальной еды и сна станет только хуже.

— Лия, я знаю свои силы. Если станет совсем плохо, будем решать, что делать. А сейчас надо выспаться и в путь.

— Да, нельзя дать ей просто сбежать, — Локки сурово сжал кулаки, — но Лия права, ты не сможешь поддерживать силы столько времени без нормального сна и еды.

— И что? Мне остаться здесь? — Тин чуть ли не зарычала и взглянула на Локки так, чтобы он понял, какого зверя она прячет от них за этой истощённой оболочкой. Больше воин не спорил, холодный пот скатился по его позвоночнику, оставляя после себя ненормальную прохладу: Локки окончательно убедился, что он потерял Тин и уже давно.

Шаг за шагом отмеряя километр за километром, они шли, и Тин ощущала на себе тысячи взглядов. Земля, воздух, трава и опавшие листья провожали её страхом и болью. Девушка чувствовала, что за ней остаётся след, невидимый простым людям или сильвам, но ощутимый другими живыми существами. Было тяжело, каждый день Тин думала, что именно сегодня силы покинут её, и она больше не сдвинется с места, но солнце вставало вновь и вновь, и девушка вместе с ним. Она не понимала, что сдерживает силу внутри неё, почему она не вырвалась до сих пор, разрывая её тело и сметая всё на своём пути, словно что-то останавливало её. Что-то, чему даже эта древняя мощь не хотела мешать. Но пока они шли вперёд, стараясь изо всех сил успеть.

Осень вступала в свои права — просветы в листве становились всё больше, и холодный ветер сдувал её с лесных троп. Их головы были забиты дурными мыслями и, словно назло, рассветы и закаты были невероятно прекрасными. Дождь перестал, и небо с первыми лучами солнца наливалось цветом. Багряные, густые оранжевые восходы и закаты, опавшая листва в их свете — порой путникам казалось, что они попали в другой мир. Эта красота была фантастической и пугающей, при этом настолько реальной, что казалось, протяни руку — и сможешь к ней прикоснуться.

Знали ли Боги о том, какой прекрасный мир они создали? Могут ли они вообще понимать красоту? Может, для них красота этого мира ничего не значит? Если так, то тогда Тин понимала, почему они с такой лёгкостью однажды разрушили его. Слова из летописей всплывали у неё в памяти сами собой: «Проводник — это не просто оболочка, это наша защита от гнева Богов. Неразумные жили бы и дальше, но злоупотребили они силой, дарованной им. Раскалёнными словами выжжены в нашем разуме заветы Богов, с болью и презрением сотворены мы, и наказанием нашим будет вечное терпение и муки».

Терпение и муки. Сильвы были ограничены в прикосновениях, их уделом было одиночество и тоска. До того, как Тин допустили в библиотеку, она считала, что это состояние души нормально для всех, но, как оказалось, это наказание за чужие деяния. Древние, наверно, были очень сильны, если смогли выжить с этим знанием — огнём, горящим в их разуме. Они нашли гармонию, смогли продолжить свой род и передали знание о завете дальше, своим потомкам. Сильвийское общество развивалось достаточно быстро, Боги не уничтожили творения рук своих первых созданий, все технологии, машины, назначение многих из которых сильвы так и не смогли понять, перешли к хвостатым чародеям.

Как оказалось, люди развивались в то же время, но только на другом континенте. Причины, по которым Боги вернули их в этот мир, в летописях не были указаны. Сильвы столкнулись с людьми всего лишь около трехсот лет назад. Для них это стало шоком, ведь во всех преданиях говорилось о том, что из-за людей был разрушен прежний мир, да и они сами исчезли. Они очень долго присматривались друг к другу. Сильвы смотрели на людей свысока, по их мнению, лишённые магии существа были неинтересны и слишком просты, даже ущербны. Люди же откровенно боялись загадочных хвостатых сильвов, но были пленены их глазами и магией. Но в итоге обе расы свыклись друг с другом, сильвы поняли, что люди не такие, как описано в летописях. Они не пользуются разрушительной магией и не творят эксперименты, способные разрушить мироздание. Сами же сильвы показали, насколько полезной может оказаться магия, вместе с учеными Империи мудрецы Совета разобрались со многими технологиями, что остались с древних времен.

Время неумолимо двигалось вперёд, неся этот союз сквозь века. Никогда ещё в Анданте не было столько покоя и мира. Почему же сейчас Тин видит столько несправедливости? Всё смешалось в её сознании — чёрное, белое, добро, зло. Если бы ей сейчас необходимо было выбрать цвет, она назвала бы серый. Девушка не помнила своего детства, для неё вся её жизнь была здесь — лес Грёз, Совет, Школа, испытание, и теперь этот идеальный образ разрушен. Во что же верить? Кому доверять?

Одиночество — чувство, к которому она, как и любой другой сильв привыкла, сейчас казалось просто невыносимым. Через силу переставляя ноги, Тин шла со своими друзьями через леса и поля Трилесья, всё приближаясь и приближаясь к цели. И что же будет потом? Даже если они найдут Марту, Эвиля и Надин, что делать дальше? Они не знали, но Тин видела в глазах своих друзей: что ни случится, они будут рядом, и это придавало сил и надежды.

Скоро леса уступили совсем обжитым землям со вспаханными полями, большими поселениями, мельницами, стадами домашних животных. Пробираться незамеченными становилось всё трудней. Локки совсем извёлся, ему казалось, что кто-то следит за ними. Тин пыталась успокоить друга, утверждая, что мало кто мог их заметить, но он стоял на своём и при малейшем шорохе хватался за мечи. При этом он не уставал интересоваться тем, как она себя чувствует и не понести ли её рюкзак, от чего девушке становилось совсем грустно. Лия же после каждого перехода, усаживалась возле Тин, пытаясь облегчить её жар, после чего саму её приходилось отпаивать травами, но она упрямо каждый вечер делала это и уходила в глубокой задумчивости, словно не в силах что-то понять.

Модэус же, казалось, стал тенью Тин, девушка встречалась взглядом с ним каждый раз, стоило ей только проявить какую-нибудь слабость. Сильвийка понимала, что они переживают и стараются помочь, Модэусу так вообще поручили за ней присматривать неведомые силы. Но всё равно порой она выходила из себя, ворчала, огрызалась, а позже извинялась перед друзьями.

В тот вечер все были заняты уже привычными делами: костёр, еда, палатка, дежурство. Локки обеспокоено осматривал окрестности, наверно, всё пытается понять, кто же их преследует, подумалось Тин. Лия зависла с деревянной ложкой над котелком. Она ненавидела готовить, но выбора ей не оставили, поэтому у неё было такое выражение лица, словно она целится ложкой в невидимую рыбу. Осторожно, чтобы ещё больше не раздражать подругу, Тин придвинулась к огню. Ей не было холодно, скорее, неуютно и сыро. Вскоре появился Модэус с охапкой веток, вывалив их недалеко от Тин, он принялся наламывать заготовки для костра.

— Надо скорей закругляться с этим походом, — ворчал он, — а то скоро придётся сушняк с утра заготавливать и сушить весь день.

— Согласна, — прошипела Лия, так же пристально вглядываясь в варево.

— Да ладно тебе, хоть готовить научишься, — усмехнулся Модэус, уворачиваясь от брошенной в него ложки.

— Не надо её дразнить, — сказала Тин, когда Лия, ругаясь, как сапожник, зарылась в пожухлой траве в поисках орудия пытки для своей то ли каши, то ли супа, — для неё это не норма.

— Это ни для кого из нас не норма, Тин, — Локки появился, как всегда, бесшумно и уселся спиной к огню. — Не могу понять — кто здесь ещё кроме нас, но точно кто-то есть.

— Может, ты просто сильно переживаешь? — в очередной раз попробовала успокоить его Тин.

— Ага, мания преследования? Нет, Тин, я знаю, что кто-то близко. Нутром чую.

Душераздирающий крик Лии вывел из зябкого оцепенения. Локки взвился пружиной, выхватывая тонкие мечи из ножен и рванул в сгущающуюся темноту. Тин не раздумывала ни мгновения — сгустки огня сформировались в её руках, и девушка, размахнувшись, запустила их в темноту. Сухая трава вспыхнула, осветив место их стоянки — Локки, словно тень скользил вокруг огромной фигуры, загораживая собой то Тин и Модэуса, то Лию, которая уже, видимо, отошла от испуга и сейчас засверкала молниями. Огромный некто зарычал и хорошенько выругался.

— Да вы что, совсем уже сдурели?!

Сердце Тин перешло на галоп, этот голос она никогда не перепутала и не забыла бы, пусть сейчас он и был больше похож на рык животного.

— Остановитесь! — закричала она, бросаясь туда, где застыл огромный человек. Локки и Лия непонимающе смотрели, как Тин бежит к ним. Холодный блеск от молний, жар от огня, чёрное дыхание силы Локки — всё это только подстёгивало её подойти скорее к нему.

Это точно был он. Тин ощущала это своим существом, но что-то было по-другому. Тодэс стоял спиной к ней, и девушка не хотела ничего менять, словно кто-то внутри неё говорил, что это небезопасно.

— Здравствуй, хвостатая. Решила меня поджарить? — Он говорил бодро и непринуждённо, но голос его был по-прежнему рычащим.

— Что с тобой? Что случилось?

— А ты не видишь разве? Уж кому, а тебе стыдно не увидеть зверя, я вот, например, вижу твоего. — Он повернулся, и на неё уставилась звериная морда. — Хорошая мы, однако, парочка.

— Я не понимаю, — Тин растеряно смотрела на его тело, покрытое густой шерстью, — как это случилось?

— Долгая история, я расскажу её, но позже, может, когда вы расскажете свою.

— Кто ты такой? — Локки подошел ближе, следом за ним Лия, Модэус тоже уже был тут.

— Ах, да, — Тодэс встряхнулся, по его телу прошла лёгкая рябь, как по поверхности воды. Он стал расплывчатым, но через мгновение вновь чётким и вновь человеком. — Думаю, так понятней — кто я.

— Понятно, — Локки рывком метнулся к костру, оставляя за собой дымный след.

— Доброго вечера, принц Тодэс, извините, что чуть не покалечила вас, — Лия отвесила лёгкий поклон и чуть ли не бегом направилась к костру. Трава догорала, снова становилось темно.

— Я, наверно, не расслышал, но Лия сказала — принц? — Модэус, в отличие от Локки и Лии, не спешил уходить. — Если так, то для меня честь познакомиться с вами. Моё имя Модэус, я помогаю Тин.

— Помогаешь? В таком случае, для меня это тоже честь. И ты тоже человек, но вот нас теперь двое.

— Ну, вы не совсем человек, при всём уважении, конечно.

— Ха, — Тодэс рассмеялся, — в тебе тоже что-то есть необычное.

— Скорей, нет. Во мне есть необычное ничто, — теперь уже смеялся Модэус. Терпение Тин подошло к концу.

— Ты не мог бы пойти к остальным? — сказала она как можно более дружелюбным тоном.

— Мог бы, но ведь мы знакомимся, тебе разве не надо познакомиться? Или вы уже знакомы? Или я не знаю чего-то?

— Ты слишком много болтаешь, — ответила ему Тин, парень поймал её взгляд и заговорил ещё быстрей.

— Да, конечно, я мог бы уйти. Я уже ушёл, Тин, ты главное не нервничай, помнишь, тебе нельзя нервничать.

Он неспешно двинулся прочь, оглядываясь чуть ли не через шаг, а Тодэс по-прежнему ухмылялся, глядя ему вслед.

— Как ты здесь оказался, что случилось с тобой? — Тин смотрела на принца, стараясь скрыть волнение и дикую радость от встречи.

— Я искал тебя, как же иначе я мог оказаться здесь, — он прижал девушку к себе так быстро, что она даже не успела ощутить ни капли боли. — Мне не стоило упускать тебя из виду, но ваш таинственный край манил меня, и я не смог удержаться. Вот по дороге и прихватил себе немного необычного, сам ещё не освоился. Я всё расскажу, — добавил он, словно зная, что Тин хочет сказать.

— Хорошо. От тебя пахнет псиной, — засмеялась она впервые за долгое время. — Тут недалеко ручей, можно умыться хотя бы, и веди себя прилично, а то будут проблемы с общением.

— С тем черноглазым? Я догадался. Это, наверно, и есть Локки.

— Да, откуда ты знаешь его? На балу вы даже не общались.

— Ещё бы, он на меня волком смотрел. Мне рассказала ваша боевая подруга — Марта. — Он смотрел на неё внимательно, наблюдая, как бледнеет её и без того белая кожа. Девушка опустила взгляд.

— Ты встречался с Мартой?

— Да, столкнулись, когда я возвращался из своего путешествия. Надо сказать, у неё большие неприятности, надеюсь, у тебя нет?

— Я расскажу о том, что случилось с нами, чуть позже. Нам надо идти к остальным.

— Как скажешь, — ответил Тодэс, но вместо того чтобы отпустить её, наклонился ближе и поцеловал. Ночь закружилась вокруг них, Тин постоянно вспоминала его поцелуи, но воспоминания были ничто в сравнении с реальностью. Смотрят ли друзья, смотрит ли Локки, что он видел тогда, в ночь бала — её перестало это волновать. Жар его рук на её пояснице был сейчас единственно важным и реальным. И пусть провалится сквозь землю Совет со своими интригами, ревнивые друзья детства и расстроенные подруги. Пусть уйдёт эта сила, которая никогда не нужна была ей. Сильвийка вдруг осознала, что она просто хочет жить. Жить настоящей, насыщенной жизнью, быть настоящей и любить этого странного человека, что так беспардонно завоевал её сердце. И когда принц отпустил её из своих объятий, девушка еще несколько мгновений стояла, застыв, не желая открывать глаза.

— Я очень скучала. И мне ужасно больно.